Большая семья Узумаки

Наруто начал и сразу же завершил последнюю миссию к полудню. Сосредоточить все свое внимание и энергию на подобном маленьком развлечении было здорово, пока оно было. Он спас заложницу, бесцеремонно бросил ее в ожидающие объятия отца и отправил проблемного ниндзя в деревню, чтобы разобраться с ним — и все это, только бы не думать о Сакуре. Теперь, когда он доложил Какаши, который удивленно моргнул тому, как быстро Наруто со всем справился, он вернулся к исходной точке. С нетерпением ожидая следующего перерыва Сакуры. Или, может быть, того, что будет после него. Несмотря на свою взволнованность, он сделал все, что было в его силах, чтобы отложить это дело. Он решил рассказать ей прошлым вечером, но был слишком занят полировкой своего куная. Этим утром он подумал о том, чтобы поговорить с ней до того, как она уйдет на работу — она встала до абсурдного рано, учитывая, что ее ожидала двойная смена, — но потом он понял, что из-за этого может не успеть отчитаться Какаши-сенсею о выполнении задания. Сейчас же он категорически отказывался искать оправдания. У него не было проблем с тем, чтобы сказать Сакуре, что он не заинтересован в Саске в таком плане. Было бы неловко — ужасно, ужасно неловко, — но он был бы более чем счастлив прояснить ситуацию. Проблема возникала, когда он думал о том, что на самом деле сказать. В последнее время три идеальных слова хотели сорваться с его губ в любой момент, и давление становилось все более невыносимым. Теперь, когда пришло время поговорить с Сакурой о том, кого он не любил, было вполне естественно сказать ей, кого он любил. Только вот… пока что время было неподходящим. Кроме того, Наруто знал, что уже давно пришло время разъяснить, что он на самом деле не был влюблен в этого идиота. И именно поэтому он, наконец, быстрым шагом направился к больнице. Ничто не остановит его на этот… — Наруто-кун! Привет! — голос Ли зазвенел в морозном зимнем воздухе. Он подбежал к Наруто, с блестевшей от пота кожей, и хлопнул его по плечу. — Не устроить ли нам спарринг в этот удивительно прекрасный, едва начавшийся день? — Хорошо. Наруто согласился без малейшего колебания, и они отправились на ближайшую тренировочную площадку. Да, когда его друзья нуждались в нем, Наруто всегда был рядом. Это не имело никакого отношения к тому, чтобы отложить самый неприятный разговор в его жизни. Вообще никакого отношения. — Сакура вышла из дома поздно утром. Она была рада, что сегодня у нее выходной после долгой-долгой двойной смены накануне. Снова было холодно, хотя и не так пронизывающе морозно, как во время ее последней прогулки. Снег был сухим и громко хрустел под ногами. Плотное одеяло серых облаков закрывало солнце, но вид все равно оставался приятным. Они были мягкими, эти снежные облака. Может, Наруто все-таки получит свой снегопад сегодня. Она улыбнулась этой мысли, но теплое чувство быстро сменилось страхом, который стал ее новым, постоянным спутником. Поднявшись сегодня утром, она поймала себя на том, что с надеждой размышляет о том, что все это может оказаться просто неким недоразумением. Мысль заставила ее осознать, что она так и не свыклась с открытием по-настоящему. Когда она направилась к их обычному месту встречи, она могла видеть в этом только последний аргумент, сводившийся к окончательному подтверждению: Наруто не любил, не сможет полюбить ее в романтическом смысле. Когда-либо. Сакура взобралась на вершину холма, внимательно разглядывая землю, ее ботинки хрустели в снегу, повторяя следы, оставленные два дня назад. Она огляделась. — Сакура-чан! — Позвал бы его жизнерадостный голос. Если бы он был здесь. Вместо этого ее встретил пустынный белоснежный пейзаж, неподвижный, застывший и безмолвный. Из нее вырвался прерывистый вздох, и она едва не обернулась. Зимние свидания в снегу, долгие прогулки в компании друг друга, совместное времяпрепровождение просто для того, чтобы быть рядом. Она подготовила себя к боли, ведь так? Она сама уложила каждый кирпич и склеила раствором. Наруто не был невиновен, но Сакура-то должна была понять. Тем более, это уже не первый ее раз. Нет, она не откажется от него. Она сама облажалась, и она не сбежит, даже если он решит уйти. Таково было ее молчаливое обещание — она не сбежит от него. Даже если это разобьет ей сердце. Горло сжали эмоции, когда она горько вздохнула. Если его еще не было, он уже и не придет. Она была в этом почти уверена. Но, несмотря на это, она ждала. Она ждала, когда он придет. Ждала, когда они поговорят, ждала, чтобы убедиться, что он знает, по крайней мере, в этот единственный раз — даже если это был ее последний шанс, — что ничто не изменит их дружбы. Что вообще ничего не должно меняться. Что ей не следовало спрашивать, и она никогда не осудит. Она ждала. — Наруто сморгнул сонливость и сел, ощущая сухость во рту и почесывая под мышкой. Он шмыгнул носом, потянулся, зевнул и глупо улыбнулся крупным, мягко падающим снежинкам за окном. Он же говорил Сакуре, что пойдет снег. Сакура! Выскочив из постели, он рухнул, когда онемевшая после сна левая нога отказала ему. Он так и не сказал ей — и сегодня был день прогулки! В последний раз, когда он опоздал, она ворвалась в его квартиру и разбудила, едва не подарив ему сотрясение мозга, что, мягко говоря, лишило смысла вообще заходить за ним. Но потом она исцелила его… Глупая улыбка Наруто вернулась. Но он снова опоздывал! Он, спотыкаясь, поднялся и, стряхивая сонливость, потянулся, чтобы ощутить окружающий мир. Его деревня, его люди, крошечные огоньки жизни, окружающие его: Сакуры не было дома, Шикамару был в Башне Хокаге с сестрой Гаары, Хьюги снова выполняли некое церемониальное шествие, Ли был слишком бодр в такую рань, и вот она! На месте их встречи. Одна. Наруто никогда в жизни не одевался так быстро. — Он все еще моргал, прогоняя сон, когда его занесло, и он приземлился на одну ногу, оставив длинную рытвину в заснеженной земле. Чакра биджуу рассеялась в стремительном потоке желтого тепла, оставив его, растрепанного, открытым для холодного воздуха. Но он ни на миг не заметил этого. Взгляд его широко раскрытых глаз устремился к Сакуре. Она стояла на месте, обхватив себя руками, ее щеки и нос были покрасневшими и влажными. Плечи и волосы были припорошены слоем снега, и становилось ясно, что она ждала очень долго. Затем она улыбнулась, и все ее лицо осветилось такой красотой, что его сердце бешено заколотилось в грудной клетке, и он почти забыл, что заставил ее стоять в снегу несколько часов. Почти. — Сакура-чан, — сказал он, сдвинув брови от беспокойства. Ее лицо почти сразу приобрело более спокойное выражение, хотя и не стало воинственным — на самом деле она выглядела довольно веселой. — Пф, посмотри на себя, — с сарказмом сказала она, делая шаг вперед. Она протянула руку, как будто хотела пригладить его взъерошенные волосы, но заколебалась и снова опустила руки по бокам. — Ты такой неряха, — сказала она, — похоже, ты только встал с постели, да? По какой-то очень странной причине ему показалось, что в ее голосе прозвучало облегчение. Но Сакура точно бы не почувствовала этого из-за его опоздания, так что он знал, что был неправ. — Прости меня, даттебайо! Я снова облажался! Он пригладил спутанные волосы так, как это почти хотела сделать она. Так, как она, возможно, хотела сделать. Она покачала головой, пожала плечами, одним жестом говоря не беспокоиться об этом, а затем пошла вперед мимо строя теперь уже лысых деревьев после его прибытия. Некоторое время они шли молча, наблюдая, как густо падают тяжелые снежинки. Две пары следов, оставленных ранее, теперь были засыпаны новым покрывалом девственно-белого цвета. — Ты серьезно прилетел сюда в своем режиме Шести Путей? — наконец заговорила она, задав риторический вопрос, но для него он стал неожиданностью. — Ой. Правда? Он оглянулся. В последнее время Сакура действительно заставляла его сидеть как на иголках. И касательно той темы… Он глубоко вздохнул. — Э-э-э, кстати, Сакура-чан, — начал он, собравшись с духом. — Я не, эм… Я не… с Саске все совсем не так. Это странно. Сакура застыла на месте, окаменев. На этот раз он был готов к этому и остановился первым, так что теперь ей пришлось обернуться и посмотреть на него. Она выглядела… Задетой. — Не лги мне. В ее голосе также звучала обида. Он точно не любил, когда Сакура-чан испытывала подобные эмоции. Он почувствовал, как его рот беспомощно приоткрылся. — Но я не… — Прекрати, — она закрыла глаза и засунула руки в карманы, опустив голову. — Мы друзья, Наруто. Лучшие друзья. И мне все равно — я не возражаю. Я правда не понимаю, почему ты так стыдишься, но не возражаю и против этого. Просто хотела, чтобы ты знал, — она слегка фыркнула и замолчала, не поднимая головы. — Сакура-чан, клянусь, это не… — теперь его тон не был ничем иным, как мольбой, но она не прислушалась. — Наруто, остановись, — потребовала она. Его взгляд умоляюще поднялся к небу — к любому божеству, которое могло бы помочь. Он не ожидал, что она назовет его лжецом. Как, черт возьми, он должен был убедить ее? Сейчас он в самом деле взывал к божествам — потому что у него было идеальное решение, но время еще не пришло. — Послушай, — продолжила она, ее голос стал еще более твердым. — Мне не нравится, что ты так переживаешь, и мне совсем не нравится, что ты волнуешься в одиночку. Это не мой Наруто, и черта с два я оставлю тебя одного, когда ты ведешь себя как ребенок. Она подняла взгляд, выражение ее лица было свирепым. Рот Наруто снова слегка приоткрылся, его разум прокручивал около десяти тысяч вещей, которые он должен был сказать прямо сейчас или, возможно, сделать. В этот момент встряхнуть ее казалось хорошим вариантом, но только в том случае, если ему больше не нравились его кости целыми и невредимыми. Она продолжила, пронизывая его взглядом. — Поэтому просто послушай. На самом деле, Саске только однажды проявил ко мне интерес, и в значительной степени это и было единственной причиной, по которой я была увлечена им так долго — по крайней мере, после того, как мы стали Седьмой Командой. Десять тысяч вещей исчезли из его головы. Наруто слушал. Ее взгляд смягчился, и она выглядела немного смущенной, когда продолжила. — Он сказал, что ему нравится мой большой лоб, и… — она быстро заморгала, — это была единственная глупость, которую я всегда хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне, тем более особенный для меня человек. А знаешь, что он сделал потом? Он спросил обо мне. — Он спросил о тебе. Наруто не решался даже дышать; воздух, скользящий через его приоткрытые губы, был мягче и бесшумнее прикосновения перышка. Решимость Сакуры на мгновение вернулась, когда она нахмурилась, глядя на него. — Мы даже никогда… Она остановилась на полуслове и отвела взгляд, и все, что он мог себе представить, это момент, когда она чуть не поцеловала «Саске» в тот день. Он сглотнул, стараясь не представлять, как ее мягкие губы прижимаются к его губам. И жалко провалился. Сакура покачала головой и громко выдохнула, и его полное внимание вернулось к ней, когда она продолжила говорить. — Он изменился с тех пор. Сильно. И, как я уже сказала, это был всего лишь единственный раз, когда он сказал хоть что-то, а сразу после он вернулся и назвал меня раздражающей. Хочешь знать почему? — Глаза Наруто расширились. — Он назвал меня раздражающей потому, что я была бесчувственной по отношению к тебе. Она ткнула его в грудь, ее брови нахмурились, а глаза наполнились серьезностью. — Он всегда заботился о твоих чувствах. Не могу сказать, что он заботился о моих, поэтому я, наконец, пришла в себя и увидела, что он слишком сильно изменился, чтобы я могла по-настоящему любить его, по крайней мере, не так. Но если все, о чем ты беспокоишься, это какая-то девушка, с которой он, похоже, не был так уж близок в любом смысле, то если спросишь меня, тогда… Голос Сакуры продолжал вещать. Он знал, что она все еще говорит. Ее губы шевелились. Но он перестал слышать. Снежинки плыли вниз, создавая медленный, нежный узор. Она выглядела такой красивой в белоснежном обрамлении, с ореолом мягкого снега, припорошившего ее розовые волосы. Она больше не любила Саске. — Я люблю тебя. Его голос прозвучал как тихий вздох, и Сакура продолжила после секундной паузы. — Что? — Спросила она, ее черты окрасила неуверенность. — Что ты сказал? — Я люблю тебя. На этот раз он сказал это громче, глядя в нефритово-зеленые глаза. Огромная тяжесть словно свалилась с него. — Я люблю тебя. — Он наблюдал, как выражение ее лица сменилось шоком, а губы приоткрылись в ошеломленном молчании. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Его голос стал уверенее, звуча страстно и громко одновременно, пока он не подумал, что начнет кричать это, но сердцебиение, стучащее в его барабанных перепонках, все еще почему-то казалось более оглушительным. Ее рот открылся чуть шире один раз, потом второй, но она не произнесла ни слова. Снежинка упала ей на ресницы. Она сморгнула ее. Губы Наруто изогнулись в улыбке, и он издал тихий смешок — прозвучало почти как всхлипывание, переполненное гортанным облегчением. — Сакура-чан, — сказал он, наконец, выходя из своего оцепенелого состояния, но только для того, чтобы сжать кулаки по бокам. — Сакура-чан, я люблю тебя! Он рассмеялся и поднял руку, чтобы провести ею по волосам, ощущая едва ли не головокружение. Ее голос был таким тихим, что его почти невозможно было расслышать, но он все равно услышал. — Но… Она слегка, едва заметно покачала головой. Она выглядела такой неуверенной. Он с улыбкой покачал головой, желая, чтобы она поняла. — Я всегда любил тебя, Сакура-чан. — Слова были настолько искренними и наполненными жизнью, что казались почти осязаемыми предметами, которые ему хотелось выхватить из воздуха и вложить в ее руки для сохранности. — Всегда. Всегда, всегда только тебя. Тогда он придвинулся ближе, немного наклонившись, чтобы взять ее маленькую руку в перчатке в свои обнаженные руки. Она была такой мягкой, уютно устроившейся в его больших ладонях, и, казалось, на своем месте там; как недостающая частичка. Затем медленным, легким движением она высвободила руку. — Сакура онемела. Онемели не замерзшие пальцы ее ног и рук, а ее сердце и разум накрыло плотным полотном, притупляющим все эмоции и мысли. — Я не понимаю, — выдохнула она, снова качая головой. — Я люблю тебя, — он тоже покачал головой, его глаза были полны искренности. — Просто люблю. Всегда любил. Я люблю тебя. Он остановился. Она чувствовала его пристальный взгляд — знала, что он смотрел, — но была слишком ошеломлена, чтобы действительно видеть, думать или сделать что-либо прямо сейчас. — Но в Стране Железа… Ее собственный голос донесся до ее ушей далеким и ошеломленным эхом, и она удивилась, что вообще заговорила. — Я думал, ты любишь Саске! — Он произнес это громко, как будто в триумфе. Улыбка на его лице стала шире. — Я любила, — выдохнула она, моргая. Затем она сделала резкий, тихий вздох в потрясении, все больше и больше стряхивая с себя помутнение. Все это время. Все это время — из-за Саске? Из-за нее? — Я… — Ее брови печально сошлись на переносице. — Прости. Его улыбка исчезла. Это было все равно что наблюдать за умирающим. Ее сердцебиение оглушительно громко отдавалось в ушах. Оно участилось, когда вокруг него появились всполохи желтой чакры, и их внезапно овеял теплый ветер. Его одежда колыхнулась на ветру. Он напрягся, его колени подогнулись. Все произошло так быстро, что она поняла, что он уйдет, прежде чем она успеет даже подумать о том, чтобы остановить его. — Не… Она нахмурилась, гнев пронзил ее. Он снова сбегал. Не раздумывая ни секунды, рука Сакуры метнулась вперед, и она схватила его за рукав, потянув его вперед за запястье, так что он, споткнувшись, упал рядом с ней. Ее кулак ударил его по голове. — Не сбегай! — сердито закричала она. Наруто по-совиному уставился на нее, потирая ушиб на голове. Его желтая чакра испарилась с призрачной вспышкой. — Послушай… Наруто, я… — Все в порядке, — быстро заговорил он, приглушенным от боли голосом. В его отведенном в сторону взгляде сквозила боль, губы надулись. — Тебе не обязательно это говорить. Все в порядке. — Нет. Ты… Нет, мы. Мы идиоты. Мы оба идиоты. Он поднял на нее озадаченный взгляд, и она сглотнула. — Я люблю тебя. Ее губы изогнулись в той же улыбке облегчения, и она внезапно поняла, что он чувствовал. Он ошеломленно уставился на нее. — Я не понимаю, — сказал он тихим голосом. Она знала, что он чувствовал. — Я люблю тебя. Я влюблена в тебя. Я просто… Хочу быть с тобой. Всегда. Я не хочу прощаться или… — Она снова сглотнула, чувствуя, как глаза защипало от слез, когда бурлящие эмоции овладели ею. — Я люблю тебя так сильно, что это причиняет боль. Ее последние слова были приглушены его курткой, когда он подался вперед и обнял ее так крепко, что она оказалась полностью окутана теплом, запахом и ощущением Наруто. Она со всхлипом выдохнула, затем подняла руки и ответно обвила их вокруг него. Сакура закрыла глаза и почувствовала, как неустойчивый, неясный мир наконец-то стал благословенно правильным. Она не знала, как долго они стояли молча, крепко обнимая друг друга. Не знала, сколько глубоких, изумленных вдохов она сделала, и не знала, сколько снега укрыло их следы. Она не знала, сколько раз билось его сердце, хотя ее ухо было прижато к его груди, и она была загипнотизирована этим звуком — звуком, который она слышала только в самых обнадеживающих снах. Она не знала, и ей было все равно. Если это означало возможность остаться здесь, вот так, как сейчас, она могла бы с радостью игнорировать все остальное. Но, как и все моменты, этот должен был пройти. Ощущение того, что его руки двигаются, а затем соскальзывают с нее, было неприятным на каком-то глубоком, врожденном уровне: как будто она теряла ту часть себя, которая никогда не должна была уходить. Кончики ее пальцев мягко прикоснулись к его куртке, когда он высвободился, и она почувствовала его руки на своих плечах, отталкивающие ее точно так же, как… Но на этот раз в его глазах не было ни осуждения, ни гнева. Удивление перполняло его, а в ясных голубых глазах были и надежда, и тревога — идеальное отражение ее собственных чувств. Они безмолвно задавали друг другу один и тот же вопрос: это происходит в самом деле? Казалось, что пузырь может лопнуть в любую секунду. С тихим хлопком она проснется в постели и поймет, что все это было исключительно плодом ее воображения. Вот почему она вообще не хотела отпускать его. — Сакура-чан, — он выдохнул недоверчивый смешок, похожий на всхлип, и его рот превратился в волнительную улыбку. — Выходи за меня замуж. Сакура застыла, ее глаза расширились от шока. — Что? Это было единственное слово, пришедшее ей в голову в тот ошеломлительный момент. — Я хочу, чтобы ты вышла за… Ее кулак во второй раз за день врезался ему в голову, уложив его в снег. — Ты что, идиот? — взвизгнула она, обвиняюще указывая на него пальцем в перчатке. — Ты не можешь… Прошло всего-то минут десять! Мы даже ни разу не целовались! Наруто вскочил так быстро, что она чуть не пропустила движение. Но внезапно она снова оказалась в его объятиях, и на этот раз их глаза встретились, очень близко, широко раскрытые. Затем он крепко зажмурил веки и быстро прижался своими теплыми губами к ее губам. Это было похоже на то, как если бы некое электричество пронзило ее, лишая сил. Ее глаза закрылись, и все, что осталось от мира, исчезло. Осталось только теплое прикосновением ее губ к его губам. Сакура почувствовала, что ее кровяное давление падает, а колени слабеют. Их губы приоткрылись, и ее глаза, дрожа, открылись, чтобы встретиться с его голубыми глазами: более чистыми и яркими, чем любой кристалл, любой океан. Он выпрямился во весь рост, и она, как загипнотизированная, запрокинула голову, чтобы проследить за его взглядом. Если бы его руки не обнимали ее, она могла бы упасть на заснеженную землю. — А сейчас? — спросил он, выражение его лица было серьезным, убедительным и невероятно убедительным. Да, подумала она. На что угодно да. Подождите… НЕТ. Но да. Она была уверена, что если заговорит сейчас, то скажет какую-нибудь глупость, поэтому приподнялась на цыпочки, чтобы снова поцеловать его. На этот раз она приоткрыла губы и попробовала его на вкус. Крепкая хватка его рук ослабла. — Это «да»? — выдохнул он, когда они оторвались друг от друга, в его голосе сквозило ошеломление. — Нет, — тихо сказала она. — Нет? — Его глаза расширились, когда он переспросил сдавленным голосом. Брови Сакуры поползли вниз. — Нет, я имею в виду… Агх. Ты не можешь просто… Ты сумасшедший. Она покачала головой, нахмурившись. — Я не сумасшедший! Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, и буду любить тебя вечно, так что почему нет? Она не могла себе представить, насколько уже покраснело ее лицо, но почему-то ее щеки стали еще горячее от его слов. — Я правда не должна объяснять тебе что-то подобное, — сказала она. Он слегка фыркнул, и то, как его дыхание прошлось по ее челке, заставило ее очень хорошо осознать, насколько близко они находились. Они все еще прижимались к теплу тел друг друга, но не так близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Теперь, когда его лицо снова было высоко, это было почти слишком далеко. Он хмуро смотрел на нее сверху вниз, но в его глазах было слишком много радости, чтобы придать недовольству значение. — Но это не «нет», — с твердым кивком подтвердил он, и его улыбка вернулась на место. Сакура закатила глаза, но ее рот тоже изогнулся в кривой улыбке. — Это не «нет», — согласилась она, прислонив голову к его груди. Он опустил подбородок так, что тот коснулся ее волос. — Хорошо, — пробормотал он.