По рецепту для твоего сердца

      Впервые с момента переезда Роуз и Гермионы в Лион, их квартира погрузилась в эту чарующую и волшебную атмосферу абсолютного семейного счастья. Ощущалось, что как бы ни храбрилась сама Грейнджер, да и Роуз, которая во всём пыталась походить на мать, им не хватало Рона. Это вполне нормальная реакция, за которую не должно было быть стыдно, но Гермиона умудрялась ежесекундно себе напоминать о том, что теперь их дочь будет расти в неполной семье. Это было в её стиле. Рон справился с подтекающим краном в ванной для гостей, помог бывшей жене расставить по своим местам цветы в тяжёлых вазонах, а остаток вечера посвятил Рози, пока Гермиона управлялась с тортом.       Она слышала, как Роуз громко смеётся, заставляя отца возить её на спине, покорно исполнять роль Кена и рассказывала ему о новых куклах, подаренных ей бабушкой и дедушкой. Это только лишний раз заставило Гермиону вспомнить о том, что встречи с внучкой так же ждут Молли и Артур, но устроить это было куда сложнее, чем просто купить билет на самолет для родителей Грейнджер. Ещё одна возникшая сложность, что шла в комплекте с решением переехать в маггловскую Францию.       Рон с такой нежностью и трепетом смотрел на дочь, что у Гермионы непроизвольно сжималось сердце каждый раз, стоило ей только повернуть голову в сторону гостиной. Он всегда таким был: заботливым и любящим отцом, но последний месяц негативно повлиял на них всех. Казалось, что она полжизни привыкала к тому, что навсегда останется в прошлом, а теперь придётся ещё полжизни привыкать к новому настоящему.       Слишком много печальных мыслей поселилось в её голове, как для вечера, когда настроение должно быть на высоте. Гермиона пыталась всё списать на неприятную встречу с бывшим сокурсником. Что-то в тех двух фразах, сказанных Малфоем, отдавало горьковатым привкусом.       Она купила драже «Смартис» для торта. Грейнджер всегда использовала их для этого шоколадного десерта, даже когда приходилось за ними отправляться в маггловский мир. Сейчас их можно было купить в круглосуточном магазинчике через две улицы. Это засчитывалось как плюс новой жизни?       Вдруг Гермиона поймала себя на том, что рисует на глазури печальные рожицы, а на лепестках сахарных цветов появляются тёмные пятна увядания. Что и говорить, симптомы тревожные и совсем некстати, будто бы вся та жалость, с которой на неё смотрели друзья и знакомые, наконец просочилась к ней под рёбра.       — А ну, Рози, давай смотреть, что тут делает мама?! — раздался голос Рона, который нёсся с дочерью на руках к столешнице, где Гермиона спешно исправляла печальный декор.       — Мама! Торт! Торт!       Роуз заливалась звонким смехом, облепив шею Рона руками. Её веснушчатое личико покраснело, а волосы лезли в глаза. Конечно, Гермиона не могла себе позволить так носиться с дочерью, но зато Уизли позволял девочке всё и даже больше. Он был изумительным отцом.       Иногда Грейнджер казалось, что он справляется с ролью родителя значительно лучшее неё. Оно и неудивительно. У Гермионы не было ни старших, ни младших братьев или сестёр — она привыкла быть одна, впитывая всю родительскую любовь без остатка. А Рон всю жизнь делился этой самой любовью — особенной, у которой даже не существовало точного определения.       — Он практически готов, — ответила Грейнджер, поднимая голову. — Скорее мойте руки, и будем пить чай.       Через мгновение Рон и Роуз уже вовсю плескались в ванной на первом этаже. Гермиона знала, что после этого ей придется протереть полы, ведь там больше не установлены специальные чары, убирающие лужи на кафельной плитке.       Тем временем Грейнджер достала три фарфоровые чашки из набора, который сюда привезла её заботливая мама, и клацнула чайник, хоть он и вскипал всего лишь минут пятнадцать назад. Просто Рональд любил горячий чай — практически кипяток. Это была очень странная привычка.       Вряд ли ей когда-то удастся стереть из памяти все привычки бывшего мужа. В его чашку она закинула пакетик зелёного чая и две ложечки сахара — должно быть горячо и сладко. А для Роуз уже дымился травяной чай в небольшом заварочном чайничке красивого перламутрового цвета. Ароматный сбор трав от Молли для любимой внучки.       — Торт! — на кухню забежала счастливая Рози.       — Мне кажется, что я не ел твоих кондитерских шедевров целую вечность, — облизнулся Рон, потирая руки.       — Он получился достаточно большим. Сможешь утром попить чай с тортом перед работой… — на автомате ответила Гермиона. — Я отрежу тебе с собой. Глядишь, его не сплющит аппарацией.       Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы наконец-то заткнуться.       — Папа на следующих выходных принесёт мне кота! — с восторгом выкрикнула Роуз, отпивая свой чай. — Я ему рассказала, что мы решили, что нам нужен рыжий и большой кот. И папа обещал, что принесёт его на следующих выходных.       — Да, я обещал… — Рон почесал затылок. — Ты же не против, что я…       — Конечно нет, — тут же ответила Гермиона. — Если тебе позволяет время, то наши двери всегда открыты для тебя.       Их диалоги становились такими неловкими, словно их не связывало шесть лет брака, пятилетняя дочь и гора общих воспоминаний. Рональд пытался подбирать слова, а Грейнджер всё норовила ответить так, будто бы не было никакого развода.       «Соберись, Гермиона! Просто соберись, чёрт возьми!»       Она сама себя плохо понимала, хоть и осознавала, что существует такое понятие, как психология. Но куда проще объяснять поведение своего ребёнка или свекрови, и всё автоматически усложняется, когда дело доходит до собственного бардака в черепной коробочке.       Ещё несколько часов назад, когда Грейнджер выходила с работы, она была готова порхать от предстоящего уютного вечера, а сейчас нервничала так, что руки слегка подрагивали. Ей хотелось всё списать на отнимающую много сил адаптацию в маггловском мире, который должен быть знакомым и привычным. Должен быть, но не был.       — Вкусно, Рози? — Гермиона посмотрела на дочь и тепло улыбнулась. — Я в этот раз добавила в крем больше ванили, как ты и просила.       — Очень вкусно, — ответила девочка, запивая торт чаем.       Похоже, что неловкость чувствовала не только Грейнджер, но и Уизли. Они продолжали поглядывать друг на друга, то и дело натягивая на лицо не очень естественные улыбки, но не проронили ни слова за целых десять минут. Гермиона приказывала себе не молчать, чтобы чаепитие не стало напоминать какой-то траур, но язык не поворачивался сказать хотя бы слово. Она боялась, что ляпнет что-то лишнее и неуместное.       — Как твои дела на работе? — Рон всё же решил взять инициативу в свои руки.       — Всё хорошо, — она старалась говорить как можно более непринуждённо. — Мсье Тома — просто сокровище. Я очень рада, что мне так повезло с первого раза. Да и Роуз любит его, хоть никогда и не видела…       — У него потрясающий шоколад! — выдала девочка. — Я тоже хочу быть, как мама. Я вырасту и буду печь торты, чтобы мне за это давали шоколад.       Уизли погладил Рози по голове и улыбнулся. Уж он точно знал, что не о такой карьере мечтала когда-то Гермиона. Раньше она грезила мечтами о должности Министра магии, будучи уверенной в том, что ей это по плечу.       Никто и никогда не мог себе допустить даже мысли, что всё обернётся именно так. Только вот похоже, что никто ни о чём не жалел, и это примечательное обстоятельство было самым главным в свете последних событий.       — Ты не сильно устаёшь? — снова задал вопрос Рон.       — Нет. Я бы сказала, что получаю некое удовольствие от работы. Кондитерское дело всегда напоминало мне о доме и уюте, а ещё это безграничный полёт фантазии. Работа в Министерстве не могла таким похвастаться.       — Я рад, что ты нашла подходящее для себя дело, — он искренне улыбнулся. — Правда, Гермиона.       Ещё через полчаса Рон помог уложить Роуз спать, поцеловав её перед сном. Гермионе казалось, что сегодня их дочь засыпала куда более счастливой, чем на протяжении последних недель. Хоть ей и было всего пять лет, она прекрасно понимала, что папа и мама больше не живут вместе, что что-то заставило их разъехаться. Грейнджер снова почувствовала укол совести и грузное чувство вины перед дочерью — это останется с ней надолго.       — Не вини себя, Гермиона, — Уизли легко коснулся её спины.       — Я нормально…       — Не надо. Я же твой бывший муж, — он по-доброму усмехнулся. — Я вижу, как ты смотришь на Роуз, как прикусываешь нижнюю губу, и как дрожат твои руки. Тебе не за что себя винить.       — Ты потрясающий, Рон, — Гермиона обняла его, уткнувшись носом в грудь. — Я благодарна тебе за всё.       Она вспомнила, как они подружились ещё в Хогвартсе — далёкие времена Золотого трио. В том прошлом всё было таким необычным, порой опасным, но все же необыкновенно прекрасным. Они вместе завтракали, обедали, ужины иногда плавно перетекали в ночные посиделки у камина в факультетской гостиной. Да, чем старше они становились, тем серьёзнее становились и их проблемы, но они продолжали держаться вместе.       — Просто помни, что я всегда останусь для тебя другом, Гермиона. Муж из меня получился такой себе, а вот друг из меня действительно хороший.       — Из тебя и муж был хороший, — она шмыгнула носом, отстраняясь от него. — Просто так случилось.       — Пиши мне, Гермиона. Пиши обо всём. Я всегда жду твоё письмо.       Она, как и обещала, отрезала Рону несколько кусочков торта. Они ещё раз обнялись на прощание, и Грейнджер закрыла дверь на ключ, посмотрев напоследок в спину бывшего мужа. В этот вечер она снова уснула на диване гостиной первого этажа. Сил не было даже для того, чтобы почистить зубы. Гермиона просто завалилась на бок, натягивая плед с головой. Создавалось ощущение, будто даже работа в Министерстве не так изматывала её, как постоянное угрызение совести и мысли о том, что где-то она просчиталась.       Это было так обыденно для неё — чувствовать ответственность. За себя, за других, за принятые решения.       На протяжении всей ночи Гермиона даже ни разу не перевернулась, а когда проснулась, то почувствовала неприятную боль и ломоту в костях. Она потёрла глаза и выдохнула, не желая вставать с дивана. Как бы ей ни нравилось работать у мсье Тома, но её энергетический ресурс приближался к нулю, и тело жаждало отдыха.       — С добрым утром, мама! — у дивана показалась Роуз. — Я всё ждала, пока ты проснёшься.       — Мерлин! — Грейнджер резко поднялась на ноги, почувствовав, как голова закружилась от такого подъёма. — Что-то случилось, Рози?       — Нет… — протянула она и недоверчиво посмотрела на мать. — Я просто выспалась и мне скучно…       — А который час?..       Гермиона Грейнджер проспала.       Она уже должна была готовить завтрак для Роуз, ожидая прихода Энни, но вместо этого у неё на голове было самое настоящее гнездо, а явно голодная дочь стояла рядом с диваном в обнимку с мягкой альпакой. Гермиона никогда не позволяла себе просыпать, но сегодняшнее утро стало исключением.       — Чёрт… — сквозь зубы прошипела она. — И будильник не поставила…       — Это всё из-за папы, — с выражением полной уверенности в своих словах протянула Роуз.       — Почему это? — хмыкнула Гермиона, направляясь в ванную комнату.       — Будем честны, его храп… Я люблю папу, но его храп…       Как её можно было не любить? Грейнджер поцеловала дочь в голову и побежала принимать душ, стараясь успеть до того, как придёт Энни. Ей ещё стоило позаботиться о ещё одном важном пункте: вовремя добраться на работу.       Возможно, что сегодня Гермиона напугает одну из служб такси в Лионе своим ужасным французским, когда будет вызывать машину. Но лучше так, чем опоздать. Она была уверена, что мсье Тома не станет её отчитывать за пятнадцать минут опоздания, но Гермиона точно будет недовольна собой.       Светло-зелёное платье чуть выше колен, пучок из мокрых волос, жёлтые босоножки и яркая лимонная сумочка. Что-то в этом было не так. Разве что женщины, у которых есть пятилетний ребёнок так не должны одеваться. Гермиона усмехнулась, представляя себе реакцию, заявись она так в Министерство.       Да уж, там никто подобного от миссис Уизли не ждал, но вот в солнечном Лионе никому не было дело до мисс Грейнджер. Её даже не расстраивал тот факт, что на сушку волос феном нужно тратить куда больше времени, чем сделать это с помощью палочки. Гермиона радовалась, что, выпустив из рук нити брака с Роном, она начинала приобретать что-то не менее важное взамен.       Просто ей нужно немного больше времени, чтобы принять всё это.       — Энни, в холодильнике есть все необходимые продукты. Если ты вдруг что-то решишь заказать, то обязательно возьми чек, и я всё возмещу, — протарахтела Гермиона, будучи уже в дверях. — Рози, не скучай и будь хорошей девочкой!       Добираться на работу на такси оказалось куда приятнее, чем на общественном транспорте. Грейнджер выглядывала в окно, любуясь невероятной красотой улиц Лиона. Тут всё было иначе — это не заунывный и серый Лондон, где не оставалось место радости. Порой казалось, что столица Великобритании давно уже погрязла в постоянной суете, дождях и своей однообразной рутине. И совсем было неважно, где ты оказывался: в магической части города или в маггловской. Лондон утомлял, навеивал желание завалиться на кровать и погрузиться в чтение грустных романов Шарлотты Бронте.       И за пять минут до положенного времени Гермиона уже была перед мастерской мсье Тома. Она мило улыбнулась таксисту, который, по всей видимости, пожелал ей хорошего дня, но Грейнджер понимала его речь через одно слово.       Ей нужно было выделить время для дополнительного изучения французского. Того, что она знала, вполне хватало. Да и тот факт, что многие в Лионе владели английским, спасал Гермиону. Только вот её укоренившийся синдром отличницы требовал большего.       — Доброе утро! — Грейнджер зашла в мастерскую с очаровательной улыбкой на лице.       Бастиан стоял за витриной, выкладывая свои кондитерские шедевры.       — Привет, ma chère, — ответил мужчина. — Я думал, что ты опоздаешь сегодня.       — Да? — Гермиона подошла к витрине, рассматривая сладости. — Были причины так думать?       Она столько лет прожила в мире магов, что ничего не могло её удивить. Только не мсье Тома. Теперь Грейнджер считала, что не встречала более загадочного человека, нежели седовласый кондитер. Он каким-то удивительным образом знал о ней гораздо больше, чем она рассказывала. И так часто попадал в самое яблочко, озвучивая какие-то предположения, касающиеся его помощницы.       — Да так, — он выставил последнюю помадку с перечной мятой и показался из-за витрины. — О, mon ange, ты сегодня прекрасно выглядишь! Этот цвет тебе очень идёт!       — Спасибо, — Гермиона залилась краской. — Я вообще редко себе позволяла так одеваться…       — Очень зря! — Бастиан махнул рукой, приглашая помощницу на кухню. — Лион любит яркие цвета! Ты сейчас вписываешься в общую картину. А вот те твои серые и коричневые платья — это не для Франции!       — Я запомню.       — Раз ты сегодня настолько яркая, то как смотришь на лимонный пирог?       — Думаю, что это отменная идея!       — Тогда, приступай. А я разберусь с оставшимися капкейками и пора уже открываться, — мужчина взглянул на наручные часы. — Через семнадцать минут пожалует мадам Эсми за своим лавандовым латте и сконами.       Бастиан вышел из кухни, забирая очередной противень со сладостями, а Гермиона почувствовала себя значительно лучше, взявшись за венчик. Это было удивительно. Все тревожные мысли разом отступали, уступая место только фантазии. Грейнджер прикусила нижнюю губу и наклонила голову, представляя в голове, как будет выглядеть готовый лимонный пирог.       Она отмерила все положенные ингредиенты и включила духовку, выставляя температуру на 325 градусов по Фаренгейту — это самая оптимальная температура для подобного десерта. Две круглые формы Гермиона смазала сливочным маслом, муку просеяла и добавила соду. Через пару мгновений в миску с мукой отправились соль, сахар, два крупных яйца и ложка лимонного сока. Теперь нужно было всё хорошо взбить, чтобы тесто получилось однородным и без комочков.       — Лучше взять ручной миксер, — послышался голос мсье Тома.       — Или просто венчик, — Гермиона повернулась к мужчине, показывая венчик в руке. — Это будет даже лучше.       — Да, это будет намного лучше, — одобрительно кивнул Бастиан. — И помни о хорошем настроении! Не стоит начинать взбивать тесто, когда на душе кошки скребут.       Грейнджер посмотрела ему в глаза, замечая странный блеск в них. Он снова догадывался о чём-то, о чём она и не думала рассказывать? Или всё было настолько очевидно? Гермиона не могла сказать, что у неё было уж совсем плохое настроение, но в душе было неспокойно. Вчерашние переживания снова догнали её, пытаясь подставить подножку.       — Я только что отдал мадам Эсми её сконы, а она мне рассказала, что поругалась с соседом, — Бастиан подошёл к Гермионе и забрал у неё миску с венчиком. — Лора — очень специфическая женщина. Поверь, я точно знаю. Она покупает у меня сконы последние десять лет, но лавандовый латте полюбила прошлой осенью. До этого пила американо.       Грейнджер взяла вторую миску поменьше, чтобы приготовить глазурь для пирога. Она помнила о том, что глазурь нужно наносить пока он ещё тёплый. Соприкоснувшись с тёплой поверхностью, она слегка растечётся, просочившись в поры бисквита.       Глазурь должна выглядеть почти прозрачной. В кондитерском деле было так много нюансов. И казалось бы, память Гермионы давно стёрла такие крохотные детали, но руки всё делали сами, пока мысли в голове напоминали какую-то помойку.       Она разбила два яйца, продолжая слушать Бастиана. Ей нравились рассказы этого человека. Они напоминали ей какие-то детские баллады и сказки, что не казались сложными в момент прочтения, но в конце ты всегда выносил для себя жизненно важный и мудрый совет.       — Так вот, — мсье Тома поднял венчик, позволяя тесту сползать вниз, чтобы оценить его консистенцию, — какой бы Лора ни была, она всегда старается держаться на позитиве. Я помню, что после похорон мужа она выбросила все свои чёрные вещи, заявив, что отныне будет носить только розовые жакеты и шляпки с перьями. И настолько я привык видеть улыбку на её лице, что стоило ей сегодня переступить порог, как я сразу же понял, что что-то не так. Это касается и тебя, Гермион.       Это забавное сокращение её имени не могло не заставить её улыбнуться. Грейнджер посмотрела на мужчину с немного виноватым видом, словно собиралась извиняться за то, что её раскусили.       — Что случилось, ma chère? — более обеспокоено спросил Бастиан. — Мне не нравится, когда ты выглядишь вот так вот.       — Это сложно, — тихо ответила она, не желая лгать. — Я практически уверена в том, что сделала всё правильно и продолжаю всё делать правильно, но есть этот один процент, заставляющий меня сомневаться в правильности принятых решений.       Мсье Тома поставил миску с тестом на поверхность и подтянул к себе приготовленные формы для выпечки, покачивая головой.       — Так дела не будет. Никогда! Никогда не жалей о принятых решениях, иначе ничего не получится, — он добавил в тесто достаточно большую щепотку сахара. — Вот видишь? По рецепту этого сахара там быть не должно. Это совсем неправильно и против всех правил, но я не жалею о том, что сделал. Через двадцать семь минут ты убедишься, что это было верное решение.       Гермиона выдохнула и продолжила взбивать глазурь. Она точно была уверена в том, что пирог получится отменным, хоть и слаще, чем должен быть. Возможно, что к словам мсье Тома следовало прислушаться и перестать себя терзать постоянными однотипными размышлениями.       — Я хочу, чтобы ты придумала название для этого пирога, — сказал мужчина, отправляя две формы с тестом в духовку. — Считай, что это обязательное задание для тебя, пока я буду в зале.       Он закрыл духовку, взглянул на наручные часы и вышел из кухни. В это самое время послышался звон колокольчика, что висел на дверях — кто-то пришёл за своей порцией счастья, которое можно было купить за деньги. Гермиона снова осталась одна на кухне, время от времени поглядывая на пирог. Она прокручивала в голове слова, сказанные Бастианом, проводила параллель с тем, что переживала сейчас и пыталась отвлечься на мысли о новом десерте.       Из зала доносились голоса посетителей. Они приходили друг за другом, рассматривая витрины, заставленные множеством десертов. Кто-то из них был постоянным клиентом, приходя в мастерскую каждое утро вот уже на протяжении многих лет, а кто-то заглядывал впервые. Лион круглый год посещало большое количество туристов, которые приезжали полюбоваться старинным прекрасным городом, не забывая о десертах — ими так славилась Франция.       — Ну что? — мсье Тома появился на кухне, когда Гермиона поливала пирог глазурью.       — Он выглядит…       — Жалко? — с иронией спросил мужчина.       — Очень.       Грейнджер даже не была уверена в том, что его стоит выносить на витрину. То ли разгадка крылась в лишнем сахаре, то ли она что-то напутала с пропорциями, хотя всё делала строго по рецепту.       — А теперь этот пирог, с какой стороны на него ни посмотри, должен выглядеть как результат неудавшегося эксперимента, — довольно протянул Бастиан. — Когда твой лимонный пирог увидят посторонние, они тебя обязательно пожалеют. Или будут фыркать — тоже мне пекарь! А потом возьмут кусочек, исключительно чтобы тебя поддержать. И тут они почувствуют на языке вкус мягкого и влажного пористого бисквита, пропитанного лимонной глазурью. От восторга у них глаза на лоб полезут. А потом они сделают для тебя все, что пожелаешь…       — Его никто не захочет покупать. Я бы за такое точно не заплатила даже пары монет.       — Я слышу клиента! — сказал мужчина, прислушиваясь к колокольчику. — Теперь бери этот пирог и иди продавать! Живо!       Из его голоса улетучилось всё беспокойство и теплота. Теперь Бастиан говорил, как строгий начальник, не знающий пощады для своей помощницы. В этом был весь мсье Тома с его бесконечным количеством оттенков настроения.       Гермиона поправила фартук, быстро взглянула на своё отражение в стекле дверей и направилась в зал, держа в руках поднос с одним из двух пирогов. Если она его не продаст, то купит домой. Роуз любила лимонный пирог.       — Добрый…       Улыбка моментально сползла с её лица. Казалось, что вместо лимонного пирога, Грейнджер съела самый кислый лимон.       — Какие люди! — Малфой снял солнцезащитные очки и ухмыльнулся. — Доброе утро, миссис Уизли.       Он был клиентом. Как бы Гермионе ни хотелось ему нагрубить, она не имела права этого сделать, хоть и не могла ручаться за себя. Если Малфой позволит себе сболтнуть лишнего, то неудавшийся с виду лимонный пирог полетит ему на голову — это она могла гарантировать.       — Доброе утро, мистер Малфой, — натянуто ответила она, выставляя десерт на витрину. — Чем могу быть полезна?       — Тут где-то проход в Министерство? Зная наших доблестных тружеников, которые горбатятся на благо страны, не удивлюсь, если в одной из туалетных кабинок у них портал… Ты намекни им, что не обязательно смывать себя, чтобы…       — Вы, может быть, желаете кофе? — Гермиона перебила его.       — Je vais prendre un latte avec du caramel salé et une pincée de cannelle, — быстро проговорил Драко. — Это же не проблема?       — Это же не проблема, — шёпотом передразнила его Грейнджер, отворачиваясь к кофемашине.       — Я вообще-то всё слышу.       — Могу точно сказать, что у вас прекрасный слух, мистер Малфой.       У Гермионы было огромное желание вместо щепотки корицы добавить в стакан Малфоя соли или перца. Чего угодно, лишь бы это помогло стереть наглую ухмылку с его самодовольного лица. И нет, Грейнджер совсем не стеснялась того, что он увидел её тут — на новом месте работы. Проблема была только в том, что за широкой витриной стоял не кто иной, как Драко, чёрт бы его побрал, Малфой.       — Ваш латте, — она поставила стаканчик перед ним.       — Я хочу десерт.       — Какой?       — Что бы вы мне посоветовали? — Малфой закрыл стаканчик крышкой и уставился на неё.       — Смотреть нужно на витрину, — практически прошипела Гермиона. — Десерты там.       Но это же Малфой, несмотря на то, сколько бы лет ни прошло. Ему всегда нравилось провоцировать и доставать людей. Вот и сейчас он занимался тем, что так любил.       — Я хотел бы узнать ваше экспертное мнение, миссис Уизли.       — Лимонный пирог возьмите, — она достала с витрины ещё тёплый пирог. — Мне кажется, что это ваш десерт.       — С чего бы это? — он вскинул скептически бровь, выжидая ответ.       «Ну, что же ты молчишь, Гермиона?»       — Такой же отвратительный на вид! — безапелляционно выдала Грейнджер. — У нас их два. Берёте?       — Беру, — спокойно ответил Малфой, доставая портмоне.       Двери из кухни открылись, и в зале появился Бастиан со вторым пирогом.       — А вот и второй пирог, молодой человек.       — Благодарю вас, мсье Тома, — Драко благодарно улыбнулся ему. — Я рад, что вы наконец-то нашли себе помощницу. Уверен, что она вас не подведёт. Миссис Уизли у нас очень исполнительная и ответственная.       Гермиона сделала вдох и открыла кассу, чтобы дать сдачу и заставить Малфоя наконец-то уйти отсюда.       — За пироги спасибо, а кофе для вас, миссис Уизли, — он подмигнул ей. — И сдачи не нужно, оставьте себе на чай.       Бастиан помог Драко, придержав перед ним двери, пока Грейнджер стояла, уставившись ему в спину.       — Ну что, как пирог назывался-то? — мсье Тома внимательно посмотрел на озадаченную помощницу.       — Эээ… Лимонный пирог «Добейся всего, чего хочешь».       – Прекрасный выбор, ma chère.