«Быть любимым — это больше, чем быть богатым, ибо быть любимым означает быть счастливым»
К. Тилье
-Матушка, скажи мне — что такое любовь? Прелестная, женственная, но сильная и гордая женщина в красном ханьфу подняла взор нежных янтарных глаз на своего сына, который ярко улыбался ей. Она подарила ему тонкую улыбку и поставила пиалу с чаем на чайный столик. Её тонкие пальцы нежно коснулись мягкого лица ребёнка с её чертами лица. Мальчик засмущался и юркнул под широкий рукав матери, высовывая милое детское личико. -Сложный вопрос. Ты точно хочешь услышать на него ответ? -Да! Пожалуйста, скажи. -Ну что же…любовь — это прекрасное чувство, благодаря которому мы становимся лучше, светлее, нежнее. Любовь разукрашивает нашу жизнь яркими живописными красками, дарит надежду и веру в светлое. Каждый из нас выражает любовь по-разному: заботой, добром, лаской, объятьями, хорошими делами для дорогих нам людей… -Как ты, матушка. -Да. Но знай, что любовь может дарить не только радость, но и печаль, — мальчик испуганно раскрыл глаза, — однако, благодаря этому чувству мы получаем ценные жизненные уроки, становимся мудрее. Наш взгляд на жизнь меняется с приходом любви. Так что этого чувства не стоит бояться, дорогой. -Точно? — по-детски наивно спросил он. -Точно, Китай, точно, — и её сын тут же расслабился, услышав от мамы ответ. -Матушка. -Да, сын? -А ты меня любишь просто так? -Конечно, милый, я люблю тебя просто так.***
-Пап, что такое любовь? — мужчина в черном жилете, что смотрел до этого на свои карманные часы, равнодушно глянул на своего сына, молча ждавшего ответа. -США, я как понимаю, у тебя появилось свободное время, раз задаешь столь глупые вопросы, — мальчик опустил голубые глаза. -Нет, у меня просто возник вопрос, на который мать не смогла дать ответ. Думал, ты сможешь ответить, — мужчина промолчал. Его сын вздохнул, — понятно, и ты не сможешь дать ответа. Это ведь такой трудный вопрос. -Сын, — заметив в голосе своего ребенка издевку и сарказм, отец Америки угрюмо глянул на него, — ответы на такие вещи ты и сам знаешь. Не отвлекай меня по глупостям: у меня через час важная встреча. -Для меня это не глупость! — четкий, острый ответ прозвучал возле двери в кабинет, — мне говорят, что это чувство прекрасно, но я не ощущаю его! Понимаешь… — увидев безразличие в глазах отца, Америка разочарованно усмехнулся, — да ничего ты не понимаешь. Тебе всегда было наплевать на нас. -Мне не плевать на вас. -Да? Тогда почему я не чувствую этой любви от тебя? Почему ты относишься к нам как к пустому месту? Неужели мы…не нужны тебе? -Я люблю вас, и вы нужны мне, — ответил Великобритания — отец мальчика — лениво и сухо, однако в глазах появился огонёк ярости. Что этот мальчишка себе позволяет? Разве так общаются с тем, кто подарил тебе жизнь? -Врешь. Если бы это было так, то я бы сейчас понимал свои чувства к тебе, к братьям, к маме, а я… — он резко вспылил, — ничего не понимаю! Внутри у меня пустота, я чёрствый, грубый, даже сейчас я…пытаюсь злиться, но у меня ничего не получается. -Раз у тебя появляются такие «мысли», — намекнул его отец на размышления о любви и со скукой оглядел своего сына, — значит не совсем ты и пустышка. Америка замолчал. В его горле застыл ком слез, а глаза слегка увлажнились. Он не понимал, почему папа так к нему жесток, почему каждый раз, когда он хочет открыть свою душу, поделиться своими переживаниями, его отталкивают родные люди. Ему хотелось банально увидеть во взгляде отца хоть каплю нежности, беспокойства за него, но, к сожалению, каждый раз он ощущал лишь разочарование и боль. Америка вдруг почувствовал, что что-то в нем надломилось, разбилось о стены суровой реальности. Он понял, что никому не нужен, ему не для кого быть достойным человеком. Родители никогда не любили его, он не чувствовал от них ласки, тепла, только холод. Вечный холод. Ему казалось, что вот сейчас в него вонзили нож. Вонзили в самое сердце. -Наверно ты прав, — произнес лишь в ответ его сын и вышел из кабинета отца. По щеке мальчика побежала одинокая слеза.***
-Мама! — прокричал мальчик и закашлялся от едкого дыма вокруг. Вокруг него плясали языки пламени и намеревались каждый раз цапнуть за ткань одежды. По детским щекам лились слёзы, а горло разрывало от криков заветного слова «мама». -Китай! — услышав знакомый голос, звавший его, мальчик кинулся навстречу. Он вскрикнул, когда потолок за ним обвалился, и вылетел из горящего дома. Их с мамой дома. Лицо десятилетнего мальчика покрылось сажей, а на руках были несильные ожоги. Его мать вцепилась в его одежду пальцами и изо всех сил сжала её, — нельзя останавливаться, беги! Беги, слышишь? Они найдут тебя и… Женщина взглянула на своего ребенка, и в её глазах застыли слезы. Она понимала, что последний раз видит своего сына, столь любимого ей. Она боялась, что те, кто напал на их резиденцию, поймают его и убьют. Она не могла этого допустить. -Мама… — у мальчик трясся голос, а в глаза стоял животный страх. -Беги! Слышишь? Беги так далеко, насколько можешь. Не надо потом идти искать меня, — женщина достала из рукава свой танцевальный веер, — держи, береги его. Китай вжался в мать. Он знал, что она дорожила этим веером и никогда с ним не расставалась. Это память о его отце, обычном смертном из чужеземных земель, который погиб в одном из своих путешествий. Он понимал, почему мама отдала свою драгоценную вещь, но не хотел этого принимать, веря, что она отдает его, чтобы потом забрать. -А как же ты? — она улыбнулась кривой улыбкой и погладила своего сына по волосам. -Со мной все будет хорошо. Веришь мне? — Китай посмотрел на маму с надеждой в глазах. Разве мама может лгать? Нет! Она точно, точно придёт за ним! Но что-то все же внутри всколыхнулось в нем. Тревога. Женщина в последний раз взглянула на своего ребёнка и оттолкнула его, повелев бежать. Он испуганно раскрыл глаза и ринулся со всех ног в бега. «Бежать, бежать, бежать», — стучало у него в голове. Он не знал, сколько он бежал, но когда сил совсем уже не осталось он был далеко от резиденции в небольшом лесу. Китай от бессилия упал на землю. Красивые локоны измазались в земле, лицо, измазанное в саже, было красное и потное. Мальчик часто дышал и не мог даже пошевелить пальцем. Сердце трепетало в груди, а в голове стучала кровь. Он закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Китай проснулся спустя несколько часов. Разлепив глаза, он поднял голову. Вокруг него ничего не изменилось: он так и продолжал лежать на мягкой листве под кроной деревьев. Только на дворе стояла глубокая ночь. Заухала сова. Мальчик вздрогнул и поднялся на негнущиеся ноги. Он мелко задрожал: ему было очень страшно. -Мама… — слабый голос раздался в тиши, но никто на него не отозвался. Китай высунулся из леса и пошёл примерно по тому пути, по которому он бежал. Он шёл долго, тяжело. В какой-то момент в его голове пронеслась мысль, как он мог так далеко убежать? Однако через какое-то время он увидел обгорелую крышу дома. Его дома. Мальчик кинулся туда. Не рассчитав силы своего бега, он рухнул и кубарем покатился по траве, к счастью, с некрутого склона. Ударившись об обрушенные балки головой, он заскулил спрятав голову за ранеными руками. Ему хотелось плакать, спрятаться в руках матери и услышать, что все в порядке. Вдруг он поднял глаза, и в его взгляде пронеслись боль, отчаянье и нескончаемое горе. Недалеко лежало тело женщины. Красивые черты лица были расслаблены, а янтарные глаза были закрыты. В ее груди зияла дыра от меча, а красивые алые одежды пропитались кровью того же цвета. Мальчик смотрел на нее с распахнутыми глазами, из которых крупными каплями текли слезы. -Мама? Мама!!! — закричал он и кинулся к мертвому телу своей матери. Китай положил голову мамы себе на колени и прерывистыми движениями стал перебирать её волосы, — мама, пожалуйста…мама, мама…вставай, они ушли вставай…мама, мама…не умирай, слышишь! Мама! Он опустил ее голову и прижался к матери, продолжая говорить с ней, как с живой. Он не верил, что мама умерла. Он думал, что вот мама сейчас встанет, очнется, посмотрит на него и улыбнётся мягкой улыбкой. Но мальчик не понимал, что мама уже никогда не проснется, никогда не улыбнется ему, не обнимет его, не приласкает. Никогда. Его мамы больше нет. Он один.***
-Чего тебе? — Америка попивал бокал вина, закинув ногу на ногу на кресле. Ехидная, ленивая улыбка украшала его лицо. Мать юноши — Франция — печально смотрела на него. Ей было неприятно, что её собственный ребёнок так пренебрежительно к ней относиться, однако она понимала — это её вина. Она мало уделяла времени своим детям и относилась к ним…равнодушно. Только вот признаться себе в этом она не могла. -Отец приглашает тебя на семейный ужин, — женщина вздрогнула, когда услышала злой смех своего сына. -Правда? Он вспомнил про мое существование? Надо же, — столько яда в словах Франция ещё не слышала. Америка был обижен, глубоко обижен на них, — и чего же вдруг папочка решил позвать своего «непутевого» сына на свой аристократический ужин? -Он соскучился по тебе, — в руках США треснуло стекло бокала. Франция глянула в злые, жгучие голубые глаза сына. Она видела, что он злиться, но за этой яростью была боль, огромная мучительная боль её ребёнка, не получившего ни капли любви от своих родителей, от них. Ей было за это стыдно, очень стыдно. -Не пойду я никуда, мне не нужно ничего от вас. Вы и так уже дали всё, что могли, то есть ничего! — он поставил бокал на стол, на котором появилась глубокая длинная трещина. Такая же трещина пролегала и в их семье, которая с каждым годом становилась только больше. Франция вздохнула и опустила голову. -Отец не потерпит отказа, сам же знаешь. -Мне плевать, понятно тебе? А теперь убирайся отсюда. Характер Америки с каждым годом становился все хуже. Его не волновали проблемы людей, не волновали какие-то мысли, о Боже, а моральных качествах! Ему было глубоко плевать на всех и вся, кроме него самого. В детстве он может и был послушным мальчиком, которого можно было держать на цепи, как собаку, лишая свободы, и игнорировать его капризы насчёт любви, однако сейчас это был юноша с исковерканной душой, которого не волновала родственная связь между его семьёй. А семьёй ли? -Как ты так можешь со мной говорить? Я тебе что женщина чужая? -Ты мне вообще никто, — слова её сына больно резанули по груди. Никто? Она никто? Она рожала его, растила, покупала ему всё, что он пожелает. И это благодарность? Так он теперь говорит? Неблагодарный мальчишка! Ярость забурлила во Франции. -Да как ты смеешь?! — зашипела она и ударила своего сына по щеке. Она громко задышала, вглядываясь в черты Америки, что скалился на неё. Дикие, чуждые, пустые глаза смотрели в ответ. -Сука…какая же ты сука. Даже сейчас признать не можешь что ты отвратительная мать. За что мне тебя почитать? За то, что ты родила меня? И что? Ты потом бросила меня в эту жизнь, как жалкого, больного котёнка. Про отца я вообще не говорю, он не участвовал в нашей жизни. -Я все скажу твоему отцу. -Говори. Говори! Мне плевать, мне абсолютно плевать! Пусть бьет меня, он же так любит проблемы с мной решать? Только пусть не промахивается и точно по голове бьёт. -Америка! -Что? -… — Франция замолчала, не зная каких слов подобрать. Она понимала, что ничего уже не может поменять. Её сын стал ужасным аморальным человеком. -Иди, коли язык проглотила, — она сжала зубы и со всей силы толкнула дверь из комнаты сына. Стража испуганно отошла от разъяренной женщины, не зная как реагировать на такое поведение. Ну и плевать. Ей плевать! Сев в карету, она сжала кулаки и грубо выругалась.***
-О, господин Китай, огромная благодарность вам за столь прекрасную школу, что вы открыли для детей. Ваша милость неоценима для нашего селения, — мужчина в простых сельских одеждах глубоко поклонился мужчине в дорогих одеяниях. Китай ответил добродушной улыбкой. Ему была приятна благодарность одного из местных жителей за построенные учебные заведения в дальних селениях. Когда он путешествовал по таким селениям, люди сетовали на то, что у них мало школ, где бы дети могли учиться грамоте. Китай прислушался к мольбам людей и провел хоть и не повсеместную, но достаточно обширную стройку небольших школ. Его народ чуть ли не плакал от счастья, а он испытывал неописуемое удовлетворение от своего поступка. -Не стоит. Главное, чтобы мой народ был грамотен и умен. Лишь таким образом мы добьемся успехов в будущем. -Конечно, господин, — к Китаю подошёл его советник и кивнул головой в сторону колесницы. Пора выдвигаться. -Хорошо. Удачного вам года. -Благодарим, ваше сиятельство, — Китай выдвинулся в сторону своей резиденции, не уступающей в своей красоте дворцу Императора. -Господин, гонцы экстренно передали из столицы, что к вам приехала гостья и желает с вами встречи, — советник учтиво поклонился и поднял взгляд, чтобы увидеть отрешенность в глазах своего господина. -Опять свататься? — с горечью отозвался Китай, на что его собеседник кивнул и кинул взгляд полного сожаления. Китай был хорош собой. Благодаря наполовину иностранной крови, он выделялся среди других женихов своей незаурядной внешностью среди восточных стран. Особенно выделялись глаза, чья красота манила к себе. Это и подкупало невест из соседних стран, желавших себе красивого неженатого мужчину. -Императора волнует ваше одиночество. Он посчитал, что для вас будет наилучшим решением поискать прелестную невесту. Одна из них сегодня приехала к нам с визитом в императорский дворец. Дочь одной из дружественной нам страны, — спокойным тоном проговорили Китаю. На его лице не было никаких эмоций, однако в душе он ощущал глубокую печаль. Объяснение его советника не утешило, наоборот, только расстроило ещё сильнее, — его величество надеется, что вы вскоре все же женитесь. -Я не собираюсь в ближайшее время жениться. Император прекрасно знает причину, по которой я не женюсь, — оборвал разговор Китай и махнул рукой. Он не желает продолжать этот тяжёлый для него разговор. -Как пожелаете, господин Китай. Однако все же советую присмотреться к этой девушке. Вдруг она покорит ваше сердце, — советник поклонился. Оставшуюся поездку никто из них не проронил ни слова. Вскоре они добрались до резиденции, где их встретили слуги дворца. Через некоторое время Китай остался наедине в своей комнате и написал письмо Императору, в котором был изложен отказ девушке, желавшей с ним познакомиться. Китай понимал, что она, как и все, хочет за него выйти замуж, чтобы повысить свой статус, вступить в брак с обеспеченным и красивым мужем. Однако для него в этом не было чего-то постыдного и странного. Он понимал таких женщин. Но это не причина его отказа. Он посмотрел на свою правую руку и сжал её, болезненно застонав. Может ему еще раз попробовать дать хоть кому-то шанс? Почувствовать ту самую любовь, про которую пишут и рассказывают люди? Китай мотнул головой. Нет, нет, он не мог себе это позволить. Он обещал дождаться её. Китай схватился за голову, испортив свою идеальную прическу, и с помешанным, диким, отчаянным взглядом посмотрел в окно. Почему она ещё не родилась? Когда же наконец он увидит заветную ниточку, чтобы начать искать её? Неужели он так и будет одинок? За что ему Небеса послали столь жестокую кару в виде его способности или…проклятья? Скорее проклятья. Он всю свою жизнь видел, как люди, связанные совсем с другими душами, искренне любили друг друга. И, к сожалению, таких людей было гораздо больше, чем тех, кто был влюблен в человека, посланного ему судьбой. Однако это не так страшно, как то, что у тебя нет твоей пары. Таких людей было единицы, но трагедия была в том, что он был в числе таких душ. В отличие от людей, он был бессмертен и мог спокойно дождаться той, с кем он проведёт вечность. Однако одиночество, которое затянулось на многие тысячелетия, сводило с ума. Он хотел полюбить и быть любимым, но осознание, что будет обречён проживать свою жизнь с тем, кто никак с ним не связан, будет пыткой. И он ждал. Ждал одно тысячелетие, второе, а теперь и третье, но до сих пор не почувствовал ничего, кроме разочарования. Это довело его до сильного отчаяния, во время которого он все же не сдержался и ответил на чувства смертной девушки, от которой после у него появился ребёнок. Но любви в конечном счете он так и не ощутил. Только боль и ощущения ненависти к себе. «Изменник, — звучало у него в голове, — изменник, испортивший жизнь другому человеку. Будет ли она любить тебя таким?» Китай от злости сжал волосы на своем затылке и спрятал свое лицо в локтях. Он пытался избавиться от этих мыслей: работал на благо народа, учился, путешествовал, но как бы Китай не пытался отвлечься, скрыться от этих мыслей, они никуда не исчезали. Наоборот, с каждым годом они все навязчивее появлялись в голове. Может у него душевная болезнь…? -Господин Китай, вам прислали свитки с отче… Однако советник не успел договорить свою мысль: его прервал тихий замогильный голос господина. -Принеси их после обеда. У меня сильно болит голова, — мужчину передернуло от страха, однако он поинтересовался: -Мигрень, господин? -Да. -Вам заварить чаю? -Завари. -Хорошо, — Китай кинул спокойный взгляд вслед мужчине и вдруг вновь позвал его. -Стой. -Да, господин Китай, — перед советником появилось письмо с печатью. -Отправь это в Императорский дворец. -Сию минуту, — Китай закрыл глаза. И все-таки он будет её ждать. Не важно сколько ещё пройдёт времени до их первой встречи, но он продолжит ждать. Рано или поздно наступит тот день, когда ему больше не придётся мучиться. Он дождётся. Он обязательно дождётся.***
Америка улыбался и цинично глядел на женщину с белыми волосами и насыщенно сапфировыми глазами, под которыми отпечатались темные круги. Она с полузакрытыми очами глядела в одну точку. Столько боли, отрешенности, одиночества и усталости он давно ни у кого не видел. Когда Штаты сел в этот самолёт, он не думал, что ему так повезёт. Он сразу понял с кем столкнулся сегодня. Он смотрел на Россию, потерявшую совсем недавно отца. Было видно насколько сильно она от этого страдала. Америка наклонил голову в бок. В мыслях у него крутились вопросы. Сломалась ли она? Мог ли он на неё надавить? Есть ли от этой девочки толк? Ему она стала интересна. Весьма интересна. Через небольшой промежуток времени она уснула, но на её лице Америка видел невероятную скорбь — он слегка удивился и все же печально посмотрел на красивую, но обремененную тяготами Россию. У США не укладывалось в голове: как она могла после смерти отца сразу начать работать? Неужели у неё есть столько воли? Все эти мысли испарились, когда он отвлёкся на предложенный кофе. Однако потом вернул на неё взгляд. Россия слегка расслабилась и постепенно опустилась на соседнее кресло. Америка ещё немного понаблюдал и подошёл к ней, пытаясь разбудить её. Она приоткрыла глаза, и его светло-голубые ехидные глаза встретились с её жгучими, вольными синими очами. Америка застыл на мгновение. Такой пронзительный, глубокий взгляд только был у одного человека. У Союза. Она пошла в него. Спустя мгновение она вскочила — в его нос прилетел её крепкий кулак. -Ай. Больно, малышка, — больно не было. Штаты это сказал намеренно, пытаясь оценить её моральное состояние. Он удивился, когда вместо предполагаемого гнева, ему пришлось довольствоваться её спокойствием и хладнокровием. Америка продолжил разговор, пытаясь прощупать почву, однако Россия оказалась непробиваемой стеной. Даже когда он умышленно перед ней хвастался, не смог увидеть и намека на эмоцию. Он был в шоке, ведь даже Союз не был такой холодной глыбой. Однако, когда он «узнал» ее имя, Россия все же закатила глаза и оборвала разговор. Америка медленно, но верно начинал злиться. До неё никто, кроме СССР, не смел и пикнуть в его сторону. «Упертая, заносчивая, гордая. Дочь своего отца» — проносилось в его голове. Поцапавшись с ней, он понял, что по итогу ничего из неё выбить не получилось. Она лишь спокойно пересела от него на другое место, чем окончательно довела Штаты. Ну что ж, она сама напросилась. Будет ей «беззаботная» жизнь. Он возненавидел её. С того момента Америка начал назойливо к ней приставать, желая понять, где та грань, после которой нет обратного пути. Когда она все же не выдержит и разозлиться, а он почувствует от этого блаженное наслаждение. Однако небольшие коррективы внёс Китай своим появлением на горизонте. Америка ожидал чего угодно, но не облегченного, нежного, ласкового взгляда от России в его сторону. Её улыбка была цветущей, яркой, солнечной. США почувствовал непонятные ощущения в груди. Эта настоящая искренняя улыбка никак не сочеталась с его — лживой, злой, надменной. Она правда способна на такие живые эмоции? Оказывается способна. Он посмотрел на Китай. У него губы сложились в иной улыбке. Мягкой, заботливой, любящей. Он не скрывал того факта, что она была ему дорога. Теперь не скрывал. Америка сразу понял: он любит её. И глаза, смотрящие со столь открытой нежностью и любовью, позволяли это понять. Штаты слегка скривил губы в хищной улыбке. Это не входило в его планы, однако…почему бы не понаблюдать за их чувствами и не побывать в роли яблока раздора между ними? К тому же можно таким образом отомстить и Союзу. Он же так берег своих детей от него и его влияния. Удовлетворившись этой затеей, Америка отступил, чем вызвал настороженность Китая. Он знал, что Китай точно почувствует повисшее напряжение между ними. Ну и что? Ему плевать. И план перешёл к действию. Америка получил удовольствие от злости России, когда он выставил её в плохом свете, изображал влюбленность в неё на свидании, наслаждался яростью и ревностью Китая в его сторону. Америка чуть ли не умирал со смеху, когда давал обещание измениться им двоим. Для него все это было театром, где он был зрителем ровно до того момента, пока случайно не придал значение своим странным, доселе неизведанным чувствам. Они изредка давали о себе знать в виде учащенного сердцебиения и легкой неуверенности. Однако когда Штаты сидел у себя в квартире за чашкой чая, он вздрогнул, осознавая, что все его мысли были лишь о России. И чувства, которые он считал умершими еще в раннем детстве, нахлынули на него с головой. Чашка выпала из его рук и разбилась о кафельную плитку. Америка понял. Он перешёл грань между любовью и ненавистью. Затем месяцы без неё. Он не знал что делать, даже Японию в качестве своего любовника завел, но этого было мало. Он понимал, что ему нужна была она. Но когда до него дошли слухи, что Россия с Китаем состоят в любовных отношениях, то это вывело его из равновесия. Она отдалась другому, и у него было слишком мало шансов на ответную любовь. В конечном счете из-за собственных мучений, Америка запирался в своей комнате и рыдал, держась за голову. Он понимал, что все разрушил собственными руками. Он один. Один.***
-Все-таки пришёл после стольких лет домой, — Великобритания подошёл к своему сыну и сложил руки за спиной. На его лице была спокойная добродушная маска хозяина этого большого дома, однако была заметна его обеспокоенность: ногти на его пальцах больно впивались в сжатые ладони. Америка давно не приходил сюда, не писал письма с тех пор, как ушёл из дома. Сейчас же он стоял перед своим отцом в мокром кожаном пальто с опущенной головой. Со светлых волос капала дождевая вода. Выглядел он не важно и до того вымучено, от чего Великобритания поджал губы. Он ещё никогда не видел своего сына таким. -Да, пришёл. Мама дома? -Нет, уехала. Сними с себя эти тряпки и живо в ванную. Простынешь, — Америка не стал спорить и спокойно снял с себя промокшие ботинки. После всех водных процедур ему дали сменную одежду и завернули в толстое шерстяное одеяло. Теперь Штаты смотрел на потрескивающий в камине огонь, устало прикрывая глаза. Его отец сел с ним рядом на диван. -Ты в порядке, сын? — ему ничего не ответили, — ты не замерз, пока сюда шёл? -Не трогай меня. Мне плохо, — Великобритания дотронулся рукой до лба своего сына. Тот оказался горячим. -У тебя температура, — констатировал этот факт его отец. -Нормально всё. -Не ври мне, — предостерегающий голос Великобритании раздался в ответ. Америка посмотрел на него злющими глазами. Между ними повисло напряжение, а взгляды, словно клинки, сцепились между собой, не давая права выиграть никому. Игра в переглядывания продолжилась бы и дальше, если бы США не почувствовал режущую боль в голове. Он отвел голубые глаза. -Да, я болею, — все же сдался Америка и болезненно посмотрел на Великобританию. Он давно болел, лечился, но ему становилось все хуже. И, прибывая в этом состоянии, он захотел домой к отцу и матери. И вот он здесь, лежит на диване в одеяле, как когда-то давно в далеком детстве, беззвучно моля о помощи. Штаты ухмыльнулся этим воспоминаниям. Столько разочарования, отчужденности и пустоты было в этой ухмылке. -Как давно? -Очень давно, — прошептал он. Мысли у него стали путаться, Америка почувствовал, что перестает здраво соображать. -Точнее. -Полторы недели мучаюсь с высокой температурой, — Великобритания поджал губы. Он понимал — у его сына начались осложнения. -Почему не начал серьёзное лечение? — вместо ответа раздался страшный лающий кашель. Отец Америки ужаснулся. До чего же сам себя довел его сын… -А зачем? Разве это кому-то нужно? Мне совершенно все равно на то, что происходит со мной. Я все равно никому не нужен, — Великобритания молчал. Его сын продолжил вести тихий, до ужаса спокойный диалог с самим собой, — с самого начала никому до меня не было дела. Я думал, что все дети живут так, как я: играют сами с собой, практически не видят своих родителей, от чего забывают даже их образы, пытаются при мимолетных встречах получить любовь матери и отца. Потом я узнал, что все оказывается далеко не так. Многие своих детей любят, они играют с ними, читают им сказки, проводят с ними свободное время. Я захотел того же. И что же я получил? Хах…ничего я не получил. Только упрёки, упрёки, упрёки. А потом будто во мне что-то надломилось. -Сын… — Великобритания с ужасом в глазах смотрел на своего ребёнка и кинулся к его лицу. У того был жар — он никого не слышал. -Мне было так плохо. Но никто не пришёл ко мне на помощь. Я понимал, что родители не хотят меня видеть, поэтому ушёл из дома. Но почему-то верил, что я им нужен, — с губ Америки сорвался смешок, — они придут за мной и скажут мне, что любят меня. Но никто за мной не пришёл. Я брошенный ребёнок. Почему меня все бросили? Почему меня никто не любил? Почему меня никто не научил любить? Я все разрушил в своей жизни. А может так мне и надо? — спросил у себя он и злобно засмеялся, — да, наверное так мне и надо. Неожиданно он посмотрел на своего отца и провел ладонью по его обеспокоенному лицу. -Чего ты сейчас возле меня сидишь? Сейчас уже нет в этом смысла. Ты ничего не исправишь, время ушло. Твоя любовь нужна была раньше. Сейчас… сейчас мне она не нужна. -Прости… — Великобритания обнял своего сына спустя столько лет, — прости, что не были рядом, когда ты нуждался. Прости… -Смешной ты, смешной… — сказал Америка и закрыл глаза, — просишь прощения, после того, что ты сделал…эгоист… Он обмяк в руках отца. Великобритания сильно испугался и срочно вызвал врачей, чтобы те осмотрели его и сбили температуру. Но его пугало нечто большее: откровение сына. Великобритания понимал: он ужасный отец. Он осел на пол возле своего спящего сына и тихо заплакал.***
Китай стоял возле окна и молча глядел на ночную темноту. Сегодня он был сильно занят работой, от чего даже не заметил наступления глубокой ночи. Китай не хотел спать от слова совсем, поэтому и наслаждался красотой открывшейся перед ним ночной природы. Он посмотрел на настольные часы. Ему хотелось позвонить России и услышать её успокаивающий родной голос. Но он понимал, что это было бы эгоистично с его стороны будить её. Даже с разницей часовых поясов у неё уже был поздний вечер. Вдруг она сегодня устала и легла пораньше спать? Китай вздохнул и спустился в низ в гостиную, устроившись на диване. Он обвел взглядом комнату и наткнулся на простые обручальные кольца, которые оставил на журнальном столике подле дивана. Китай взял красную коробочку в руки и сосредоточенно стал рассматривать их, думая совершенно о другом. Сейчас все основные затраты на свадьбу он взял на себя. Китай видел, в каком его жена тяжелом положении. Она практически безвылазно работала и приходила только поздно вечером. Ему было больно видеть ее такой уставшей, осунувшейся после работы. А сейчас, когда он так далеко от неё, было ещё больней осознавать, что она осталась наедине со всеми навалившимися проблемами и не желала помощи. Китай сжал зубы и хлопнул маленькой крышкой коробочки. Хоть он и понимал, что он вскоре станет её мужем, все равно ощущал, что она не хочет впускать его в некоторые аспекты жизни. В особенности это казалось внутренних переживаний и чертовой работы. Китай прекрасно видел, что Россия чувствовала себя растерянной, беспомощной, но молчала и не давала ему помочь. «Все нормально, я справляюсь», — говорила она ему. Но она не справлялась. И Китай сильно переживал по этому поводу. Как бы он её не уговаривал, она была непоколебима. Недопонимания начали накапливаться и вылились в ссору, после которой они практически весь день не разговаривали. Конечно, они помирились, однако Китай все равно ощущал между ними какую-то недосказанность, особенно ставшая ощутима за несколько дней до свадьбы, которые он сейчас и проводил здесь. Китай поднялся с дивана и пошёл по лестнице обратно в комнату, бережно держа кольца в руках. Он решит этот вопрос за день свадьбы. Он обязан его решить до свадьбы. Она должна знать, что ему может доверять и делиться своими проблемами. А он все поймёт, поможет и будет трепетно любить её. Так и будет. Он не может иначе.***
-Дорогая, нам нужно с тобой поговорить, — Китай наклонил голову на бок, рассматривая черты лица своей любимой женщины. Россия отвлеклась от списка гостей, которые она вдумчиво перечитывала, устроившись на кресле в доме своего будущего мужа. -Да, милый. Что случилось? — Китай собрался с мыслями и сел на корточки перед ней. Россия отложила все и наклонилась к нему поближе. -Я хочу решить один вопрос до свадьбы. Он очень важен для меня. -Что за вопрос? -Это касается наших с тобой взаимоотношений. Мне кажется, что ты мне… — Китай подбирал слова, — …не до конца доверяешь. Ты говоришь, что все нормально, но я вижу, что это не так. Я хочу тебе помочь, поэтому давай поговорим об этом. -Кит, я же тебе говорила… -Да, потом мы поругались. Но от этого никому из нас не стало лучше. Пойми меня тоже, я переживаю за состояние своей жены и не хочу, чтобы ты несла все проблемы на себе, — Китай поцеловал её ладонь и положил себе на щеку. Россия тяжело вздохнула и села к нему на пол, крепко обняв за шею. Она зажмурила глаза. -Хорошо. Последнее время… я понимаю, что все катится на дно. Уровень социального благополучия улетел в бездну, инфляция скачет, как сумасшедшая, экономика обвалилась, на мне куча долгов… — Россия испуганно посмотрела на своего будущего мужа и впилась пальцами ему в плечи, — я боюсь, что все станет только хуже. Я не справляюсь, так ещё и… — она судорожно вздохнула, — ладно, это все туда же. Понимаешь теперь почему я так усердно работаю, пытаясь хоть что-то изменить? Я не справляюсь. Мне страшно, мне правда страшно. Китай прижал её к себе. Растерянность и страх отчетливо читались на его лице. Он понимал, что такие проблемы слишком масштабны в своей трагедии. Даже если он усиленно будет помогать ей с этим, то они не смогут остановить этот покатившийся ком проблем, естественный после смерти Союза. Это шок для страны, с которым она должна постепенно самостоятельно справится. Однако его пугали последствия таких радикальных изменений на здоровье страны. В такие шоковые моменты олицетворения стран либо впадают в кому, либо умирают. И Китай боялся, что если хоть что-то не станет лучше в ближайшие годы, то Россия просто впадет в кому, из которой она возможно не сможет выйти. -Россия, мы справимся. Мы совсем справимся, — Китай пытался вложить в эти слова уверенность, однако он сам до конца не верил в это, — у нас все будет хорошо. Мы выберемся, слышишь? -Кит… — она обняла его крепче, — Кит…не оставляй меня одну. -Не оставлю, — он поцеловал её в волосы, — не оставлю. Ты не будешь одна.