Большая семья Узумаки

Она заметила это на второй неделе после того, как они узнали о ее беременности. Она проснулась в то воскресное утро и повернулась на бок под скомканным одеялом, чтобы поприветствовать Наруто. Он уже проснулся и улыбнулся ей, держа руку на затылке в хорошо знакомом ей жесте. Не жест, а сама улыбка привели ее в гораздо большее замешательство, чем обычно позволяла утренняя сонливость. Она была уверена, что та была ненастоящей. Но у него не было причин одаривать ее фальшивой улыбкой, и очень скоро та исчезла, а он безмятежно улыбался, гладил ее по волосам и одаривал утренними поцелуями. К тому времени, как она окончательно проснулась и начала готовить завтрак, она решила, что этого никогда не было. Они оба были более чем заняты, и, верная своей натуре (и к большому раздражению Наруто), Сакура продолжала работать на протяжении всей беременности. Она знала, что он имел какое-то отношение к сокращению её рабочего дня и обязанностей, но пока она вносила вклад в благополучие Конохи, не возражала. Ее же действительно беспокоило то, насколько он был предан выполнению миссий в последнее время, поэтому через какое-то время решила, что, может быть, тоже имеет какое-то отношение к его внезапным перерывам в миссиях. Она была на пятом месяце беременности, когда впервые почувствовала, как ребенок начал толкаться. Она замечала несильные покалывания и движения, но то был определенно удар шиноби. Поэтому, когда тем вечером Наруто перешагнул через порог дома, она чуть не сбила его с ног от волнения. — Добро пожаловать домой! — радостно чирикнула она, прижимаясь губами к его щеке и обвивая руками шею. Он от души рассмеялся, закружил ее, и она решила не рассказывать ему о толчках, пока у него не появится шанс почувствовать их. Она подозревала, что если она скажет сейчас, ни у кого из них не будет шанса приготовить или съесть ужин, потому что он прижмётся головой к ее животу, пока сам не почувствует пинки. — Ах, я скучал по тебе, — выдохнул он ей в волосы, пока опускал на землю. — Что тебя так обрадовало? Ино нашла еще одну шоколадную заначку Чоуджи для тебя? Она шлепнула его, изо всех сил пытаясь возмущенно нахмуриться — безуспешно, поскольку он продолжал смеяться. Затем, широко раскрыв глаза, она внезапно схватила его руку и прижала к животу, заставив его замолчать. Она держала его большую, теплую руку, твердую и неподвижную, пока — вот оно! Еще один толчок! Она подняла взгляд, чтобы посмотреть на выражение лица Наруто, ожидая увидеть его таким же счастливым, как в день, когда они узнали о ребенке. Но выглядел он совсем не так. Его глаза были прикованы к ее животу, а лицо приобрело выражение, которое она никогда, даже годы спустя, не смогла бы точно описать. Но это было нечто, похожее на страх. И что-то, походившее на грусть. Это была такая короткая вспышка неуместных эмоций, что она, вероятно, снова усомнилась бы в том, что вообще увидела, но потом он улыбнулся. Он одарил ее самой широкой, самой неискренней улыбкой, которую она когда-либо видела, и внезапно поняла, что все это действительно произошло. Одно за другим, все начало проясняться в ее разуме. Его фальшивая улыбка несколько месяцев назад. Его навязчивая идея исчезать на миссии за миссией. Его прилипчивость и нужда в промежутках между ними. Этот взгляд… чего-то, когда она прижала его руку к животу. Все мелочи, о которых она безучастно беспокоилась, — и от которых глупо отмахивалась — были реальны. Она никогда не умела хорошо скрывать эмоции. Не так, как мог он. Он был так ужасно, неправильно хорош в абсолютно худших ситуациях. Но она не была, поэтому сразу поняла, что он знал. Он знал, что она знала. Он почти сразу же сдался, позволив улыбке превратиться в блеклую и извиняющуюся, хотя в его глазах не было ничего, кроме печали. Он ничего не сказал. — Наруто, — она пыталась сказать мягко, но вышел только шепот. Она не знала, что все это значит — все было так невероятно неожиданно и сюрреалистично, что она была ошеломлена. Казалось, она проснулась после странного кошмара, который перешел в повседневную жизнь и отличался от реальности только самыми мелкими, но неприятными деталями. — Не грусти, Сакура-чан. Все будет хорошо, — тихо сказал он. Глубокая печаль в его глазах уже сменилась знакомым сильным желанием защитить ее. Это заставило ее собраться с духом и подавить даже малейшее желание заплакать. Наруто был самим собой, и поэтому в тот момент, когда он видел другого в беде, он полностью отворачивался от своих проблем. Она не могла позволить этому случиться сейчас. Что-то было не так. Проблема заключалась в том, что ей бы повезло, если гормоны не стали бы бросать ее из одной крайности в другую каждые пять минут. Но она все равно сделала глубокий вдох, убирая странное ощущение в горле, и моргнула, глядя на него с беспокойством. — Что случилось? — тихо спросила она. Его скептическая улыбка показала, что не желал воспринимать беспокойство всерьез. — Боже, ты не должна отключать эмоции просто так, Сакура-чан. Ты можешь поплакать, если хочешь! Он поднял руки в мирном жесте, пытаясь вести себя как обычный дурачок. Но она мягко сжала его руки и опустила их так, что он застыл перед ее спокойным взглядом. — В чем дело, Наруто? — снова спросила она. Ее голос был нежным и наполненным любовью, которую она испытывала к нему. К нему и к их ребенку. Он довольно долго молчал, прежде чем ответить, и выражение его лица очень медленно сменилось на что-то очень, очень усталое. Наконец, он опустил взгляд с мрачной улыбкой и тихо произнес «Я не знаю» голосом, наполненным такой болью, что она почувствовала, как ее сердце содрогнулось и сжалось в груди. Она подняла руку и обхватила щеку Наруто, снова привлекая его лицо к себе. Если в тот момент у нее и были какие-то сомнения по поводу их семьи, она о них не знала. Она просто волновалась. Волновалась, потому что человек, который всегда так усердно старался осчастливить других — человек, который делал ее самой счастливой, — был несчастен. Мгновение он, казался, разрывался, пока смотрел на нее сверху вниз, а затем убрал ее руку со щеки и прижался губами к ее ладони. Он начал говорить мягким шепотом, который гудел на ее коже. — Я люблю тебя. Я люблю нашего ребенка. И я… Я люблю это. Все это. Честно, люблю, Сакура-чан. Я просто… — Он сделал паузу, закрыв глаза, выдыхая сквозь их переплетенные пальцы: — Я просто не могу перестать чувствовать себя ужасно, и я не знаю почему. Он сделал паузу. Его следующие слова прозвучали сдавленно, словно он сдерживал слезы. — Что, если… — начал он, а затем остановился, судорожно сглотнув. В тот момент ей пришлось сдержать так много значимых ответов, заставляя себя терпеливо ждать, пока он продолжит. Но они все равно терзали ее разум, умоляя выпустить на волю. Он будет в порядке. Мы защитим его. Мы дадим ему лучшую жизнь, о какой он только может мечтать. Ничего не случится. А если что-то случится… С ним будут мои родители. С ним будут наши друзья. У него не будет твоего детства. Не будет. Ты будешь таким замечательным отцом. Но если ее чему-то и научили долгосрочные отношения и еще более длительная дружба с Наруто, так это тому, что она не могла предположить, о чем он думал. Конечно, она знала его мысли лучше, чем кто-либо другой, но все равно редко могла оказаться правой наверняка. И всякий раз, когда она была неуверенна, как сейчас, она ждала. Она позволит ему все объяснить. Потому что Наруто был самым непредсказуемым ниндзя Конохи, а Сакура была интуитивной куноичи Конохи номер один. Они были идеальной парой. И поэтому она ждала. Когда он, наконец, заговорил, его голос был напряжен и звучал так же устало, как сейчас он и выглядел. — Что, если мне не… не должно иметь детей? — сказал он, испытующе заглядывая в ее глаза, чтобы она поняла, что это не риторический вопрос. Он хотел знать ответ. Сакура не могла дать ответа. Она даже не была уверена, что поняла вопрос. — Что ты имеешь в виду? — Спросила она, и его брови разочарованно нахмурились, как он делал всякий раз, когда не мог толком что-то объяснить. — Я не знаю, — в его голосе тоже отразилось разочарование, и он отстранился, проводя рукой по волосам. — Но я так счастлив, — добавил он, поворачиваясь, чтобы искоса взглянуть на нее. — Я правда счастлив. Я стану отцом, понимаешь? — Его голос несколько дрогнул в конце фразы, и он тяжело сглотнул, прежде чем его глаза наполнились слезами. Она обняла его. Она обнимала его и мягко раскачивалась из стороны в сторону, пока его теплые слезы просачивались сквозь ее рубашку. Она обнимала его и нежно проводила пальцами по волосам, спине и плечам, а ее глаза смотрели вперед с пылкой решимостью. Когда Наруто не мог быть сильным, Сакура знала, что должна была быть сильной ради него. И так оно и было. Позже, когда они вместе свернулись калачиком на диване, он положил голову ей на живот и отказывался двигаться с места, пока их сын снова не толкнется. Но они заснули быстрее, чем тот успел брыкнуться.