Оковы из самоцветов

Антон молча следует за Арсением на балкон. Небо уже успело почернеть, и из-за пелены облаков кое-где проблëскивали звëздочки. Арсений опирается на балюстраду и тихо выдыхает. — Извини, я так резко сорвался с места, пытаясь воплотить свою затею, — осторожно начинает Антон. — Я просто подумал, что другого такого подходящего момента может больше не оказаться. Арсений качает головой, вглядываясь в странное скопление звëзд в левом верхнем углу ночного экрана. — Ты всë сделал правильно, Антон. Иначе они бы ещë долго бегали друг от друга… — Расскажешь, что случилось? Или это секрет? — Антон выжидающе смотрит на мужчину, повëрнутого к нему спиной. Арсений медленно оборачивается, и на его лице появляется лëгкая улыбка. — Расскажу. Но чуть-чуть позже. Давай насладимся этими минутами тишины, ладно? Впереди тяжëлые задачи. Антон делает шаг вперëд и оказывается прямо за широкой спиной кронпринца. Он проводит своей ладонью над его плечами и внезапно понимает, что стоит на несколько сантиметров выше. Это он, хилый мальчишка, подвальный житель теперь выше Его Высочества? Он выше, но они равны. Эта мысль заставляет Антона содрогнуться. Отныне его жизнь меняется в корне, и цепь не спадает с его ног и рук; лишь становится золотой. Какая к чëрту свобода? Мир больше никогда не будет прежним. К горлу подступает тошнота. Антону хочется закричать, но он сдерживается и хватается руками за балюстраду, боком наваливаясь на Арсения. Тот подхватывает его, и в голосе над ухом Антон слышит уже привычные беспокойные нотки: — Боже, Антон! Что случилось? Ты в порядке? О нëм беспокоятся… По всему телу растекается приятная тëплая субстанция, похожая на патоку, когда Антон понимает, что переживает за него не кто-то, а именно Арсений. — Я… В порядке. Но паника возвращается снова, когда Антон вспоминает кое-что ещë. — Арс… А мои родители живы? Арсений моргает, словно пытаясь осознать, что он только что услышал из уст Антона. — Как… Как ты сказал? Арс? Антон вспыхивает от возмущения, вызванного крайней степенью смущения. — Ты!.. Я про родителей, а тебя твоë имя беспокоит?! — Извини, извини, — машет руками Арсений, поспешно извиняясь, но глаза его в полутьме светятся ярче звëзд на небосклоне. — Твои родители живы, Антон, и очень тебя ждут! Я как раз собирался тебя с ними познакомить через несколько дней после бала, как бы странно это ни звучало. Антон внезапно чувствует накатившую волну умиротворения и облокачивается на тело Арсения, кладя тяжëлую голову на чужое плечо. Он будто слышит бесконечный ворох вопросов в голове у Арсения, но не может ничего ему объяснить. Он просто чувствует. — Антон? — Арсений осторожно поворачивает голову, и Шастуну приходится выпрямиться и поправить перекосившуюся одежду. — Прости. Вернëмся в зал? Кажется, я тебя задерживаю с официальной частью, — хмыкает Антон, и его губы вытягиваются в тонкую линию. В глазах Арсения мелькает что-то знакомое, словно из далëкого детства, но Антон никак не может припомнить, что же это такое было. — Не задерживаешь, — тихо отвечает Попов, почему-то опуская взгляд в пол. — И никогда не сможешь задержать. Сердце в груди Антона странно вздрагивает и начинает стучать громче, словно тот проглотил целый отряд барабанщиков. Не задерживает… Неужели это то самое, о чëм он думает? — Как говорится, правитель не опаздывает, это остальные приходят раньше, — быстро оправдывается Арсений, и сердце Антона пропускает удар. Показалось. На самом деле Антон прекрасно осознаëт своë нынешнее положение. Арсений возится с ним, как с маленьким ребëнком, которого нужно обучать всему новому, потому что он ничего не умеет. Он как старший брат, наставник, ведëт за собой Антошку как слепого котëнка, чтобы тот хоть немного привык к самостоятельной жизни. Он — обуза. Раб. Чей-то грех, который не замолишь до конца жизни. Но иногда Арсений делает такое, что у Антона весь мир переворачивается. А после всë стихает, словно ничего и не было. В зале слишком ярко и шумно после тишины, окружающей их на балконе. Антон чувствует какое-то шевеление в груди, но отмахивается от него, как от кошмарного сна. Он ищет глазами Мирославу или Иру, но не находит никого, кроме рыжей макушки, мелькающей в толпе аристократов. — О, Серëжка, — неожиданно вслух замечает Антон. — Кто? — удивлëнно хлопает глазами Арсений и смотрит туда же, куда только что смотрел Антон. — Поварëнок с твоей кухни, — подсказывает Антон, но в глазах Арсения стоит всë то же недоумение. — Мы с ним несколько раз пересекались и общались. — О, хм, — Арсений усиленно думает, но не может припомнить никого с таким именем у него в прислугах. Видимо, его взяли совсем недавно. — Пожалуй, мне стоит на днях познакомиться со всеми новичками в поместье… Антон замечает промелькнувшую мимо него серую тень и тут же подрывается с места, машинально хватая Арсения за рукав и тут же отпуская. Щëки заливаются краской от осознания того, какую непозволительную глупость он только что совершил. — Да… Кажется, теперь я понимаю, почему ты наследник именно Рубинового престола, — Арсений пристально смотрит на его лицо, но Антон не понимает, что он хочет сказать этими словами. Внезапно он вспоминает о тени и кивает Арсению, чтобы тот шëл за ним. Попов почему-то беспрекословно повинуется, и в момент, когда толпа немного расступается, Арсений оказывается прямо возле уха Антона, и вскоре тот слышит тихий шëпот, который может различить в этом огромном зале только он один: — Антон, не бойся показаться каким-то не таким на людях. Поверь, никто не обратит на это внимание, а если и обратит — какое им дело до того, чем занимается кронпринц? Арсений подмигивает и внезапно оказывается спереди, догоняя убегающую беспокойную тень по имени Мирослава. А Антон понимает, что что-то идëт не так. Совершенно не так. И это даже не связано с тем, что он внезапно оказался принцем без своих детских воспоминаний. Арсений умудряется в который раз перевернуть его мир с ног на голову.

***

Закрывается дверь, и Мирославе приходится смириться с тем фактом, что они с сетрой теперь наедине. Она собирается с духом и резко поднимает на неë отчаянный взгляд: — Прошу, не гоните меня прочь, сестра! Я лишь хочу сказать Вам то, что лежит у меня на сердце! Мирослава с удивлением натыкается на острую боль во взгляде старшей сестры. Перед глазами проносятся воспоминания из детства: весëлые игры на траве на заднем дворе, прятки с дворецкий, учëба Ирины с наставником… — Мира, осторожнее, — отец подхватывает маленькую девочку на руки, и та не успевает упасть. — Не нужно носиться так, словно ты зверëк какой! Ты принцесса, поэтому ходи так, как подобает принцессе. Девочка широко улыбается и крепко обнимает отца за шею. — Хорошо-хорошо, папочка, я больше не буду бегать как зверëк, — обещает Мира. — Я буду летать как птичка! Вот так, смотри! Отец опускает дочь на землю, и та, разведя руки в стороны, бежит вперëд по дорожке. Из-за поворота показывается девочка постарше, в стандартном платье для занятий. Белокурая принцесса бежит ей навстречу и обнимает за талию. — Сестрëнка Ира! Девочка наклоняется, чтобы обнять младшую сестру, и целует еë в белую макушку. — Я тоже рада тебя видеть, мой милый снежок. Отец, — Ирина делает изящный поклон, и король хлопает в ладоши. — Я вижу, твои занятия проходят успешно. Учитель Клэрис сказал, что у тебя выдающиеся способности. — Благодарю, Ваше Величество, — склоняет голову Ирина, а затем треплет по голове Миру. — Совсем скоро моя младшая сестра сможет приступить к занятиям. Мне кажется, еë светлая голова прекрасно подходит для этого. — Да, да! Папочка, я буду самым классным учëным! Сестрëнка Ира будет править, а я буду при дворе еë канцлером! Маленькая девочка не замечает, но в глазах старшей сестры мелькает мрачный огонëк. Впрочем, та сразу же отмахивается от нехороших мыслей и снова целует сестру в лоб. — Отец, сестра, позволите ли присоединиться к вашей прогулке? А потом в один миг мир окрашивается в серый. Изумрудный замок становится самым ненавистным местом для маленькой принцессы, чьи родители постоянно ругаются между собой и винят друг друга в пропаже старшей дочери, совсем забывая о младшей. Любимым местом Миры становится тайный садик, в котором старшая сестрëнка Ира выращивала цветы. Девочка каждый раз поливает их с такой заботой, с которой о ней заботилась раньше Ира. Дни становятся тягучим кленовым сиропом; серые дожди становятся символом Изумрудного замка. Однажды Мира помогает маме одеться. Король уехал на собрание в столицу, поэтому теперь замок принадлежит только им. Внезапно королева падает на колени, держась за живот и крича от боли. В панике Мира зовëт прислугу, и главный лекарь успокаивает девочку, говоря, что «мама просто устала, и ей нужно отдохнуть». В тот же вечер Мира идëт в библиотеку и с трудом достаëт с верхней полки нетронутые до сих пор никем книги старшей сестры. Кажется, в последнее время Ира была обеспокоена свирепствующей в Европе болезнью под названием «холера» — текущая желчь. Девочка добросовестно изучает все симптомы и приходит к выводу, что маме нужно лекарство от холеры. Но где его достать? За последнее время Мире удаëтся добиться расположения прислуги во всëм замке, которым было очень жаль бедную девочку, потерявшую сестру. Через прислугу ей удаëтся найти кое-какие сведения об этой болезни, но лекарства от неë, кажется, ещë не придумали. Когда возвращается отец и видит жену в ослабленном состоянии, он испускает усталый вздох и молча уходит в свой кабинет, ничего не сказав. Мира засыпает у изголовья маминой кровати, держась за край простыни маленькой ручкой. Утром она волшебным образом обнаруживает себя в постели и благодарит Господа за то, что мама ещë жива. Всë проходит в один день — мамину болезнь как рукой снимает. Ссоры становятся всë реже, но и видятся мама с папой очень мало. Мира знает, что что-то не так, но не может ничем помочь. Она лишь маленькая девочка, которая обнимает маму, когда той грустно. Ира смотрит на подрагивающие от волнения губы сестры, на слëзы, стекающие по еë щекам. Она протягивает руку в перчатке и вытирает очередную набежавшую слезу. Мирослава испуганно трепыхается, словно загнанная в угол пташка. — Ты права, Мира. Кажется, пытаясь сделать твой мир чуточку счастливее, я отобрала у тебя что-то, что тебя таковой и делало. Я отняла у тебя сестру. Ира осторожно притянула к себе Мирославу и заключила в нежные объятия, поглаживая по голове. Всхлипы у груди участились; Ира закрыла глаза и тихо вздохнула. — Скажи мне… Что взамен у тебя появились люди, которые стали твоей новой семьëй. Скажи мне, что ты сбежала от этого кошмара, сестрëнка. Мутная пелена перед глазами обретает всë более ясные очертания, и Ира видит себя на выжженом пустыре. Здесь оставила свой след война. Соседи ополчились друг на друга, семьи раскололись, сын пошëл с мечом на отца, сестра на брата. Дети… Столько детей погибло. А в столице праздник. В столице светит яркое солнце, затмевающее все злые дела, творящиеся за пределами его сияния. Ира бежит, то и дело спотыкаясь, босыми ногами по холодной земле. Щиколотки стëрты в кровь, а руки и лицо исцарапаны. Она лишь ненадолго останавливается, чтобы перевести дух, и оглядывается по сторонам — нет ли за ней погони? Ей всего семнадцать, и она не знает, что ей делать теперь. Но точно понимает, что во дворец ей возвращаться нельзя. Прочь, прочь от этого жуткого места!.. Немногие знают тайну Изумрудного дворца. Ещë меньше людей знает о том, что скрывается за улыбкой полного лицемерия и ненависти человека. Но ей удалось сбежать, а значит, удастся и другим! Она больше и ногой не ступит на эту прогнившую вглубь на километры территорию! Не ступила бы… Если бы не отчаянное желание спасти сестру. Что же делать? Как сделать так, чтобы «долго и счастливо» самого родного ей человека сбылось? А всë очевидно. Нужно просто-напросто взять на себя роль злодея. Стать тем, кого будут ненавидеть все, чтобы они любили ту, что стала «невинной жертвой».