Достаточно близко

Первая дешифровка в его жизни случилась в 8 лет, когда отец показал Эллиоту стереокартинки. Он увлечённо подносил их к лицу и смотрел расфокусированным взглядом сквозь паттерн. Невидимые линии складывались в прозрачные объёмные фигуры, как по волшебству. С тех пор не прошло ни дня, в который Эллиот не хотел бы увидеть то, что скрыто и недоступно другим. Удовольствие от взлома было сравнимо разве что с оргазмом – интеллектуальным, а не физическим. Вот только декодировать собственные воспоминания, разорванные на тысячи кусочков и спрятанные в самые далёкие уголки сознания – было пыткой. Алдерсон помнил, как проснулся в своей кровати, но не уверен, как именно туда попал. Помнил, как бывший президент Evil Corp зашёл в комнату в одних боксерах – уже умытый, видно только что из душа, и сияющий улыбкой. – Эллиот, я не уверен, что тебя устроит моя стряпня, но… Как насчёт яичницы? Чего, блять? – Э, да… конечно, – с трудом оправившись от шока, ответил Алдерсон. Всё в порядке, он одет, значит, ничего не было. Впрочем, жаль, что ничего не было. Что? Ему нужно объяснение, зачем он так пялится на мускулистый торс Тайрелла. Где он так накачался? Куда подевался мистер Робот? Твою мать. Мысли с треском скакали в голове, врезаясь друг в друга, как рой обезумевших кузнечиков. – Я подвёз тебя домой вчера, ты очень устал и сразу уснул, – Тайрелл произнёс спасительное объяснение, продолжая нежно улыбаться. – Ты не против, если мы побудем здесь, а ночью я уеду? Никто не должен знать, что мы с тобой вмес… что я в твоей квартире… – Хорошо, – Эллиот протёр глаза и отправился чистить зубы. Он совершенно не против, хотя обычно люди его раздражают, что происходит? Переодевшись, он прошёл на кухню, уселся и стал жевать немного остывшую яичницу – конечно, это не свидание в фешенебельном ресторане, но его устроит. Что было дальше? Вкл. перемотку (х3)... Сидят за компьютером… Вышел гулять с Флиппер… Сидят за компьютером, пришёл доставщик пиццы… Лежат в кровати… Стоп. Назад. Алдерсон помнит, как они обновляли новости, забавляясь масштабом экономической катастрофы. Непросто справиться с такой властью, оказавшейся в твоих руках – она опьяняет эйфорией, кружит голову. Как два подростка, взорвавшие петарду во дворе, они хихикали, подначивали и пихали друг друга. Всё это их рук дело, и никто и никогда не узнает. – Эллиот, ты показал мне… это, – Тайрелл показал пальцем на марширующих демонстрантов, на заголовки о коллапсе банковской системы. – Мне никогда раньше не делали столь прекрасных подарков. – Я… просто делал то, что с-считал правильным, – скованно ответил Алдерсон, смущённый этим порывом. Из-за проклятой социофобии язык постоянно не слушался его – особенно в присутствии людей, которые чем-то нравятся. Уэллик накрыл его руку своей, отчего в животе Эллиота будто стянулся невидимый узел. Сейчас произойдёт неизбежное, но он не будет более готов, если это случится завтра, или послезавтра, или в следующем году. Почему бы не сейчас? Он знает все грязные секреты этого парня, кроме того, Уэллик боится его куда больше. Вот только… – Тайрелл, я… совсем не знаю, что делать. Тайрелл нетерпеливо облизывает губы; его красивое бледное лицо заливает лёгкий румянец. Всё так глупо, неуклюже и похоже на фанфик с высоким рейтингом. – Я тебе подскажу, – шепчет он с едва заметным нордическим акцентом и гладит Эллиота по щеке, затем его ладонь осторожно спускается на ключицы, привлекает корпус ближе к себе. У него сильные руки, но сейчас их касания легки, как пуховое одеяло. Тайрелл выгибает шею, которая жаждет поцелуя уже слишком давно. Почему Эллиоту так сильно хочется прижаться губами к бьющейся жилке этого парня, хотя до этого привлекали только девушки?.. Он касается кожи языком, слегка прикусывает, и с губ Тайрелла срывается одобрительный вздох. – Ещё, – просит он, подставляясь под поцелуи – уже более откровенные и грубые. Кажется, Эллиот знает, что ему нужно. Блондин мечтает отдать себя целиком – своё тело, душу и верность – чтобы наконец избавиться от мучительного самоконтроля. Женатый, успешный, но глубоко несчастный мужчина настойчиво искал того, кто сможет дать свободу, сметая все препятствия на пути – и вот он здесь. Хакер опрокинул Тайрелла на кровать, устроился сверху и стиснул его подбородок, припечатывая чувственные нежно-розовые губы своими. Он выделил для Тайрелла свои домашние тренировочные штаны, но они были немного малы. Сквозь трикотаж прекрасно чувствовалось, какой он твёрдый; Уэллик обхватил его торс руками и прижал к себе, втягивая в глубокий, влажный поцелуй. Эллиот ловил его язык, втягивал капризную нижнюю губу. Когда он успел так осмелеть? Что теперь?.. – Одежда мешает… Сними… Я хочу быть ещё ближе, – попросил швед, когда Эллиот наконец оторвался от его губ. Изящные пальцы теребили край его футболки. – Хорошо, – избавив себя от верха и штанов, Алдерсон снова наклонился над ним и слегка улыбнулся. – Достаточно близко? – Нет, – заскулил Уэллик, жалобно хмурясь и кусая губы. Эллиот принялся раздевать и его, случайно стащив трусы вместе со штанами. – Ох-х, твою мать, – Тайрелл залился краской, будто он делал это впервые, а вовсе не напарник. Бледно-розовый член, крупный и полностью отвердевший, покоился на его подтянутом животе, и между ними больше не осталось никаких секретов. “Какой толстый. Но у меня длиннее”, – это было последнее, о чём успел подумать Эллиот, прежде чем наклониться к его телу и начать осыпать бесконечным дождём поцелуев. Он хватал его крепкие бока, вжимая Тайрелла в постель; с наслаждением целовал плечи, грудь, рельефные мышцы пресса. Тот слабо постанывал и извивался, зарываясь пальцами в короткие волосы Алдерсона и вздрагивая, когда ловкий язык проходился по особенно приятным местам. – Ты прекрасен, – повторял хакер между поцелуями, напрочь потеряв голову, – прекрасный, такой чувствительный… – Прошу, спустись ниже, я больше не могу, Эллиот, – раскрасневшийся и почти несчастный, захныкал его партнёр. По преступлениям, конечно. Хотя кого он пытается обмануть?..