***
В палату пытаются пробиться первые лучики солнца, кажется, рассвет вот-вот наступит, и эта красно-оранжевая полосочка станет куда шире. Но увы, шторы плотно задвинуты изнутри, поэтому яркие лучи всеми силами пытаются одарить своими красками помещение. Осаму поставил сумку на пол, а сам удобно устроился на стуле, подсев к кровати Фёдора чуть ближе – музыканту же надо как-то видеть экран монитора. И так, быстрыми и ловкими движениями пальцев по кнопкам, Дазай выходит на главный экран. – Мы зайдём на сайт нашего ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА и попытаемся взломать камеры, которые находятся в каждой аудитории и кабинетах преподов. – как же восторженно выкрикнул шатен похвалу в сторону их образовательного учреждения, кажется, это слышала вся больница... Достоевский скорчил недовольную гримасу. Он просто ненавидит движуху и шум. Что же он тогда забыл в вечно кипящей столице, так ещё и почти в центре города? Он и сам без понятия, любовь к этому городу слишком сильна, поэтому можно и терпеть. – Тихо ты, придурок. Хочешь, чтобы медработники оказали нам свой визит? – затыкает рот актёру Достоевский. Тот же нервно хихикнул. – «Оказали нам свой визит». – исказив голос, повторил за Фёдором Осаму, – в кого же ты такой душный? – дуется шатен, на что получает лёгкий подзатыльник. – Тц... Я тебя сейчас в окно выкину. Ты сюда по делу пришёл или шуточки шутить? Учти, если сюда придёт врач Огай... – на этой ноте, голос брюнета перебила рука Осаму, схватившая того за запястье руки, мол, заткнись, не дав Фёдору закончить свою фразу. Дазай ещё никого из своих друзей так резко и строго не перебивал. Он сжал запястье музыканта с такой силой, что, кажется, оно вот-вот сломается. Настолько сильно он ненавидит Огая, что не может контролировать свой гнев на него? За что же?... – Молчи. Просто молчи. – прошептал шатен сквозь зубы. «– Осаму, тварь ты такая! Что ты творишь?!» – опять всплывает этот противный голос в голове, так и хочется от него избавиться, но как? Дазай совершенно потерял контроль над собой. Его моральное состояние окончательно подавлено, а эмоции вспыхивают совершенно неожиданно, даже слёзы, которые он проливал в последний раз ещё далеко в детстве, хотят выйти наружу. Это всё жутко раздражает до потери пульса, хочется прямо сейчас выйти в окно и разбиться насмерть. «– Я живу в твоём сознании. Тебе некуда деваться. Я живу повсюду, просто. Отпусти. Его. Руку.» – указывает голос. Фёдор сидит с совершенно безэмоциональным лицом и прожигает Дазая своим взглядом. Ему совсем не больно. Физически. А морально?... Он даже и не знает, он совсем ничего не чувствует. Его уголки губ слегка подняты вверх, а лиловые зеркальца уставились на шатена. Достоевскому нравилось и до сих пор нравится изучать психологию человека, он совсем не злится на Осаму, скорее даже хочет помочь. Определённо, актёру сейчас совсем нелегко, по нему это видно даже невооружённым глазом, но он всё это скрывает за беззаботной улыбкой и горящими глазами. «А он не пробовал просто высказаться?...» – эта мысль промелькает в сознании музыканта всего на секунду, и тут же испаряется. Смешно, такой человек, как Дазай не умеет этого делать, даже с самыми близкими ему людьми. Отсюда и все проблемы. Фёдор сам знает, он через это проходил. Осаму взглянул на брюнета, пытаясь улыбнуться, но вышла кривая недо-ухмылка, от чего становится смешно. – Извини. Окажи честь не упоминать его при мне. – с ноткой усмешки проговорил студент, отпуская кисть Достоевского, на что тот закатил глаза, ещё более ухмыляясь. – Больная тема значит? «Тварь я дрожащая, или право имею.» Разве ты настолько слаб, что не можешь просто с ним поговорить? – холодно говорит Фёдор, ничуть не жалея шатена, давя на самую слабую точку. Нет, он не хочет его унизить, он хочет лишь дать стимул не опускаться ещё ниже. На мгновение глаза Осаму удивлённо уставились на Фёдора, а зрачки уменьшились. – Умеешь же ты. Хорошо, буду считать твой совет полезным, но не более того, чтобы воплотить его в явь. – сладко выдал тот, так же холодно одаривая Достоевского взглядом. А след бабочек в животе как простыл. И волнения нет. Словно Дазай разговаривает со своей тенью или даже зеркалом, которые так и хотят уложить его на дно. И да, такой же холодный, неприступный Фёдор Достоевский сейчас сидит рядом с ним. Точно такой же, как и личность Осаму в прошлом. – Дело твоё. – ответил брюнет, опуская взгляд на ноутбук, который уже успел уйти в сонный режим. – Предлагаю вернуться к делу. – Верно. – кивнул головой Дазай, заходя в поисковик и набирая сайт университета.***
А в Москва-Сити уже во всю кипит жизнь. Люди торопятся на работу, снося всё на своём пути, надевая идеально выглаженные, вельветовые костюмы со строгой белой рубашкой и галстуком. Девушки же, в свою очередь, еле успевают допить чашку кофе и также торопятся на работу. Вот и Николай, Сигма и Рампо уже не спят. Гоголь просыпается первым от громкого звука тормозов автомобиля за окном. Блондин неохотно открывает глаза и приподнимается с кровати, пытаясь вспомнить вчерашний день. На часах уже десять минут восьмого, оно и видно по дорожным пробкам. – Тц... Спешат же куда-то все... – сонно выдаёт Николай, окончательно проснувшись и направляясь в сторону комнаты Сигмы. Хозяин квартиры тоже только проснулся, но не по свой воле, будильник кто будет выключать? Так-то сегодня суббота, в университет надо, шестидневное обучение никто не отменял. Хотя пары сегодня не такие уж и важные. Флейтист поворачивает голову в сторону окна, а из него сверкает яркими лучами солнце, так и ослепляя своим светом. Вчера друзья знатно умаились и нужен был отдых. Хоть они и спали шесть часов, этого вполне достаточно для студентов третьего курса. Сигма поворачивается на бок и спускает ноги на пол, усаживаясь на кровати. Музыкант всегда спит в носках, ещё с самого детства, ночью он постоянно мёрзнет, да и так комфортнее. Не успел флейтист встать с кровати, как в его комнату открывается дверь, а на пороге, угадайте-ка кто? Конечно же Коля! – Доброе утро, Сигмушка!!! – воскликнул блондин, накидываясь с объятиями на любимого. – И тебе того же, Коля. – улыбается Сигма, поглаживая Гоголя по голове. – Ты не представляешь, как я вчера устал, это такой кошмар был! Туда-сюда ходить с самого утра! Сначала универ, кафе, больница, общага, опять больница, потом опять общага, ещё общага и твой дом... – без остановки перечисляет белобрысый, недовольно потирая нос. – Ох, это точно... Я за всю жизнь так часто в машину не сажался, что уж говорить про вчера. – соглашается музыкант. – Ну, впрочем, сегодня новый день, а значит - новое задание. Остальные уже проснулись? Гоголь покачал головой и взглянул на дверь, в проёме которой уже показался Эдогава. – Видимо, да. – хихикнул Коля, подмигнув детективу, а тот, склонив голову, помахал рукой. – И вам доброе утро! Осаму не с вами? – задал вопрос Рампо, оглянувшись назад. – Мы думали он с тобой, разве нет? – нахмурился Сигма, чуя что-то неладное... Опять смылся куда-то? – В гостиной его нет, на кухне тоже... – ОПЯТЬ ИСЧЕЗ?! НУ Я ЕМУ ПОКАЖУ!!! ЕЩЁ И БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ! Зараза... – злится Гоголь, ударяя кулаком по мягкому матрасу. – Меня мучает только один вопрос, когда он ушёл... Ночью или уже утром? Если он опять не спал всю ночь, своими же руками придушу. – скалится Сигма, проговаривая слова чуть ли не через зубы. Флейтист очень беспокоиться о здоровье своих друзей. Из рассказов Коли можно легко понять, что Осаму почти не спит, живёт на одном кофеине, да и вообще порой забывает про приём пищи! Это же ужасно! Как можно быть таким погружённым в себя или же так загоняться, чтобы настолько мучить себя?! Порой Сигма чувствует себя какой-то бабушкой, которая так и хочет накормить и уложить спать своих внучат, но нет... Он просто очень дорожит своими друзьями... – Конечно же он не спал. Тут даже думать не надо. – утверждает Эдогава, грустно глядя в окно. – Разве у человека, который за два дня пережил столько моральных и физических унижений может быть здоровый сон? Когда на твоих руках лежит окровавленное тело дорогого тебе человека... – голос детектива постепенно угасает, всё тише и тише, печальнее и печальнее доносятся слова из его уст. Тут уже притихли все, словно друзья испытали те же чувства, что и их дорогой друг... – Тц... Ну, не время сейчас унывать!!! Предлагаю сначала выпить кофе или элементарно позавтракать, а там уже постараться дозвониться до Дазая. – выдал Гоголь, пытаясь разогнать эту нависшую тучу тоски над головой. И да, кофе Николай очень любит. Сигма немного помолчал и добавил. – Да... Ты, наверное, прав, Коля... Тогда все в уборную, а затем на кухню! – соглашается музыкант, быстро расцветая на глазах, от чего на лице Гоголя появился лёгкий румянец. Он до безумия любит Сигму, и каждая его улыбка – причина жизни актёра. Утренние процедуры окончены, компания уже сидит за кухонным столом, нависая над той самой запиской. На её содержание сложно ответить положительно, но и отрицательного тут тоже, в общем-то и нет, тогда что тут думать? Идти действовать следуя плану или же дозваниваться до Осаму? – И тебе доброе, Дазай. Опять свалил не пойми куда, а нам гадать... тц... – дует щёки Коля, перечитывая записку. – Если он не появится в районе ближайших двух часов – будем звонить, а если появится.. Ну, тут сами понимаете. – утверждает блондин, делая глоток крепкого и горького на вкус кофе. – Так-то он ещё вчера пытался свалить, но мы ему не дали.. Думаю, на это есть весомые причины, и он найдёт для нас важную информацию. – размышляет Эдогава, приложив фалангу пальца к губам. – Предлагаю не медлить и направиться в университет. Сигма едва не поперхнулся кофе от резкого предложения Рампо. – Д..да. Пары вот-вот начнутся, как раз распросим однокурсников и преподавателей...– выдал Сигма, пытаясь откашляться от резкого вздоха и попадания напитка «не в то горло». – Замечательно! Бегом в уник, с остальным потом разберёмся! Вдруг и Шибусаву встретим, ох уж я ему тогда... – засиял ярче солнышка Гоголь и, чуть ли не падая на скользком полу, побежал в гостиную за вещами. – Как бы нос себе не разбил, сколько раз говорил по квартире не бегать... – ударяет себя рукой по лбу Сигма, на что Эдогава хихикнул. – Надо бы мне забежать в участок, форму надеть что ли... Мало ли... – задумался шатен, свернув губы трубочкой. – Думаю, тебе одного удостоверения хватит, покажешь, да и всё. – развёл руками флейтист, тоже направляясь в сторону гостиной по коридору. – Да, ты прав! – согласился детектив. Не успели парни сделать и шаг в гостиную, как их взгляд упал на Колю, который сидел посередине зала, поджав ноги к себе. У Сигмы округлились глаза, он сунул свою кружку с кофе в руки Рампо, и быстром шагом приблизился к блондину, кладя свою руку ему на плечо. – Коля, что-то стреслось? Тебе не хорошо? Что-то с Осаму? – задавая вопросы один за другим, проговоривает хозяин квартиры. Гоголя таким редко увидишь... почти совсем не увидишь, Сигме-то не знать его звонкий смех и яркие глазки. Николай поднял голову вверх, глядя на Сигму, и с какой-то душераздирающей грустью или даже обидой в голосе, молвил: – Он мне обещал этого не делать, клялся жизнью, и что? Заново заиграла та же шарманка. – вздыхая говорит блондин, дуясь, как дитя. Музыкант недоумевающие смотрит на актёра, ещё более волнуясь. – Он? Обещал? Заново? Ты про Фёдора или Осаму?... Я не понимаю... – нервничает Сигма, поджав губу и оглядывая помещение на наличие подозрительных предметов. Николай вздохнул и посмотрел на Сигму. – Осаму... Он обещал мне никогда больше не курить после одного случая. – заявил белобрысый, приподнимаясь на ноги, сжимая в руке окурок. – Вот оно что... Да, Осаму злоупотреблял этим делом, у него была настоящая зависимость. Не думал, что она ещё осталась... – удивлённо произнёс Эдогава, расхаживая по гостиной и осматривая каждую полочку. – Серьёзно?! Дазай на вид такой здоровый и радостный, так и не сказал бы, что у него есть вредные привычки... – впал в ступор Сигма. – Что же это за ситуация такая..? – Ох, Сигма... Привычек у него было предостаточно. – начал детектив, ставя две кружки на стеклянный стол, стоящий посередине зала. – Ещё в школьные годы мы с Колей, Чуей и самим Осаму любили посещать одно заведение на конце города... – вспоминает Рампо, как его тут же прерывает Гоголь. – Да! Тот самый бар. Нам с Осаму было лет по восемнадцать, а вам с Чуей по двадцать два, мы очень любили там тусить, часто выпивали, курили, в общем ни о чём не думали. – продолжает рассказ Николай, усаживаясь на диван. Ситуация приключилась не из лучших, тогда он мог остаться без друга. – Однажды в конце мая мы решили собраться там и культурно отдохнуть под классную музыку и хороший алкоголь. – Мы пришли в бар, где нас принимали уже за своих, и заказав всё как обычно, в подробности вдаваться не стану; мы уселись за огромный стол с кучей диванов. Дазай закурил сигареты, я пробовал закуски, Коля сидел вместе с Осаму и лепетал ему всякие истории, а Накахара пил вино. – продолжает Эдогава. С виду ничего особенного, рассказ как рассказ, похожий на все остальные истории из школы, но что-то тут не так... От этого «не так» аж волосы на голове дыбом встают, Сигма слушает внимательно, не смея перебить. – Несколько таких заходов, раз рюмка, два сигара и ты уже в хлам. В глазах плывёт, совершенно нездоровые выходки и речи, а на ногах ты еле стоишь. Почему-то для нашей компании это было нормой и никто не предавал этому значения, мы расходились по домам и всё было хорошо. И вот, мы уже собрались уходить, как Дазай резко схватился за свою рубашку в районе сердца и начал сильно и страшно кашлять, чуть-ли не харкая кровью... – повествует Николай, жестикулируя руками, пытаясь более объёмнее донести информацию. От последнего предложения так и сжалось сердце. Слышать это – одно, а вот видеть – совсем другое... – Почему-то... Я не предал этому никакого значения, а лишь громко засмеялся. Видимо это было пьянство и не осознавания всей серьёзности. – Н-но как же?! Было же видно, что ему плохо? – недоумевал музыкант, глядя на своего парня, а Николай глубоко вздохнул, передав голос Рампо. – Да, ему стало ужасно плохо. Мы сначала подумали, что это очередной прикол, ведь Дазай очень любил так шутить, за что часто получал люлей от Чуи... – недоговаривает детектив, как его перебил Сигма. – Подождите-ка.... Я совершенно ничего не понимаю, вы так быстро всё говорите. Не могли бы вы рассказать всё поподробнее?... – не выдержал Сигма, усаживаясь на диван рядом с Колей и заглядывая в лица парней. Николай с Рампо переглянулись и кивнули друг другу. – Поподробнее? Тогда слушай.Четыре года назад.
– ХЕЙ, КОЛЯЯЯ!!! ЧТО ДЕЛАЕШЬ ПОСЛЕ ОБЩАГИ СЕГОДНЯ?! – раздался звонкий голос парнишки, выходящего из какого-то кабинета. Это сам Осаму Дазай, четыре года назад. Юноша с очаровательной внешностью и прекрасным голосом, за ним так и гонялись одноклассницы. – Я УЖ ДУМАЛ, ТЫ СВАЛИЛ С УРОКОВ! Я... Да впринцпе никаких планов не было... А ЧТО?! – отвечает не менее звонкий голосок. Это уже Коля Гоголь, так же четыре года назад, вместе со своим другом Осаму. Они часто прогуливали уроки, тем не менее Дазай вышел на золотую медаль, а Гоголь просто был хорошистом. – Предлагаю позвать Чую с Рампо и сходить в наш любимый бар!! – восторженно говорит шатен, широко улыбаясь. – Отличная идея! Я за! – согласился белобрысый, потрепав Осаму за плечо. – Замечательно! Значит после общаги сразу в бар, Чуя и Рампо уже в курсе! – Замётано! На том и порешали. – компания очень любила этот бар, и сам бар любил компанию, как только эти шумные ребята заходят в заведение бармена сразу же одолевала улыбка, а знакомые лица гостей, которые, казалось, сидели там двадцать четыре на семь, приветливо махали руками юношам.– Я так понимаю, вы были главными персонами? – спрашивает Сигма, приложив большой палец к нижней губе.
– Именно так! – воскинул Коля в ответ музыканту.
Время близится к вечеру, а это значит, что пора собираться на место встречи! Коля и Осаму испокон веков встречаются у парка возле общежития. На тот момент времени они ещё там не проживали, но ровно через год будущие студенты будут туда заселяться. Друзья встречаются в парке, вызывают такси (да-да, могут позволить такую роскошь, спасибо Дазаю за то, что он круглый отличник – у него была и есть стипендия). Минут тридцать на машине по небольшим пробкам и парни будут на месте. – Ты точно думаешь, что мы завтра останемся живыми?... Давай не как в прошлый раз, когда ты залез на стол и пел: «ТВОИ ГЛАЗА-А~…» – приподнял одну бровь к верху блондин, слегка хихикая, на что получает не хилый такой подзатыльник от шатена. – Тц... Не стоит такое вспоминать! В этот раз будем петь не на столе. – улыбнулся Дазай, и Гоголь, услышав это, ударил себя по лбу. Такое чувство, словно их характеры поменялись местами. К старшим классам, а точнее к экзаменам, Николай стал более тихим, что для него совсем не свойственно, а Осаму совсем наоборот – шумным, весёлым и буйным. В университете же стало всё совсем наоборот... – Давай только без всяких твоих похмелий и обкуриваний. – слегка изменил тон Коля, смотря на друга, на что таксист покосился на своих пассажиров, а Осаму прикрыл рот ладнонью отводя взгляд. Ответа так и не поступило, на что белобрысый нервно вздохнул. Через несколько минут шатен всё-таки решил подать голос. – Коля, я тебя совсем не узнаю. Ты же раньше был за любую движуху, а сейчас ты какой-то душный стал! – надул щёки Дазай. Гоголь зыркнул на своего друга, но не стал предавать значение его словам, а лишь широко улыбнулся. Сегодня он ему поверил... Что стало ужаснейщей ошибкой. – ТЦ! Ну и ладно! Гулять, так гулять! – хлопнул в ладоши белобрысый. – Совсем другое дело!– То есть именно тогда ты ему поверил? – удивился уже Рампо, переводя взгляд на Гоголя.
– Слишком уж яркий огонёк был в его глазах... – вздохнул белобрысый, взяв за руку Сигму, дабы стать чуть спокойнее.
– Ясно...
Небольшое количество времени, звук терминала, и друзья покидают автомобиль, направляясь к бару, где их уже ждали Накахара и Рампо. – Могли бы ещё дольше ехать! – недовольно хмыкнул рыжий. – Ой, не злись, Чуя! Пробки просто зло! – воскликнул Коля, пожимая руку Накахаре. Чуя не был старше Эдогавы, но и ровесниками Николая с Осаму он тоже не был. Он обучался на третьем курсе юридического, но страсть к музыке не покидала сердце и в скором времени Накахара начал обучаться игре на электро-гитаре, и в будущем он будет превосходно играть. – И правда, долговато вы как-то! Впрочем, не важно, мы сегодня как обычно? – хихикнул Рампо. А вот Эдогава был старше и умнее всех в компании, но увы, ростом он был не таким высоким, как Осаму с Гоголем, чего не скажешь про Чую... Тут скорее можно подумать, что старше всех как раз таки Дазай и Николай. – Естественно как обычно! Пятница же! – радостно выдал Осаму, открывая дверь в заведение. Войдя внутрь тебя так и окутывает уют и комфорт. Мало того, что люди в этом баре были добрые и адекватные, так тут был даже кот! Да-да, серый пушистый котик, очень ласковый и нежный друг. Он так и тянулся ко всем посетителям, часто получая угощение за свою нежность, ведь этот кот мог поднять настроение за считанные минуты, и тебе уже совсем не хочется грустить! Юноши проходят к своему любимому столику – в самом углу бара и усаживаются на свои законные места. Осаму с Гоголем сидят посередине, а по бокам Рампо с Чуей. Компания делает заказ, всё и вправду как обычно. Накахара берёт сухое вино, название которого никто не может выговорить, кроме его самого. Рампо же всегда заказывает коктейль с Мартини, полусухим шампанским и клубничным сиропом, также иногда какие-нибудь закусочки. Именно вкус с лёгкой кислинкой очень нравится Эдогаве в этом напитке. А Дазай с Гоголем берут всё покрепче и по классике, виски со льдом – заморачиваться не хочется, и пробовать что-то новое тоже нет желания, тем более, когда друзья привыкли к этому напитку. Заказы готовы, всё подано и завелась шарманка. Анекдоты от Гоголя, звонкий смех Дазая, хихиканье Рампо и недовольное лицо Чуи из-за шуточек по поводу его роста. – МНЕ ВСЕГО ДВАДЦАТЬ ДВА! МОЖЕТ ВЫРАСТУ ЕЩЁ! – злится рыжий, ударяя кулаком по столу, а лёгкая улыбка на лице всё же всплывает. В итоге сдержаться тут сложно и уже вся компания залилась звонким смехом. – Кстати, ребята, куда вы в итоге решили поступать? С твоим то баллом, Осаму, ты можешь попасть куда угодно. – задал вопрос Эдогава, почти допивая свой коктейль. – Мы с Колей... – небольшая пауза в голосе Дазая, кажется кто-то скоро будет в хлам...– Мы с Колей планируем поступать в университет актёрского мастерства! – Да! Мы уже всё продумали! – подтвердил белобрысый, хлопнув по плечу друга. – О, это же тот универ, где актёрское, музыкалка и что-то ещё... в одном? – спросил Чуя, на что парни одобрительно кивнули головой. – Да, именно он! Там учился мой хороший друг! – донёс Эдогава. – Хороший выбор, актёры из вас хоть куда... – Да-да... И так, разговорясь на разные темы, время летит незаметно, так же как и бокалы спиртных напитков. Осаму уже почти в хлам, Чуя чуть ли не спит, а Николай с Рампо ещё более-менее в адеквате. Посетителей почти нет, лишь какая-то молодая пара сидит на втором этаже бара, и это даже к лучшему, что тут почти никого нет, ведь Осаму собрался опять петь песни, но подзатыльник от Накахары этого сделать не дал. – Ауч! Больно жк,слихняк фигоф! – воскликнул шатен, потирая место, куда пришёлся удар. – Чтоб не втыкал. В отличие от некоторых, я хотя бы разговариваю нормально. – пробормотал рыжий, натянув на лицо свою любимую шляпку. – Тц... Вечно ты всем недоволен! – надул щёки Дазай, закуривая очередную сигарету и отходя чуть дальше от компании, а именно в сторону двери. Сейчас бы лучше выйти на свежий воздух, что и хотелось сделать, но резкое потемение в глазах и судорожно дрожащая рука не дали дотянуться до ручки. Резкий и оглушающий звон в ушах только усугубляет ситуацию. У шатена подкосились ноги, сам же он упёрся одной рукой в стену, а другой схватился за рубашку, чувствуя как усиливается его сердцебиение. Ужасный кашель одолел всё горло, раздирая его до режущей боли, но самое ужасное то, что это не простой кашель, а перемешавшийся с кровью. Рука всё-таки дотянулась до ручки и Осаму вылетел из помещения, но ужасная боль в теле сводит все суставы, заставляя падать прямо на колени, на голый асфальт... От резкого непрекращающегося кашля из глаз катятся слёзы, а все руки уже испачканы кровью, которая успела впитаться в белоснежные бинты, обмотанные по всем рукам шатена. Николай сразу же заметил пропажу друга, но не предал этому особого значения. Дазай часто выходил на «перекур». Но сейчас что-то всё-таки дёрнуло за сердце и вместе с Эдогавой белобрысый направился вон из заведения. Ох, эта картина была настолько устрашающей, что смотреть было не то, чтобы ужасно, а больно. Но алкогольное опьянение не пробудило таких чувств. «Очередной прикол Дазая» – одновременно подумали парни, обменявшись взглядами. Всё могло бы кончиться куда хуже, если бы Чуя не проснулся. – ПРИДУРОК! ОСАМУ, КАКОЙ ЖЕ ТЫ ПРИДУРОК, ДО ЧЕГО СЕБЯ ДОВЁЛ! – послышался обеспокоенный и разгневанный голос Накахары. – ЧЕГО ВЫ СТОИТЕ? НЕ ВИДИТЕ, ЧТО ЕМУ ПИЗДЕЦ ХУЁВО?! СКОРУЮ, СРОЧНО! – воскликнул рыжий, стоя прямо позади Осаму, который уже был не в сознании. Гоголь успел присесть на колени, дабы тот не убился головой об асфальт. Чуя ловким движением пальцев набрал нужные цифры, и вскоре скорая была на месте. После этой ситуации Коля с Осаму поклялись друг другу, что белобрысый больше никогда не будет накидываться в хлам, а шатен – курить. Но, видимо, эта клятва была нарушена.***
– Вот такие пироги, Сигма. – вздохнул Эдогава, смотря куда-то вдаль. Флейтист молчит, опустив голову вниз. Как же это всё было ужасно, прямо не устаканивается в голове. И главное, он этого совсем не знал... – А что случилось с Осаму?... Какой диагноз? – Инсульт. – коротко ответил Николай, смотря на Сигму. – Какой ужас...В таком возрасте... – с лёгкими паузами говорит флейтист, пытаясь обработать информацию. – Впрочем, история рассказана, так что нужно приступать к делу. Пары вот-вот начнутся. – заявляет Рампо, поднимаясь с дивана и глядя на поникших друзей. – Мы немного посидим, хорошо? – пробормотал Николай, на что получил одобрительный кивок от детектива.***
Протяжный и долгий зевок шатена, сгубил всю ауру брюнета, смотрящего в экран монитора. – Можешь потише зевать, а? Все мыли перебил. – фыркнул Достоевский, слегка прищурив глаза, чтобы лучше разглядеть картинку на экране. Зрение у Фёдора посажено и иногда он носит очки, ну, как иногда, как раз когда сидит за техникой. Осаму взглянул на музыканта и подмигнул. – Извините, не думал, что моё дыхание может нарушить ваш покой. – актёрски выдал шатен. – Я не дыхание имел ввиду. И вообще, не думал улучшить фокус камеры? Ничего не видно, еле-еле заментые очертания препода. – бурчит Фёдор, взяв с тумбы очки и натянув их на себя. – Как я тебе его улучшу, мы только подключились, запись толком не загрузилась. – Дай сюда. Достоевский забрал с колен Осаму ноутбук и начал что-то набирать с такой скоростью, что только успевай моргать. – Не могу-не могу, а я вот могу. – ухмыльнулся брюнет. Дазай нахмурил брови, смотря на виолончелиста, который только что, можно сказать, переиграл его! Уму непостижимо! Мало того, что за секунды камеры взломал, так ещё и лучшее качество настроил. Придурошный. – Тц... Ну и ладно! Всё равно на этой записи ничего интересного. Тут же Терентич. Пары просто скука у него.– вздохнул актёр, кладя подборок на поднятую к верху ладонь. – Хм... возможно, тут ты прав. Смотрим дальше. – брюнет переключает камеры, и опять ничего интересного – скучные пары, на половине которых студенты просто спят. – Опять ничего? – Не-а. – Ты уже на месяц назад перемотал, слишком рано. – Закройся. – Злюка. Скучный просмотр каждой камеры в аудитории не привёл ни к каким зацепкам. Осаму чуть ли не уснул прямо на стуле от такой скуки, а Фёдор уже задолбался. – Этот препод всегда такой бешеный? – подал голос Достоевский, указывая на преподавателя, ходящего вперёд-назад по пустой аудитории. – Жуть! Вообще без понятия, кто этот чел. Забей, ничего интересного нет. – опять же повторил Дазай, рассматривая свои пальцы рук, будто ему и дела нет до этого. – С чего это? Я всё смотрю, ты зачем сюда пришёл вообще? Посидеть со мной или делом заняться? – нахмурился Фёдор, оторвав взгляд от ноутбука и уставившись на шатена. – Оба варианта верны. – хихикнул Дазай, мило подмигнув, на что брюнет недовольно хмыкнул, переключаясь на следующую камеру. – Хм... Нет доступа? – удивлённо произнёс Достоевский. – Какой кабинет? – очнулся от скуки Осаму, быстро заглядывая в экран. – Сто пятый. – ответил Фёдор, опять же что-то тыкая. – Да хватит пентагоны свои взламывать! Даже я уже не понимаю! Сто пятый говоришь.... Это же кабинет Гончарова, не так ли?! – тут уже удивился Дазай, шокировано смотря на музыканта. – В яблочко. На его камере стоит ужасно непонятная защита, видимо, нам её не взломать. – выдал брюнет, откинув корпус назад к подушке кровати и закинув руки за голову. – Ну, взломать то может не удастся, а вот прослушка... – на этой ноте стало гораздо интереснее. Осаму забрал ноутбук и ввёл небольшой код, стоящий из шестнадцати символов, и вуаля! Звук сразу же стал слышен. – Удивил. – улыбнулся уголками губ Фёдор. – А то! – хихикнул Дазай. Всё стало куда интереснее, услышав голос... – ТАЦУХИКО?! – воскликнул шатен, чуть ли не отпрыгивая назад и валясь со стула. Достоевский рефлекторно схватил шатена за запястье, тоже удивлённо смотря в монитор.