***
Антон отчаянно пытается ухватиться за спасительную ниточку, кажущуюся такой знакомой, но у него не получается. В этой истории с сестрой что-то совсем не вяжется, но что?.. А! Но ведь Иру выгнали из дома, если судить по еë рассказам! Родители бросили еë на улице, потому что они не могли прокормить единственную дочь, и им пришлось так поступить… Антон резко щурится и оглядывает гостью с ног до головы. Она не похожа на Иру. Совсем нет. Он не помнит еë образ до мельчайших подробностей, но знает, что это не она. У неë не может быть сестры. — Арсений Сергеевич, — зачем-то шëпотом хрипит Антон. — Прошу, мы можем поговорить?.. Наедине. Арсений понимающе кивает и знаком просит Мирославу выйти. Девушка кланяется и уходит, напоследок бросая взгляд непонятных серо-розовых глаз — такие вообще в природе существуют? — Прости, наверное, не стоило тебя так сразу ошарашивать. Не подумал, — виновато шмыгает носом Арсений. — Что ж, вы хотя бы… — Что. Здесь. Происходит, — шумно выдыхает Антон. Ему кажется, что реальность вокруг окрашивается в тошнотворные цвета и искажается так сильно, как никогда раньше. Кто заставляет еë так делать? Неужели тот человек, которому сейчас хочется доверять больше всех остальных? — Ты не помнишь? Антон моргает, смачивая пересохшую роговицу. — Чего я не помню? Я помню, как меня нашëл на улице мужчина и привëл к себе, пометив меня клеймом раба. Я помню девочку, с которой мы практически не общались, и помню мальчика, с которым познакомился на заднем дворе. Что я должен помнить, Арсений Сергеевич? — Антон с каким-то вызовом, граничащим с отчаянием вглядывается в затуманенные глаза Арсения. — Зачем Вы меня купили? В воздухе повисает мрачная тишина. Купили. Ещë одно напоминание о том, что он просто ничтожество. Он раб. Он чья-то собственность. Антону хочется выйти, выбежать из этого душного помещения. Однако его останавливает один единственный фактор, перевернувший всë с ног на голову в один только миг. Слëзы Арсения. Почему он плачет? Почему его взгляд обращëн на Антона, и в нëм столько разбитых надежд и плещется океан нежности? — Антон, ты… Тебя не находили на улице. И Иру тоже. Вы не беспризорные дети, — Арсений опускает взгляд в пол. — Вас украли. Украли?.. Вы что-то путаете. Не его, Антона, украли, а у него украли его детство. Взяли и посадили на цепь, как сторожевого пса. Давай, охраняй своего хозяина, приноси ему прибыль! Антон помнит, как встретил Ильяса в последний раз. Тогда их с остальными рабами-детьми вывели на площадь, чтобы показать публичную казнь и под шумок продать. Антону было уже двенадцать. Его руки тянули вниз тяжëлые кандалы, а на ногах гремели неразрывные цепи, так что убежать он не мог. Но каким-то чудным образом через несколько минут после начала казни в замке щëлкнул ключ, а после чьи-то ловкие руки выцепили Антона из толпы и стащили в ближайшую подворотню. Это было похищение у похитителя. Антон смутно помнит, что случилось в том переулке, где не было ни единой живой души — только он, Ильяс, и ещë какой-то мужчина. Взволнованный мальчик протянул Шасту какой-то обрывок ткани, расшитый серебром. — Что это? — негромко произнëс он. — Это твоë, — так же тихо отозвался Ильяс. — Твоя правда. Антон смотрит на Арсения, не зная, как ему реагировать. Всë, что он сейчас помнит, оказывается неправдой. Все его воспоминания — ложь. Вся его жизнь — один огромный обман. А есть ли тогда смысл вообще быть?.. Ноги подгибаются, и Антон чуть не падает на пол. Арсений подхватывает его и ведëт под руки на свою кровать. Антон сотрясается в кашле, и мужчина всë это время сидит за его спиной и держит за плечи, пытаясь выровнять дыхание Шаста. В конечном итоге Антон падает навзничь на кровать и громко хрипит: — Кто… я? Антон видит, как Арсений отводит взгляд и зажмуривается. — Антон, ты наследник Рубинового престола. Сердце выписывает кульбит и на мгновение замирает. Наследник престола? Он-то? Отличная шутка, ничего не скажешь. Как можно отдать деньги королевскому шуту? — Получается, мы… родственники? — почему-то эта мысль вызывает приступ странного состояния, голова начинает кружиться, и Антон снова заходится в кашле. Арсений резко начинает махать в воздухе руками. — Нет, нет! Это… В общем, у нас в королевстве есть четыре трона, и… Я тебе потом об этом расскажу, ладно? Просто попытайся для начала хотя бы принять правду. Легко сказать, да трудно сделать. Антон тихо выдыхает. Наследник престола, да?.. Тот, кто всю сознательную жизнь провëл в рабстве? Есть ли смысл сейчас обретать потерянную судьбу, когда его жизнь была сломана ещë много лет назад? Странно, но теперь он выглядит совершенно спокойным. По крайней мере внешне. Мысль о том, что они с Арсением не родственники, накрывает его с головой каким-то необычайным жаром, и губы почему-то печëт, как будто он целовал дьявола на протяжении нескольких часов. В груди всë шевелится, кашель застревает в горле, и хочется просто ничего не делать и лежать… К коже спины прикасается шершавая ладонь. Антон никак не реагирует, но внутри всë сжимается в комочек от волнения. Арсений поглаживает ладонью спину Антона, и тот покорно растекается на кровати, отворачивая голову к стене. — Прости, Антон. Я не должен был говорить тебе это так… резко. Я понимаю, насколько это глупо звучит для тебя, но нынешние реалии таковы. Я не хотел держать тебя в неведении и дальше, это становилось слишком невыносимым. Мне жаль, что ты потерял те воспоминания, но поверь, я помогу тебе их найти. Обещаю. И ещë раз прости меня, я не должен был поступать… так. Извинения звучат дико нелепо, особенно в подобной ситуации. Однако в обещание снова хочется верить какой-то отчаянной верой. Даже не столько в сами слова, сколько в Арсения. — А был вариант получше? — усмехается Антон. Арсений замолкает. Ладонь перестаëт скользить по спине, и Антон поворачивает голову. Мужчина сидит, поджав губы, и смотрит на Шаста, кажется, пытаясь сказать что-то ещë. — Арсений… Сергеевич? Антон проглатывает желание вырваться слову «Арс», потому что они не настолько близки, чтобы обращаться друг к другу настолько неформально, хоть сердце и чувствует иначе. — Антон, мне нужно идти. Сегодня будет бал среди знати… Антон садится в постели и вопросительно смотрит на Арсения. — Я тебя задерживаю? — Нет, нет… Просто… — Арсений сжимает и разжимает кулак, повторяя действие несколько раз. — Ира и Мирослава тоже приглашены. И я бы хотел, чтобы ты поприсутствовал на балу, чтобы можно было представить тебя людям как наследника Рубинового престола. Антон хлопает ресницами. Ира будет там? И он? Боже, что он вообще пропустил в своей жизни, что теперь всë так перевернулось с ног на голову? Представить людям? В таком виде? Антон смущëнно зарывается в одеяло. Как резко меняется его мир. Нет, он ещë не готов к такому. — Это обязательно?..***
Мирослава ждëт встречи с сестрой. Она очень переживает, как та примет еë, потому что они не виделись уже довольно долгое время. Да и досаждать как-то не хочется, тем более, что у старшей проблемы куда серьëзнее. Девушка смеëтся сама себе, глядя в зеркало. Она вспоминает Антона, которого ей представил Арсений. Парень ей понравился, даже очень. Такой неловкий, смешной и милый, да ещë и кудрявый. Только вот судьба его, конечно, незавидна. Мирославе хочется отправить работорговцев и похитителей детей на каторгу, а лучше сразу на плаху. Нельзя так распоряжаться судьбами людей по своему усмотрению — Бог всë видит, и да воздастся таким людям за все грехи после их смерти. Девушка надевает неказистое белое платье и выскальзывает в коридор. Ей хочется ещë раз поговорить с Арсением о бале, чтобы успокоить душу. Почему-то ей кажется, что на балу произойдëт что-то ужасное. Что-то, чего не должно случиться. Ни в коем случае. Босые ноги едва касаются пола. Мирослава прекрасно знает, что в народе еë кличут Лебëдушкой за еë бледный невзрачный вид. Хорошо хоть не гадким утëнком. Девушка бежит по коридору, погружëнная в свои мысли, и резко налетает на чью-то грудь. Мирослава взволнованно отпрыгивает в сторону и машет руками: — Господин, простите, прошу, я замечталась… — И о чëм же мечтает такая прекрасная юная леди? — Мирослава поднимает голову и сталкивается со смеющимся взглядом карих глаз. Девушка быстро осматривает форму мужчины — королевский рыцарь. Кара ей небесная за то, что отвлеклась… — Я очень хочу, чтобы сестра меня полюбила, — внезапно для самой себя шепчет Мирослава, понимая, что выговориться незнакомцу гораздо проще, чем кому-то из знакомых. — Разве Вас можно не любить? — удивлëнно вскидывает брови рыцарь. Мирославе почему-то очень хочется верить, что он не лжëт. Но ведь он совсем не знает еë сестру. Девушка горько усмехается. — Можно, поверьте. Все так делают, и Вы научитесь. — Леди, я не понимаю, почему Вы так думаете. Вы прекрасны, — без тени стеснения на лице произносит рыцарь. — Я… — Лекс! Ну ты идëшь или как? — доносится с конца коридора, и мужчина внезапно хмурится. — За сим я откланяюсь, — рыцарь кивает девушке и разворачивается, чтобы уйти. Мирослава подбирает подол платья и внезапно спохватывается. — А Вы… Лекс? Мужчина смеëтся, и Мирослава отмечает, что его смех как мурлыканье громадного кота. — Алексей. Но можно и Лекс, Лëша. Это прозвище в нашем отряде. Леди, а Вы?.. — Мира. Мирослава Кузнецова. Мирослава бежит по коридору в противоположную сторону и думает о том, как же хорошо, что она решила сегодня выйти из комнаты. Но, кажется, неуклюжесть — еë клеймо, хоть она и из знати, потому что буквально за следующим поворотом на лестнице девушка сталкивается с рыжим поварëнком, несущим поднос с пирожными. Выпечка рассыпается по округе, и Мирослава начинает снова поспешно извиняться. — Мда-а, — ничуть не расстроенно протягивает мальчишка и начинает ползать на коленях по ковру, собирая пирожные обратно на поднос. — Молодой господин немного расстроится. Мирослава опускается на колени рядом и касается лбом пола. — Прошу, извините меня! Я испеку новые пирожные вместо повара, я умею! Поварëнок наконец обращает на неë своë внимание и вопросительно склоняет голову набок. — Да брось, ладно тебе! Молодой господин не так критично относится к чьим-то проступкам, — отмахивается он. — Кстати, я Серëжка! А ты Мирослава Кузнецова, вторая принцесса Изумрудного трона, верно? Серëжка протягивает ладонь, чтобы обозначить новое знакомство. Мирослава растерянно пожимает еë. — Ты меня знаешь? Я редко выхожу из своей комнаты… — Леди, тебя всë Южное поместье знает, — смеëтся Серëжка, заканчивая собирать пирожные. — Ты же прекрасна! А ещë всегда помогаешь больным животным в саду и ухаживаешь за цветами садовника Юджина. — Не знала, что кто-то это замечает… — удивлëнно бормочет Мирослава. Она смотрит на свои перепачканные кремом руки и надорванное блëклое платье. Ну всë, на бал ей теперь дорога закрыта. Девушка устало вздыхает. Сама себе жизнь каждый раз портит. Теперь сестра еë точно не полюбит… С ресниц невольно срываются слëзы. Серëжка это замечает и помогает девушке подняться. — Эй, ты чего плачешь? Платье жалко? Пойдëм к Елене, она поможет! — Серëжка бесцеремонно хватает Мирославу за руку, второй рукой придерживая поднос, и тащит куда-то вниз по лестице. Девушка еле поспевает за поварëнком, про себя думая, что ещë никто с ней так не позволял себе обращаться. Впрочем, ей это лишь в радость. Елена оказывается очень умелой портнихой и ловко зашивает платье прямо на девушке. Внезапно она прищуривается и оглядывает еë с ног до головы. Мирослава смущëнно опускает взгляд в пол. — Что-то… не так? — Ты думаешь о том же, о чëм и я? — Серëжка кивает, и Елена куда-то уходит. Возвращается она с роскошным белым платьем. Мирослава ахает от восхищения, а Елена хлопает в ладоши. — Примерь-ка, девчушка. — Но… Для меня это слишком шикарно, — качает головой Мирослава. — Меряй давай! — Елена всучает ей в руки платье и толкает за ширму, поэтому девушке не остаëтся ничего другого, кроме как всë же надеть его. — Вау, тебе очень идëт! — расплывается в улыбке Серëжка, когда Мирослава выходит из-за ширмы. — Настоящая принцесса! Девушка смотрится в зеркало и не узнаëт себя в отражении. Это действительно она? Нет, это кто-то другой. Она — это серая, тихая мышь, которую никто не замечает. С самого детства она была лишь тенью своей сестры. Ну какая из неë принцесса Изумрудного трона?.. Со стороны двери раздаются аплодисменты, а после в помещение входит Антон. Мирослава резко оборачивается, почему-то чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. — Он прав. Тебе действительно очень идëт, — негромко говорит Антон. Он подходит к девушке почти вплотную и переходит на шëпот: — Можно поговорить с тобой немного?