Зомби по имени Ганнибал

      Стояк не опадал.       Он не опал в то время, как Уилл, полностью проснувшись, позаботился о нуждах собак. Не опал тогда, когда Уилл, старательно игнорируя существование Ганнибала ниже пояса, выполнял свой новый утренний ритуал, увлажняя Ганнибалу рот и пытаясь почистить ему зубы. И не опал после, когда с завтраком было покончено.       Теперь Ганнибал прилежно сидел в кресле и не замечал собственной проблемы (она не исчезла и получасом позже, в течение которого Уилл изо всех сил пытался делать вид, будто мастерит приманки для рыб).       В отличие от Уилла. Пока Ганнибал издавал беззаботные звуки, наблюдая за возней собак, воздух рядом с ним густел от напряжения.       Мужской этикет предписывал три поведенческих реакции при виде чужой эрекции: подшучивать, приходить в ярость и игнорировать.       Уилл никогда не был тем, кто умеет шутить. Даже если бы он и умел, это все равно не облегчило бы ему жизнь, ведь Ганнибалу, похоже, было абсолютно безразлична собственная телесность и реакция других людей на нее.       Он также не чувствовал себя оскорбленным эрекцией Ганнибала, так что ярость не всколыхнулась в его душе.       Оставалось игнорирование. Но и с этим Уилл справлялся плохо.       Спустя еще пятнадцать минут, когда член Ганнибала и не думал сбавлять обороты, Уилл отбросил все попытки смастерить приманку и спрятал лицо в ладонях. Мысли одолевали его одна мрачнее другой.       "Он давно должен был успокоиться без стимуляции. Боже, сколько времени уже прошло - два часа? три? И это только из тех, что я бодрствую. Ганнибалу около пятидесяти, в его возрасте просто невозможно в естественных условиях иметь настолько долгую эрекцию. Его член, должно быть, посинел".       Эта мысль оставляет оглушительный вакуум в его голове. Не столько эмпатическое расстройство, сколько солидарность заставляет Уилла побледнеть.       Он разворачивается к Ганнибалу, непонимающе крутящему головой и пытающегося сконцентрироваться на предметах (куда он смотрит?).       "Что, если его член посинел? - думает Уилл с учащенным от беспокойства сердцебиением. - Застой крови никогда не обещал ничего хорошего. С другой стороны, если бы он испытывал дискомфорт, то пытался бы унять его и без присутствия сознания. С другой стороны, Ганнибала не донимает и голод... А если у него разовьется некроз?"       Никогда еще дом в Вулф Трап не слышал такого тяжелого вздоха. - Черт, - произносит Уилл и подходит к креслу. - Пойдем, Ганнибал.       Ганнибал задирает голову, глядя сквозь него. - Мм? - раздается миролюбивый клокот в его груди. - Да-да, - растерянно отзывается Уилл, похлопывая его по плечу. - Вставай.       Подъем по лестнице представляет собой восхождение в ад: на каждой следующей ступеньке Ганнибал так и норовит развернуться, чтобы упереться стояком в Уилла.       Оставаться невозмутимым, если кому-то интересно, довольно тяжело в такой ситуации.       Однако настоящие трудности начинаются в ванной комнате. Посадив Ганнибала на крышку унитаза, Уилл стягивает с него свитер. И без того непричесанные волосы полностью встают дыбом, и Уилл ловит себя на том, что небрежно приглаживает их поприличнее.       Забавно видеть Ганнибала домашним, но не настолько же.       С уколом беспокойства он отмечает, насколько Ганнибал похудел. Разумеется, он теряет вес - в него не попадает ничего, кроме нескольких кружек воды (еще одна загадка состоит в том, куда эта вода девается, ведь Ганнибал ни разу не мочился за все это время; уж Уилл заметил бы, будьте уверены).       Кто же знал, что быть похитителем так сложно. Что ему делать, если Ганнибал ничего не ест? Просовывать ему куски еды в горло, как он это делал, когда пытался скормить собакам таблетки?       Черт возьми.       Потянув Ганнибала за безвольную руку, Уилл заставляет его встать и запихивает в душевую кабину.       На этом его энтузиазм иссякает. Решиться выстрелить в человека и то легче, чем стянуть штаны с Ганнибала. - Урх-хх, - ворчит Ганнибал и со стуком ударяется головой о насадку для душа. - Уф.       Никогда еще дом в Вулф Трап не видел Уилла Грэма таким угрюмым, а ведь Уилл Грэм тот еще мрачный тип. - Что ж, - смиренно бормочет Уилл и, собравшись с силами, разом сдергивает штаны.       Эрекция едва не шлепает его по подбородку.       Господи боже.       Ситуация осложняется тем, что Ганнибал, разумеется, никак не сообразит поднять ноги, чтобы Уилл мог убрать вещи. Приходится помогать ему, но мало просто обхватить пальцами щиколотку и попытаться оторвать ее от пола. Ганнибал не понимает, что нужно перенести вес тела на одну ногу, а затем на другую.       Чем больше Уилл возится там, внизу, тем сильнее начинает нервничать в такой непосредственной близости от чужого члена. Абсолютно ужасающе багрового, будто кровь со всего тела прилила именно туда.       (Уилл представляет немой укор в глазах Ганнибала, если тот когда-нибудь придет в себя и обнаружит отсутствие члена, с которым Уиллу не удалось совладать в свое время; их дружбе неминуемо придет конец в этом случае, несмотря на всю душевную симпатию, что тянула их друг к другу.) - Черт с тобой, - буркает Уилл, так и не сумев добиться от Ганнибала того, чтобы он приподнял хотя бы одну ногу.       Проклятые штаны вместе с нижним бельем остаются валяться на дне душевой. Уилл включает воду - ледяную, конечно же, - и направляет душевую лейку Ганнибалу между ног. - Мфф. - Прости, Ганнибал... Сам понимаешь, - напряженно произносит Уилл, внимательно наблюдая за тем, чтобы вода лилась туда, куда ей следует литься.       Это не помогает.       На пятой минуте рука Уилла, держащая шланг, замерзает. Он меняет ее на другую. Ганнибал не высказывает никаких признаков дискомфорта.       Десять минут кажутся вечностью.       К пятнадцатой Уилл начинает понимать, что не справляется с чувством вины. Он и сам, бывало, избавлял себя от нежелательной эрекции подобным образом, поэтому как никто другой знал, насколько это неприятное занятие. Этого времени ему с лихвой хватало, чтобы его член превратился в скукоженный сморчок, ищущий спасения в лобковых волосах.       Член Ганнибала чуть покачивается под упругими струями. Не опал ни на полдюйма, подонок. - Проклятье, - резюмирует Уилл и, не вытерпев мысли о дальнейших издевательствах, выключает воду.       Капли томно скатываются по члену к яйцам, с задержкой срываясь вниз. Не то чтобы Уилл смел обращать на это пристальное внимание, но лобок Ганнибала, ко всему прочему, подстрижен с безупречной аккуратностью.       Никогда еще дом в Вулф Трап не видел более ухоженной промежности.       "О боже", - думает Уилл.       Он заправляет бедра Ганнибала в полотенце, изо всех сил стараясь не задеть ненароком чужой член. Разумеется, он задевает. Нет ни одной логической причины, почему член до сих пор не втянулся внутрь себя - лед, должно быть, и то теплее на ощупь.       Ганнибал путается в мокрых штанах, тяжело обвисших от воды у его лодыжек.       Уилл подумывает о том, что никогда не заведет ребенка. Или бойфренда, если с ними столько же возни.       Хуже всего натягивать свежие штаны. За недолгое время проживания здесь Ганнибал обзавелся привычкой падать на спину, стоило только пихнуть его на кровать. Возможно, его изгрызенный зомби-вирусом мозг все-таки усвоил, что кровать означает либо отход ко сну, либо переодевание.       И теперь Ганнибал плашмя лежал поверх измятого клетчатого покрывала, свесив ноги вниз. Мех топорщится на его голой груди. Сила его стоящего члена заставляет полотенце развернуться само по себе.       Дом в Вулф Трап уже слышал тяжелый вздох Уилла Грэма, но он был и вполовину не так тяжел, как этот вздох. - Пха, - тихо фыркнул Ганнибал себе под нос.       "Боже, - тем временем напряженно молится Уилл, просовывая ноги Ганнибала в прорези штанин. - Пусть Ганнибал никогда не придет в себя. Или хотя бы не запомнит этого".       Слишком поздно он вспоминает, что забыл про нижнее белье. Честно говоря, Уилл рад и одному слою ткани между ним и членом Ганнибала.       Даже в жизни такого депрессивного человека должны быть маленькие радости.       Они возвращаются вниз, в гостиную. Уилл достает припрятанную на черный день бутылку с виски. Открутив крышку, делает глоток прямо из горла.       "Что же делать?"       Да ладно. Всем и так понятно.       "Я не могу".       Да ладно.       Уилл поворачивается к Ганнибалу. Тот залипает куда-то перед собой, капризно поджав губы. Под его подбородком собирается еще два подбородка поменьше. Скудное зимнее солнце путается в волосах, подсвечивает бледные ресницы (и летающую пыль, потому что последний раз Уилл протирал книжные полки примерно никогда).       Взгляд Уилла сам собой сползает ниже.       "Вот блять", - думает он.       И решает подождать еще час или два, и если проблема сама собой не разрешится, то тогда...       Уилл напивается за двадцать минут. - Ладно, - решается он и, даже пьяный испытывая стыд, поднимается за смазкой. - Если он запомнит это, я убью себя.       Уилл никогда не отличался позитивным мышлением.       Он находит Ганнибала в том же кресле, где и оставил его. Тот, привлеченный его появлением, поворачивает голову, которая так и норовит завалиться набок. Уилл застывает в дверном проеме, чувствуя себя неимоверным идиотом. Бутылек со смазкой едва не обжигает ему ладонь, заставляя стиснуть пальцы еще крепче. - А, - говорит Ганнибал.       Уилл вздыхает. Швырнув бутылек на второе кресло, он пододвигает его к Ганнибалу так, чтобы усесться прямо напротив него. Почти как в офисе, разве что тогда они сидели на порядок дальше друг от друга и Уилл не собирался дрочить Ганнибалу. - У, - говорит Ганнибал. - Знаю, - успокаивающе произносит Уилл, усаживаясь настолько близко, насколько это возможно. - Скоро должно полегчать.       С мрачной решимостью он закатывает рукав на предплечье и рывком дергает штаны с Ганнибала, стягивая их на середину ягодиц. Достаточно, чтобы член снова выпрыгнул наружу, шлепнув о голый живот (ах да, свитер все еще где-то наверху).       С еще более мрачной решимостью Уилл выдавливает смазку себе в ладонь. Бутылек издает кошмарно похабный чавкающий звук. В абсолютной тишине. Разве что кто-то из собак вылизывает себя под хвостом. - А, - говорит Ганнибал. - Пожалуйста, очень тебя прошу, не запоминай это, - ничего не выражающим голосом просит Уилл и, вот оно, обхватывает его член скользкой ладонью.       Ну, вот и все. Вот он и трогает член Ганнибала.       "Я дрочу Ганнибалу", - мрачно думает Уилл, пытаясь абстрагироваться.       Оказывается, сложно абстрагироваться, когда дрочишь Ганнибалу. Даже больному. Особенно больному. - Мх, - в замешательстве произносит тот.       Уилл подходит к делу по-мужски - без лишних предисловий его кулак суров и немногословен. Багровая поблескивающая головка с чавканьем показывается из кольца его пальцев.       Уилл шумно сглатывает.       "Срань какая, - думает он, и капли пота выступают на его висках. - Что за звук".       Не такой уж и странный звук - такое случается, когда гоняешь кому-то шкурку.       "Горячий".       Как и должно быть со всеми напряженными членами, раз на то пошло. Хотя бы в этом с Ганнибалом все нормально. В остальном он всегда довольно прохладный на ощупь.       Ладонь шлепается о его нос. Эй, это больно. Вздрогнув, Уилл пытается не обращать на это внимание, потому что иногда Ганнибал теряет управление над своими руками, и это нужно просто перетерпеть.       Получив по лицу во второй раз, Уилл предупреждающе произносит: - Ганнибал.       Он не может заставить себя посмотреть ему в глаза. Во-первых, Ганнибал все равно вряд ли смотрит на него. Во-вторых, он дрочит Ганнибалу. Мало того, что этот факт сам по себе довольно неловкий, так еще это происходит без прямого согласия самого Ганнибала, а это... достаточно нехорошо. Паршиво, или даже дерьмово, или даже - какого хрена, чувак? Да, Уилл протянул руку помощи, но со стороны это выглядит так, будто он пользуется чужим состоянием. При желании Ганнибал может подать на него в суд, если пойдет на поправку и запомнит это, и Уилл не сомневается, что он выиграет, потому что доктор Лектер рожден, чтобы побеждать.       Затем в Вирджинии введут закон о запрете мастурбации зомби, а какой-нибудь приезжий узнает об этом и скажет что-то вроде: "Чего? В этом нет никакого гребаного смысла, братан. До чего же ебнутые в Америке законы", а Уиллу до конца дней придется постыдно выплачивать штраф за домогательство к собственному психотерапевту, которого он к тому же похитил - иисусе - вот за это его вообще посадят за решетку, а затем...       Третий удар по лицу сбивает его с мысли. Нахмурившись, Уилл ловит ладонь Ганнибала и крепко стискивает, чтобы он не вырвался (не то чтобы он пытается). - Апх, - говорит Ганнибал. - А-амм.       Ох. Теперь они держатся за руки, пока Уилл дрочит ему. Здорово.       Сопение становится все более угрюмым. Теперь багровый не только член Ганнибала, но и лицо Уилла. И честно говоря, его запястье уже начало затекать. Не похоже, что Ганнибал собирается, ну... заканчивать.       Не похоже, что он вообще участвует в процессе. Его больше занимает Уинстон, с осторожным интересом положивший морду на подлокотник. Стоит Уиллу взглянуть в сторону пса, как его хвост принимается слабо мотаться из стороны в сторону.       Ганнибал очарован этим.       Уилл чувствует странную смесь досады, отчаянья и веселья. - Я вообще-то тебе подрочить пытаюсь, - сообщает он.       Это так тупо, а еще Уилл пьян. Поэтому он смеется и ничего не может с собой поделать.       Ганнибал выглядит удивленным его смехом. - Ы, - говорит он.       Смех неожиданно действует на Уилла расслабляюще. - Ганнибал, - говорит он мягче. - Давай оба попытаемся сосредоточиться, хорошо?       Теперь его движения не настолько топорны, чтобы со стороны казалось, будто он намеревается оторвать Ганнибалу член. Уилл едва помнит, когда сам мастурбировал с чувством, пытаясь доставить себе удовольствие, а не желая отвязаться от эрекции побыстрее. Это он и добавляет своей руке - немного чувства, и внимания, и дружелюбия, потому что что ему такого сделал член Ганнибала, в конце-то концов?       Механическая дрочка сменяется внимательным исследованием. Уилл сжимает член у основания, первый раз по-настоящему оценивая вес в своей ладони, неторопливо проводит пальцами в бесстыдной ласке, задевает костяшками лобковые волосы. - Мх, - выдыхает Ганнибал.       Уилл поднимает глаза и - ох. Ох, вот теперь-то Ганнибал в самом деле выглядит так, как и должен выглядеть человек, который вот-вот кончит.       Возбуждение откликается в самом Уилле, стекая вниз. Он облизывает пересохшие губы, наблюдая за трепещущими веками Ганнибала.       Неожиданно тот кончает. И это длится... долго. Настолько долго, что дом в Вулф Трап вряд ли когда-нибудь видел такое длительное семяизвержение и вряд ли когда-либо еще увидит.       "Боже, - думает Уилл. - Он вообще дрочил хоть раз в этом году?"       Перестав содрогаться, Ганнибал обмякает в кресле. Его голова безвольно падает на спинку кресла, словно шея прекратила ее держать. - М-м-м-м-м, - сонно и удовлетворенно мычит он.       Теперь, когда все закончилось, Уилл чувствует себя глупо. С неохотой он отпускает член Ганнибала, который наконец-то обессиленно опадает, да так и застывает с грязной рукой. Уинстон все еще стоит в той же позе, что и до этого. Когда Уилл растерянно смотрит на него, он снова принимается преданно махать хвостом и облизывать нос.       Несколько смятенный, Уилл ерзает.       "Блять", - думает он, возбужденный и с рукой, на которой высыхает семя Ганнибала.       Дом в Вулф Трап предпочел бы никогда не участвовать в этом дерьме, если кому-то интересно (никому не интересно; Уилл пошел в ванную комнату, чтобы подрочить над унитазом, и вот эти подробности почему-то интересны всем; просто дадим ему немного личного пространства, ладно?).