Охотники за сокровищами

Заснуть никак не получалось. Я таращился в непроглядную тьму, которая казалась еще чернее от изредка вспыхивающего пламени, которое вдруг обнаруживало достаточно подсохшую деревяшку и радостно начинало ее лизать. Тогда десятки ярких искорок устремлялись вверх, чтобы раствориться в темноте ночного неба. Я наблюдал за повторяющейся картиной вновь и вновь, борясь с приступами паники, безысходности и желанием прижаться еще плотнее к Рэму, даже не потому, что хотел его до одури, а просто в поисках тепла, защиты и спокойствия. Лежать было ужасно неудобно, каменное ложе, едва прикрытое тонким слоем лапника, казалось, высасывало последнее тепло, а его неровности не позволяли удобно улечься. Да и жестко было, ночевки на земле вспоминались с ностальгией. - Тоже не спится? – Рэм сел и обнял руками колени, стараясь не касаться спиной стылого камня. - Ага, - я тоже сел и уставился в огонь. - Ничего не могу поделать, все время эта тварь перед глазами стоит. Мерзость какая, - он передернул плечами, - откуда-то сверху прыгнула, я чудом каким-то движение почувствовал и резко обернулся, а то бы…- Рэм замолчал, но и без продолжения было ясно: хищник с такими зубами перекусил бы шею враз. Стало неуютно и совестно: если бы не я… - А ловко ты топором – раз и все! – он повернулся ко мне, в полутьме глаза казались почти черными, и в них отражалось пламя костра, который вот именно в этот момент решил заняться сильнее, с громким треском поглощая сухое дерево. – Не страшно было, а вдруг бы промахнулся, а вдруг бы топор плашмя ударился? - Бояться и раздумывать было некогда, - ответил я чистую правду, - а насчет топора… Знаешь, если бы ружье в руках было, я бы точно растерялся, стрелять не умею, а тут… Я лет пять ездил с одной бригадой по стройкам, отработаешь вечером, и особо заняться нечем, а мужик один виртуозно топором владел: мог хоть дом без единого гвоздя собрать, хоть в бревно воткнуть с десяти метров. Я, конечно, не такой ас, но по приколу было научиться. - Вау! – в голосе Рэма прозвучало что-то похожее на восхищение. – Покажешь завтра? - Ну дом-то нам без надобности, да и не смогу я, а воткнуть в ствол – без проблем. Мы замолчали, любуясь языками пламени, отчего по стенам причудливо танцевали тени. - Расскажи о себе, - вдруг попросил Рэм, видимо сидеть молча ему было невмоготу, - я же ничего о тебе не знаю. - Ой, да что рассказывать, самая обычная жизнь. Как у всех, наверное. Закончил университет по строительной специальности, собираюсь в августе пойти работать. Ну то есть собирался, - исправился я, - отец настоял. Сказал, что, во-первых, продолжение семейной традиции, а во-вторых, для мужика историк не профессия, а хобби мне никто не запрещает иметь. Что еще сказать? Люблю по городу ходить, собираю старые и по возможности старинные книги. - Можно подумать, ты автобиографию при приеме на работу пишешь, - фыркнул Рэм, лукаво улыбаясь, и я заулыбался в ответ, потому что не ответить на эту озорную улыбку было невозможно, - а что-нибудь такое, личное? Вот, например, ты когда девственности лишился? И она блондинка или брюнетка была? Прелестные вопросы ночью у костра! Я даже засомневался, не намек ли это, но Рэм, увидев мое замешательство, спохватился: - Ладно, ладно, ты иногда так себя ведешь, как будто, - он щелкнул пальцами в воздухе, - у тебя еще никого не было. Вот я, например, первый раз в пятнадцать. Она сама предложила, прикинь! Такая упитанная была девица с жирными ляжками и жуткими крашеными волосами. А трахались мы в парке за закрытым павильоном, где когда-то был тир. Экзотика, - в его голосе послышалась странная грусть, хотя вряд ли он был влюблен в ту, крашеную. – А у тебя как было? Меня разобрал смех, когда представил, как рассказываю про тренера по волейболу, бритого наголо качка, как он лапал и нагибал над столом в крохотной каптерке без окон, освещавшейся только старой настольной лампой. - Да ну тебя, - обиделся он, - можно подумать, это страшная тайна. Твои дружки вот сказали, что ты с кем-то расстался как раз почти перед нашей встречей, так что не надо невинную лилию изображать. Что такого в моем вопросе? Нормальный же пацанский вопрос! Блондинки или брюнетки? - Каштановые! – это был как раз цвет волос самого Рэма. - А подробности? – оживился он. - Господи, ну какие подробности! Маленькая душная комната, никаких условий – только стол. Тренер по волейболу, - ну пусть думает, что это была женщина, - мне не понравилось, - по крайней мере, честно, правда, потом было гадко и волейболом перестал заниматься только по этой причине. - Прости, - Рэм выглядел раскаявшимся, наверное, не думал, что первый раз может быть не с ровесницей. - Проехали, - спокойно ответил я, давая понять, что дальнейшие разговоры на эту тему не приветствуются. Притихший Рэм помолчал, не мигая глядя в костер, думая о чем-то своем, потом завозился, пытаясь устроиться на подстилке. - Спать надо. Я лег рядом и придвинулся ближе – лежать было холодно, хоть мы и подбросили дровишек в огонь перед этим. Дождь все продолжал идти, шелестя по карнизу и срываясь вниз тонкими ручейками и тяжелыми каплями. Если прислушаться, то можно было различить журчание воды по камням, говорливая речушка несла свои воды куда-то, где должна была слиться с более крупным потоком или с озером. И почему-то казалось, что там в темноте кто-то ходит, вздыхает, поскальзывается на мокрых камнях и снова идет. Я поежился. Страх холодной волной пробежал вдоль позвоночника, заставив осторожно сесть. Глянул на Рэма, собираясь спросить, слышит ли он все эти звуки, но тот уже спал, трогательно подложив сложенные ладони под щеку и по-детски приоткрыв рот. Будить было жалко. Я положил топорик, наше единственное оружие, рядом с собой. Потом подумал и взял его в руки, готовясь на всякий случай отразить неожиданную атаку – мало ли какой хищник скрывается в ночи. Судя по той твари, которую я убил или ранил днем, водиться тут мог кто угодно. Даже снежный человек. Проснувшийся на рассвете Рэм так и застал меня сидящим с топором наизготовку. -Па-аш? – хрипло и немного растеряно произнес он. - Там кто-то ходит. Рэм сел и склонил голову к плечу, прислушиваясь. Как назло снаружи все затихло, и кроме нудно шелестящего дождя ничто не тревожило слух. Я облегченно выдохнул: ночью образ той странной зверюги, не похожей ни на что ранее виденное, просто преследовал меня, заставляя тревожно прислушиваться и напряженно вглядываться в темноту. - Поспи, я покараулю, - сказал он. Предложение было не лишено смысла – спать хотелось не по-детски, усталость давала о себе знать, да и прошедший день был богат на события и впечатления. Поколебавшись немного, все же передал оружие в руки добровольца и с наслаждением вытянулся. Сейчас даже холодный и жесткий камень не вызвал отвращения. Последнее, что видел – Рэм, сжимающий до побелевших костяшек рукоять топора и пристально всматривающийся в серые предутренние сумерки. Проснулся я, уткнувшись носом в чью-то грудь. Сразу не понял даже, в чью, и какое-то время лежал, наслаждаясь моментом и не обращая внимания на затекшую руку и ноющую спину, которая протестовала против неудобного ложа. Костер почти догорел, являя собой изрядную кучу красных углей, уже кое-где подвернувшихся сизой пеленой. Так, кажется, кто-то собирался охранять мой покой и сон?! Я резко сел, сразу стало зябко, и Рэму, наверное, тоже, потому что он попытался найти ускользнувшее тепло и заворочался, не забывая, впрочем, даже во сне пододвигать к себе топорик. Великий воин, мать его, Чингачгук! Снаружи было совсем светло, тихо и потому совсем не страшно, и я подумал, что выйти без охраны вполне можно. Солнца сегодня можно было не ожидать. Небо все также равномерно затянуто серым одеялом туч, лишь изредка над головой проносились более быстрые как будто встрепанные кусочки облаков то темнее основной массы, то почти белые. Вокруг было тихо, никаких подозрительных шумов, если не считать далекого птичьего щебета и звонкого пения ручья. Нож за голенищем придавал уверенности, и я решил умыться и попить воды за неимением ничего лучшего. Наклоняться с камней не хотелось – запросто можно было свалиться в воду, и я немного спустился вниз по течению, где был песчаная отмель. В заводи резвилась стайка рыбех, прекрасно видимая в кристально чистой воде. Они не испугались ни моего присутствия, ни того, что немного поплескался в воде, приводя себя в порядок. Холодная водица, попав в желудок, пробудила аппетит – все же последний раз мы ели считай сутки назад, - а рыбки так и продолжали плавать стайкой, интересуясь чем-то только им ведомым на дне. И тут я вовремя вспомнил о чудо-ноже и о том, что содержится в его рукоятке. А почему бы не попробовать? Тем более в траве на берегу я видел и кузнечиков, и еще каких-то насекомых. Рыбалка вышла даже удачной: полдюжины мелких рыбешек, нанизанных на тонкий прут, сломленный с удачно росшего неподалеку куста, вселяли оптимизм и вызывали радостное урчание в животе. В пещере охранник еще спал, все так же обнимая «томагавк» и нежно прижимая его к себе. Отпустив мысленно в его сторону парочку ехидных комментариев, я разгреб угли с края и положил туда выпотрошенный улов. Теперь надо было следить, чтобы наш завтрак не подгорел и равномерно приготовился со всех сторон. - Кушать подано! – я подергал Рэма за щиколотку, он подскочил, трогательно выставляя топорик перед собой. - Что? – он растеряно озирался по сторонам. - Что-что, приходил снежный человек, принес рыбу на завтрак. Сказал: "Извольте откушать чем бог послал, гости дорогие". - Ну тебя, - не оценил Рэм мою попытку пошутить. - Садись, пока рыба в угли не превратилась. - Сейчас, - он, поморщившись, потянулся, отчего обнажилась полоска кожи над брючным ремнём, и громко зевнул. - Не выспался, бедный, - негромко бросил я вслед Рэму, который решил сначала умыться. Не знаю, слышал он или нет, но не отреагировал никак. Камни напротив пещеры Рэма тоже не прельстили, и он пошел туда, где песок. Правда, в отличие от меня не налево, а направо. Ну, как говорится, хозяин – барин, опять же справа я рыбу не ловил и не чистил, так что бережок девственно чист. Мне надоело ждать, пока там товарищ насмотрится на желтый песочек, наплещется в воде, постоянно оглядываясь, поэтому вытащил первую рыбку и с удовольствием стал жевать. Без соли, конечно, не очень, да и гарнир не помешал бы или хотя бы кусочек хлеба, но и так было очень даже неплохо. Рэм вернулся задумчивым и меланхолично схомячил свою долю, забыв поблагодарить, на что я уже собрался обидеться. - Паш, я чего сказать-то хотел, - начал он, поглядывая на улицу, - уходить надо, наверное. Там следы, думаю, что медвежьи. Здоровенные. Ты его, наверное, и слышал как бродил рядом. Хорошо что костер горел, а так бы… Прости, что заснул, - чувствовалось, что ему неловко, - но я как-то не предполагал, что там на самом деле кто-то есть. Думал, тебе с перепугу мерещится, а это лес шумит. - Вот черт, - все надежды дождаться спасателей в пещере у речки рухнули. Казавшееся еще вчера относительно безопасным укрытие вдруг перестало таковым быть. - Наверное, надо идти вниз по течению? – предположил Рэм. – Вроде бы всегда это советуют. - Ну да, все равно других вариантов нет. А так хоть вода и рыба будут. Правда не факт, что уйдя от одного медведя, не попадем в лапы другому или какой другой хищной твари. - Паш, оставаться тут тоже не вариант. Из пещеры хрен же выйдешь, а оружия нет, этим, - он потряс в воздухе топориком, - медведя не прикончить. Да и мне показалось, что следы там разные: побольше и поменьше. - Ладно, будем надеяться, что звери, гулявшие всю ночь, сейчас спят, - подвел я итог беседе, - надо выдвигаться. Как нога-то? Идти сможешь? - Нормально, - усмехнулся он, вставая, - жить захочешь, не только пойдешь, а и побежишь! - Это точно, - согласился я, выходя следом и внимательно оглядывая окрестности. Проверил, на месте ли нож, посмотрел на топорик в руках Рэма: что ж, все орудия защиты и пропитания с собой, можно двигаться. Едва мы прошли метров двадцать вдоль ручья, как снова начался дождь. Правда, сегодня он был мелкий и нудный, больше похожий на водяную пыль, чем на полноценные капли. Рэм молча накинул на голову капюшон толстовки, я немного позавидовал – у меня его не было, но отвлекаться, пробираясь по мокрым и скользким камням, не стоило, и я сосредоточенно стал смотреть себе под ноги. Как долго придется идти и куда приведет наш путь, мы не знали, но принятое тогда решение в результате оказалось самым правильным.