Нить судьбы

Свидание. Что может быть прекраснее получить приглашение от возлюбленного? Однако вся странность моего свидания заключалось в том, что я ехала на него по обещанию. С Америкой. Мне было не по себе, хотя до этого всё было отлично. Я силой сжимала свои пальцы в перчатках, пытаясь унять сердцебиение. То, что Америка иногда разочарованно вздыхал и подмечал мою «умиротворённость», говорило о моем безупречном сдерживании эмоций по крайней мере на лице, хотя в душевном плане все было отнюдь не так прекрасно. Мне хотелось убежать. Далеко и надолго, обратно к себе в страну, где меня никто не найдёт. -Куда мы едем? — спросила я и отвернулась к окну. Жалею, что вообще на это согласилась. -В одно кафе на окраине города. Там делают вкусное кофе...Ну чего ты? — Америка положил мне свою руку на бедро, — что-то не так? -Убери, пожалуйста, руку. Я уже тебе говорила, что мне не нравятся прикосновения. -А, когда он тебя обнимает, ты не особо препираешься с ним. -Китай просто так меня никогда не лапает, — процедила последние слова я, после которых Америка убрал руку и положил ее обратно на руль, — он знает грань дозволенного со мной, а ты, как вижу, ещё не особо прочувствовал её. -Ладно, не злись. Я действительно иногда делаю многие вещи спонтанно, — его серьезность и откровенность даже удивили меня, но я не стала что-либо отвечать. -Что будешь заказывать? — спросил он после недолгого молчания, — капучино, латте, эспрессо, глясе? -А просто кофе есть? — Америка ввел меня в ступор всеми этими непонятными словами, которые я впервые за всю свою жизнь услышала. До этого мне делали обычный кофе с молоком, а не какие-то там глясе и эспрессо. -Ты про американо говоришь? -Да нет же. Кофе с молоком, — он странно взглянул на меня, а потом на его лице появилась хитрая улыбка. -А…я понял. Ты не понимаешь про что я тебе говорю, да? — он ухмыльнулся и задрал подбородок, — тогда я тебя просвещу, моя дорогая. -Нет, дешевая, — буркнула я и спросила чуть громче, — ну и что это? -Все, что я тебе перечислил — это кофе. Но каждое из них делается по своему рецепту. Например, глясе делается с добавлением мороженого, капучино делается с добавлением взбитого молока, американо очень крепкий напиток — его нужно разбавлять водой и так далее. Если ты хочешь кофе с молоком — бери капучино или латте. -Понятно. Я тогда возьму капучино. -О, тогда я возьму американо. Будем противоположностями во вкусах. «Мы и так противоположности», — я закатила глаза и опять повернула голову к боковому стеклу. За окном уже редели многоэтажные дома и появлялись пустые поля. -Тебе скучно со мной? — теперь он провел своей рукой по предплечью, заставив меня опять напрячься. Фух...ладно, пусть уж трогает, если он не может без телесного контакта со мной разговаривать, брыкаться не буду. -Нет, просто хочется посмотреть на окраину города, — Америка скатился ладонью по моей руке и опять положил её на бедро. Не заметив моего недовольства, он так её там и оставил. -Вот видишь: ты уже спокойнее стала на меня реагировать. Прогресс, — я не разделяла его хорошего настроения, ведь по факту мне снова приходилось переходить через себя, чтобы не врезать этому наглецу. Я даже своим родственникам не позволяла лишний раз себя трогать, а здесь вообще считай знакомый пристает! -Я просто тебе разрешила ненадолго порадоваться своему успеху. -Но разрешила же. А ты не такая уж и упрямая, — он постучал по моей ноге пальцами. -Договоришься — такой же опять стану, — наконец-то машина остановилась, и, отбросив его наглые пальцы, я вышла на асфальтовую дорожку возле кафе. Как только мы туда зашли, мне сразу стало гораздо лучше. Здесь были небольшие столики из какой-то светло-каштановой древесины. На окнах стояли декоративные кустики, горшки с цветами, а на стенах сияла разноцветная гирлянда. Прямо напротив входа стоял бариста и принимал заказы. Это был молодой щупленький юноша с короткими каштановыми волосами. Недалеко от него стояла девушка с черными волосами, которая и делала сам кофе. -Добрый утро, господин Америка, - юноша улыбнулся, — вам как обычно? -Нет, сегодня я хочу крепкий американо, Фрэд, а моей спутнице капучино, — мальчик кивнул и записал наши заказы в свой блокнот. Он крикнул девушке, уже клавшей питьевые трубочки в чьи-то чашки кофе, чтобы она сготовила нам кофе незамедлительно. А Америка не соврал, когда сказал, что ему здесь нравится. Значит он постоянный гость этого заведения, раз знает этого бариста по имени. Мы сели на мягкие бежевые диванчики в углу кафе друг напротив друга. Америка смотрел на меня и слегка улыбался, чем очень бесил. Если он хотел таким образом извинится передо мной, то у него это плохо получалось. Он кашлянул и стал что-то печатать в своем телефоне. Я же посмотрела в окно и улыбнулась уголками губ. Пошедший снег хлопьями кружился за окном, даря сказочную и веселую атмосферу. В памяти всплывали воспоминания о Новогоднем столе, когда я, Белка и папа готовили праздничный ужин на нас всех. Вспомнила, как мы с папой ходили в лес и искали лучшую ёлочку, что будет стоять у нас за домом, как украшали беседку, карниз дома (тогда Армении пришлось повисеть на нем, потому что лестница упала на землю), вешали на окна снежники. Такие теплые и одновременно тоскливые памятные события вспыхнули в моей голове при виде снега и висевшей гирлянды на окне. -Ты улыбаешься, — подметил Америка, с чем я мысленно согласилась. Все-таки в этом кафе царил мир и уют, снявшие с меня эмоциональное напряжение. -Ваш заказ. Прошу, девушка, — юноша поставил передо мной капучино, — а это вам, господин Америка. Приятного аппетита! -Спасибо, — я со всей искренностью поблагодарила этого мальчика. Тот, улыбнулся мне и побежал с подносом обратно за стойку. -Фред хороший мальчишка, — Америка взял свою чашку и хлебнул из неё, тут же запив водой. Лицо его сморщилось, а глаза покраснели. Вот это напиток так напиток, — но жизнь его не пожалела. Лет в пять он потерял мать, а потом отца. Единственной из родных осталась у него только старшая сестра — Мишель. Это как раз-таки та девушка, что сделала кофе нам. Я взглянула вновь на девушку, бегавшую от одного столика к другому и на юношу, пишущего что-то в большой папке. Мне стало очень жаль этих детей: только сейчас, потеряв отца, я поняла, как сильна душевная боль людей, оставшихся без родителей. Тебе нужно продолжать жить, осознавая, что теперь тебе не к кому пойти, не у кого попросить совета. Это будто под тобой выбили почву и оставили одних в этом жестоком и несправедливом мире. -Бедные дети…наверное они скучают по своим родителям. -Нет, они уже привыкли, — Америка положил телефон в карман и откинулся на кресло, сцепив пальцы в замок, — помню как они только открывали это кафе…здесь было совсем пусто. Три стола и пару стульев — всё. Мишель было восемнадцать, а Фреду четырнадцать, когда они впервые обслуживали меня. Первый их кофе был не особо красивым внешне, но вкус…я решил помочь этим детям: стал оплачивать им курсы, обучение, стал помогать в продвижении этого кафе, сам закупал всю эту мебель. Я недоверчиво посмотрела на него. Пригубила пенку на кофе и сузила глаза. Его искреннее желание помочь детям было для меня чем-то за гранью сознания. Я не могла представить Америку в роли благодетеля, помогающего детям с их бизнесом. -Вижу, что не веришь мне, — с толикой грусти произнёс он, — но всё и правда было так. Можешь спросить у них, если не веришь. Я бы не стал об этом врать. -Кто тебя знает. Может ты так решил преподнести себя в лучшем свете, чтобы я растаяла от этой истории, — он вздохнул и ненадолго посмотрел куда-то в окно. Потом кинул взгляд на меня и поджал губы. Я приподняла бровь. -Неужели ты до сих пор на меня обижена? -С чего ты решил, что я обижена на тебя? -Потому что ты не хочешь на меня посмотреть с другой стороны. Может я и не такой плохой, как ты думаешь, — он возбудил во мне смешанные чувства. Одна часть меня считала, что это все ложь, очередная уловка, а другая хотела посмотреть на Америку под другим углом, новым. Но я решила все-таки прислушаться к своей более рациональной части сознания. -Ты вспомни свое поведение на нашей первой встрече, — он цокнул. -Почему ты зацикливаешься на прошлом? Это же уже было и не имеет значения. -Потому что моё мнение формируется изначально на первом разговоре, — Америка замер, а я все также глядела на него своим ледяным взглядом, — ты, во-первых, неуважительно завел со мной беседу, во-вторых, ты назвал меня невоспитанной, в-третьих, ходил за мной попятам, приставал, хотя я не раз просила этого не делать, в-четвертых… -Я понял. -…в-четвертых, перебиваешь. Ты ведь должен сам понимать, что этого достаточно, чтобы составить о себе не самое хорошее впечатление. У меня было своё представление о тебе, Америка, не спорю, но возможно было бы все по-другому, если бы я увидела тебя изначально с хорошей стороны. Подумай над моими словами. -Но я же уже изменился за это время! -За какое такое время, Америка? — спросила Россия, — никто не меняется по щелчку пальцев, особенно по чьей-то просьбе. Мало говорить, что ты изменился, нужно доказывать своими поступками, хорошими делами. -Как же с тобой сложно, — прошипел Америка. Он уже начал выходить из себя, — почему с вами русскими так сложно?! Почему вы такие прин…принципиальные! Что Российская Империя, что Союз — вы все нечитаемые, неприступные. Все вам доказывай! -Прости, что оказалась с характером, — пожала я плечами и ухмыльнулась, — против своей крови не попрешь. -Против своей крови…упрямство у вас тоже передается через поколение в поколение? -…хм, возможно, но утверждать не буду. Может быть среда обитания на меня, так скажем, повлияла. -Ладно, как тогда найти с тобой общий язык? -Я тебе уже сказала — поступками и хорошими делами. -Ага, я ни за что не поверю, особенно после твоих слов о «поступках», что КНДР мог с тобой найти общий язык. Ты просто не хотела своего брата обижать, ведь он его жених, — я чуть не подавилась своим кофе. -Откуда ты знаешь о них? — он съехидничал. -Ты думаешь, никто не замечает, как они ходят за ручку и целуются в коридорах? Да об этом наверное уже все знают. Твой брат не особо задумается насчет скрытности. Ну так что? -Повторюсь, если ты забыл. На мое отношение к кому-либо влияет первая встреча и хорошие дела в дальнейшем. Корея показал себя достойно и моё отношение к нему пока что не изменилось, — Америка резко наклонился вперёд. -Ладно, хорошо, тогда как у Китая получилось с тобой не то что заговорить, а подружиться?! — он даже воскликнул в конце фразы. -Может потому, что я его вот уже как сорок лет знаю, и мой отец дружил с ним? -И что. Годы ничего не дают. Я не поверю, что ты в детстве обдуманно складывала свое первое впечатление. Тебе Союз просто показал его — и ты приняла с ним дружбу как данность. А ведь ты, по сути, ничего о нем не знаешь. Даже сейчас он многое от тебя скрывает, лжет тебе. И я не про политическую ситуацию между вами, — я мгновенно насторожилась. Разговор стал задевать щепетильные и крайне личные для меня темы. -Ты хочешь сказать что я глупая и совсем не умею выбирать себе друзей, да? — задала я риторический вопрос, — может ты и прав, но за все наши отношения, что были между нами, я ни разу не сомневалась в его искренности, — Америка от души засмеялся. -Наивная, наивная Россия, — сказал он, сквозь смех, — считает, что он…он всегда был честен с ней, ха-ха-ха! Он пользуется твоей наивностью, а потом, когда ты ему будешь больше не нужна, он выбросит тебя к старую, потрепанную вещь! Знаешь, я тебе расскажу одну маленькую историю, которая может быть повлияет на твоё отношение к его личности. В шестидесятые годы у твоего отца с Китаем появились недопонимания, так скажем, произошёл раскол их «дружбы». А знаешь почему? Нет? Китай захотел слишком много, а когда СССР ему этого не дал, он тут же забыл про их «дружбу» и разорвал, если я хорошо помню, товарооборот между ними. А в девятнадцатом веке он вообще продал своего родного сына моему отцу! Я хмыкнула. Мой ехидный и спокойный взгляд прошелся по чертам лица Америки. Не на долю секунды я не изменила свой внешний «холодный» облик. У меня теперь гораздо сильнее укоренилась мысль о хитрости и подлости своего собеседника. Он так нагло пытался настроить меня против моего друга каким-то жизненными темными для того времени ситуациями. Только вот Америка не учёл, что всё, что он сказал давно мне известно из первых уст. Китай абсолютно не хотел терять своего сына, а его с отцом отношения ухудшились из-за холодной войны, когда и у Кита, и у папы были нервы ни к черту. -И что? Что дальше мне интересного расскажешь? — он даже растерялся на какие-то доли секунды. -Тебя совсем ничего не смущает? -Абсолютно ничего, только твоя растерянность меня немного заинтересовала, — я тихо засмеялась, — мне все было про это известно и до нашего разговора, Америка. Я ничего нового не услышала от тебя. Я улыбнулась ему и поднялась с дивана. Подошла к юноше и поблагодарила его за кофе, заплатив за него. В это время у порога кофейни стоял Америка и держал в руках моё пальто. Мои пальцы тут же взяли его и накинули на своего законного владельца. Америка пошёл вслед за мной и, при это ничего совсем не сказав, открыл передо мной дверь. -Меня удивляет то, как ты его защищаешь, — он завел машину и со всей силы хлопнул дверью машины, — не понимаю. Ты Китая ведь совсем не знаешь, чтобы защищать. -А ты, смотрю, знаешь о нем всё, чтобы так мне говорить, — теперь он с открытой злостью посмотрел на меня, — мы не можем всё знать друг о друге, все равно что-то будет тайной или секретом. -Он самоуверенный и слишком…дотошный. Вечно он чем-то недоволен! — воскликнул Америка. «Он ответственный, терпеливый, заботливый и знающий себе цену мужчина», — подумала про себя я. Тут в голове вспыхнула одна маленькая, но интересная мысль, даже скажу — деталь: мы знаем его с абсолютно противоположных сторон. Он знает его как вредного экономического партнёра, в то время как я знаю его как чуткого и заботливого человека. Меня это приятно удивило: Кит разносторонняя личность. -…знаешь, так можно и про меня сказать. Я тоже иногда бываю чем-то недовольна. Иногда ворчу, упрямюсь, но это же не значит, что я теперь плохой человек. Америка ничего мне не ответил. Я стала снова молча любоваться видами города и его окрестностей. Дорога была долгая и спокойная — я задремала и уснула.

***

Солнце светило в глаза, заставив меня зажмурится и зарыться в теплое, нагретое моим телом одеяло. Хотелось ещё немного подремать, но сон как на зло ускользал из-под моих пальцев. Пришлось все же открыть глаза и высунуть нос из своего укрытия. Я перевела взгляд на часы, которые стояли на столе, и мои синие глаза устало опустились. Уже была середина дня, а я опять валяюсь в постели. Только вот у меня назрел один вопрос: какое сегодня число и как я оказалась в своей комнате? Мои взгляд опустился на мою одежду. На мне была все та же одежда, в которой я ходила с Америкой на свидание. Я провела рукой по своему лицу и уставилась в потолок. Дотаскивал меня до комнаты явно Америка — это сто процентов. Только вот странно, что я не проснулась. Наверное мой организм утомился и основательно вырубил меня. Надо же… Встав с кровати, в первую очередь подошла к зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид. Но, только увидев свое отражение, я вздохнула. Опять как фиг знает кто. Ничего нового. Мой взгляд опустился на стол. На нем лежали две записки: одна была от Китая, другая — от Америки. Руки потянулись к записке своего любимого. «Дорогая Россия, Сербия просила передать, чтобы ты пока что не искала ресторан и не бронировала столики. Произошёл небольшой казус, поэтому она предложила отпраздновать твое день рождения на выходных. Как только прочитаешь — найди меня. Твой друг, Китай» Затем я взяла записку Америки. «Привет, Росси. Если читаешь эту записку, то ты уже проснулась. Не пугайся своего неожиданного появления здесь: это я тебя донёс. Ты так сладко спала — не хотелось тебя будить. Спасибо тебе за эту маленькую встречу. Америка» Я взяла в руки две их записки. Даже их Китай писал каллиграфическим почерком и соблюдал формальности. У Америки же был мелкий шрифт, а сам стиль письма был такой же как и манера речи. Легкий и непринужденный. Стук в дверь заставил меня напрячься. Обернувшись, я сначала настороженно присмотрелась в сторону входа, но, увидев знакомое лицо, радостно улыбнулась. На пороге стоял Германия.