«Выхода нет» — метроном стучит у виска, Отмечая промежутки ударом. Радио спит. Тревога дана для рывка, Только время потрачено даром.
© Константин Платонов
Все в комнате удивленно на меня покосились. Сидящий на стуле Рок даже неловко сбил с тумбочки детскую игрушку — вертолет, который лущит орехи. Благо, вся комната в эферах, один из которых не позволяет ничему упасть, останавливая в ладони от пола, в настроенной специально для этого прослойке пространства. Помнится, после того, как мы с Люченте полностью покрыли ими всю площадь, я просто падала плашмя на спину, а потом размахивая руками и смеясь, пыталась подняться. Не из легких задача, можно сравнить с ощущением, будто вязнешь в смоле, которая при этом не сковывает движения, только к полу не дает прикоснуться. Посмотрев на себя, я поняла, почему стоящий передо мной лют начал сосредоточенно обводить мой контур часовой стрелой. Я немею. Вернее, немела бы, будь я в реальном мире, а не в царстве эррантий. Стальной Зубок снова решил вмешаться в мою судьбу. А я только привыкла, наивная. Пытаюсь сказать, что все в порядке, но из горла уже не издается ни звука, только головой машу. Перед тем, как окончательно исчезнуть, вытягиваю руку вперед тыльной стороной и успеваю заметить, как темный фир кивает. Вот и славно, он разберется, в чем дело.***
Яркие, сочные нити пронизывающие насквозь все сущее. Даже не нужно специально вглядываться, чтобы увидеть то, из чего состоит, на чем держится и из-за чего возможно когда-то погибнет мир. Они живые, сплетаются в причудливые узлы, и, будто следуя некому импульсу, снова развязываются. Все вокруг будто в сизом тумане, оставляя только режущие взгляд длинные лучи. Внезапно вокруг меня появился часовой флер и полностью впитался в окружающие и проходящие сквозь меня нити. В моменте они начали уплотнятся, прямо набухать и виться, будто змеи. В какой-то момент нити настолько увеличились в размерах, что взорвались, превращая меня в оплавленный кусок плоти. Глаза отказали, и мир погрузился в полную тьму, ушные перепонки дрожали, намекая, что и они долго не продержатся. Органы внутри будто плавились, превращая агонию в последствие попадания в зону ядерного взрыва, а кожа — создавалось ощущение — уже ошметками падала под ноги. Невыносимая боль по оголенным нервам била такими же импульсами, которые заставляли двигаться лучи по нужному сценарию. Очень неординарный способ выбрал Стальной Зубок, чтобы избавиться от меня. На вечные, чтоб их, мучения обрек. Сам-то тоже отсюда не вырвется. — Слышишь, отродье, вытаскивай обратно! — На что я только надеялась. То, что слышит, имеет душу и сознание, не значит, что отзовется, гад. А я еще дала себя отпустить… Осталась бы на пару дней дома, разрешила бы все моменты. Нет же, поперлась не пойми куда. Несравнимые ни с чем муки еще долго терзали, не позволяя ни свалиться в спасительный обморок, ни сбежать или как-то прекратить эту агонию. С каждым движением, вдохом, боль въедалась крепче под кожу, разбирая на мелкие атомы. Когда перед глазами начали мелькать события последних дней, если бы была возможность, непременно упала бы от озарения. Ну конечно, всё же началось с флёра. Когда я в спешном порядке менялась, всё началось с него, когда перенеслась сюда, всё тоже началось с него. И самое главное, оказалась я тут тоже косвенно из-за него. Иначе бы Василисушка-яркое солнце просто перенеслась вместе с Часовым Кругом. Жаль признавать, но скорее всего, та «я» умерла бы. Хоть с собой я ту наивную девочку-подростка и не ассоциирую… Да и никого из остальных параллелей, в принципе, тоже, иначе бы давно заблудилась в лабиринте воспоминаний, мнений и событий. Всё равно жаль. Наверное, поэтому и стерла свое прошлое. Даже имя сменила, как окончательная точка и переход в новую жизнь. И ведь как забавно получилось, что выбрала я ровно тот вариант, можно сказать, свою личность, которая практически не несет знаний о той параллели, где оказалась. А выбирала ли? Где-то глубоко, на закоулках, уже знала исход. Да, я приобрела новые знания. Но в принципе, и всё. Если брать душу, тот огонек, который селится в часовом коридоре, ничего не изменилось. Нюанс, что как у эррантии, своего часового коридора у меня до этого момента не было. Оттого и вечное ощущение связывающих веревок и жажды свободы. Бешенной жажды свободы, с которой невозможно смириться, только получить. Иначе будет денно и нощно точить, изгрызая душу изнутри. Свобода. От одного этого слова ощутимо становится легче. Из глубины памяти вырывается воспоминание сильного ветра и аромата жасмина. Сво-бо-да! Это слово хочется прокричать как можно громче, но пересушенные, налитые свинцом губы еле-еле шевельнулись, напоминая, где я, и что со мной происходит. Похоже, я нашла сердце бури. Или глаз урагана, как по-другому называют. Состояние, когда чтобы ни творилось вокруг, ты находишь внутреннее спокойствие и точку опоры. Выдыхаешь, смотришь на ситуацию под другим углом и с новыми силами вступаешь в бой. Всё началось с флёра, им же и завершится. Раз такую бурную реакцию вызвало его появление — надо просто устроить его появление где-то подальше от меня и отойти от эпицентра, в котором я так неосторожно оказалась. Одновременно с часовым флёром я почувствовала новый луч, который мягко окутывал, даря спокойное тепло, в отличии от крайности последних дней: то могильного холода, то адского пламени. Проникнув в сознание и разрезая темноту, луч превратился в режущий после темноты, сияющий Стальной Зубок. Отшагнув подальше от места моих мучений, не в силах просто держаться на ногах, свалилась на то, что является полом в этом месте. Даже описать нельзя, просто стоишь ногами на абсолютно невидимой взгляду площадке, а вокруг на фоне гигантских лент мелькают редкие искорки. Раскинувшись в позе звезды я тупо смотрела вверх, переживая недавний ужас. Страшно, очень страшно сгорать заживо и не иметь возможности пошевелиться. Резко выдохнув, постепенно свела действие флёра на нет, а всё вокруг, вторя ему, утихало, переставая рвать на части пространство. Мощная штука — дыхание времени. Как там говорится? Желание, воля, действие. Желания побыстрее свалить отсюда сейчас хоть отбавляй, о воле и думать нечего — другого варианта, кроме как стоять до конца, у меня попросту нет. Стальной Зубок стал тусклым и каким-то мутным, будто поблескивающие раньше камни заменили на обычные стекляшки, а сверкающую сталь притрусили пылью. От кинжала стало веять старостью, как веет от пожилых, почти рассыпавшихся людей. Склонившись над кинжалом в руках, аккуратно, стараясь не переусердствовать, сквозь зубы выдыхаю на кинжал. Всё еще помню, чем использование дыхания времени закончилось в прошлые разы. Покрепче сжав кинжал в кулаке, всю силу, всю экспрессию вложила в эфер кокона. Вместо того, чтобы выбраться отсюда, я только запустила время вокруг себя. Ниточки вновь стали часовыми стрелами, а мне стало легче дышать. Я пробовала еще и еще, но результата эфер кокона так и не дал, только стрелы становились тяжелее. Перепробовав все наименее опасные варианты, я пришла к выводу, что тут привычное часодейство либо недоступно, либо срабатывает иначе. Где именно я сейчас, давно догадалась. Изнанка мира, его «внутренности». Только, когда я про нее читала, просто зубрила, не особо вникая в суть. В голове возникли давно прочитанные строчки: «1. Изнанку невозможно измерить или привести к общему знаменателю. Она не имеет ни конца, ни края. Все показатели весьма условны. 2. Изнанка непредсказуема по своей сути. 3. Неизвестно, как она соприкасается с внешней стороной, имеет ли двойники. 4. Из любой точки пространства можно провести условную линию в любую другую точку, соединяя их. Параметры этой линии вычислить нельзя. 5. Неизвестно, как Изнанка влияет на человека. Внимание: будьте предельно осторожны! Взаимодействовать с Изнанкой крайне не рекомендуется.» Последние строчки, как сейчас помню, были в рамочке и ярко-красного цвета. Но они никогда не вызывали у меня особого пиетита. Ну неизвестно и неизвестно, чего страдать-то? Можно подумать, сюда так легко попасть. А вот попала же как-то, влипла. И всё из-за этого клинка! Можно подумать, мне плохо жилось в Царстве Эррантий. Тихо, мирно, спокойно, никуда не спешишь, проблем мирового масштаба не решаешь, сломя голову прыгать тоже не надо. А главное, никакой угрозы для жизни. И ладно бы, помогал, так нет, тащит непонятно куда, на контакт не идёт. Бесполезный ножик! Только живой сделал… Если это можно жизнью назвать. Тупая железяка. Железяка на миг вспыхнула, настолько сильно раскалившись, что выпала из рук, попутно обжегши пальцы. Не долетев до «пола» и зависнув на уровне пояса, из ЧерноКлюча начал змеиться чёрный дым, постепенно уплотняясь и приобретая форму человека. Бледная аристократическая кожа, черный наряд и черные, вьющиеся волосы напоминали ожившую страшилку. А мрачный огонь в серьезных стальных глазах только убеждал в правильности ассоциации. — И я рад тебя видеть. — По тонким губам скользнула усмешка, придавая еще большей харизмы грудному, твердому как сталь, голосу. Взгляды перекрестились в немом противостоянии. Я всё еще была зла и еле сдерживалась, чтобы не пнуть хорошенько новонарисовавшегося, а ЧерноКлюч просто стоял на своем. Вся его поза говорила об этой непоколебимой уверенности без капли раскаянья или сожаления. Наконец, плечи сереброволосой девушки опустились, а дыхание постепенно успокаивалось. Она вернула в карман военных штанов все еще висящий в воздухе кинжал и сложила руки на груди. — Расщедрился. До этого не хотел на контакт идти, а теперь даже явился и форму принял.— Несмотря на то, что Эйва уже усмирила собственные порывы и не рвалась поколотить стоящее перед ней воплощение спрятанного в карман Стального Зубка, в голосе явно сквозила напряженность и даже пренебрежение к такой несвоевременности. — Ты не шла на контакт. Не то, что установить связь, даже разговорить не потрудилась. Два балла за налаживание контакта, но мы это уже исправили. — Ключ опять усмехнулся, хотя сказано всё было абсолютно серьезным тоном. — Надо было сразу начать тебя костерить, на чем свет стоит. — Эйва тоже улыбнулась, полностью утихомирив внутреннюю ярость, оставив лишь где-то глубоко пылающую искорку. — Вытягивай отсюда. — С этим придется повременить. Понимаешь ли, Эйва, единственная твоя привязка сейчас — это я. Настроиться и пробиться куда-либо с Изнанки достаточно трудно. К слову, вернуться к Алому Цветку ты бы тоже сама не смогла. О Роке Астрагор позаботился, а о тебе — нет. Дорога в один конец. Если хочешь знать, то Великому Духу Осталы, — в голосе звучало так много сарказма, что услышь его сам Астрагор, непременно бы заставил заплатить за слова, — Вот вообще не выгодно мое существование. Качнувшись вперед, Стальной Зубок процитировал: — А Чёрный путь к самому сердцу укажет. К любому — весомо добавил, надавим интонацией, — К сердцу Расколотого Замка, Алого Цветка, Времени, Самого Астрагора… Ключ от любого сердца. — В форме ножа? — Ответный вопрос звучал иронично, хотя было видно, что ЧерноКлючу удалось впечатлить девушку. — Не везде можно разрешить ситуацию мирным путем. — ЧерноКлюч открыто улыбнулся и помахал из стороны в сторону вихрастой головой, тем самым разрушая значимость момента. — Это не отменяет прежнего вопроса… — Эйва мягко растянула слова, снижая интонацию, и резко прикрикнула: — На кой? Все эти сложности, параллели, переносы. Не надо мне рассказывать, что в тебе заложен обязывающий механизм. Не поверю. Запрокинув голову вверх и ни капли не стесняясь, Чёрный Ключ громко засмеялся. — Сдается мне, я еще не раз пожалею, что самую осведомленную дернул. — Прикрыл на минуту глаза и испарился, оставив постепенно таящую черную дымку. — Смылся, гад, — процедила Эйва сквозь зубы, поведя плечом. Внезапно зазвучавший голос в голове, заставил девушку дернуться. «Чтобы жить и взаимодействовать с миром мне нужен ключник, чем сильнее ты, тем живее я. Знаешь ли, осточертело лежать в сокровищнице достопочтимой Нерейвы в томном ожидании. Но это обоюдная выгода, не расстраивайся. Можешь рассчитывать на мою посильную помощь и поддержку в любых начинаниях». «И это всё что ты хотел мне сказать? Явись, неприятно разговаривать с пустым местом». — Бывшая Огнева уже не говорила вслух, но даже мысленно разговор с обеих сторон был пропитан ядом. «За тобой идут, не будем травмировать нежные чувства Рока Драгоция. Мне нужно в Расколотый Замок, тебе, как эррантии, только полезно будет».