Зомби по имени Ганнибал

      "Позвоню ему завтра", - думает Уилл и не звонит, когда завтра наступает.       Попахивает безответственностью, но, с другой стороны, Джек знаком с его нелюбовью разговаривать по телефону. Вообще разговаривать с кем бы то ни было. Вполне возможно, что это еще одна его особенность наряду с нежеланием поддерживать зрительный контакт, а вовсе не пускание дел на самотек.       Что будет, если Джек явится посреди дня и увидит следы на снегу?       "Я замел их", - угрюмо думает Уилл, и он действительно не поленился выйти на улицу с щеткой и затереть следы от ганнибаловых ступней, что, конечно же, смотрится очень неподозрительно.       Ладно. Что будет, если Джек ворвется к нему в дом, пока Ганнибал сидит в гостиной? Или пока Уилл возится с ним в уборной? Или пока...       "Ладно. Отлично. Я позвоню ему сегодня. Позже".       А что, если Джек едет сюда прямо сейчас?       "Позже".       Какой же все-таки упрямец этот Уилл Грэм.       Аккуратно повесив пальто Ганнибала на плечики, Уилл убирает его в шкаф и закрывает дверцы. Подумав, открывает снова. Пальто Ганнибала выделяется среди его рубашек и старых курток как патриций среди плебеев. Со вздохом Уилл запихивает пальто подальше, завешивая собственной одеждой. Подол невозмутимо просвечивает снизу - такая же очевидная улика, как и брызги крови на месте преступления. - Черт, - ворчит Уилл. - М-хг, - ворчит Ганнибал со своего места. - Ага.       Что ж. Кого он надеется обмануть - Джека? Он же сказал, что разберется с этим позже.       "Оставь ты это хреново пальто, у тебя и других дел навалом", - думает Уилл и закрывает шкаф.       У него действительно полно других дел, к примеру, Ганнибал все еще привязан к кровати, помятый, грязный и с сухими глазами.       Ага. Уилл так и не помыл его вчера. Что? Он весь день провозился с кроватью, перетаскивая ее со второй спальни вниз, в гостиную. И он действительно очень долго промучился с матрасом - как, черт возьми, его затащили наверх? А после этого ему нужно было заняться собаками (снова) и поужинать (и привязать Ганнибала к кровати наверху). Когда он закончил, время перевалило за полночь, и, слушайте, он в самом деле задолбался.       Уилл разворачивается к Ганнибалу, который едва ли когда-то выглядел хуже, чем сейчас. Как же все-таки хреново быть пленником Уилла - если бы Ганнибал хоть сколько-нибудь был в сознании, он бы наверняка молился, чтобы сменить нижнее белье. - Ладно, - подбадривает себя Уилл. - Хорошо.       Этой ночью он не привязывал лодыжки Ганнибала, который, несмотря на свое незавидное положение, до сих пор не буйствовал. Его голые ступни (мокрые носки Уилл стащил с него еще вчера) ужасают своей идеальностью: ни одной мозоли или уродливого ногтя, даже пятки выглядят гладкими, будто Ганнибал чистит их в каком-нибудь салоне. Уилл благодарит бога за то, что это не он сраный зомби в милости у друга, поскольку у него-то есть весь набор от шершавых пяток до убийственного запаха после долгого рабочего дня в обуви.       Пытаясь не зацикливаться на их явном различии, Уилл цепляется за брюки и вместе с нижним бельем стягивает их вниз. Только освободив запутавшуюся ногу от ткани, он понимает, что начал не с того. Застыв со скомканными брюками в руках, Уилл кидает на Ганнибала напряженный взгляд.       Привязанный за руки, тот безучастно смотрит перед собой. Бежевый свитер Уилла скромно прикрывает его живот. Не настолько скромно, чтобы скрыть темнеющую полоску волос, спускающуюся к паху. У каждого мужчины в жизни есть моменты, когда он вынужден столкнуться с чужим членом, и каждый мужчина со времен школьных душевых воспитывает в себе солидарность не смотреть на чужой член. Сейчас Уилл чувствует, что нарушил одно из фундаментальных правил мужского этикета.       В отличие от Ганнибала, который имеет за плечами десятилетие врачебной практики, Уиллу не хватает клинической отстраненности. Он явно ощущает свою причастность ко всему происходящему и не может абстрагироваться, особенно когда эмпатия затягивает его в разум Ганнибала и он чувствует...       ...Как прохладный воздух касается члена, обрамленного подстриженными волосами. Руки затекли за ночь, и я вспотел в свитере и под двумя тяжелыми одеялами, которыми Уилл Грэм накрыл меня, потому что обогреватель оказался сломан. Я не до конца осознаю происходящее, словно меня накачали наркотиками, но не чувствую смятения из-за обнаженного тела, потому что, давайте будем честными, у меня просто охрене... - Черт, прости, - шепчет Уилл, зажмурившись на короткое мгновение, чтобы перестать думать то, что он думает. - Давай я просто развяжу тебя.       Итак, Уилл просто развязывает Ганнибала, совершенно упустив из виду слабый блеск пота на его коже. Он становится страшно невнимательным, когда переживает во время социального контакта, прямо как сейчас. Он не может смотреть Ганнибалу в глаза, пока помогает тому сесть и стянуть свитер. Грязные волосы каскадом падают ему на глаза.       У Уилла тоже грязная голова, и спутавшиеся кудри так же уныло лежат на его собственном лбу. Пахнет от него, честно говоря, намного хуже, чем от Ганнибала, но он настолько устал после вчерашнего, что предпочел мертвый сон живительному душу.       Хорошо, что Ганнибал не в состоянии оценить, насколько же он воняет прямо сейчас. Уилл примет душ сразу после него.       Или он мог бы принять душ вместе с ним.       "Нет. Какого хрена?" - сердито думает Уилл и провожает Ганнибала в уборную, пытаясь не смотреть на его поджарый зад. - Х-хэ, - говорит Ганнибал, когда ступает голой ступней на холодную плитку. - Ага, - напряженно откликается Уилл и садит его на крышку унитаза. - Посиди тут.       Он закатывает рукава рубашки, но, покосившись на отвисшую челюсть Ганнибала, вновь раскатывает их обратно. Уж лучше немного намокнуть, чем быть прокушенным в трех местах. Сняв протекающую поломанную душевую насадку, Уилл настраивает воду. Бойлер принимается издавать ужасающе громкие звуки. Даже если сейчас орда зомби, или ФБР во главе с Джеком, или зомби-ФБР окружит его дом, он ни за что не услышит этого.       Вздохнув, Уилл поворачивается к Ганнибалу, чтобы содрать с него пластыри. Рана на шее действительно выглядит дерьмово, к тому же покрылась слизью. - Черт, - говорит Уилл, а затем, все-таки посмотрев Ганнибалу в глаза, добавляет: - О боже.       А так и не скажешь, что он написал собственную монографию - из чего она состояла, из слов "о черт", "боже" и "позже"?       Впрочем, все это неважно. Важно лишь то, что глаза Ганнибала снова высохли за ночь и, более того, на глазные яблоки налипла собачья шерсть. - Боже, Ганнибал, - повторяет Уилл, оттягивая его веко и пытаясь подцепить пальцем шерстинку. - Прости.       К тому времени, когда он вычищает Ганнибалу глаза и увлажняет их каплями, бойлер переходит от монотонного дребезжания к дребезжанию иной тональности, которая означает, что скоро горячая вода закончится. - Так, - спохватывается Уилл и заталкивает Ганнибала в душевую кабину. - Надеюсь, ты не против контрастного душа.       Он не уточняет, что контрастность будет состоять из прохладной и ледяной воды - как и душевую насадку, бойлер тоже давно пора менять.       Уилл торопливо споласкивает тело Ганнибала хреновой струей пока еще теплой воды, задаваясь вопросом, почему он не отвел их в уборную за стенкой, где, по крайней мере, присутствует нормальный напор.       Что ж. Он сообразительный, только если дело касается убийств. - Э-б-б-б-э, - булькает Ганнибал, и Уилл торопливо отводит струю от его лица. - Прости.       Выключив воду, он скользит взглядом за плечо Ганнибала, туда, где на угловой полке в душевой кабинке стоят все его гели для душа. Для того, чтобы достать их, Уиллу придется если не влезть к Ганнибалу, то очень близко прижаться к нему.       "Ты уже слышал новость о том, как некая дамочка из Нью-Джерси едва не лишилась пальцев на руке?.. Раздроблено четыре... У ее сынка крепкие челюсти", - звучит в его голове голос Пэриша, или Грега, или как, черт возьми, их там зовут. - Ладно, - напряженно говорит Уилл и закрывает Ганнибала в душевой запотевшей дверью. - Я быстро.       В уборной за стенкой, где он привык мыться, есть шампунь и гель. Может быть, и то и другое изрядно разбавлены водой, потому что Уилл вечно забывает прихватить новые бутыльки, но зато это безопасно.       Когда он возвращается обратно, размытый силуэт Ганнибала в душевой темен и неподвижен. Кап-кап-кап - зловеще стучат капли за запотевшим стеклом. Сглотнув, Уилл медленно приближается и, не отводя взгляда от силуэта, открывает дверь.       "Пресвятое дерьмо, - поражено думает он, застыв от увиденного. - Зачем психотерапевту такое тело?"       Вода лениво стекает по хорошо очерченным мускулам на руках, по развитым мышцам на покрытой волосами груди, по поджарым бедрам, будто Ганнибал бегает каждое долбанное утро. Ладно скроенные костюмы подчеркивали тот факт, что Ганнибал строен, но Уилл был знаком с этим типом дорого одетых людей, которые заботились о том, чтобы скрыть недостатки в виде обрюзгшего живота или дряблых рук. Неудивительно, что он ожидал увидеть выпирающие бока (Ганнибал, судя по всему, любит поесть) или плоский зад (в конце концов, у него сидячая работа).       Вероятно, Уилл не должен быть так поражен, учитывая, что он уже видел Ганнибала раздетым по пояс, но теперь картинка складывается воедино.       "Значит, ты из тех, кому нравится за собой следить, - думает Уилл, но не говорит это вслух, потому что ситуация и без его замечаний достаточно неловкая. - Когда же ты все успеваешь?"       Все эти рассуждения лишь оттягивают момент, когда ему предстоит шлепнуть Ганнибала мочалкой и намылить его тело. Дискомфорт омывает его приливной волной. Уилл пытается убедить себя, что в этом нет ничего такого, ведь он привычен к мытью собак. Что, говоря откровенно, полная лажа, поскольку Ганнибал и близко не похож на собаку, даже если встанет на четвереньки.       "О нет, - думает Уилл. - Нет-нет-нет. Никаких четверенек. Никаких четверенек".       Ну и ладно. - Прости, - скованно говорит он, старательно смотря в сторону, пока намыливает чужие гениталии.       Уилл бы абстрагировался от процесса, представив, будто стоит по колено в ручье, но лучше бы ему следить за тем, где находятся зубы Ганнибала.       Словно прочитав его мысли, тот вдруг наваливается на него сверху. Уилл замирает. Нос Ганнибала упирается в его макушку. Капли падают ему за шиворот, щекоча кожу.       "Едва не лишилась пальцев на руке... Крепкие челюсти..."       "Заткнись". - Их, - говорит Ганнибал.       Уилл едва дышит. Он скрючен в неудобной позе, все еще с мочалкой на ганнибаловой икре. Волосы на загривке встают дыбом от ощущения шевелящихся губ на его голове. - Что? - тихо переспрашивает он. - Их, - повторяет Ганнибал и добавляет: - Ы-ых, м-гм.       Закрыв глаза, Уилл вздыхает. А ему-то показалось, что там было что-то осознанное.       Осторожно, пытаясь не совершать резких движений, Уилл убирает мочалку и, выждав мгновение, выныривает из-под Ганнибала. Возможно, ему не следовало так делать - потеряв опору, Ганнибал мешком заваливается вперед. Уилл чудом ловит его, не потеряв равновесия. Раковина как раз находится в том удобном положении, чтобы разбить о нее голову. Если бы он умер, кто бы его съел быстрее - Ганнибал или Плюшечка?       "Вот блять", - думает Уилл с гулко бьющимся сердцем.       Прижатый к нему Ганнибал елозит ногой по скользкому дну душевой, пытаясь найти опору. Уилл сжимает челюсть и очень сдержанно выдыхает, мокрый и мыльный с ног до головы. Из его рта вылетает нервный смешок, а потом еще один и еще - в конце концов он смеется. Если его смех чуточку маниакален, то кто его осудит? Ганнибал слишком зомби прямо сейчас. - М, - говорит тот. - Ага, - соглашается Уилл, но что-то, кажется, идет не так, потому что в следующий момент он возражает: - Ауч.       Да, что-то точно идет не так: Ганнибал впивается в его плечо тупыми зубами. - Ганнибал, - говорит Уилл чрезвычайно напряженно.       Может, он никогда не был типа крутым легавым, но благослови его господь за то, что он был хоть каким-то легавым. Тело помнит приемы обороны, несмотря на его нынешнюю безобидную преподавательскую деятельность, и Уилл сбрасывает с себя Ганнибала за считанные секунды.       Затылок с гулким стуком бьется о стену, прежде чем Ганнибал соскальзывает на дно душевой, сплошь длинные ноги и мокрые волосы, прилипшие к плитке за его спиной. Бутылки с гелем для душа, не выдержав, валятся на него сверху, хорошенько ударив его по голове три раза из четырех. - Черт, прости, - выдыхает Уилл, пытаясь отдышаться. - В смысле, какого хрена? Ты укусил меня.       Торопливо расстегнув рубашку, Уилл проверяет повреждения, но, похоже, единственный, кто пострадал в их стычке, это Ганнибал. В любом случае, на коже нет даже следов от зубов. Он просто испугался.       Ага. - Все в порядке, - говорит Уилл, чувствуя потребность что-то сказать. - Я понимаю, ты не контролируешь это. - Н-гм, - отвечает Ганнибал, когда Уилл осторожно ощупывает его голову на наличие шишек. - Сс-ш. - Ш-ш. Я просто посмотрю.       Ну, хотя бы нет крови. Работает ли вообще его система кровообращения? Скорее всего, иначе бы тело Ганнибала уже давно дало знать, где именно слилась и застыла его кровь. В конце концов, он больше жив, чем мертв.       Уиллу очень хочется взять тайм-аут, чтобы успокоиться, но Ганнибал все еще в мыльной пене, окруженный упавшими бутыльками, и его голова уже начинает сохнуть. Пока он сидит, неуклюже раскинув ноги, Уилл выливает на его макушку остатки шампуня. - Закрой глаза, - просит он, но затем вспоминает - ах да - и сам опускает ему веки.       А если он делает это чересчур резко - что ж, Уилл все еще на взводе.       Нахмурившись, он втирает шампунь в голову Ганнибала, взбивая пену и дергая его за волосы. - Прости, - говорит он каждый раз, когда это происходит.       Скорее всего Ганнибал не чувствует боли или это сущий пустяк после того, как он треснулся затылком о стену и пережил град бутылок гелей для душа. И тем не менее Уилла не оставляет мысль, что если бы Ганнибал мыл голову ему, то выверенность и мягкость касаний были бы частью программы. Без всяких там дерганий за волосы и прочих недоразумений.       С чего бы Ганнибалу вообще мыть ему голову?       Ну, Уилл же сейчас моет его.       Что ж. - Вот так, - бормочет он и тянется за шлангом. - А теперь я смою все это.       Ганнибал послушно не шевелится, хотя когда Уилл зарывается пальцами в его волосы, чтобы промыть их, рука ложится ему на бедро. - Ганнибал, - предостерегающе говорит Уилл.       Впрочем, он уже смирился с тем, что он мокрый, мыльный и едва не покусанный. Рука на бедре это не так уж и страшно.       Когда Уилл заканчивает смывать мыльную пену, вода совершенно холодная, а бойлер душераздирающе хрипит. Что ж, хрипеть ему во веки веков - не похоже, что ситуация в стране улучшится в ближайшие дни и кто-то захочет выйти на работу, чтобы предложить ему бойлер поновее.       Уилл помогает Ганнибалу выйти из душевой и кутает его в полотенце, а после садит на унитаз, пытаясь не думать о том, что на крышке останутся мокрые следы от его ягодиц.       "Что ж, - думает он, вытирая голову Ганнибала еще одним полотенцем. - Если и есть определение дружбы, то это оно".       Вообще-то нет, но если Уиллу так легче, то пусть.       Если бы не раны, которые надо обработать, Уилл бы оставил все полотенца на Ганнибале, но реальность редко когда соответствует его желаниям. Первым делом он протирает дезинфицирующим средством жуткий укус на шее и залепляет его пластырем.       На этом пластыри кончаются.       "Дерьмо", - думает Уилл. - Н-нх, - говорит Ганнибал.       Зачесав назад его мокрые волосы, Уилл сосредоточенно обрабатывает содранную покрасневшую кожу на лбу. Сильно же он, должно быть, треснулся. Ганнибалу несказанно повезло, что он не налетел на угол глазом.       Укус между пальцев на фоне остального выглядит довольно безобидно, но у Уилла остался бинт и, поскольку он чувствует вину за то, что чуть не угробил Ганнибала в душевой, то с готовностью перевязывает ему ладонь в попытках скрасить собственную грубость.       Закрепив бинт, Уилл проводит пальцем по коже на запястье. Следы от веревки (и от поводка) стали ярче. Это заставляет его нахмуриться.       "Надо придумать что-то менее травматичное".       Лампочка озарения не загорается над его головой в ту же секунду, так что Уилл просто уводит Ганнибала обратно в спальню. Только посадив его на кровать, он вспоминает, что не почистил ему зубы. Его язык наверняка снова высох за ночь.       "Он и так воды наглотался. Разберусь с его зубами позже".       Он еще не отошел от недавнего укуса. К тому же Уилл мечтает поскорее залезть в душ сам.       Собрав одежду Ганнибала и сунув ее в корзину для грязного белья, он неохотно выуживает из комода чистые боксеры. Они с Ганнибалом примерно одной комплекции, а даже если и нет, то - что ж - не то чтобы у них есть выбор.       Ганнибал все еще сидит с полотенцем на плечах, когда Уилл косится на него.       "Черт возьми, его спина прямая даже сейчас".       Со вздохом он наклоняется и помогает Ганнибалу вдеть ноги в прорези боксеров. Как это все-таки странно - натягивать на кого-то трусы. Свои трусы.       "Ох. Заткнись".       Резинка боксеров звонко щелкает о кожу, когда Уилл заканчивает с ними. Он пытается не чувствовать из-за неприличного звука неловкость. Ганнибал не из тех, кто щелкает трусами.       Самая неудобная вещь позади - так с облегчением думает Уилл и, боже, как же он заблуждается, когда дело доходит до остальной одежды. Даже в полубессознательном состоянии Ганнибал, кажется, не хочет носить ничего посредственного. Иначе Уилл не может объяснить, как он умудрился застрять конечностями в обычной футболке. - Черт возьми, Ганнибал, - пыхтит Уилл, пытаясь вытащить его локоть из горловины. - М-мх, - ворчит тот и отказывается сотрудничать, внезапно обмякнув и повалившись на спину.       Какая же все-таки сюрреалистичная картина - полуголый Ганнибал на его кровати, запутавшийся в футболке. Волосы на его груди успели высохнуть. - Пфх, - говорит Ганнибал, дергая пальцем на торчащей из горловины руке.       Уилл вздыхает. - Тогда низ, - решает он и натягивает на длинные ноги, бархатные после душа, пижамные штаны.       К счастью, бедра Ганнибала худее, чем у него, так что с этим нет проблем. Футболка наверняка окажется тесной на его плечах. Наверняка, когда Уилл все-таки натянет ее на Ганнибала.       "Он что, делает педикюр?" - недоумевает он, обратив внимание на ухоженные ногти.       Эта мысль, впрочем, быстро покидает его голову, стоит ему выпрямиться и заметить темное пятно на футболке - ровно там, где Ганнибал зачем-то всосал ткань в рот. - Боже, Ганнибал, - стонет Уилл. - Что ты делаешь?       Как и в прошлый раз, он совершенно выпускает из виду тот момент, что рот Ганнибала полон слюны.       Ему вообще не помешало бы обращать больше внимания на телесные жидкости.

***

      Ближе к вечеру, приняв душ, накормив собак и выпустив их на улицу (и снова забыв проверить перед этим сраных зомби), он все-таки добирается до телефона. Больше никаких пропущенных вызовов, и Уилл испытывает противоречивые чувства по этому поводу. Ноутбук на столе стоит включенный и бесполезный - выйти в сеть так и не удалось, несмотря на все потуги. Что поделать, Уилл хороший профилировщик, но никак не хакер. Может быть, стоит спросить у Джека, имеет ли он возможность выйти в интернет или это повсеместная проблема.       Не то чтобы Уилл очень сильно нуждался в этом, но беспокойство требует подпитки, а где он ее найдет, если не в тонне тревожных новостей в интернете? В последний раз он читал газеты, когда еще жил с отцом, а телевизора у него нет.       Закрыв крышку ноутбука, Уилл выходит в гостиную и сгоняет Эви и Плюшечку с кровати. Потратив минут десять на воспитательную беседу с ними о неподобающем поведении, он признает, что лишь тянет время перед звонком. - Ум, - неодобрительно отзывается Ганнибал со своего места у камина.       Уилл бросает на него взгляд. Он до сих пор не может сказать, идет ли Ганнибалу новый имидж или нет. Вне сомнений, рассыпанные по лбу волосы и непритязательная домашняя одежда делают его непривычным. Хотя наличие свитера уже не удивляет, как и респиратор на лице, это стало частью новой реальности.       Уилл не может задавить в себе толику извращенного удовольствия от мысли, что Ганнибал сейчас практически сливается с обстановкой, одетый в его одежду. Испытывал ли Ганнибал нечто похожее, когда Уилл пытался приодеться для ужина у него дома? - Я звоню Джеку, - предупреждает он. - Пожалуйста, не шуми.       Ганнибал хранит молчание.       "Хороший маль... О боже. Прости, Ганнибал".       Да. Как-то неловко вышло.       Прочистив горло, Уилл прижимает телефон к уху. Гудки продолжаются. Он понятия не имеет, какую ложь собирается сказать, учитывая, что у него никогда не получается врать достаточно убедительно перед Джеком, у которого отлично развита чуйка на вранье.       Ну, Уиллу и не обязательно лгать. Небольшое ухищрение - все, что ему нужно. В конце концов, он хороший рыбак.       Гудки обрываются. - Да? - Джек, - говорит Уилл прежде, чем понимает, что голос ему не принадлежит. - Прости, что долго не перезванивал. Что случилось?       На секунду виснет тяжелое молчание. Затем женский голос отвечает ему: - Здравствуйте, агент Грэм. Боюсь, Джек сейчас не может говорить. Это Фелиция.       Жена Джека, вспоминает Уилл. Они пересекались как-то раз в Академии ФБР. Горечь в ее словах заставляет его нахмуриться. - Ох. Фелиция. Что случилось?       Понимание возникает в его голове быстрее, чем Фелиция обличает его догадку в слова: - Джека покусали. Он... Врачи говорят, что через несколько часов наступит крайняя стадия.       Уилл останавливает взгляд на Ганнибале, который медленно разворачивает голову к лежащим у его ног собакам. - Черт. Как давно это произошло? - Вчера утром. Джек продолжает... продолжал выезжать на места скопления зараженных. Это было неофициальное вмешательство, и он был без специального защитного костюма. - М-хм, - мычит Уилл, поощряя говорить дальше и продолжая наблюдать за Ганнибалом, который пытается выпрямиться в кресле. - К счастью, мой хороший друг работает в клинике. Удалось поместить Джека в отдельную палату.       "Отдельная палата, - недоверчиво думает Уилл. - Может быть, все не так уж и плохо, если в больницах все еще есть отдельные палаты".       Ганнибал наклоняется к Уинстону, который лежит к нему ближе всех. Прежде чем он успевает завалиться на пса сверху и напугать, Уилл придерживает его за плечо и качает головой. - Нельзя, - говорит он одними губами.       Не то чтобы Ганнибалу было не насрать.       "Черт возьми, Ганнибал". - Где вы сейчас, Фелиция?       Ее смешок звучит усталым. - Здесь, возле него. Слежу за тем, чтобы подушка не сбилась комками. Джек терпеть не может, когда это происходит.       Уилл хмурится. - Разве это не опасно? Я слышал, что зараженные становятся буйными. Он может не узнать вас и наброситься.       Он с сомнением смотрит на Ганнибала, между бровями которого возникает недоуменная морщина, когда он твердо прижимает его обратно к спинке кресла. - Не волнуйтесь, агент Грэм, - в голосе Фелиции звучит убежденность опытной женщины. - Джек прочно привязан удерживающими ремнями. Мне... не позволят находиться рядом с ним в тяжелом состоянии, но я, по крайней мере, могу побыть с ним сейчас, в последние... в последние часы, понимаете? - Понимаю, - глухо говорит Уилл, перехватывая руку Ганнибала, когда тот тянется к ремешкам на затылке. - Фелиция... Если вам что-то понадобится, вы всегда можете позвонить мне. - Спасибо, агент Грэм. А теперь, если вы позволите, я бы хотела вернуться к Джеку. - Да, конечно. Простите за беспокойство. - Ничего страшного. До свидания, агент Грэм. - До свидания.       Уилл отключает вызов и отбрасывает телефон, чтобы взять Ганнибала за запястья. - Ганнибал, - строго говорит он. - Я не позволю тебе снять респиратор, пока ты рядом с моими собаками. И я правда не хочу снова связывать тебя. - Н-нх, - отзывается Ганнибал, невидяще смотря на него. - Ладно, - соглашается Уилл. - Наверное, провоцировать тебя собаками несправедливо с моей стороны. Прости. Как насчет кровати?       "Джек теперь тоже зомби, - думает он, пока помогает Ганнибалу доковылять до кровати в углу. - Значит, неофициальные вмешательства? Что ж, теперь никаких вмешательств, Джек".       Не то чтобы Уилл совсем не переживает за него.       Ну да, он совсем не переживает. Что? С Ганнибалом ведь все в порядке. Ну, кроме того, что он превратился в зомби и испытывает тревожный интерес к его собакам. - Вот так, - подбадривает Уилл, а затем неуклюже укладывает Ганнибала на кровать, отчего тот громко трескается головой об изголовье. - Черт. Прости.