Любимый питомец

      Цунаде, Какаши и Цуме решили остаться в Суне, остальные после небольшого отдыха на следующий день были отправлены обратно в Коноху. Хокаге приказала всем держать языки за зубами, хотя и понимала, что девчонки всё равно рано или поздно проболтаются.       В резиденции Каге вся его семья, а также Хатаке и Инузука собрали небольшой совет. Цуме держала на коленях Кибу, который разомлел от почёсываний за ухом. Когда он был человеком, мать редко уделяла ему время, недаром Инузука думал, что она любит собак гораздо больше, чем его.       – Итак, однополая любовь, – сложив ладони перед лицом и уткнувшись в них подбородком, произнесла Хокаге. Она повторила эту фразу уже неизвестно сколько раз, в то время как все остальные старались смотреть куда угодно, только не друг другу в глаза. Даже всегда невозмутимый Какаши чувствовал себя как-то неловко. Гаара, сидевший со скрещенными на груди руками, сказал:       – Брат, давай уже отыграй свою роль прекрасного принца.       Темари захихикала, Канкуро сидел весь красный, а Цуме грозно рявкнула:       – Только поцелуй и ничего больше!       – Гав! – повторил за ней Инузука.       Канкуро вздохнул. Мало того, что ему, по сути, пришлось совершить каминг-аут, так он ещё и боялся гнева Кибы. Однако выбора не было. Наконец решившись, он поднялся, подошёл к Цуме, взял пёсика на руки и поцеловал его в лоб. Все напряглись. Сначала ничего не произошло.       – Неужели не сработало? – удивился Какаши. После его слов раздался хлопок, и в руках Канкуро держал уже не собаку, а настоящего Кибу, обхватив того под мышки. Парень был в той же одежде, что и в день своего эпичного провала. Ему было больно из-за обратного превращения, но не настолько сильно, как тогда, в подземелье. Инузука сжал кулаки и злобно прошипел:       – Ты… Канкуро… Тебе пиздец!         ***         Лучи закатного солнца озаряли спокойную Коноху. Киба лежал у себя в комнате, прижав подушку к животу. Всё было позади. Конечно, избегать расспросов назойливого Наруто и других парней не получалось, поэтому все последние дни Инузука сидел у себя в комнате и практически никуда не ходил. Кроме того, он замечал на себе сочувственные взгляды некоторых девчонок, и то, что они шептались и хихикали у него за спиной, вовсе не придавало уверенности в себе. К тому же странные и незнакомые мысли, которые одолевали Инузуку в последнее время, не давали ему покоя. Он не знал, как реагировать на это.       – Киба! К тебе Шикамару пришёл! – позвала сестра.       Парень промолчал. Он не хотел никого видеть.       – Киба! – снова крикнула сестра.       – Отстань! – огрызнулся парень. Спустя минуту он услышал стук в двери.       – Это я, Шикамару! – раздался голос Нары. – Хочешь или нет, но я иду!       Киба отвернулся. Друг прошёл к нему и, кряхтя, уселся на пол возле футона.       – Ты даже такого ленивца, как я, заставил поднять свою жопу, – недовольно произнёс Шика. – Между прочим, от дела меня отрываешь.       – Какие у тебя могут быть дела, – недовольно пробубнил Инузука.       – Как это какие? Свидание с Темари! – гордо сказал Шикамару.       – Чего, блин? Темари и ты уже встречаетесь?       – Ага. И кстати, она прибыла в Коноху не одна…       – Заткнись, Шика.       – Это невежливо, Киба. Тебе надо как минимум поблагодарить его, иначе стало бы у твоей семьи на одну собаку больше.       Инузука поднял голову:       – Тебе рассказали?       – Киба, послушай. Тебе крупно повезло, и…       – И лучше бы я дальше оставался собакой, чем стал педиком, – обречённо проговорил Инузука и рухнул обратно.       – Это тебя ни к чему не обязывает, – пожал плечами друг. – Да не будь ты таким гомофобом! Просто поговорите, скажешь ему спасибо и всё. Идём, Киба, иначе ты так совсем в депрессию скатишься.       Шике всё-таки удалось уговорить Инузуку, и они вышли наружу. Темари с братом ждали их в кафе, где продавали данго. Когда они пришли, куноичи радостно помахала рукой, а Канкуро лишь слегка улыбнулся.       – Привет, – бросил Киба.       – Привет, Малыш! – весело сказала Темари.       – Бля… – закатил глаза Инузука.       – Извини-извини, – махнула рукой куноичи. – На самом деле у нас не так много времени, и мы с Шикамару хотели бы побыть вдвоём…       – Э? Уже? А как же… Ай! – новоиспечённый бойфренд был тут же вынужден замолчать после крепкого подзатыльника любимой. Девушка встала и потащила за собой растерянного парня, подмигнув на прощание своему брату.       Какое-то время парни молчали. Киба задумчиво ел данго. Наконец Канкуро, глядя на тарелку перед собой, произнёс:       – Киба, прости, я не должен был…       – Да перестань, – остановил его Инузука. – Ты меня спас, а я тебя побил. Так что это ты меня прости, получается.       – По поводу того, – Канкуро откашлялся. – Давай забудем. Сделаем вид, что этого всего не было, просто останемся друзьями, хорошо?       Инузука удивился:       – Странный ты. Если бы я кого-нибудь полюбил, то навряд ли смог бы так быстро забыть.       – Ну… Насильно мил не будешь, – вымученно улыбнулся собеседник.       – Так ты правда меня любишь? – тихо спросил Киба.       Канкуро поднял на него глаза:       – Да.       Киба нахмурился, а потом медленно встал из-за стола:       – Идём, Канкуро. Поговорим где-нибудь, где нет людей.       Они пришли к дому Инузуки. Влезать пришлось через окно, поскольку Киба не хотел, чтобы сестра их видела – потом не отстанет со своими расспросами. Хорошо хоть мама была на миссии, поэтому на этот счёт парень не беспокоился.       Оказавшись в комнате, Инузука сказал:       – Извини, не прибрано.       – Да всё в порядке.       Они уселись на футон, стараясь не смотреть друг на друга. Киба спросил:       – И как же тебя угораздило в меня втрескаться?       – Когда был экзамен на чуунина три года назад.       – Ни фига себе, – выдохнул Инузука. – Так давно.       – Получается, что да.       – И каково это?       – Не понял?       – Как это – безответно любить?       Канкуро подумал какое-то время. Потом, откинувшись на руки, сказал:       – Ждать редких встреч. Довольствоваться малым. Радоваться любому мимолётному прикосновению, даже если это сражение. Это… Похоже на битву, которую не можешь выиграть, но всё равно пытаешься. Как-то так.       – И поэтому ты сейчас припёрся в Коноху, чтобы всё ещё сражаться?       – Мне достаточно просто иногда видеть тебя и знать, что с тобой всё хорошо.       – И ты так быстро сдашься? – Киба посмотрел на своего собеседника.       – А?       – Канкуро, – Инузука приблизился к удивлённому парню, – раз так, то я помогу тебе выиграть этот бой.       Канкуро открыл было рот, чтобы что-то ответить, а Киба уже накрыл губы парня своими. Для Инузуки это был первый опыт, поэтому он действовал наугад. Канкуро просто не верил, что это всё происходит с ним, у него перехватило дыхание от нахлынувших эмоций. Пока Киба беспорядочно толкался языком в его рот, Канкуро пытался прикусывать его нижнюю губу. Это в своих влажных фантазиях шиноби Песка был великим господином-доминатором, а на деле являлся таким же неопытным девственником, который ещё даже за ручку не держался.       – С-стой, – едва смог проговорить Канкуро, оторвавшись, а потом негромко засмеялся: – Мне надо умыться.       Киба вскочил и посмотрел в зеркало на своё лицо, всё перемазанное фиолетовым. Похоже, умываться придётся им обоим. Парни прокрались в ванную, хихикая и пихая друг друга. По пути обратно Инузука заглянул в гостиную: сестра, судя по всему, уже видела десятый сон, похрапывая с раскрытым томиком «Ичи Ичи» на груди.       Вернувшись в комнату, они снова сели на футон, чтобы вернуться к прерванному занятию. После нескольких минут неумелых, но таких желанных поцелуев и лапания друг друга Канкуро отстранился и сказал:       – Ты на вкус, как данго. Нет, лучше. Самый-самый сладкий на свете…