Громче, чем ложь

      Сану разрывало на части.       Едва молодые люди отправились в свои комнаты, перестав беспокоиться за багаж, как в гостиную робко постучалась телеграфистка и протянула миссис Джу расшифровку на гербовой бумаге. Известие, что её родители приехали раньше срока и уже на вилле, заставило девушку немедленно броситься к ним.       Сейчас, с одной стороны, ей страшно хотелось провести вечер с родителями и послушать про их приключения на раскопках, со второй — вернуться в особняк Джу. Вдруг Чимин уже проснулся и готов провести пару часиков со старой подругой? Она извертелась, слушая разговоры за ужином, и миссис Минатозаки даже пришлось сделать замечание дочери, а Норха, личная служанка Саны, посоветовала ей перед сном принять настойку катамфе, чтобы заснуть и не выглядеть на завтрашнем званом ужине пугалом.       Карина позаботились о подруге, прислав позднюю весточку с курьером. Тот сообщил, что горе-путешественники, едва дойдя до комнат и сняв обувь, рухнули на кровати и проспали почти до позднего вечера. Тэмин проснулся первым, кое-как растолкал Чимина, и друзья отправились сначала в купальню, а потом велели подать ужин. Трапезничали они недолго и снова легли спать.       Сана с чистой совестью посвятила вечер родителям. Навертевшись после в кровати, она всё-таки последовала совету Норхи и приняла сонную настойку. Волнение и множество событий за день никак не давали девушке заснуть.       Наутро, проспав завтрак, она подхватилась немедленно бежать в особняк Джу. Мадам губернаторша возложила на подруг почётную обязанность украсить столовую цветами к званому ужину, а ещё нужно было переодеться, и разумеется — первым делом повидать Чимина. К огорчению Саны, юноши поднялись рано, были за завтраком официально представлены губернатору, а затем торопливо сбежали на Лётное поле, проверять дирижабль.       — Негодник, какой негодник! — не скрывала своего возмущения Сана. — Вот как пить дать — он просто поленился участвовать в подготовке вечернего приёма!       Чимин с Тэмином заявились к началу ужина. Молодой археолог подмигнул девушке, всё ещё возмущённой тем, что её игнорировали весь день, занимаясь какими-то железками, а затем Чимин направился здороваться с её родителями.       — Мальчик мой, да ты, никак, подрос! — воскликнул отец Саны, когда Чимин тепло поздоровался и церемонно поцеловал руку миссис Минатозаки.       — Ни на сантиметр, к моему огорчению. И позвольте представить вам моего друга такого же роста — Ли Тэмин, будущий инженер.       — Эй, я на сантиметр выше! — возмутился друг, пожимая руку археолога. — Раз уж он не врёт о своём росте, то старается хотя бы о моём!       — Выше, выше, — согласно кивнул Чимин, не желая огорчать друга. — Апчхи!       — Ох, мой бедный мальчик, — посочувствовала Хоши Минатозаки. — Тебе здесь первое время нелегко придётся — чихают от песчаной пыли все, а тебе будет совсем туго.       — Оу, я уверен, что справлюсь, миссис Хоши, — поклонился ей слегка Чимин в благодарность за заботу, и вытащил платок. — Но думаю, мне придётся туго, если я немедленно не поздороваюсь с вашей дочерью — она мне спину взглядом прожигает так, что я это чувствую через всю гостиную! Позаботьтесь о моём друге, пожалуйста.       И оставив Тэмина на попечение четы Минатозаки, молодой археолог направился к девушке.       — Это мне ещё что?! — сквозь зубы негромко спросил Чимин вместо приветствия, подходя к Сане и окидывая гневным взглядом её наряд. Юбка, собранная широким поясом, на ладонь не доходила до пола, позволяя иногда увидеть изящные ремешки босоножек и аккуратные пальчики. Зато верх было сшит под жаркую Карупскую моду: от строгого воротничка тёмно-лавандовая ткань расходилась мягкими складками до талии, обнажая в разрезах плечи почти до локтя. Кожа девушки сияла, а хрупкие ключицы, едва выглядывающие из разрезов, смотрелись одновременно целомудренно и развратно.       — Минатозаки Сана, — прошипел молодой человек вместо приветствия, хватая первую попавшуюся шаль со спинки кресла, — немедленно прикройся!       — С ума сошёл, — возмущённо прошептала в ответ девушка, ловко ускользая от него и замирая напротив. — Пак Чимин, что за выходки, тут все так одеты!       Чимин обвёл взглядом присутствующих дам. Действительно, в отличие от строгой и закрытой Сеульской моды жаркая Калибрийская погода делала наряды более открытыми и фривольными. К чести мужчин, они привыкли к такому положению вещей, и мало обращали внимание на обнажённые плечи и руки дам, а то и мелькающую в разрезе до колена ножку в изящной туфельке.       — Вам тоже придётся привыкнуть, как и всем остальным! — с толикой заносчивости в голосе заявила Сана другу, выдирая из его пальцев кружевную шаль и возвращая служанке. Впрочем, возмущался Чимин в одиночестве — Тэмин вежливо скользнул взглядом по дамам, ни на ком особо не задерживаясь, а затем посвятил своё внимание Карине.       — Мне не нравится, что твои плечи все будут рассматривать! — возразил Чимин, сам бесконтрольно глазея на мягкие блики на гладкой коже. Под светом свечей она казалась сливочно-кремовой.       — Да кто все-то? Твой друг, что ли? И вообще — я не твоя собственность!       — Ещё как моя! … пчхи! … моя подруга и я забочусь о твоём благополучии! А-апчхими!       — Бедняжка, — посочувствовала девушка, мгновенно переключаясь на самого Чимина. — Как твои аллергии?       — Да вот, планировал выгулять их в Калибрии, — ответил Чимин, презабавно шмыгая носом и доставая платок. — За год мы с доктором нашли шесть новых, и я решил, что им нужен курорт … апчхи! Дорогая, у тебя новые духи? Апчхи!       — Ты в другой стране, среди новой флоры и фауны, — участливо и слегка шутливо заметила Сана. — Так что хоть новые, хоть старые — готовь платков побольше, Чихун… О, у нас новый гость!       Их прервало появление миссис Джу. Званый ужин в честь возвращения семейства Минатозаки с раскопок и появления на нём двух юношей из Сеула был достаточно скромным. Кроме двух семейств, ещё присутствовал мэр, вдовец с двумя взрослыми сыновьями, которые пришли со своими жёнами и детьми. Сану ужасно смущало то, что из семи штук детей она никак не могла запомнить, кто чей, да и сыновей мэра регулярно путала — близнецами они не были, но были очень похожи. Также была группа профессора Минатозаки: его секретарь и помощник, и два аспиранта, один из которых был с женой.       Но вот кого они не ждали — так это молодого человека, одетого в традиционный наряд Лакии и с тюрбаном на голове. Строгого покроя халат подчёркивал высокий рост и узкую талию. Подведённые сурьмой глаза казались тёмными омутами под широкими густыми бровями. Белый цвет тюрбана оттенял смуглую кожу; на неё ложились блики от множества украшений из белого золота и сапфиров. На скуле тонкими линиями темнело крохотное тату. Чимин, разглядев символы на его украшениях и тату, чуть не онемел от удивления.       — Позвольте представить вам наше скромное общество, — произнесла миссис Джу, по именам перечисляя приглашённых. Тёмные глаза лакийца со спокойным интересом рассматривали гостей, задержались дольше положенного на Карине и скользнули дальше. — И позвольте представить вас — Каим Сойк-ибн-Чин, представитель шейха Лакии! — имя гостя мадам губернаторша огласила так торжественно, как будто это был сам шейх соседней страны. Невестка мэра, у которой высокий гость остановился на постой, стояла рядом с ним с таким гордым видом, будто он был её личной собственностью.       Слуга пригласил всех в столовую; гостей рассадили так, что Каим Сойк-ибн-Чин оказался напротив четвёрки молодых людей. Когда гости утолили первый голод, отдав должное поварам губернатора, то непринуждённая беседа завязалась сама по себе. Сана искренне опасалась, что они и тут весь вечер проговорят об археологии и древних пыльных камнях и книгах, но Тэмин со своим дирижаблем вызвал куда больший интерес, и мужчины на какое-то время погрузились в обсуждение технических деталей.       Чимин то и дело отвлекался от инженерного мастерства своего друга, с искренним изумлением рассматривая татуировку на скуле лакийца. А когда завёл с ним светскую беседу, то Сана отметила, что на этот раз он обошёлся без своей привычной ехидной враждебности. Сколько девушка себя помнила, острый на язык Чимин никогда не упускал шанса пройтись по внешности, манерам и привычкам мужчин, представленных Сане. И тут же громогласно заявлял, что он делает это исключительно из ревности, мигом обесценивая свои дурные и нередко злые шуточки, и настраивая собеседников на добродушный лад.       С Каим Сойк-ибн-Чином молодой археолог заговорил совершенно спокойно, мило беседуя о древних строениях Лакии. Сану тоже вовлекли в разговор: она с удовольствием делилась тем, что узнала от отца и матери.       — А что же вы делаете в Калибрии, мистер Кай… йим Сойк… иб… — девушка запнулась на имени лакийца уже в который раз. Говор Лакии сильно отличался от привычного Сане. Ей становилось неловко, что она не может ему так легко подражать, как Карина, и выговорить нормально имя представителя шейха.       — Просто Чин — слышать не могу, как ваши прелестные губки так мучаются, — успокоил её лакиец, пробуя свежую рыбу. А Сана развернулась к Чимину.       — Эй, — в шутку произнесла девушка, желая подразнить старого друга. — А где же твои подколки и ревность? Мои губы только что обозвали прелестными, а ты ещё ни одной шуточки не отпустил! Тебя не беспокоит такой комплимент?       — Не очень беспокоит, — ответил Чимин. — Я просто знаю, что означают тату этого муж… человека, — Чимин дёрнул носом, приложив на мгновение к нему платок и предвосхищая очередной чих.       — Считаете за мужчин только тех, у кого есть соответствующие органы? — поинтересовался Чин. Сана охнула — как и от внезапной смены темы разговора, так и от откровенности лакийца.       Чимин пожал плечами и прямо посмотрел на представителя шейха.       — В мои намерения не входило вас оскорбить.       — Верю. Я и не оскорблён. Но прошу, поясните мисс Сане — она очевидно не понимает, о чём разговор. Или вы всё же чего-то опасаетесь?       — О, нисколько — именно благодаря вашим знакам… апчхи!       — Что за знаки? — с нетерпением спросила Карина, присоединяясь к их беседе. Чин на это только улыбнулся и чуть развернул лицо, позволив свету упасть на скулу с татуировкой.       — Это знак алкхаси-баши, евнуха при дворе шейха Лакии, — разъяснил Чимин, вежливо салютуя бокалом Чину. — Главного евнуха, причём, заведующего всем гаремом шейха, если быть точнее.       — А опасаетесь вы того, что кто-то из прекрасных леди по обе стороны от вас вполне может стать украшением его гарема, — тут же заметил Чин, поднимая бокал в ответном салюте.       — А вам что, такое может прийти в голову? Похитить их в гарем? — изумился Тэмин. — Я думал, и Лакия, и Калибрия давно избавились от торговли людьми!       — Избавились, — подтвердил губернатор. Гости оставили наскучивший разговор об инженерии и строительстве летательных аппаратов, и с удовольствием переключились на Чина. — Шейх Лакии — лицо номинальное, но при этом обладающее некоторыми привилегиями правителя, в том числе гаремом. Он не такой многочисленный, как в старину, и нанимают туда в основном девушек по контракту.       — В гарем? — изумилась мать Саны. Миссис Минатозаки была увлечена археологией и работой мужа не меньше его самого, и чаще всего не обращала внимания на то, что её напрямую не касалось. Про Лакию она знала лишь основные сведения, вроде того, что находится сосед Калибрии на берегу океана, и у обеих стран древняя и бурная история взаимоотношений.       — Именно. Поскольку в договор входит владение телом, то юристы весьма осторожны при его составлении, — подхватил Чин. — Предусматривается всего лишь несколько контактов в год с шейхом. Всё остальное время девушки свободны, и единственное условие — не покидать пределов гарема. Но мы часто организуем для них экскурсии, так что это ещё и отличная возможность попутешествовать. А поскольку мир на месте не стоит, то недавно ввели ещё и несколько образовательных курсов. Через лет пять вы выходите оттуда образованной и достаточно много повидавшей женщиной…       — Почти как пансион Благородных девиц в Сеуле, — шёпотом через Тэмина сказала Сана подруге.       — Только с директрисой спать не надо! — хихикнула Карина.       — Это она у нас только три года как директриса, а прежний директор делал вот вообще всё то же самое, что и шейх. Только с девочками победнее и без контракта, за что его и отправили на срок в Сиберию… Зато сейчас его вполне заменяет учитель географии.       — Что? — в один голос возмущённо прошипели Тэмин и Чимин.       — Ну а что? Он высокий, стройный, красивый, и в отличие от директора, никогда не трогает тех, кто не хочет, — беспечно пересказала Сеульские сплетни Сана. — И он не в моём вкусе! — поспешно добавила девушка, видя разъярённый взгляд друга.       — А дети? — с любопытством спросила Хоши Минатозаки, не обратив внимания на перешёптывания молодёжи.       — По желанию, — пожал плечами Чин. — Кто-то с удовольствием рожает — ребёнку шейха и его матери полагается множество льгот: собственный дом, небольшой, но в хорошем квартале; образование вплоть до магистра, если у него будет желание учиться. Обычно дети шейха благодарны и становятся отличным подспорьем государственному аппарату.       — А если нет? Если она не захочет воспитывать ребёнка? — спросила с азартным любопытством Карина, и Тэмину неожиданное рвение девушки показалось несколько странным.       — Тогда его воспитывают во дворце до совершеннолетия, и для ребёнка мало что меняется: дом, образование, обеспеченное место работы, а вместо матери он получает несколько ласковых и добрых воспитательниц. Но вот с теми девушками, которые сначала решились на роды, а потом отказались от ребёнка, он поступает более сурово — они получают приличный денежный бонус, но изгоняются из страны.       — Но это же жестоко! — воскликнула Сана. — Они же не только ребёнка больше никогда не увидят, но и всех своих близких!       Чин посмотрел на неё с удивительно терпеливой улыбкой, а затем перевёл взгляд на Карину. Та сидела с глубоко задумчивым видом, а затем вдруг радостно улыбнулась, будто что-то сообразив.       — Вы, девушки, очень любите давать волю своему воображению, — мягко произнёс Чин. — Вы видите то, чего нет, и закрываете глаза на то, что есть. Большинство тех, кто решает завести ребёнка, надеются привязать к себе отца этого ребёнка. Ради льгот и привилегий, например — стать главной женой. Или добиться постоянного места в гареме, где можно хорошо жить до старости, и с помощью ребёнка надеясь это место получить. А иногда просто влюбляются, и слепо следуют древнему инстинкту…       — Но контракт, вероятно, исключает любой из этих случаев? — спросила Карина.       — Именно!       — Хотите сделать себе карьеру в качестве жены шейха? — шутливо спросил у неё Тэмин.       — Ох, нет! — воскликнула Карина. — Я хочу всего лишь стать первой женщиной-губернатором, а там и до президента Калибрии недалеко. И дипломатия, а также привычки и обычаи соседних стран входят в сферу моих интересов. Несмотря на то, что с консулами Лакии я иногда общалась, то, каюсь, на шейха внимания обращала мало.       — Ну а вы? — с интересом спросил Чин у Саны. — Тоже избрали политическое поприще на своём будущем жизненном пути?       — Да вот ещё! — фыркнула девушка. — Ни за какую халву в жизни. У меня нет особых предпочтений, или намерения осваивать какую-либо профессию.       — Возможно, всё же стоило поднажать на археологию? — беспечным тоном предложил Чимин.       — Ах, ну сколько можно? — притворно-отчаянным жестом закатила глаза Сана. — Я не намерена ковыряться в земле или пыльных фолиантах, как вы с папенькой.       — Чем же вы тогда намерены заниматься, мисс? — полюбопытствовал Чин, откидываясь на спинку стула и вертя своими странно искривлёнными длинными пальцами ножку хрустального бокала. Острым взглядом он прошёлся по лицу девушки, быстро скользнул по Чимину и снова прилип к Сане.       — Удачно выйти замуж, разумеется, — немедленно ответила Сана. — Маменька посчитала, что путешествие после окончания пансиона позволит мне посмотреть мир и набраться немного опыта. Так что по возвращении в Сеул меня ждут балы и женихи.       — И как, вам нравится ваше путешествие?       — Не очень. Если бы не Карина и семейство Джу, я бы умерла со скуки. Я бы предпочла уже приступить к балам и женихам… Чимин, да что с тобой? — археолог на этих словах как раз ставил на стол бокал, и сделал это так резко, что вино плеснуло и несколько рубиновых капель попали на руку девушки.       — Как всегда, врождённая неуклюжесть. Апчхи! Прими мои извинения, — рука Саны немедленно оказалась захвачена пальцами Чимина, и он принялся вытирать капли.       — И вы не против этой участи? — поинтересовался Чин.       — Почему я должна быть против? — искренне удивилась Сана с толикой рассеянности. Пальцы Чимина, осторожно касающиеся её запястья, вызывали странную реакцию. Ей хотелось одновременно выдернуть руку и … она вдруг поняла, что не знает, чего «и». Чтобы он обнял её ладонь покрепче? Или что?       — Многие девушки в наше время желают жить самостоятельно и без помощи мужчин.       Сана выдернула кисть и спрятала её под столом, вновь сосредоточившись на разговоре. Но буря эмоций, неожиданно накрывших её от простого прикосновения, всё же прорвалась в несколько нетерпеливых нотках ответа:       — Ну, а я не желаю. Я хочу обрести друга, соратника и возлюбленного на всю жизнь. Кроме этого, — Сана кивнула на миссис Джу и невестку мэра, — чем плоха карьера жены? У этих леди обязанностей не меньше, чем у их мужей: они всегда на виду, на них лежит множество забот по поддержке имиджа тех мужчин, с которыми они рядом. Они невероятно женственны и образованны в самых разных областях.       — И где же у вас в Корее учат быть хорошей женой? — с любопытством спросил Чин.       — В пансионе благородных девиц. Я закончила его полгода назад и как раз сейчас путешествую.       — Хм… не думали продолжить образование или сделать себе карьеру временной жены на Востоке? Отличная возможность набраться опыта перед постоянным браком… Мой шейх как раз подыскивает новых спутниц.       — Прошу прощения, но нет! Несмотря на то, что в ваших гаремах есть свои прелести, я против того, чтобы делить своего мужчину с кем-то ещё!       — Ну, зато в наших гаремах обучают тонким искусствам плотских удовольствий — как дарить, так и получать. Уверены, что не хотите заключить контракт на пару лет, а потом демонстрировать эти знания будущему мужу?       — Каим Сойк-ибн-Чин! — воскликнула мадам губернаторша.       Тот только удивлённо задрал брови.       — Приношу свои извинения. Перегнул палку? У нас на эти темы говорят более свободно. Я всё время забываю, насколько вы оплетены… табу.       — А я-то считал, что это южане по уши в запретах, — пробормотал про себя Чимин. Он на протяжении всего разговора нервничал всё больше, ёрзая на месте, но никак не мог вставить словечко в беседу Саны и Чина, к которой прислушивались все остальные.       — Но ваша откровенность, мистер Пак, делает вам честь, — приподнял бокал Чин снова, обращаясь к Чимину. — Я никогда не встречал людей из-за моря, которые так открыто высказывают… всё. Леди, прошу прощения ещё раз. Ни в коем случае не хотел вас оскорбить.       Ему простили неловкость — трудно было дуться на такого очаровательного молодого человека. Лишь Чимин больше старался не вступать в разговор с представителем шейха, отделывался односложными замечаниями и изредка чихал.       После ужина гости разбились на группы: археологи, мэр и Тэмин обсуждали тонкости инженерии, а девушки обступили Чина и допрашивали его о жизни в гареме шейха. Несмотря на то, что воспользоваться оказанным ему женским вниманием евнух не мог, он вовсю в нём купался, иногда заигрывая и флиртуя так откровенно, что щёки дам алели, а веера то и дело распахивались, скрывая хихиканье. Впрочем, поскольку его флирт ни к чему не вёл, ему прощали всё — как мужчины, так и сами леди.       Зато устами профессора Минатозаки Чимина настигло самое настоящее огорчение.       — Как закончены?! — воскликнул он, не веря своим ушам новости о том, что раскопки первых ворот Карупаса тысячелетней давности уже сворачиваются.       — Мальчик мой, но там от старого города осталась всего лишь часть стены и несколько башен, что сохранились из-за особенностей рельефа. Затем город следовал за течением изменчивой сезонной реки и постепенно переехал сюда. А те домики, что лепились у стены в те времена, были полностью разрушены песком и ветром. Зато то, что вроде как идентифицируется торговой площадью, находится в нескольких километрах и находки там более многообещающие. Мы переносим раскопки туда. К сожалению, ты вылетел раньше, чем моё письмо застало тебя в Сеуле, так что оно наверняка скоро вернётся сюда, либо так и будет ждать твоего возвращения…       — Но пока наши помощники сворачивают там лагерь, ты вполне можешь туда съездить, — в утешение произнесла миссис Минатозаки.       — Правда? — Чимин расцвёл от этого предложения. — Ура! Я непременно воспользуюсь этой возможностью, а потом присоединюсь к вам…       — Не торопись, мы хотим хотя бы недельку пожить не в походных условиях, — с улыбкой прервала его нетерпение мать Саны.       — И, несмотря на то, что мэр предоставил нам более чем комфортные палатки, очень хочется поспать на нормальных кроватях. Так что у тебя есть время осмотреться хоть немного в Карупасе, а потом уже закопаться с нами в песок и камни, как говорит Сана.       Чимин этому обрадовался тоже. Миссис Хоши показалось, что юноша порывается что-то им сказать, и это что-то касается совсем не раскопок, но Карина, невольно подслушав разговор, вмешалась в беседу.       — Мы можем взять моноколёса и прокатиться туда все вместе! Уверена, Тэмин, как инженер, оценит чудо Калибрийской техники, а мы с Саной с удовольствием покатаемся и разомнёмся.       — Далеко до раскопок? — тут же живо обернулся к девушке Чимин.       — На моноколёсах — часа три…       — А мы на верблюдах ехали почти весь день! — с толикой возмущения воскликнула миссис Минатозаки, муж которой напрочь отказался обучаться премудростям вождения пустынной техники.       — Тогда завтра с утра я вас всех подниму пораньше, — сверкнула улыбкой Карина. — Не налегай на вино, а я сообщу Тэмину!       — Сана освоила моноколесо! — воскликнул Чимин, до которого не сразу дошла эта новость, и он бросился на поиски девушки.       — … теорию преподают старшие наставницы, — донёсся до археолога обрывок разговора Чина, который в этот момент как раз что-то объяснял любопытной Сане. — А ещё мы приглашаем мужчин-натурщиков. Касаться их, разумеется, запрещено. Но подробно рассмотреть, чтобы понимать, с чем именно придётся столкнуться, можно во всех подробностях. Но практика, разумеется, только с самим шейхом, по условиям контракта.       — Кхм! — громко и выразительно откашлялся Чимин, — Сана, дорогая, мы придумали завтра поездку на моноколёсах до раскопок, так что не хочешь ли ты…       Сана, не дослушав и совсем по-детски взвизгнув от восторга, бросилась на поиски подруги. Она, разумеется, обрадовалась — не столько побывать на раскопках, сколько покататься. Дорогую технику из губернаторского гаража доверяли девушкам не слишком часто, и она уже предвкушала, как устроит гонки с Кариной и возможно, Тэмином, пока друг застрянет в «ковырянии песка и старых камней».       — … найти Карину и обсудить с ней примерно всё… О Небо, эта девчонка просто одержима скоростью!       — А вы — ею? — с хитрой усмешкой в уголке губ спросил Чин.       — И именно поэтому позволю себе спросить — о чём вы разговаривали? — лицо Чимина поменялось, будто солнце скрылось за подкравшейся тучей.       — Всё ещё пытаюсь соблазнить вашу подругу? — с толикой неуверенности улыбнулся Чин. — Она прекрасна, и, судя по вопросам, всё ещё девственна — если бы мне удалось заключить с ней контракт, то шейх меня бы щедро вознаградил.       Чимин тоже улыбнулся. Он развернулся спиной к гостям так, чтобы его лицо видел только лакиец, и ему улыбка Чимина напомнила скорее выщеренные в оскале зубы.       — Многоуважаемый Каим Сойк-ибн-Чин, — процедил Чимин сквозь зубы низким голосом, который больше напоминал приглушённое рычание. — Я вам настоятельно НЕ рекомендую делать Сане такие предложения ещё!        «Многоуважаемый Каим Сойк-ибн-Чин» с интересом вздёрнул одну бровь и чуть склонил голову набок.       — Боитесь, что она согласится?       — Боюсь, — жёстко и зло выплюнул Чимин. — И не позволю этому случиться.       Чин отодвинулся, с каким-то внезапным огнём в глазах рассматривая археолога.       — А вы действительно откровенны, — наконец уронил он после недолгого молчания. — Вам я сочувствую и завидую одновременно. Не беспокойтесь. Я больше не буду делать мисс Минатозаки неприличных предложений.        — Благодарю, — коротко и сухо ответил Чимин, тут же чихнув.       Чин почему-то на его чих негромко рассмеялся, а затем совсем по-злодейски вздёрнул брови.       — … а вот насчёт приличных — не уверен!       И он отошёл, заставив Чимина бесполезно злиться. Археолог развернулся, отыскав взглядом Сану, и невольно залюбовался порозовевшим от удовольствия лицом девушки. То ли от вина, то ли предвкушения завтрашней поездки, но оно просто сияло.       К концу приёма Сана откровенно устала. Карина, со своей жаждой политической деятельности, больше привыкла к полуночному образу жизни, и продолжала обсуждать с отцом, мэром и Чином тонкости калибрийско-лакийской политики. Чимин, видя усталость девушки, предложил провести её до комнаты — или до виллы, если Сана намерена отправиться ночевать туда.       — Разумеется, нет, все равно почти все дорожные вещи для завтрашней поездки у меня тут, — фыркнула Сана.       — Эй, так ты мне расскажешь, что ты там такого нашла? — спросил археолог, припомнив про вещицу, упомянутую девушкой в последних письмах.       — Вот ещё! Да ни за что, пока не вернёмся с раскопок, и сможем спокойно сесть и всё обсудить.       — Ну Сана!       — Это месть за то, что ничего не сказал о своём приезде!       — Ну держись, — хмыкнул молодой человек, надвигаясь на неё почти у самой двери её комнаты.       Сана заранее захихикала. Чимин часто так делал в прошлом: надвигался на неё, как пустынный шторм, нависая тяжестью облаков над головой, и внезапно обрушиваясь карой небесной за её шалости и подколки. Но Чимин был не слишком суровым штормом. Он начинал её щекотать, чего Сана ужасно боялась, или хватал чуть ниже талии, приподнимал в воздух и кружил, а Сана хлопала его ладошками по плечам и хохоча требовала отпустить. Никакие правила приличия на Чимина, разумеется, не действовали.       Сейчас он тоже над ней навис, и девушка чуть ли не заранее растянула губы в улыбке.       Вот только сейчас ни щекотать, ни обнимать её Чимин не стал: протянул вдруг руку, коснувшись её щеки. Сану дрожь пробрала от контраста его прохладной ладони и своих горящих щёк. А он двинулся вперёд — и прижался к её губам.       Сана застыла, замерла ошеломлённо, миллион мыслей взметнулся в голове разом, как птичий пух под внезапным порывом ветра. Она растерялась — совсем как тогда, когда он сделал это впервые. Не нашла в себе сил ни оттолкнуть, ни сбежать, ни даже закрыть глаза. Его лицо было совсем близко — так близко, что она всё-таки не выдержала, опуская ресницы. Чимин легко скользил губами по её рту, будто пробуя на вкус, и кажется, кончиком языка касался её дёсен, несмело пытаясь пробраться дальше. Её скулы горели, пылали, лава стекала по плечам и шее, и словно лишала её воли. От него пахло лакрицей и совсем немного коньяком. Руки на талии и щеке твёрдо и уверенно придерживали её, а губы были нежнее облака, мягче пуха, который, кажется, забил всю голову Саны.       — Пак Чимин! — она кое-как откинула голову назад, упираясь затылком в стену.       Пак Чимин стоял слишком близко, и его лицо было таким… странным. Нежным, ожидающим. Кажется, немного испуганным и до невероятности красивым.       Но в последнем Сана никогда даже самой себе не признавалась — уж не то, что Чимину. Слов у неё не было, но откуда-то из самых глубин поднималась иррациональная обида и злость. За нарушение приличий. За то, что не спросил разрешения. От собственного смущения и сумбура в голове. Да и вообще!       — Да как ты посмел!       Взгляд юноши на долю секунды растерянно скользнул в сторону, а затем на его лице снова появилось привычное озорное выражение.       — Сана, дорогая, ты же знаешь, я от тебя без ума! — воскликнул Чимин. Он так и не отпустил её талию, только рука со щеки скользнула на плечо. И страшно жгла Сане кожу в разрезе лавандового платья.       — Бессовестный врун! — выкрикнуть это громко, как ей бы хотелось, Сана не посмела, и перешла на громкий шёпот, изо всех сил упираясь руками ему в грудь.       — Да почему врун-то? — Чимин отступил на шаг, повинуясь ладошкам девушки, и оставив её плечо в покое. И будто забрал с собой всё тепло, только добавив обиды к её чувствам.       — Потому что я слышала, как ты то же самое говорил другим девушкам!       — Оу, — Чимин отошёл ещё на шаг, опустил виноватый взгляд в пол и неловко шаркнул ногой. А затем поднял глаза — по-прежнему озорные и ничуть не раскаивающиеся. — Ну, они были временным увлечением, а ты — постоянное…        — Я вообще не хочу быть твоим увлечением!       Чимин странно смотрел на неё — с улыбкой, будто знал про неё что-то, чего не знала сама Сана. Будто вся та буря, что царила сейчас в её мыслях, была ему понятна и никакой загадки не представляла — в отличие от неё.       — Всё ещё бесишься, что я украл твой первый поцелуй? — лукаво спросил он.       — Ничего подобного! Это не считается!       — Это ещё почему? — искренне удивился археолог.       — Потому что… потому что первый поцелуй считается первым, только если он был с возлюбленным!       Брови Чимина от удивления поползли вверх.       — И второй с третьим тоже? — всё ещё поддразнивая, спросил он.       — Ты… ты… невыносим! И когда это был третий?       — Да вот только что!       — Это вообще не поцелуй! Ты просто… просто…       — Ну уж второй точно считается, я, знаешь ли, довольно весомо тогда припал к твоим прелестным губкам… так же этот евнух выразился, да?       — Всё равно не считается! Ты просто гад!       Сана почти кричала — яростным шёпотом, который не расслышали бы слуги, или, не дай Небо, гости и родители. Она была готова расплакаться, и чтобы сдержать слёзы, совсем бесконтрольно шмыгнула носом.       Чимин молча смотрел на девушку в темноте коридора. На самом деле темнота была обманчивой — широкий выбеленный коридор словно вобрал в себя свет двух лун из трёх, заглядывающих в окна. Лунный свет, изрезанный тенями пальмовых листьев, чертил на её лице острые грани. Сана была очевидно взбешена и расстроена. Там не было ни капли тех эмоций, на которые так надеялся Чимин. Её кулачки крепко сжимались на веере, и было непонятно: то ли она сдерживается, чтобы не ударить этим страшным женским орудием неугомонного парня, то ли примеряется сделать это посильнее.       С лица Чимина медленно сходило озорное и игривое выражение. Видя, как девушка зло отрицает их поцелуи, он отступил от подруги на шаг.       — Ладно, — наконец произнёс он глухим голосом. — Как скажешь. Мы не целовались. Пчхи! И вообще это всё не считается, просто …апчхи-хи … шутка. Спокойной ночи, Минатозаки Сана. Завтра увидимся.       И прижимая к носу батистовый платок, Чимин развернулся и двинулся прочь.       Сана, зайдя к себе, не раздеваясь бросилась на кровать. Она лежала ничком, вжав голову в подушку и иногда колотя ногами по покрывалу. Губы у неё горели просто невыносимо.