Большая семья Узумаки

Эмико было десять, когда ее интересы внезапно переключились с игр на чтение. Она читала, и читала, и читала. — Ты такая скучная! — кричала ей Минако, просовывая голову в дверь комнаты красноволосой девочки. Обычно Эмико сидела на своей кровати в окружении свитков. Или, если ей требовалось больше пространства, она перебиралась на пол и ложилась на живот, лениво болтая ногами в воздухе, пока поглощала свиток за свитком. Иногда она даже делала заметки. При этом она всегда держала обувь поблизости. В большинстве случаев Минако достаточно быстро пригибалась, чтобы избежать удара, но хорошие сенсорные способности Эмико давали ей преимущество. Она часто предупреждала раздражающие замечания сестры и отправляла туфлю в полет еще до того, как белокурая головка Минако появлялась в дверном проеме. — Просто не обращай на нее внимания, — повторяла Сакура снова и снова, и снова. Что ж, игнорирование не срабатывало. Черт возьми, шлепки туфлями по лицу тоже не помогли. Они только заставили Эмико ощутить себя немного лучше. Поэтому для нее было невероятным благословением, когда однажды Эмико прошла мимо открытой двери в башне Хокаге и обнаружила комнату, заполненную свитками. Ее зеленые глаза засверкали от восторга, когда она пробралась внутрь. Она была на седьмом небе от счастья. И, конечно же, папа сразу почувствовал, что она рискнула зайти, и, конечно же, он бы сказал что-нибудь, если бы не хотел, чтобы она находилась там. Поэтому она осталась. И она была бесконечно благодарна папе за то, что он не стал беспокоить ее, потому что он мог быть таким же плохим, как и Минако. Три часа спустя она уже наполовину управилась с первым свитком, описывающим Первую Мировую Войну Шиноби. В школе эту тему обычно обходили стороной, не вдаваясь в подробности, и она впитывала тему в себя. Нахмурившись, она отметила, что больше не ощущает чакру отца в башне. Должно быть, была слишком поглощена своими мыслями, чтобы ощутить его уход. Он даже не попрощался. Он, наверное, попрощался бы, если бы на её месте были Шиначику или Минако. Она слегка расстроилась, снова почувствовав себя обделенной, но так или иначе не придала этому особого значения. Внезапно она почувствовала приближение чьей-то чакры и застыла на месте. Она надеялась, что, как и другие, этот просто пройдет мимо. Однако на этот раз разница заключалась в том, что папы не было в его кабинете, где он мог бы уберечь ее от тех, кто мог бы накричать на нее. Чакра остановилась у двери. Эмико почувствовала, как ее плечи напряглись, но она не сдвинулась с места. Дверь приоткрылась. Это был один из самых долгих моментов в ее жизни. В комнату вошел сенсей ее брата. Шикамару одарил ее скучающим взглядом, затем жестом пригласил следовать за ним. — Сначала убери это, — приказал он, прежде чем покинуть комнату. Ей казалось, что она идет навстречу смерти. Все, что она знала о Шикамару-сенсее, рассказал ей Шиначику. Он был строгим. Никогда не улыбался. Никто не мог перехитрить его, даже самую малость. Последнее казалось классным, но остальное..... остальное пугало. Эмико терпеть не могла попадать в неприятности. К тому времени, как они вошли в его кабинет, и он повернулся, чтобы обратиться к ней — вероятно, чтобы сообщить, какое наказание ей назначено за чтение конфиденциальных материалов, — она уже тихо плакала. Шикамару застыл, его глаза чуть расширились. Затем он тихо вздохнул через нос и пробормотал: — Ну и морока. — Простите! — взревела она. — Мой папа ощущает мою чакру, и я подумала… Я подумала, что если он не возражает, что я там, значит, все в порядке. Извините! Клянусь, я больше так не буду делать! Но моя сестра такая надоедливая, и я никогда не могу спокойно почитать, и все, что я хочу, это читать, но моя семья этого не понимает, и это несправедливо! — причитала она, пока по ее лицу текли слезы, а ладони сжались в кулаки. Шикамару несколько секунд смотрел на нее, засунув руки в карманы. Затем, не глядя, потянулся за спину, схватил со стола носовой платок и протянул ей. — Твой отец попросил меня поиграть с тобой в шоги, пока он разбирается с делами на другом конце деревни, — сказал он. Затем слегка приподнял бровь и снова вздохнул. — Но если не хочешь играть, можешь почитать их. Он указал на свитки на своих полках. Эмико моргнула, совершенно сбитая с толку. Затем улыбнулась. Это было началом прекрасной дружбы. Они вошли в приятную рутину. Почти во все выходные и порой в будние дни она заходила, чтобы провести время в кабинете Шикамару-сенсея, включавшее в себя чтение в тишине и, время от времени, игру в шоги. Его время занимало работа в качестве папиного советника и джонина-инструктора, но он все равно умудрялся выкраивать время для игры в шоги с ней. От этого она чувствовала себя особенной. Она начинала сильно волноваться всякий раз, когда видела его. Странно, думала она, но чем чаще она его видела, тем сильнее смущалась, когда его взгляд падал на нее. Временами она так нервничала, что ловила себя на том, что ерзает. Такова была их странная дружба, когда Сакура, озорно улыбаясь, однажды отвела Наруто в сторонку. У него выдалась свободная минутка между встречами, как раз после того, как он отправил Гая-сенсея на задание. — Ты заметил, какой становится Эмико рядом с Шикамару? Просто бесценно, — рассмеялась она. — Она так по-детски влюблена в него. Брови Наруто нахмурились. — Что? — резко спросил он. Затем его взгляд метнулся в сторону, словно он обдумывал что-то. — Я убью его, — объявил он, поворачиваясь так, словно собираясь уйти прямо сейчас. — Что? Наруто, постой, прекрати. Он ничего не делает. Он нравится ей, как людям нравятся сладости. Как только она убедилась, что помешала ему ударить Шикамару в челюсть без всякой на то причины, она недоверчиво посмотрела на него. — Ты непостижим. — Что? Ты не можешь вот так просто сказать такое мужчине о его дочери. Ей одиннадцать, Сакура. Он сказал это так уверенно, что Сакуре пришлось на секунду остановиться и убедиться, что он был полным идиотом. — И какого черта? С чего бы ей… То есть, во-первых, Шикамару женат! — добавил он с выражением возмущения на лице. Ага. Идиот. Она потянула его вниз за воротник и на секунду увидела, как на его лице промелькнула надежда: вероятно, потому, что вероятность того, что она ударит или поцелует его, была 50/50. Затем выражение его лица сменилось страхом, когда она подняла сжатый кулак и ударила его по макушке. — Ауч! — воскликнул он. — Наруто. Серьезно, — сказала она ровным голосом. — Это просто детская влюбленность. Это нормально. Ты никогда не был влюблен в кого-нибудь из своих учителей или вроде того? — спросила она. — Нормально? — спросил он, аккуратно потирая шишку на голове. — Типа в пожилых женщин? Ни в коем случае, это странно. Ну, у некоторых из них были красивые, знаешь, — он развел руками в воздухе, как будто изображая песочные часы, и озорно улыбнулся. Затем, после того, как увидел опасный блеск в ее глазах, он немедленно прикрыл голову и отступил от нее на шаг. — Но ты была единственной девушкой, которую я действительно замечал, Сакура-чан! — добавил он, резво кивнув. Она вздохнула. — В любом случае, это нормально, так что не создавай проблем. На самом деле, просто ничего не говори об этом. Тут она снова предупреждающе подняла кулак. Он все так же отрывисто кивнул. Затем внезапно остановился, опустил руки и наклонил к ней голову. — Подожди, ты была влюблена в одного из учителей? — спросил он. Ее губы изогнулись в легчайшей улыбке. — Не совсем, — ответила она. — Но… Возможно, один из джонинов-инструкторов казался мне довольно симпатичным. Выражение детской ревности, промелькнувшее на лице Наруто, могло бы заставить ее согнуться пополам от смеха, но, собрав достаточно самообладания, она сумела отделаться лишь веселым фырканьем. — Чт… Кто?! — потребовал он ответа, сжав кулаки. — Не скажу. Никогда не расскажу, — съязвила она, все еще стараясь не рассмеяться. Выражение его лица в тот момент было почти до боли очаровательным. — Это ведь не Какаши-сенсей, так? Его губы приподнялись в ужасе и отвращении от сказанного. — Пфф. Ни за что. Не такой ленивый парень, как он, — сказала она, закатывая глаза. Наруто ломал голову, пытаясь найти не ленивого джонинов-инструктора, которого они знали в детстве. Первый, кто пришел на ум, только что упоминался в его кабинете, и он выпалил, не задумываясь. — Тогда это сенсей Толстобровика! — воскликнул он, обвиняюще указывая на нее пальцем. Весь смех Сакуры испарился. Она долго и медленно моргала, прежде чем снова открыть глаза. В них светилась жажда убийства. — Гай-сенсей? — произнесла она медленно, голосом полным холода и тихой ярости. — Гай-сенсей? Думаешь, я была влюблена в Гая-сенсея? Наруто, широко раскрыв глаза и натянув на губы крошечную, испуганную улыбку, отступил назад. — Сакура-чан, я просто… э-э-э… Я просто пошутил? Он поднял руки перед собой ладонями вперед в знак примирения. Он замер, когда она шагнула вперед, держа кулаки наготове. — Открой окно, — приказала она, прищурив глаза. Наруто не стал задавать вопросов. Он повернулся и чуть ли не всем телом врезался в окно, неуклюже и тревожно пытаясь открыть задвижку. Он едва успел отодвинуть ее до того, как она геркулесовым ударом ноги вышвырнула его вон. — Ааа! — воскликнул он в воздухе, прежде чем выровняться и ловко приземлиться на дорогу внизу. — Сакура-чан! — возмущенно крикнул он ей. — Я просто пошутила, — насмешливо она крикнула вниз. Затем она захлопнула окно.