***
— Так, а термос с кофе? Чарли неодобрительно фыркнул в усы, но подал мне термос. Ему не очень-то нравилось, что я пила так много кофеина, но спорить со мной не получалось — да и потом, как вечно занятый в последние недели полицейский, Чарли втайне понимал меня. К тому же кофе в термосе было не так уж и много — я сильно разбавила напиток горячим молоком, чтобы не стать совсем уж гиперактивной. На самом деле энергии и нервозности у меня сейчас и так было с избытком, так что злоупотреблять бодрящим напитком было бы вредно. — Пусть Эдвард останавливается и делает разминку каждый час. Не хочу, чтобы из-за судороги в ноге он случайно врезался в фуру или ещё что. Он ведь знает, что с ним будет, если моя единственная дочь пострадает? — Па-ап, он в курсе, что ты шериф и у тебя есть пистолет. — Я закатила глаза, но Чарли ворчливо пропыхтел: — А ещё дробовик. — А ещё Эдвард хороший водитель. Он довезёт меня в целости и сохранности и вернёт потом обратно. Я вжикнула молнией рюкзака и ещё раз мысленно проверила список. Деньги, пара сэндвичей с ветчиной, термос и книга — на тот случай, если мне станет совсем уж скучно в дороге. Багаж был небольшой, но я так давно никуда не выбиралась, что хотелось делать вид, будто происходит нечто грандиозное. Жаль, что было ещё холодно — особо не погуляешь… В дверь постучали — Эдвард, как всегда, пунктуален. Вприпрыжку подбежав к двери, я распахнула её и лучезарно улыбнулась: — Ну привет, мой личный водитель! — Карета подана, принцесса! Привет, мистер Свон. — Хмф. Береги мою дочь. — У него есть пистолет, берегись его. Пока, пап! — Я коротко обняла отца и наконец двинулась к машине. Эдвард любезно распахнул передо мной дверь автомобиля. Он тоже светился улыбкой — кажется, его наша поездка тоже будоражила. — Не дождёшься, когда мы выедем за пределы города? — Читаешь мои мысли, любимая! — Он осёкся, но я на удивление спокойно отнеслась к его оговорке. — Эм, ты придумала, чем мы будем заниматься в Олимпии? Помимо того, что нанесём визит твоей кузине. С Кимберли мы созвонились пару дней назад, и она бурно отреагировала на моё предложение. Я знала, что она старше меня всего на несколько лет, но голос её звучал совсем юно — будто девушке и восемнадцати на самом деле нет. А восторг в её голосе немного успокоил меня — может быть, наша встреча пройдёт не так уж и плохо? Впрочем, вряд ли мы проведём в разговорах целый день. — Ну, можем сходить на экскурсию. Было бы теплее, я бы вытащила тебя на пикник — там живописные парки, но начало февраля — не лучшее время для такого, да? — Были бы оба вампирами… — Помнится, ты мне раньше говорил, что не будешь давить с выбором. — Ну, да, но… Раньше мне казалось, что всегда всё можно решить, даже когда тебя Джеймс чуть не убил. Но из-за всей этой истории с твоей безумной прабабкой мне стало так страшно тебя потерять! Кто знает, как повернётся жизнь? Если ты снова попадёшь в беду… Эдвард сжал руль, и я осторожно положила руку на его колено. — И всё-таки мне нужно время, чтобы определиться. Ты обещал, помнишь? — Да, пять лет. Конечно. Но, Энни, я хочу тебя предупредить. — О чём? — Если вдруг возникнет такая ситуация, когда придётся делать выбор за тебя — я выберу для тебя бессмертие в роли вампира. Даже если ты возненавидишь меня. Я не хочу потерять тебя. Несколько минут мы ехали в тишине. Я молча переваривала полученную информацию. Нельзя было сказать, что признание Эдварда меня шокировало, и я была благодарна ему за прямоту. И всё-таки я надеялась, что ситуаций, когда ему придётся принимать за меня решение, не будет. Внезапно мы замедлили движение. — Что такое? Почему мы тормозим? На губах Эдварда заиграла озорная улыбка, и я почувствовала, как машина сбавляет скорость почти до нуля. — Ты понимаешь, где мы? — Он ткнул в знак, оповещающий, что мы покидаем город Форкс, и улыбнулся ещё шире. — Так, секунду… И… Мы покинули Форкс, Энни! — Оу… — Неужели ты ничего не чувствуешь? Я опустила стекло и с наслаждением втянула холодный воздух, ощущая покалывание лёгкого мороза на щеках: — Кажется, я чувствую свободу! — Точно! Мы рассмеялись, и Эдвард, пощёлкав на панели магнитолы, включил «Born to be wild» в исполнении Steppenwolf. Не удивлюсь, если за этой песней у него зазвучит Бетховен, а затем — джаз начала двадцатых. Иногда его плейлист слегка удивлял меня. Итак, под бодрый хэви-металл, мы покинули Форкс. Я чувствовала себя ребёнком… Наверное. В моём детстве таких поездок, конечно, не было, но что-то подобное я чувствовала, когда мы с Чарли катались в Порт-Анджелес, чтобы поесть хот-доги и зайти в книжный магазинчик рядом с парком, а потом — прогуляться по пирсу. Конечно, ребёнком тогда я уже не была — скорее, забитым тихим подростком, но в компании Чарли мне всегда было хорошо. Он покупал мне сосиску в булочке и неизменно шутил, подмигивая продавцу («Из всех собак хот-дог — самый благородный, потому что он кормит руку, которая его кусает»). Мы всегда покупали мне какой-нибудь комикс в книжном, и иногда он рассказывал потом о своём детстве. Его истории мне не надоедали, потому что Чарли, обычно тихий немногословный, в эти часы прямо-таки расцветал. Эдвард тихонько хмыкнул. Я покосилась на него: — Опять читаешь мои мысли? — Извини. — Да ладно. Понимаю, ты не можешь ничего с этим поделать. Спасибо, что не пытаешься сразу же обсуждать услышанное вслух. Кажется, всё налаживалось. С того малоприятного разговора в моей комнате Эдвард и правда старался держать себя в руках. Уверена, он и правда считал себя обязанным постоянно меня защищать, но мне с его мнением было сложно согласиться. Олимпия встретила нас в тот момент, когда я дожевала второй сэндвич и выпила треть кофе. Конечно, если бы Эдвард поддался своим вампирским инстинктам, мы бы доехали куда быстрее и я не проголодалась бы, но я твёрдо попросила его не гнать. Так что мы пробыли в пути пять часов — не считая краткой передышки на заправке в Абердине. — Надеюсь, Кимберли уже поела. Будет неловко, если мы завалимся к ней домой прямо в тот момент, когда она будет жевать свой обед. — Думаю, я могу подслушать её мысли и узнать, если хочешь. Это верный адрес? — Ага. Симпатичный домик. Кимберли жила в небольшом двухэтажном доме, выкрашенным синей краской. Вокруг лужайки стояла крепко сколоченная оградка мне по пояс, а на вишнёвого цвета двери висел венок из переплетённых ветвей и бус. Кажется, Кимберли была творческой девушкой! — Она просто ждёт нас. Смотрит телевизор. И ещё там какой-то мужчина… Муж или вроде того. — Пойдём, — нервно втянув воздух сквозь зубы, кивнула я. — Я волнуюсь. — Боишься ей не понравиться? — Глупо, да? Эдвард промолчал и вышел из машины. Не дожидаясь, пока он откроет мне дверь, я сама вылезла, неуклюже пригнув голову. Как обычно, когда я волновалась, моё тело становилось словно ватным. Нерешительно подняв руку к дверному звонку, я замерла. Потом опустила руку, снова подняла. Эдвард терпеливо стоял рядом. Наконец я позвонила. Раздались торопливые шаги. Дверь открылась, и я наконец увидела свою внезапную кузину. Кимберли была чуть ниже меня, с очаровательными ямочками на щеках, белокурыми локонами и… Огромным беременным животом. — Аннабель? Аннабель Свон? — Она ослепительно улыбнулась, отчего в уголках глаз появились мелкие смешные морщинки. Я уже любила её. — Лучше Энни. Это Эдвард. А ты Кимберли? — Можно просто Ким. Проходите, я так рада вас видеть! Как я и ожидала, Ким и правда была творческой личностью — стены гостиной были выкрашены не в скучные пастельные цвета, а в бирюзу и серебро. Везде в рамках висели наброски, выполненные карандашом и мелом — люди, дома, растения. Я осторожно села на широкий серый диван, изумлённо уставившись на журнальный столик. — Нравится? Моя работа. — Кимберли гордо провела кончиками пальцев по скульптуре, стоявшей на столешнице. Нечто странное, футуристичное, слепленное из стекла, серебристых полос металла и тёмных керамических осколков. — Я почти закончила художественную школу, прежде чем со мной познакомилась Мира. — И давно ты была с ней знакома? — Ухватившись за знакомую тему, я потянулась вперёд, чтобы взять предложенную Ким чашку с чаем. — Да, в общем-то, всю жизнь почти. Она вроде как была моей крёстной, только неофициально. Она даже познакомила нас с… Ах, вот и он. Эдвард, Энни, это Нейтан, отец моего ребёнка. В гостиную зашёл высокий красавчик с буйными кудрями. На фоне смуглой кожи выделялись пронзительные серые глаза, а тонкая белая водолазка плотно облегала торс и накаченные бицепсы. Вау. — Рад познакомиться. Когда Ким узнала, что у неё есть кузина, она была просто в восторге. Нейтан сел рядом с Ким, мягко поправил спадающую лямку её джинсового комбинезона. Они странно смотрелись вместе, словно были всего лишь соседями или максимум друзьями, а не влюблённой парой. Хотя Ким ведь и не назвала его мужем или парнем. «Отец моего ребёнка». Если этот ребёнок появится на свет только благодаря программе Миры по селекции своих потомков, совсем не обязательно, что Ким и Нейтан на самом деле любили друг друга. — Так, значит, Мира вас познакомила? — Да, она привела Нейтана прямо в забегаловку, где я подрабатывала, чтобы оплачивать учёбу. Надеялась однажды стать великой и знаменитой художницей. Мира всегда говорила, что у меня есть талант, ну, кроме… Она осеклась и бросила испуганный взгляд на Нейтана. Он тоже чуть напрягся. Затянувшуюся паузу прервал Эдвард: — Всё в порядке. Мы ведь тоже были знакомы с Мирой. Я, если что, телепат. А Энни… — Я отлично готовлю лазанью. Моя неловкая шутка породила столь же неловкий смех, но обстановка всё-таки разрядилась. Ким расслабленно откинулась на спинку своего кресла: — Тогда тебе стоит научить меня. Моя стряпня просто ужасна, правда! Хотя теперь я смогу просто нанять повара, который будет за меня готовить и мне, и малышу, правда ведь? — Вы с Мирой были близки? — Ох, это… Не то что бы мы были друзьями… — Ким закусила губу и смущённо посмотрела на меня. — Понимаешь, она часто меня навещала, пока я росла, она была вроде как другом семьи… Пока родители не умерли. Но мы не так уж много общались. И… Это было странно. Я многое помню, как в тумане. — И я тоже. — Нейтан мрачно кивнул. — Вообще-то, сам не знаю, что на меня тогда нашло. Мира помогла мне вылезти из такой беспросветной тьмы, и когда она сказала, что мне надо начать жить с Ким, я просто согласился — и всё. А потом как-то завертелось… — Это глупо, наверное, но после смерти Миры мы вдруг поняли, что на самом деле мы даже не любим друг друга. Даже не так — сперва мы вдруг отдалились, и это странное ощущение… — Как будто вдруг понимаешь, что всё это время спала с братом, — глуповато хихикнула Ким и округлила глаза. — Простите, не стоило, наверное?.. — Всё в порядке, правда. Я понимаю, о чём ты говоришь. Ну то есть у нас такого не было, но я правда понимаю… — А потом пришёл тот адвокат и сказал, что Мира умерла, и теперь мне переходит часть наследства. Так странно, да? Такое совпадение. Будто нас вместе держала только Мира. — И только потом вы стали испытывать эти странные ощущения, будто в голове песок, да? — Я дотронулась до руки Эдварда, надеясь, что задаю не слишком страшные для Ким и Нейтана вопросы. Девушка промолчала, а вот Нейтан кивнул: — Да. Это было так необычно… Знаете, я ведь до встречи с Мирой был не в лучшей форме. Я… Был наркоманом. И вообще… Я гей, и тут вдруг понял, что почти шесть лет я жил с девушкой, ну… в библейском смысле… Нейтан покраснел и потёр бровь. Ким подняла уголок рта, растягивая губы в фальшивой улыбке: — Правда, странно? И когда мы начали об этом размышлять, все эти годы показались такими фальшивыми, как будто… — Как будто и не вы принимали все эти решения? — Я чуть подалась вперёд, как никогда жалея о том, что моя телепатия пропала. — Да! Честно говоря, когда мистер МакДермотт сказал, что у меня есть кузина, я подумала — раз Мира и тебе что-то завещала, наверняка ты поймёшь, о чём идёт речь? — Я понимаю, да… Ким, а какие у вас дары? — Нейтан у нас человек-невидимка. — Ким легонько ткнула парня в бок, и тот скорчил дурашливое лицо, чуть оттаивая после неприятных мыслей. — А я могу заставить человека забыть что-нибудь. Я так парней бросала, если у нас были недолгие отношения… Но я стараюсь не злоупотреблять этим, правда! — А ты правда исчезаешь, Нейтан? — Не совсем. Скорее, меня просто перестают замечать. Пара придурков из моей юности даже считали меня призраком! Ну, типа, представьте себе, как на фотографии с вечеринок виден какой-то парень, которого никто толком не знает! Я иногда пугал так обидчиков младшей сестрёнки, а она говорила им, что наслала на них злого призрака. Было весело… — А потом нас встретила Мира, и тебе пришлось стать примерным семьянином. — Ким снова улыбнулась, и снова не очень-то весело. — Энни, а хочешь, я покажу тебе детскую? — Конечно! — Я поднялась и помогла встать Ким. Детская была на втором этаже; пока мы поднимались наверх, я мельком увидела тесную комнатку, заставленную холстами и башенками из банок с краской. — Тут у меня мастерская. Эти годы я так мало рисовала, а тут как-то вот руки зачесались… А вот здесь будет жить Джим. Или Хоуп, если будет девочка. Комната, в которой должен был однажды поселиться ребёнок, была просторной и светлой, а стены были вручную расписаны жирафами, бегемотами, львятами и черепахами. В углу стояла кроватка, и Ким любовно провела по тёмному дереву ладонью: — Знаешь, я ведь вообще-то не очень-то и хотела ребёнка раньше. Думала, что семья и дети — вообще не моё, отшучивалась на все вопросы родственников. Моя бабушка вообще думала, что я, знаешь, по девочкам. А потом Мира сказала, что мне обязательно надо родить ребеночка, я просто… Поняла, что и правда — надо, обязательно надо! Ким смотрела в окно, и я не видела её лица, но в её голосе звучала лёгкая грусть, будто только сейчас она поняла, что когда-то её обманули. — А что ты думаешь сейчас? — Ох. Ну, как видишь, ребёнок уже есть, осталось только дождаться, пока он покинет мою утробу! — Она хихикнула, как школьница, и нежно погладила огромный живот. — Но, честно говоря, иногда мне кажется… Ким помолчала, потом выдохнула, поворачивая ко мне лицо: — Иногда мне кажется, что я не родила бы этого ребёнка, не будь рядом Миры. И остальных тоже… Ой. — Остальных? — Я почувствовала, как холодеет кожа у меня на спине. О чёрт, она не в первый раз уже беременна, верно? — Ну, до этого ребёнка было три выкидыша и… Одна девочка родилась мёртвой. Врачи говорили, что не стоит мне снова пытаться… Но, как видишь, мы не остановились. От спокойной печали в её лице мне было не по себе. Если полчаса назад Кимберли казалось юной девчонкой, то сейчас её взгляд был совершенно взрослым. Даже испуганно слишком взрослым. Такой же взгляд был у тех двух подростков, которые сопровождали Аро в день нашего знакомства. — Ладно, пойдём теперь в мастерскую! Покажу свои картины. Нейтан всё время смеётся, когда я всех туда тащу, но что я могу поделать? До родов вряд ли я успею подготовить нормальную выставку, так что просто показываю полотна всем гостям… Тряхнув светлыми кудрями, Ким улыбнулась — в этот раз вполне искренне, и потащила меня в комнатушку с картинами.***
— Она тебе всё-таки понравилась? Обратный путь в Форкс казался короче, как это часто бывает после хорошего отдыха. Мы с Ким и Нейтаном расстались если не друзьями, то, по крайней мере, хорошими знакомыми. Но несмотря на приятные разговоры, мне было не по себе каждый раз, когда я натыкалась взглядом на округлость живота Ким. Никто из ребят не стал спрашивать, почему у меня нет ребёнка (разумеется, я проболталась, что Мира хотела этого и от меня), но задумчивые паузы после каждого упоминания странных вещей и воспоминаний намекали, что этот вопрос всплывал в их головах. — Ким милая. И Нейтан вроде ничего. — Ты… В порядке? — Я вижу, что тебя подмывает снова заняться разбором моих мыслей. — Ну что ты, не могу же я отнимать хлеб у Джейкоба! — Мне не по себе от того, что я могла бы быть на её месте. Мне же просто повезло, что рядом был большой и грозный вампирский клан, да? — Может быть, так. А, может быть, и нет. Кто знает, как повернулось бы всё? Энни, тебе не за что себя винить. — Да я понимаю… Просто… Знаешь, я рада, что мы сюда съездили. Теперь я чувствую себя не такой несчастной. Уж лучше лишиться дара, чем осознать, что в течение нескольких лет рожала детей, которых даже не хотела. — Зато теперь ты чувствуешь себя виноватой. — Может быть. Самую капельку. Мы помолчали, думая о чём-то своём. Внезапно для себя я обрела кузину, а потом, может быть, мы станем подругами. В какой момент люди вообще понимают, что теперь они друзья? В любом случае, я пообещала Ким, что буду навещать её хотя бы раз в неделю и что мы будем часто созваниваться. Мы так и не рассказали, что Мира была вампиром — такие подробности, конечно, им ни к чему было знать. Но в глубине души я подозревала, что ни Ким, ни Нейтан не жаждали всей правды. Скорее, теперь им надо было понять, как существовать дальше. За эти годы они утратили связи со всеми друзьями и знакомыми, а новых приобрести не успели. В Олимпию они переехали всего несколько месяцев назад — как раз когда Мира начала захватывать Форкс. Скорее всего, ей попросту неудобно было контролировать сразу трёх человек, странствуя с одного края страны на другой, вот она и перевезла ребят поближе ко мне. — Так, значит, завтра мы с тобой ещё раз повторяем все пропущенные темы, а на неделе ты сдаёшь тесты и со спокойной душой готовишься к следующей поездке к Кимберли? — Боже, ещё же учёба! — Я захныкала, мысленно возвращаясь к большой стопке учебников, возвышавшейся на моём рабочем столе. — Я так увлеклась поездкой, что совсем забыла обо всех этих тестах и лабораторках! — Крепись, юная леди. Гранит науки сам себя не прогрызёт! — Чего? Зачем мне грызть гранит? Остаток поездки прошёл в попытках объяснить мне смысл таинственных высказываний русских революционеров, и в конце концов мысли о печальной судьбе Ким оставили меня. По крайней мере, на какое-то время.