Сумерки: Слышащая

      Выходные прошли сумбурно.       Никаких новостей о состоянии Ким и Хоуп не было — ни плохих, ни хороших. Чарли сочувствовал мне, я это видела. Он приносил мне чай с ромашкой, сидел рядом на диване, когда я рассеянно смотрела какой-то детективный сериал. Но помочь чем-то на самом деле он не мог.       Эдвард же вёл себя ещё страннее, чем на прошлой неделе. Было так непривычно смотреть, как он внезапно замолкал и хмурился, будто прислушиваясь к чему-то, как он порой резко осекался, рассказывая о чём-либо. Он снова начал больше проводить времени среди других Калленов в школе, чем со мной, и меня это, конечно, расстраивало.       Больше всего меня напрягало то, что я совершенно не понимала, почему его отношение ко мне так изменилось.       — Эдвард? — Я повернулась к нему, с неудовольствием заметив, как чуть дёрнулась его губа, будто обнажая клыки. Почему он так раздражён? — Ты не поможешь мне с этой задачей?       — Хм, ну, тут же всё просто…       Он нехотя принялся объяснять условия задачки по физике, пока я вполуха слушала его. Мы всё так же собирались, чтобы подтянуть меня в разных областях…              в которых Эдвард разбирается. Он как будто сто лет одно и то же изучал, не так ли?              тех предметов, которые я благополучно прогуливала в первой половине учебного года. В отличие от меня, Эдвард всё знал лучше — иногда мне даже казалось, что ему в школе скучно, будто он и так уже всё выучил из учебной программы и теперь ходил туда только из приличия.       С его-то мозгами он мог бы учиться в куда более престижной школе, чем наша. Жаль, что его семья жила в Форксе, а не где-нибудь в большом городе с большими возможностями. Хотя…       Почему вообще такой хороший врач, как Карлайл, тух тут, в крохотном городишке у чёрта на куличиках? Странно, что я раньше не задавалась этим вопросом. С другой стороны, какая мне-то разница, правда?       — Энни?       Вообще забавно, у меня всё время такое чувство, будто я что-то важное упускала из виду. Напоминало то чувство, когда слово вертится у тебя на кончике языка, а ты ну никак не можешь его вспомнить…       — Энни!       — А?       Я дёрнулась и поняла, что Эдвард уже пару минут как закончил с задачей, которую мне объяснял, и теперь с неподдельным любопытством смотрел на меня.       Сейчас, впервые за последние дни, он не выглядел раздражённым или угрюмым. На секунду я почти увидела того Эдварда, с которым общалась на протяжении целого года, но потом он снова замкнулся в себе и насупился.       — Ладно, неважно. — Он тяжело вздохнул, будто я расстроила его, но потом мягко приобнял. — Знаешь, почему бы нам не пойти на этих выходных в кино?       — Ох, ну, если только не решится что-то у Уотсонов…       — Конечно. Конечно. Если что-то не решится. Просто мы так давно не проводили вместе время, вот я и подумал…       — Ну, честно говоря, мне кажется, что ты меня избегаешь последнее время. Даже не то чтобы избегаешь, а просто как будто где-то далеко, даже когда мы рядом!       Я хотела произнести это шутливо, но получилось обиженно. Хотя я и так была немного обижена на Эдварда, и он наверняка это прекрасно понимал, потому что после моих слов на его лицо набежала тень вины:       — Извини, я не хотел тебя расстраивать. Просто, знаешь, всё идёт не так, как я хотел, в последнее время.       — Что тебя расстроило? Ты ведь знаешь, я всегда готова выслушать и помочь, если смогу!       — Конечно… А вот я, кажется, не такой уж хороший слушатель, как мне казалось. — Последние слова Эдвард пробормотал сквозь зубы, так что конец фразы вышел смазанным и едва различимым.       И вот что он имел ввиду?       Я бы задала этот вопрос, но меня прервала Анжела, проходившая мимо с Эриком под ручку:       — Эй, а вы двое идёте на вечеринку?       — Что? Какая вечеринка?       — Эрик устраивает через две недели вечеринку у себя. — Анжела повернулась к парню, словно ища у него поддержки, и он закивал:       — Да, мы ведь раньше всегда закатывали вечеринки в апреле. Когда погода становится менее… ну, знаете, форксской. Кроме прошлого года. Там все готовились к балу, и как-то не до простых вечеринок было, а так мы ещё класса с третьего собирались у кого-нибудь дома и тусили…       Он запнулся. Конечно, тусили все не просто «у кого-нибудь дома», а у Джессики или Лоры. Ну, может быть, у Майка, кто знает. Эти трое были самыми активными учениками школы, когда речь шла о развлечениях и вечеринке.       — Конечно, мы придём! — Я прервала неловкую тишину, и Анжела благодарно мне улыбнулась, а потом слегка нахмурилась:       — Это ведь не будет… Ну, вроде как неуважением?       — Нет, я так не думаю. Мне кажется, ребята хотели бы, чтобы мы вспоминали их добрым словом в такие моменты.       Я почувствовала, как в горле встал комок. Я знала ребят всего год, но успела сдружиться со всеми достаточно тесно, чтобы испытывать скорбь, когда вспоминала об их смерти. Эдвард приобнял меня, и кто знает, как далеко мы все зашли бы в выражении наших эмоций, если бы не прозвучало дребезжанье школьного звонка.       Последним уроком была литература. Шекспир. Я всегда больше любила прозу, но что поделать — со школьной программой особо не поспоришь.       — Знаешь, я ведь всегда завидовал Ромео. — Шёпот Эдварда был едва слышным. По коже побежали мурашки, когда он нагнулся чуть поближе к моему плечу.       — И почему же? — так же тихо ответила я. Потом поморщилась от своей глупости. — Джульетта? Понимаю.       — Нет. Просто… Неважно. Это неважно. Просто хочу, чтобы ты знала: с тех пор, как в моей жизни появилась ты, я ему больше не завидую.       — То есть я нравлюсь тебе больше Джульетты?       Юная девушка на экране отвернулась от своего возлюбленного. Фарфоровые щёки залил стыдливый румянец, глаза блестели от волнения, а в каждом движении была видна затаённая страсть… Оливия Хасси отлично справилась со своей ролью.       — Ты нравишься мне больше всех, глупышка.       Он давно не разговаривал со мной так нежно, и от мягкого прикосновения его руки к моей я чуть не растаяла, как свеча на солнце.       Вот уж не думала, что мой парень настолько романтичный.       Сегодня домой я ехала одна, на своём пикапе, полностью погружённая в свои мысли. Я всё думала о грядущей вечеринке. Как вообще Эрик решился на это? Наверняка он понимал, что так, как раньше, уже не будет. Я помнила первую вечеринку, которую посетила в Форксе — то сборище у костра. Тогда все пили напитки, а я притащила «Доктора Пеппера» и угостила Эдварда, а он всё мялся и молчал, будто не представлял, о чём говорить…       Да и я тогда была совсем другой.       Совсем. Совсем-совсем другой. Да чего ж меня так клинит-то всё на этом ощущении <i>неправильности происходящего?!       От досады я ударила по рулю. Может быть, это какие-то странные и поздние побочные эффекты действия того токсина, который нашли в Форксе?       В любом случае, я надеялась, что это неприятное чувство пройдёт. По крайней мере, мы с Эдвардом наконец начали общаться нормально. Интересно, что всё-таки с ним произошло? И почему он не хотел мне рассказывать?       Вопросы, вопросы. Кажется, что совершенно открытым и спокойным в последнее время был только Чарли — в его жизни впервые за долгое время была любовь. И имя ей было Дженнифер. Эта женщина появлялась у нас дома чуть ли не каждые пару дней, и иногда мне даже казалось, что стоит мне поступить куда-нибудь и покинуть Форкс, как Чарли и Джен выдохнут и съедутся.       Не то что бы я была против, наоборот — я радовалась, что отец наконец-то счастлив. Он так долго тосковал по Рене и переживал расставание с ней, что я уж начала беспокоиться. И всё же было так непривычно (а иногда и не очень приятно) приходить домой и понимать, что на кухне появилась какая-то незнакомая утварь, что в холодильнике всегда есть еда, приготовленная не мной, в гостиной тут и там валялись мелкие женские штучки, не принадлежавшие мне…       Дженнифер нормально относилась ко мне. Вроде бы. Да и мне она скорее нравилась, но менять привычный распорядок было так непривычно!       Хотя чего уж там. Когда я поступлю в колледж, всё равно придётся привыкать к новой жизни, разве нет?       Подъезжая к дому, я с тихой радостью заметила, что, кроме машины Чарли, там не стояло больше ничего. У Джен была симпатичная маленькая машинка, больше похожая на игрушку из парка аттракционов, и она принципиально ездила на ней каждый раз, когда вообще приезжала к нам. К тому же она не ночевала у нас — за исключением двух или трёх раз, когда они с Чарли слишком долго обсуждали что-то на кухне.       — Я дома! — Повесив ключи на крючок у двери, я принюхалась к аромату, разносившемуся по всему дому. Кажется, что-то где-то подгорело. Пожалуй, стоило заглянуть на кухню.       — Ох, Энни! А я тут… Вот. — Чарли беспомощно кивнул на сковороду, где слегка дымились овощи и мясо. — Хотел приготовить ужин, но что-то пошло не так.       — В принципе, не так всё и плохо. — Я осторожно отобрала у отца прихватку и слегка подвинула его. На самом деле, ничего критичного не произошло, но ещё пара минут — и мясо начало бы превращаться в угольки. — Вот только морковь придётся выкинуть, наверное, и вот этот кусок перца… Думаю, с соусом барбекю пойдёт!       Пока Чарли насыпал гарнир (рассыпчатый рис, оставшийся после вчерашнего визита Джен) и раскладывал спасённое мясо, я гадала, что же заставило его взяться за готовку сегодня. Обычно он делал что-то простое, типа чили или жареной рыбы, которую сам и ловил с Билли Блэком, а пару раз в год мог вытащить из гаража гриль и поджарить кусок мяса на огне. Но овощи с мясом? Да ещё и сам овощи чистил и резал, явно не покупную смесь готовил…       — Просто подумал, что мы не так уж часто сидим вместе в последнее время. — Кажется, мой вопрос был написан прямо на моём лице. Чарли осторожно подцепил вилкой кусочек мяса, задумчиво пожевал и просиял. — Знаешь, а соус и правда всё исправил! Не так уж плохо, а?       — Да-а… Чарли, мне кажется, ты что-то недоговариваешь.       — Ох, ну… Может быть, после ужина?       Насколько я знала отца, раз он решил поговорить о чём-то потом — сейчас ничего у него не выпытать. Я только пожала плечами и принялась за еду. Вообще-то, очень мило со стороны Чарли попытаться что-то подобное сделать. Мы и правда не так уж часто проводили вместе время из-за моей подготовки к экзаменам, его свиданий с Дженнифер и уикэндов, которые я проводила с Ким и Нейтаном.       — Это у тебя что-то пришло? — Перестав жевать, Чарли поднял на меня взгляд, и я встала, отправившись за телефоном. Тот так и остался в кармане куртки, и, честно говоря, я была даже рада, что кто-то мне написал.       Вариантов, конечно, было немного — либо это был Эдвард, либо Нейтан. Хотя Эдвард чаще звонил, чем писал сообщения, а Нейтан последние дни мало что писал мне вообще.       Я закидывала Нейтана сообщениями каждый день, но он отделывался односложными ответами, поэтому короткая фраза, которая высветилась у меня на экране телефона, сперва показалась розыгрышем.              «Она умерла. Не справилась. Похороны в субботу утром. Приезжай»              — О боже… — Я почувствовала, как к горлу подполз скользкий комок, а ноги подкосились. — Нет-нет-нет, не может быть…       — Энни? Что случилось, детка?       Он не мог такое написать. Не мог. Не могло такого случиться.       Чарли появился за моим плечом совершенно тихо — или я была настолько оглушена сообщением Нейтана, что не услышала шагов? Он с обеспокоенным лицом забрал у меня телефон и сам прочитал сообщение. Я видела, как брови у него сперва поползли наверх, а затем скорбно опустились уголки рта под пышными усами.       Он покачал головой, отдавая мне телефон обратно, и я поняла, что не ошиблась, читая сообщение от Нейтана.       — Ох, малышка, как же так…       — Это какая-то ошибка. Это наверняка ошибка! — На глаза наворачивались слёзы, и я не видела ни Чарли, ни телефона в собственной руке, ни старенького дивана, ни пледа. Впрочем, когда Чарли крепко прижал меня к груди, давая выплакаться, я с благодарностью закрыла глаза и перестала видеть хоть что-то.       Я едва услышала, когда раздался нервный стук в дверь, как Чарли встретил Эдварда. Тот что-то бормотал про какую-то книгу, которую забыл мне отдать, но Чарли явно не очень-то волновали причины его внезапного визита — он просто проводил того ко мне.       — Эдвард, она… Ох, она умерла, Эдвард!       По моим щекам снова побежали слёзы. Кажется, столько я не плакала с самого детства. Когда слёзы закончатся? Кто знал.              Чарли заставил меня выпить какую-то таблетку — по его словам, лёгкое успокоительное. Мне было неважно, на самом деле — я просто покорно проглотила терпкую таблетку, а потом залпом выпила стакан воды.       Кажется, Эдвард отнёс меня наверх; во всяком случае, я не помнила, как точно тут оказалась.       Кажется, он же и накрыл меня пледом и снял с меня домашние тапочки, приглушил свет и отправился вниз. Кажется, он о чём-то там коротко переговорил с Чарли, но я не вслушивалась в слова.       Кажется, мир рухнул. В последний раз так плохо мне было, когда я лежала в больнице, после того как              Джеймс              директор школы меня толкнул вниз. Правда, тогда мне было больно только физически, а вот сейчас ещё и душа болит. Единственная моя              кроме Миры              родственница погибла, а я так мало её знала! Так мало было общих воспоминаний, так мало было часов, проведённых в невинной болтовне              без тайн              и мечтах о будущем. Почему так вышло?!       Я перевернулась на бок и скрючилась. В детстве я могла засыпать только в позе эмбриона — да и когда была подростком, вообще-то. Только после того, как переехала в Форкс, мне стало чуть получше спаться, разве что…       В последнее время всё время что-то творилось. Как же хотелось просто перестать испытывать это чувство! Почему я не могла даже спокойно погоревать без этих странных покалываний в висках, без этих странных обрывков мыслей?!       Тихо скрипнула дверь. Эдвард.       Почему я поняла, что это он, даже не видя его? Должно быть, просто по шагам догадалась, что не Чарли.       — Ты как? — Он осторожно сел рядом, дотронулся до моей спины.       — Это… Я не могу поверить. Это ведь нечестно…       У меня был такой жалобный голос, будто я недовольный ребёнок, которому купили не ту игрушку, что он хотел, но сил кричать или рыдать не было. Я уже не плакала — то ли и правда слёзы кончились, то ли сработала таблетка, но сейчас я чувствовала только горечь утраты и дикую усталость.       — Может быть, тебе стоит попробовать поспать?       — Вряд ли наутро ситуация изменится.       — Мне так жаль…       Он говорил так, словно ему и правда очень жаль. Вообще-то, даже так, словно он испытывал чувство вины.       — О чём ты думаешь? — Его голос вдруг чуть напрягся.       — Даже не знаю. Почему мир так несправедлив? Неужели Ким заслужила это?!       — Ты ведь понимаешь, что плохие вещи иногда просто случаются. Иногда люди никак не влияют на них. — Голос Эдварда был всё таким же слегка напряжённым, но теперь он ещё и будто прислушивался к чему-то. Я развернулась и увидела, как он смотрит на меня, прямо-таки сверлит взглядом.       — Эдвард? Почему ты так смотришь? — Мой голос звучал сонно, и я невольно зевнула.       — Тебе правда надо поспать. Энни, милая, помни, пожалуйста, что я тебя очень люблю, ладно? Всё будет хорошо…       Я не успела ответить. Кажется, он что-то ещё сказал, и, кажется, Чарли что-то тихо говорил внизу, но я наконец провалилась в милосердное, без сновидений, забытье.