Большая семья Узумаки

Шиначику было шестнадцать, когда он отвел красноволосого младшего брата в сторону, чтобы начать Мужской Обряд Посвящения в Узумаки, также известный как Ойроке-но-джутсу. Отец научил его ему несколько лет назад, хотя это было не столько обучение, сколько демонстрация простого образа джутсу, а затем, в качестве прямого результата данного примера, надлежащая демонстрация его слабого места (потому что у каждого джутсу есть слабое место). Слабое место секси-джутсу имело название «Мама». Или, скорее, мамины кулаки. Шиначику, возможно, и не был так гениален, как его сестра Эмико, но он был достаточно умен, чтобы знать, когда нужно что-то скрывать от своей матери. Потому что Узумаки Сакура была самым страшным человеком на планете. Когда того хотела. И вот, всего за месяц до девятого дня рождения его младшего брата, он решил передать ему тайные знания. Он был уверен, что брат справится с джутсу, несмотря на то, что тому было всего восемь. На лице Тайджо появилась легкая улыбка, выражающая сдержанную гордость, когда он в очередной раз сложил печать. Вместе с клубом дыма его маленькая фигурка превратилась в застенчиво выглядящую женщину с длинными алыми волосами. Обнаженную. — Нет, нет, нет, Тай-чан, тебе нужно попозировать. Ну, типа. Не меняя облик (потому что последние несколько раз Тайджо сильно краснел и закрывал глаза, отказываясь смотреть, пока обнаженная блондинка не уходила), Шиначику принял соблазнительную позу. Грудастая красноволосая девушка начала улыбаться, а затем тихо захихикала. — Да, да, хихикать тоже можно! Но для этого нужно выгнуть тело и выпятить задницу. Ты должен заставить выглядеть это внушительно, а эти — большими, — сказал он, делая жест, будто прижимая к груди два грейпфрута. Обнаженная женщина застенчиво отвела взгляд. — О, давай, Тай-чан. Мы так много тренировались, и у тебя, наконец, получилось. Папа будет так горд, если ты покажешь, что выучил первое джутсу, которое он изобрел! Красноволосая вздохнула, затем угрюмо кивнула. — Да, — сказала она. — Прости меня, братик. — Нет, не извиняйся! Просто прими позу! — сказал Шиначику, доставая из кармана коробочку поки. Он лениво жевал одну из них с выражением легкой скуки на лице, пока Тайджо нерешительно двигался странными движениями измененной хенге фигурой хорошо развитой обнаженной женщины. Это продолжалось до тех пор, пока одна из поз не показалась ему подходящей. — СТОП, — сказал Шиначику, как только увидел ее. — Это то, что нужно. Да, определенно то, что нужно. Он гордо кивнул. — Теперь тренируй ее, но так, чтобы никто не видел. Особенно мама. Как только ты все запомнишь, все, что нам нужно будет, — это найти подходящее время. Папа будет так смеяться! Вместе с клубом дыма дама с длинными алыми волосами превратилась в маленького красноволосого голубоглазого мальчика. Шиначику предложил ему палочку поки. Затем положил руку ему на макушку и оперся на него, как будто тот был предметом мебели. — Это будет потрясающе, Тай-чан. Тайджо только кивнул с довольной улыбкой на лице, продолжая жевать поки. — Шиначику представилась такая возможность только неделю спустя. Его вызвали на личную встречу с отцом, поэтому он попросил Тайджо подождать окончания встречи за офисом. Целью встречи было проинформировать его о новой миссии как чунина. Шиначику был несколько раздосадован тем, что Шикамару присутствовал на половине собрания, объясняя все тонкости экзамена на чунина и как с этим связана его миссия. Что раздражало еще сильнее, так это то, что конкретно его роль была незначительной по сравнению со всеми прочими обязанностями, которыми занимался Шикамару. Несмотря на это, он все время держал язык за зубами, за исключением редких восклицаний: «Да, Шикамару-сенсей». — Тайджо ждет тебя? Или меня? — спросил Наруто, когда Шикамару вышел из кабинета. — Э-э, вообще-то, нас обоих, — сказал Шиначику, почесав затылок. Он заметил, как отец усмехнулся, увидев этот жест, и сам не смог сдержать улыбки. Его мать постоянно отмечала, насколько схожи их манеры поведения. — Ты занят, папа? — спросил он, пытаясь убедиться в том, что у них будет достаточно времени наедине, чтобы показать шедевр Тайджо. — Только не для вас двоих! Заходи, Тайджо, не стой столбом. Тайджо вошел в кабинет, на его лице все еще играла кроткая улыбка. Он тихо прикрыл дверь, затем шагнул вперед и поклонился отцу. — О, иди сюда, малыш, — сказал Наруто, выходя из-за стола и заключая мальчика в медвежьи объятия. Скромно приподнятые уголки губ Тайджо расцвели в редкую сияющую улыбку. — Ладно, ладно, покажи ему, Тайджо, — сказал Шиначику, как только Наруто опустил мальчика на землю. Тайджо нерешительно поднял руки и сложил печать. — Ойроке-но-джутсу! — прозвенел его голос, и Наруто начал смеяться от изумления и удивления. Но стоило только дыму начать рассеиваться, как его смех внезапно оборвался. И его жизнерадостная улыбка просто… исчезла. И он запаниковал. — Чт… Нет, НЕТ! Он вскинул руки, закрывая ладонями обнаженную женщину. — Не… Прекрати это, Тайджо! — пронзительно заголосил он с такими большими глазами, каких они никогда не видели. С небольшим облачком дыма хенге растворилось, и Тайджо оставалось только в ужасе смотреть на отца. Он..... он..... попал в беду. Шиначику просто не мог вымолвить ни слова, его губы приоткрылись в тихом шоке. После звенящей паузы Наруто внезапно снова заулыбался, словно только что он не паниковал. — Ах, эм, прости, Тайджо, я не хотел на тебя накричать, — виновато погладил он Тайджо по голове. Восьмилетний мальчик сморгнул навернувшиеся на глаза слезы и тоже улыбнулся. — Все в порядке, папа, — сказал он, похлопав по руке, которая гладила его по голове. — Что?.. Какого черта, пап? Мы практиковались целую вечность. Типа, это… Это же твое джутсу! — воскликнул Шиначику, склонив голову набок с выражением недоверия на лице. Наруто снова выпрямился, затем отвернулся и уставился в окно. — Ну, — мягко начал он, приближаясь к окну. Его волосы поймали лучи солнца, которое только начинало опускаться за монумент Хокаге, обрамляя его величественным ореолом. — Я просто решил, что истинный смысл мужественности в том, чтобы, э-э-э… не использовать это джутсу, — неловко кашлянул он. На лице Шиначику было написано выражение почти брезгливого скептицизма. Тайджо со слегка приоткрытым ртом медленно кивнул, будучи зачарованным. Последовавшее молчание продлилось неприятно долго. — Какого черта? — спросил Шиначику, когда парализующее его неверие прошло. — Следи за языком, Шиначику, — ответил Наруто, снова поворачиваясь к сыновьям. — Пап… — начал он, но Наруто перебил его. — Никаких «но». А теперь идите домой, — мягко произнес он. — Я даже не сказал «но»! — возразил Шиначику, беспомощно опустив руки по швам. — Веди себя подобающе возрасту, Шиначику. Не скандаль, — спокойно фыркнул Наруто. — Я не скандалю! Ты… Ты первый начал скандалить! — возмутился он. Наруто моментально поменялся в лице. — Это другое! — закричал он в ответ еще громче и указал пальцем на своего сына, доказывая свою правоту. — Не другое! Ты даже накричал на бедного маленького Тайджо! Шиначику жестом указал на младшего брата, который, казалось, был уверен, что, оставаясь совершенно неподвижным, он в любую секунду может стать невидимым. На его лице играла нервная улыбка, а на лбу выступили капельки пота. — Это… Это не считается! А ты сейчас его используешь! — бросил в ответ Наруто. — Не использую! Ты просто не можешь признать свою неправоту! — обвинил Шиначику. Внезапно дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Шикамару с необычайно раздраженным выражением лица. Его взгляд сразу же наткнулся на Шиначику, который уже занервничал из-за его появления. — Шиначику, — начал он. — Тебе дали это задание, потому что ты доказал, что ты уравновешенный человек. Хочешь доказать обратное? — спросил он, слегка наклонив голову и пристально глядя в глаза Шиначику. Светловолосый подросток отступил на шаг, несколько раз моргнул, а затем открыл рот. Через секунду закрыл. Наконец, он опустил голову и тихо пробормотал извинения сенсею. Затем он засунул руки в карманы, одарил отца недовольной усмешкой и направился к выходу. — Идем, Тайджо. Нам все равно нужно еще немного попрактиковаться над твоими клонами, — сказал он, проходя мимо Шикамару, уткнувшись подбородком в грудь. Тайджо очнулся от оцепенения и посмотрел на отца, спрашивая разрешения уйти. — Ах, да, иди тренироваться, Тайджо. Еще раз прости, малыш, — сказал он, потирая затылок. Затем он с улыбкой взъерошил прекрасные алые волосы, и мальчик тут же выскользнул из комнаты. Наруто шагнул вперед и со смехом хлопнул Шикамару по плечу, как только они оказались вне пределов слышимости. — Ты так хорошо с ним обращаешься. Порой он все еще такой ребенок, — дружелюбно хохотнул он. Холодный взгляд Шикамару не потеплел. — Ты так же плох, как и он. Ты… — он замолчал, затем покачал головой, когда Наруто выглядел возмущенным, как будто не такого ожидал ответа. — Неважно. Ты доставляешь слишком много хлопот. Прекрати устраивать семейные разборки в офисе. Это не подобает Хокаге. Наруто хмурился все сильнее, пока Шикамару говорил. — Это не разборка! — запротестовал он. — Это просто, не знаешь. Часть воспитания. Выражение лица Шикамару было неописуемо невыразительным. — Это было воспитанием? — спросил он. — Ах! Делегация из Суны здесь! Надо бежать! — внезапно сказал Наруто, хватая шляпу с вешалки по пути к окну, а затем выпрыгнул наружу, подхваченный порывом ветра. — Невероятно, — пробормотал Шикамару. То, что Наруто все еще умудрялся порой доставлять столько хлопот, приводило его в бешенство и в то же время безумно забавляло. Он невольно ухмыльнулся. По крайней мере, он никогда не скучал. — Когда Наруто вернулся домой той ночью, он все еще был погружен в размышления о том, что он может сделать с новой… проблемой. Он просто не мог оставить все как есть. Он не мог допустить, чтобы то же самое случилось с кем-то еще. Когда-либо. Только после того, как Сакура разняла ссору между двумя его дочерьми и он благополучно уложил их спать, он наконец решил, что нужно сделать. С тяжелым сердцем он вышел из дома поздно ночью в холодный ветер, и ноги сами пронесли его через долгую, мучительную милю обратно к башне Хокаге. Пришло время попрощаться с самым старым другом.