Untill you love

      Утро для Беллатрикс стало настоящим кошмаром. Последний день перед отъездом в Хогвартс, когда можно было выспаться, но её подло лишили этого удовольствия. В соседней комнате, Друэлла во весь голос отчитывала Андромеду за всё, что только могла вспомнить. Для мадам Блэк достаточно искры и она взрывается, потому никто не дерзил ей, никто кроме Меды, бесстрашной и по всей видимости бессмертной, в той же степени глупой и совершенно безнравственной.       — Какого Мерлина, мама! — прокричала Белла, громко ударив кулаком по закрытой двери.       Находясь в комнате, между матерью, яростно кричащей на сестру, и сестрой, молча сносящей все нелестные высказывания, девушка почувствовала себя крайне уязвимо, будто это её пытаются отчитать, а не Андромеду.       — Не смей выражаться в моем доме! — парировала Друэлла и швырнула в Меду мантию Слизерина, чтобы та отправила её в чемодан.       — Ты разбудила меня, а теперь я не должна выражаться? В следующий раз, даже не жди, что я спущусь на приём!       Послышался громкий звук удара: Друэлла хлестнула дочь по щеке, оставив заметную царапину. Нет, она не сожалела и ни секунды не колебалась, даже когда Белла в ярости вылетела из комнаты и хлопнула дверью так, что окна содрогнулись, ей было все равно. Пока девушка спускалась по лестнице, крики матери не смолкали, а лишь усиливались, но Андромеду она не трогала, потому что та была так напугана, что рта не раскрывала или только делала вид, что напугана.       — Отец! — позвала Беллатрикс, без стука влетев в кабинет Сигнуса.       Белла невольно застыла, как каменная статуя в саду Блэков и сердце её забилось также громко, как на приёме днем ранее. Гриндевальд, расслабленно сидящий в кресле, бросил на неё скучающий взгляд и тут же вернул его на Сигнуса, ожидая, когда он ответит дочери.       — Я занят, — процедил Блэк, метнув взгляд на гостя, о котором снова никого не предупредил.       — Ты поднимишься к Меде, если не хочешь чтобы мама разнесла весь дом, — уверенно проговорила девушка, — Сейчас.       Сигнус бы поспорил с ней, даже не поспорил, а прочитал целую лекцию о том, что она не смеет так разговаривать с ним, но они были не одни. Белла лучше, чем кто-либо другой знала, что Сигнус не будет поучать её при посторонних, особенно при Нём. Она ужасно хотела знать, что за важные дела отец обсуждает с Гриндевальдом второй день подряд.       — Я закончу и разберусь.       — Отчего же, — вмешался Геллерт и Беллатрикс впервые услышала его голос, такой холодный и уверенный. — Я подожду.       — Нет, я…       — Иди же, — настаивал волшебник. — Я пока побеседую с твоей дочерью, если она не возражает.       «Слава Мерлину, хоть платье додумалась надеть», — про себя подумала Белла, прежде чем отец грубо сдвинул её с дороги и вышел из кабинета. Беллатрикс почувствовала себя полностью беззащитной: в её руке не лежала палочка, на лице не было привычного макияжа, волосы не струились по спине, а торчали во все стороны. За светским образом она могла спрятаться, но без него её можно было прочитать полностью, как маггловскую книгу без подтекста. Разговаривать с ним никогда не входило в планы девушки, более того, встреча с ним никогда не находилась в списке её дел. Сигнус даже не пытался перечить, будто не было ничего страшного в том, что Гриндевальд изъявил желание поговорить с его дочерью. Крик Друэллы был бы громче прежнего, прознай она, что Блэк оставил Беллатрикс наедине с мужчиной. В чистокровных семьях это моветон, только если этот мужчина не родственник или не потенциальный жених.       — Присядьте, я не кусаюсь, — Геллерт нарушил тишину и жестом предложил девушке сесть в кресло напротив себя.       От этого голоса у Беллы на секунду голова закружилась, но она все ещё выглядела по-аристократически уверенно, хотя внутри чувствовала полное непонимание происходящего. Гриндевальду не пришлось повторять дважды. Беллатрикс демонстративно опустилась в кресло и закинула ногу на ногу, выразив протест матери — в приличном обществе так не сидят. Белла не чтила бессмысленных традиций, но в обществе аристократов предпочитала придерживаться, чтобы выглядеть идеальной в их глазах. Перед ней не один из них, и девушка даже предположить не могла, как ей себя вести: показывать манеры или быть более раскрепощенной и беспечной?       — Вы предлагаете себя мне в жены, — холодно протянул мужчина. — Глупо.       «Мерлин, неужели он говорил с Вами об этом!» — чуть не выпалила Белла, но сдержалась.       — Да, он говорил со мной об этом, — усмехнулся Геллерт и поправил серебрянное кольцо на пальце.       — Мой отец просто не понимает шуток, — спокойно ответила девушка, скрыв вихрь эмоций, который она выплеснет чуть позже.       — По-вашему это смешно?       — Не слишком, но этого достаточно, чтобы он понервничал.       Геллерт усмехнулся, не то словам Беллы, не то собственным мыслям. В то время как мысли девушки стали ещё более хаотичными, она старалась думать об абсолютно разных вещах, чтобы Гриндевальд не рылся в её голове. Беллатрикс часто так делала, потому что порой чувствовала, что рядом есть легилимент, точнее не чувствовала, а предполагала, но не всегда её предположения были правдивы. Сейчас перед ней сидел человек, которого она совсем не собиралась впускать в свои мысли, но угрозу сразу не увидела.       — Боитесь, что я прочту ваше мнение обо мне, — протянул волшебник.       — Я буду вам очень признательна, если вы перестанете пытаться сделать это.       — Вы можете пропустить мысли через слова, — напомнил Геллерт.       Белла ощущала неуверенность, сидя лицом к лицу с опасным тёмным волшебником, который вдобавок пытался прочесть её мысли и ждал не понятно чего.       — Вы хотели поговорить со мной, а не я с Вами.       — Верно, — ответил Геллерт и взмахнул бузинной палочкой, наложив на дверь заклинание молчания.       У Беллатрикс дух перехватило от вида самой могущественной волшебной палочки, она так близко.       — Успокойтесь, это просто палочка, инструмент, выполняющий определённые функции.       — Это дар самой Смерти, а не просто палочка.       — Вы не умеете проще относится к тому, что видите. Перед Вами сам Гриндевальд, но Вы никак не можете отбросить местоимение «сам» и понять, что я такой же как Вы. Бузинная палочка — самая обычная палочка, пропускающая сквозь себя магию.       — Будь она самой обычной палочкой, вы бы не уделяли внимания её поискам, — улыбнулась Белла, заметив явное противоречие в сказанном. — Вы тоже волшебник, но вы куда сильнее и могущественнее, чем я, чем любой другой волшебник.       — Вы ещё не окончили школу?       — Ещё нет, но завтра я уезжаю сдавать экзамены.       — И уже успели предложить себя, как Вы выразились, сильному и могущественному волшебнику.       Мерзость. Единственное, что Белла почувствовала от его слов, будто она продажная девка, а не обреченная на бессмысленное существование волшебница, которую собирались выдать замуж за того, за кого она не желала выходить. Сказать «Да» Гриндевальду она тоже не собиралась, но отрицать выгоду из этого брака не могла. Хотя не Беллатрикс должна была говорить Геллерту «Да», а он ей. Теперь он делал выбор, а не она. Блэк и думать забыла о том, что просто пошутила.       — Что вы можете мне предложить? Кроме своего тела, — с коварной улыбкой спросил мужчина и демонстративно положил руку на покрасневшую щеку девушки.       Она дернулась, но сразу поняла, что он сделал: убрал следы от удара. Возмущение от этого никуда не ушло, а лишь усилилось. К ней прикоснулась рука, которая держала в страхе едва ли не весь волшебный мир, а сама Белла чуть дар речи не потеряла, ощутив такое странное чувство, тоже самое было на Святочном балу с Лестрейнджем. Желание поцеловать, совершенно несбыточное желание, которое никогда не приходило на трезвую голову. Беллатрикс была вовлечена в транс его таинственными глазами, лёгким прикосновением, довольной ухмылкой. Она знала, что Гриндевальд намеренно играл с хрупким разумом, но не могла утверждать, что подыгрывала.       — Вы ведь набираете сторонников, я могу быть Вам полезна.       Как же! Беллатрикс даже Защитными плохо владела, не говоря уже о Непростительных, потому что преподаватели старательно отрицали возможность начала магической войны. Белла способная ученица, всё схватывает налету, но не так легко схватить то, что от тебя намеренно прятали.       — Чем же?       — Мой разум всё ещё поддаётся влиянию, а я всё ещё молода, чтобы запоминать важную информацию.       Гриндевальд усмехнулся, снова такой холодной и язвительной усмешкой, что Белле снова стало противно, но она не подала виду. Единственное, что девушка уяснила из разговора с ним — «Не обращай внимание на треклятую улыбку!». Он усмехался, чтобы сбить её с толку, и это оказывало на девушку именно тот эффект, которого Геллерт хотел добиться.       — Не буду лукавить, меня привлекают только Ваши связи.       Связи. Как будто это единственное, что может привлечь. Он мог сказать: «Вы, конечно, фантастически красивы, но меня привлекают только Ваши связи». Только. Глупое слово, которое ещё раз говорило о том, что для мужчин не всегда красота является главным фактором, тем более для такого мужчины, как Гриндевальд.       — Связи моего отца, Вы хотели сказать, — поправила Беллатрикс и пригладила торчащие волосы.       — Может быть, — загадочно протянул Геллерт, — Неужели в Вашем окружении нет достойных?       Он уже знал ответ. Слишком хорошо его видел, а Белла слишком хорошо это чувствовала. Гриндевальд считывал её внутренние ощущения и ему не обязательно было слышать ответ.       — Достойных много, но не для меня, — многозначительно ответила Беллатрикс, нервно закусив губу от напряжения.       — Хорошее самомнение, но достойны ли Вы меня?       «Достоен ли ты меня?»       — Это не имеет значения, я просто пошутила.       — Вы пошутили, преследуя определённую цель, — предположил он, — Озвучьте мне её.       Беллатрикс не собиралась выкладывать на стол всю свою жизнь, но Геллерт уже многое знал. Мог узнать и то, о чём спросил.       — Я не хочу выходить замуж, зная, что придётся отказаться от мечты и свободы. Я просто подумала…       — Что я могу дать Вам то, что Вы хотите, — завершил Гриндевальд.       — Вам не нужна жена, мне не нужен муж, мы можем предложить друг другу нечто совсем другое, но я не хочу продолжать этот разговор, — Белла решилась сказать, что разговор закончен, но не подумала, что заканчивать будет только он.       — Ваша дерзость начинает раздражать, — спокойно ответил Гриндевальд. — Вы предлагаете фиктивный брак тому, кто не извлечёт из этого выгоду, кроме связей разве что. Что ещё вы можете предложить мне? — Беллатрикс хотела ответить, но тут же замолчала. — Подумайте об этом, а теперь идите, Ваш отец должно быть устал стоять под дверью.

***

      С того момента прошло чуть меньше суток, но Белла не переставала думать над его словами. Действительно, она ничего не могла предложить кроме самой себя, даже мысли скрыть не могла, Гриндевальд всё равно почувствует. Он мог предложить ей многое, и Беллатрикс вряд-ли могла отплатить в полной мере. Невинная шутка зашла слишком далеко. Настолько, что Блэк сама уверовала в неё и стала искать выгоду из брака с Гриндевальдом. Конечно, он уважаемый человек, способный дать ей свободу, ведь вряд-ли он стал бы удерживать Беллу рядом с собой.       Она не сразу подумала о фиктивном браке. Белла сделала выбор основываясь на магической внешности, уверенности и холодности, которая казалось никогда не переросла бы в нежность, надёжности, вывод о которой сделала самостоятельно. Она думала о настоящем браке, с семейными праздниками, детьми, ведь родители точно спрашивали бы о внуках. В какой-то момент из головы совершенно вылетело, что Гриндевальд на двадцать лет старше, от этого действия Сигнуса стали ещё более непонятными. Геллерт его ровесник, но Блэка это совершенно не смутило, и он предложил ему дочь.       — Ты вообще в своём уме? — эмоционально спросила девушка, как только гость покинул кабинет отца.       — Что тебя снова не устраивает, Беллатрикс? — спокойно спросил он.       — Даже не знаю! Может то, что мой отец не в состоянии отличить шутку от правды или то, что он оставил меня наедине с этим вечно ухмыляющимся придурком!       — По-моему, ты сегодня не виделась с Руди? Или я чего-то не знаю?       — Прекрати, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.       Беллатрикс налетела на отца сразу же, как только Геллерт трансгрессировал из особняка Блэков, но если его появление прошло тихо, то на проводы собрались все домочадцы. Друэлла вела себя совершенно спокойно, она понятия не имела, что Сигнус посватал Гриндевальду старшую дочь, и на момент отъезда детей она все еще была спокойна.       — Беллс, — позвал Рудольфус и настойчиво потряс девушку за плечо.       Она слишком сильно погрузилась в свои мысли, раздумывая о том, что скажет Гриндевальду при следующей встрече, и будет ли вообще эта встреча.       — Держи, твои любимые, — Лестрейндж протянул Белле коробочку с засахаренными крыльями бабочек.       Беллатрикс не сразу поняла, что происходит, пока не встретилась взглядом с Нарциссой и Рабастаном, грызущими лакричные волшебные палочки. Рядом Малфой и Эйвери хрустели имбирными тритонами и листали утренний «Пророк». Поезд мчался вперёд по скрипящим от напряжения рельсам и время от времени тормозил, выпуская клубы белого дыма. Через сорок пять минут он должен был окончательно остановиться и сообщить о прибытии к Хогвартсу длинным гудком.       — Ты сама не своя сегодня, все хорошо? — поинтересовался Рудольфус и подсел поближе к Белле.       — Твоего недовольства мы сегодня не слышали, — поддержал Люциус, опустив газету по линии сгиба. — Случаем не заболела?       — Я думал будет весело наблюдать за тем, как вы будете собачиться друг с другом, — обиженно сказал Рабастан. — Но ты молчишь. Точно не заболела?       — Если бы она заболела, строила бы из себя умирающию и даже голову от подушки не оторвала бы, — вмешалась Нарцисса.       — Прекратите, будто меня здесь вообще нет, слово вставить не даёте, — прервала Беллатрикс.       — Это больше похоже на тебя, — поддакнул Эйвери.       Белла открыла книгу по Прорицаниям, хрустнув корешком и сделала вид, что читает, чтобы избежать дурацких расспросов. Её мысли метались от Гриндевальда к Алестеру Теллье и обратно. Профессор Теллье. Молодой преподаватель Прорицаний, требующий самого ответственного отношения к своему предмету, но это касалось лишь Беллатрикс, будто только она остро нуждалась в хороших баллах. Делая поблажки Рудольфусу и Люциусу, он заваливал Беллу ненужными вопросами на зачётах, оставлял на отработки и ставил несправедливые оценки. Оставалось только догадываться, как пройдёт сдача ЖАБА по Прорицаниям. Блэк была готова к худшему, радовало только то, что Теллье не мог спрашивать больше трех тем.       — Теллье просто не ровно дышит к нашей мисс Заткнись-пока-живой, — усмехнулся Люциус после очередного урока.       — Криво, — не выдержал Рудольфус и сжал кулак так крепко, что костяшки побелели. — Он снова оставил её на отработку, Белла едва живая после них приходит.       — Не драматизируй, мы все чуть живые с отработок приходим, — буркнул Люциус, вспомнив, как несколько часов подряд чистил котлы в кабинете Зельеварения.       Отрабатывая совершенно разные виды гаданий, Белла постепенно теряла силы, отдавая их картам Таро или хрустальному шару. Это не оказывает такой сильный эффект, если выбирать что-то одно, но профессор Теллье спрашивал либо всё, либо ничего. О втором даже мечтать не стоило. Беллатрикс выходила из кабинета, чуть-ли не падая на ровном месте, а ведь до гостиной Слизерина ещё дойти нужно и не упасть в обморок по дороге. После нескольких возвращений, когда девушка буквально теряла сознание на пороге, Рудольфус взял за правило встречать её у дверей кабинета Прорицаний.       — Да, брось, — фыркнул Люциус. — Сколько бы ты не учила, этот напыщенный осёл все равно будет недоволен.       — Вмазал бы я ему по роже, — процедил Рудольфус и сжал кулак.       Беллатрикс захлопнула учебник, мысленно согласившись с Малфоем.       — Слушай, Блэк, я же говорю, он просто влюблён в тебя, — сказал Эйвери, додумавшийся до этого в одно время с Малфоем.       — Представьте Руди в роли профессора по Прорицаниям, он бы намеренно доводил меня до обморока? — не согласилась Белла и приблизилась к Лестрейнджу, на самом деле просто усевшись прямо.       — Только в другом смысле, — едва сдерживая смех, ответил Эйвери.       Рудольфус с Люциусом расхохотались в один голос, а Рабастан не сдержал улыбку, вызванную неприкрытой пошлостью в словах. Нарцисса совсем не поняла всеобщего веселья, но взглянув на недольную Беллатрикс, успокоилась. Подумала, если сестре не угодна шутка, значит понимать её необязательно.       — Придурок, — фыркнула Белла и снова закрыла лицо открытым учебником, чтобы закончить этот бессмысленный разговор.       Для всех было более чем очевидно, что Беллатрикс встречалась с Рудольфусом, но на самом деле это работало только в одну сторону. Лестрейндж обожал Беллу, а она терпеть не могла мысль о возможной свадьбе, потому что видела в нём только друга. Блэк часто приписывали отношения с теми, кого она в виде пары даже не рассматривала. Рудольфус, Люциус, Рабастан, Эйвери, по мнению сокурсников она перевстречалась с половиной Хогвартса. Каждый из этой компании знал, откуда слухи берутся. Главная сплетница школы — Рита Скитер, разносила «правдивые новости» с изрядной периодичностью и откровенной ложью, но такие же глупцы предпочитали верить в её бредни.       Каждый четверг в свет выходила газета с главными новостями школы, которая дальше её стен, слава Мерлину, не уходила.       «Новый избранник самой завидной невесты Хогвартса: кто он?»       «Советы по соблазнению от Беллатрикс Блэк. Проверено на всех чистокровных Слизеринцах.»       «Второй Лестрейндж? Беллатрикс Блэк закрутила роман с младшим братом жениха.»       Других новостей Скитер в принципе не знала. В газетах ноль информации о грязнокровках с Гриффиндора, но чистокровные Слизеринцы попадали в каждый выпуск, потому что их жизнь представляла огромный интерес для любителей сплетен. Белла постоянно находилась в окружении парней, но они с первого курса не менялись, излюбленный квартет: Рудольфус, Рабастан, Люциус и Эйвери, не с одним из них Беллатрикс не состояла в отношениях. С Руди они часто выглядели как пара, но это не больше чем запутанная дружба, с Рабастаном и вовсе ничего не могло быть, но Риту ничего и никогда не останавливало.       — Вот дрянь, — выругалась Белла и отшвырнула от себя газету со свежим заголовком: «Новый парень Беллатрикс Блэк — Люциус Малфой»       — Смотри-ка Руди, у тебя конкурент, — усмехнулся Малфой.       — Крыса, — продолжала Беллатрикс. — Как она меня раздражает.       — Дурманящая настойка — это тема, — хитро улыбнулся Рабастан, — Предоставьте это мне и больше ни слова от неё не услышите.       — Напомни-ка, почему ты получил кричалку от отца на прошлой неделе? — попросил Рудольфус.       Белла звонко расхохоталась, вспомнив строгий голос Сильвия, который эхом разнесся по всему Большому залу за завтраком. Слизнорт нажаловался директору о "превосходных" успехах Лестрейнджа-младшего по Зельеварению, который нарочно всыпал в настойку не тот ингредиент и взорвал котёл, спровоцировав появление едкого розового дыма. Рудольфус говорил так, будто ему вовсе не было весело от того, что брат снова нашкодил, будто он сам не хотел проучить Скитер.       — Кстати, Басти, — начал Лестрейндж. — Мы с отцом поспорили на 200 галеонов, что ты не сдашь Зельеварение.              — И кто из вас что говорит? — заинтересованно спросила Цисси, и её глаза вспыхнули от азарта.       — Отец считает, что Басти пойдёт на пересдачу, а я говорю, что проходной балл всё-таки получит, — Руди лениво встал с места и зашуршал открытым чемоданом, перевернув всё, что лежало сверху. — Так что зубри, не сдашь, я тебе уши оторву! — предупредил Лестрейндж и вручил брату учебник по зельям.       — Напугал, — рассмеялся Рабастан. — Кто ещё кому оторвёт.       — Получишь 50 галеонов, если обойдёшься без пересдачи, — приторно-сладко улыбнулся Рудольфус. — Так что давай, читай внимательно.       Басти только хмыкнул и покрутил в руках увесистую книгу. Конечно, он не собирался её читать, более того все были убеждены в том, что Лестрейндж и читать-то не умеет. В отличие от старшего брата, Рабастан учился в Хогвартсе только ради веселья: именно он подкладывал хлопушки на профессорский стол, бросался едой за завтраком, изобретал новые зелья путем добавления посторонних ингредиентов, дергал однокурсниц за косички и представлял реальные опасения для всего волшебного мира. Будучи шестнадцатилетним волшебником, сдающим СОВ, он изъявлял желание остаться ещё на два курса и сдать ЖАБА. Это больше всего пугало преподавательский состав во главе с директором Диппетом.       Белла вспоминала Андромеду, которая даже не изъявила желания поехать в одном купе с сёстрами. Ведь они не грязнокровки и их имя не Тед, но её никто не пытался оградить от этого, потому что участь быть замешанным в делах с грязью, ничью душу не грела. В Хогвартсе сестры Блэк полностью абстрагировались друг от друга и вели себя так, будто вовсе не знакомы. Только Цисси прибегала в комнату Беллы, чтобы поделиться последними новостями, а Меда даже рта не раскрывала. В детстве вся троица была не разлей вода, но с возрастом многое изменилось. Беллатрикс скучала по детству.       — Почему все молчат о нашем недавнем госте? — интрегующе спросила Нарцисса, выдернув Беллу из мыслей, которые значительно ухудшили её настроение.       — Ах, да, Люциус, я пожал руку самому Гриндевальду, — похвастался Рудольфус. — И Басти тоже.       — Брешешь, — рассмеялся Малфой, попытавшийся скрыть интерес за спокойным выражением лица.       — Клянусь, так и было, — Руди поднял руки в защитном жесте и покосился на Беллатрикс, которая все ещё скрывала лицо за книгой.       — Подтверждаю, я сама видела, — вмешалась Цисси. — А Белла шушукалась с ним в кабинете отца всё вчерашнее утро.       Блэк закрыла книгу и зло посмотрела на сестру. Она была уверена, что никто об этом не знал, но Нарцисса такая пронырливая и совершенно не умеет держать язык за зубами.       — Из-за проклятого Слизнорта пропустил самое интересное, — недовольно простонал Люциус.       — Беллс, о чем ты говорила с ним? — девушка поправила белокурые локоны и уставилась на сестру заинтересованным взглядом. — Я пыталась подслушать, но на двери была защита.       Ещё бы она услышала, тогда каждое привидение в Хогвартсе знало бы подробности запутанной беседы Беллатрикс Блэк с Гриндевальдом, а Рита Скитер непременно выпустила бы дюжину статей на эту тему.       — Не было на ней никакой защиты, — поспорила Беллатрикс. — Мы молчали.       — Самой от этих оправданий не смешно? — Эйвери подал голос и окончательно распрощался с «Пророком». — Выкладывай как есть.       — Ох, ладно, — сдалась Белла. — Отец посватал меня Гриндевальду, мы обсуждали детали будущей свадьбы.       Волшебники, будто сговорившись, залились смехом, и ровным счётом никто не поверил в слова девушки, даже Рудольфус, которого должно было насторожить сказанное. Беллатрикс тоже улыбнулась, потому что моменты всеобщего веселья никогда не оставляли её равнодушной. Единственное, почему Блэк действительно скучала, даже если порой ей было грустно, из-за отработки у Теллье например, смех друзей в гостиной Слизерина спасал её.       — Я сказала что-то смешное? — спросила Беллатрикс с совершенно спокойным лицом. — Проверяйте почту чаще, глядишь приглашение получите.       Белла посмотрела на покрасневшего Малфоя, сдерживающего очередной поток смеха, который вырвался наружу, подхватив веселье девушки. Все дружно посмеялись, просто потому что никто не мог сдержать смех в повеселевшей компании. Они могли смеяться даже без причины, главное, что все.       — Кстати, Цисси, — заикаясь проговорила Блэк, прикрыв рот рукой. — Это не галстук, а нашейный платок.