***
Беллатрикс пересекала глубины парка, в котором только вчера разговаривала с Лаурой, но теперь её целью был другой человек. Этот человек отчаянно кричал о своих чувствах к Карлин Грассо в письме. Этот человек отчаянно просил у Беллы помощи, и Белла могла бы её оказать, но сама в этом нуждалась. Она хотела положиться на кого-то, но Руди не был в состоянии стать этим человеком. Он был по-прежнему тем, кто нуждался в помощи. Девушка без слов опустилась на скамейку рядом с Рудольфусом, который своими мыслительными потугами посылал волны энергии в самое начало парка. Беллатрикс в такой гнетущей атмосфере долго находиться не умела и учиться не собиралась. Вид Лестрейнджа не сулил ничего хорошего. Если он явился на встречу в мятой рубашке — дело плохо. А если Лаура выпустила его из дома в таком виде — ещё хуже. — Ты не мог влюбиться в неё за неделю, это глупо, — фыркнула Беллатрикс, не заметив, что выразилась как Лаура. — У нас много общего. Карлин интересный собеседник, она умна, начитанна, красива и чистокровна, — скупо объяснил Руди. — Во что ещё можно влюбиться? — Твой брат — настоящий кошмарик, — улыбнулась Карлин, оставив компанию подруг далеко позади. — Кошмарик? — усмехнулся Руди, пересекая коридор. — Так Рабастана ещё никто не называл. — Так всегда говорит моя мама про людей, которые стирают границы дозволенного, — пояснила Грассо, сохранив серьёзное выражение лица. Она не инфантильна и отнюдь не ведёт себя, как ребёнок, даже говоря о таких вещах, как о чём-то серьёзном. Карлин лишь выглядит, как безобидное, доверчивое создание, но внешность не составляет полный портрет человека. Нарцисса тоже не создаёт видимость того, кто приложил руку к смерти паука Беллатрикс, который был слишком страшен, чтобы ползать в комнате младшей Блэк. — Ты ищешь похожую на меня? — наивно спросила Белла, но Руди знал: эта мягкость обманчива. Он не хотел смотреть на неё и осмысливать то, что между ними действительно что-то было. Теперь Беллатрикс о том поцелуе и не вспоминала, а Рудольфус до сих пор винил себя за то, что подорвал её доверие к своей персоне. С тех пор их отношения больше не похожи на флирт, Белла не кокентничает, и Руди больше не зовёт её женой. Он сам виноват. Они оба это знали. — Твоему умению видеть то, чего нет, можно позавидовать, — Лестрейндж говорил устало, и его язык заплетался, свидетельствуя о том, что он всю ночь не спал. Беллатрикс слишком хорошо его знала, чтобы списывать усталость на что-то другое. Руди, не смыкавший глаз ночью, всегда выглядел одинаково неряшливо, с синяками под глазами и напряженностью во всем теле. — Ты плохо её знаешь, — резонно заметила девушка. — Спасибо, что указываешь мне на это уже который раз, — Рудольфус недовольно скривил губы и оттолкнул от себя камень, безмятежно лежащий на дорожке. Белла театрально закатила глаза, выразив недовольство этой бессмысленной беседой, которая больше походила на спектакль Лестрейнджа, играющего в безысходность. Беллатрикс нехотя положила руку на крепкий замок пальцев Рудольфуса, и он наконец посмотрел на неё. Им овладело отчаяние, смешанное с беззвучным криком о помощи, полным ощущения, что такое уже было. — Ты можешь обижаться на меня, если я не права, но ведь я права, ты и не пытаешься спорить, — Белла повела плечами, растянув губы в наигранной улыбке. — Я не понимаю, ты отговариваешь меня от собственных чувств, что это значит? — Я лишь даю тебе понять, что если ты не обручишься с ней, придётся со мной, и в этом случае, нас спрашивать не будут, — поспорила Беллатрикс. Будто у Руди был шанс на чувства Беллы, которая лишь настаивала на том, чтобы Лестрейндж сделал предложение поскорее, иначе через неделю будет стоять у алтаря совсем не с Карлин. Положение Беллатрикс было ещё более безвыходным, ведь она понятия не имела, кто станет её мужем, если не Руди. Люциус? Нарцисса не простит. Рабастан? Ещё ребёнок. Эйвери? Уже обручен. Замуж за незнакомца? Не в этой жизни. — Ты не можешь ждать год, — предупредила Беллатрикс. — Я знаю…— выдохнул Руди. — Знаю, но всё не так просто. — Кто сказал, что будет просто? Не веди себя как ребёнок, ты мужчина или кто? Белла знала на что надавить, чтобы Рудольфус начал судорожно мыслить. Он так грезил повзрослеть, что ему нужен только повод назваться мужчиной. Руди теряется при малейшем поводе и, по своему обыкновению, просит кого-нибудь разобраться с этим. Будь то Рабастан, готовый свести брата с любой девушкой, на которую он только посмотрит, или Белла, отвечающая за Рудольфуса на уроках. — Это совершенно не помогает! — выпалил Руди, одернув руку, на которую Беллатрикс положила свою. — Что ты от меня хочешь? — обессиленно вздохнула Белла, изогнув брови. Рудольфус тщетно боролся со скованностью, но противник одерживал верх, вступая в схватку сразу, как только его дух поднимался. — Ты хочешь за меня замуж? — Лестрейндж обернулся и к собственному ужасу осознал, что его от Беллатрикс одаляет лишь пара дюймов. Белла демонстративно отсела в конец скамейки, чтобы не видеть слабохарактерное лицо Рудольфуса так близко. Её смутила не близость, а зрительный контакт. Она ненавидела зрительный контакт. — Будешь пялиться, я тебе глаза выжгу, — процедила Беллатрикс, напрягаясь под пронзительным взглядом Лестрейнджа. Он расслабленно сидел напротив и словесно препирался с Люциусом, то и дело поглядывая на Беллу, которая внимательно слушала этот спор. Карие глаза пробегали по ней спешно, иногда медленно, иногда задерживались на чём-то или тут же скрывали наблюдение. Беллатрикс отчётливо это видела, но поначалу молчала. — Ты знаешь ответ, — девушка прикрыла его глаза ладонью, чтобы сдержаться и не накричать из-за этого снова. — Знаю, поэтому не только мне нужно что-то делать, чтобы наш брак не стал чем-то реальным. Белла озадаченно посмотрела на него, опустив руку, прикрывавшую потухшие глаза Лестрейнджа. Они обязательно загорятся вновь, вопрос лишь в том, сколько времени пройдёт прежде, чем это произойдет. Силы Рудольфуса в упадке, и чтобы выйти из этого состояние нужно время, а он привык его тянуть. — Я уже достаточно сделала, чтобы дать тебе возможность играть в полную силу, а уж если ты не в состоянии решить проблему, тогда я, так и быть, выйду за тебя замуж, потому что выбора у меня не будет, — постановила Беллатрикс, подведя итог этой беседы. Рудольфус сделал глубокий вдох, пропустив воздух в лёгкие, успевшие изголодаться по нему, пока юноша боролся с приступом тревоги. У него не вышло вновь сбросить ответственность на рядом стоящего и оттого так горько на душе. Не от того, что все вокруг препятствуют его отношениям с Карлин, которые существуют лишь на бумаге.Глава 6. Слабость
23 февраля 2023 г. в 13:32
Примечания:
Пост о Лауре: https://vk.com/wall-217585769_161
Пролетающие весенние дни приближали восемнадцатилетие Беллатрикс, подводя её к началу взрослой жизни слишком скоро. Друэлла вселяла нервозность и время от времени причитала, вспоминая, когда Белла была совсем крошкой. Когда этот маленький комочек с большой жизнью внутри, опустили на грудь матери, и она первый раз чихнула. Её глаза со временем потемнели, и волосы начали виться, но для родителей Белла осталась тем маленьким светлоглазым комочком, рыдающим по пустякам.
Беллатрикс была королевской крови. Она Блэк. Вся её жизнь крутилась вокруг светского общества, разговоров о погоде и красоте жилища чистокровных волшебников, изысканных нарядов, корсетов, затягивающих талию до хруста в рёбрах, причёсок, распадающихся на множество мелких прядей и удачного замужества. Друэлла всегда говорила, что огромное везение выйти замуж за того, чья кровь чиста, и Белла принимала это. Она готова была целиком и полностью принять эту ношу: выйти замуж, сделав вид, что её нисколько не заботит отсутствие любви. Беллатрикс считала, что любовь — это слабость, а слабость нужно изгонять, а не идти у неё наповоду.
Проблема союза с Лестрейнджем — их тесная связь. Их детские колдографии. Воспоминания. Они росли вместе, как брат и сестра, но даже обещая друг другу, что обязательно поженятся, знали — это не всерьёз.
Результат ЖАБА по Прорицаниям сообщило письмо от Диппета, присланное с какой-то совершенно глупой совой, которая чуть не выбила окно, влетев в него на всей скорости, какую только могла развить пернатая. У Теллье просто не было выбора, кроме как оценить Беллатрикс скромной отметкой Превосходно и покинуть стены Хогвартса тихо и без скандалов.
Оставалось волноваться лишь за начало взрослой жизни. С каждым днем всё сложнее думать об этом, глядя в неизвестность. В этом сложность. Она могла отвергать всех женихов, но в конечном итоге выйти замуж за кузена, как тётя Вальбурга, потому что выгодных партий больше не останется. Больше всего Беллатрикс боялась, что муж попадётся таким же, как отец, который уничтожил все амбиции жены. Такое Белле не грозило. Она не такая бесхребетная, как мама, и скорее уничтожит амбиции мужа, чем позволит провернуть такое со своими планами на жизнь.
Девушка взглянула на свое отражение в зеркале и подлокола выпадающую из причёски прядь серебристой шпилькой. Окончание учёбы положительно сказалось не только на внутренней составляющей, но и на внешней. Синяки под глазами теперь полностью перекрываются косметикой и не оставляют за собой фиолетовых следов, кожа выглядит мягче и нежнее, а глаза блестят по-прежнему ярко.
Лаура назначила встречу в парке, недалеко от особняка Блэков, чтобы Белле не пришлось далеко ходить. Лестрейндж часто встречалась с самопровозглашенной крестницей, чтобы расспросить о том, чем живет Беллатрикс. Лаура давала ценные советы, к которым Блэк чаще всего прислушивалась, потому не одну встречу не пропускала. Друэлла придерживалась того же мнения.
Беллатрикс примерила подарок отца, подаренный на окончание Хогвартса — абсидиановый медальон, который при определённом освещении проявлял герб благородного семейства. Стряхнув с юбки невидимые пылинки, Белла взмахнула палочкой, трансгрессируя на безлюдную парковую улицу.
Бархатная юбка Лауры разлеталась под порывами ветра, кажущегося едва ощутимым, но имеющим возможность поднять тяжёлую многослойную ткань, ниспадающую к земле. Она сидела на потрескавшейся со временем скамейке и добродушно улыбалась стремительно приближающейся девушке.
Хвойный запах, напоминающий лес после дождя, ударил в нос сразу, как только Лаура заключила Беллатрикс в сдержанные объятья. Было в этом что-то родное. Успокаивающее.
— Чудно выглядишь, — похвалила Лестрейндж. — Глаза блестят, как у орла.
— Соглашусь, Хогвартс заставлял мои глаза бледнеть, но теперь это в прошлом.
Лаура понимающе улыбнулась, пронзительно глядя на девушку, будто пытаясь увидеть в них больше, чем когда-либо могла. Порой у Беллатрикс на лице всё написано, а иногда сложно прочесть её отношение к совершенно обыденной ситуации.
— Пройдёмся? — спросила Лестрейндж, оглядываясь назад.
— Лучше посидим, — Белла увлекла женщину за собой к скамейке.
— Как ты любишь сидеть, — недовольно фыркнула Лаура и нехотя поплелась вслед за Беллатрикс.
Блэк преодолела расстояние, разделяющее её и спасение от этой прогулки, которая именовалась совершением кругосветного путешествия по глубинам этого парка. Каждое дерево она знала наизусть за то время, что бегала по узким улочкам наперегонки с сёстрами и слушала, как отец читает сказку вечером, держа её на руках, усиленно борящуюся со сном, пока младшие лежали в мягких постелях с лёгкой простудой.
Белла почувствовала, как над Лаурой кружит невидимый порок мыслей, подло проникающий в голову и переворачивающий всё внутри. Лестрейндж не умела скрывать беспокойство и не предпринимала попытки немного прикрыть завесу таинства её собственных чувств. Она, как на ладони, Лауру можно прочесть, как открытую книгу с незамысловатым сюжетом.
— Не томи, — взмолилась Беллатрикс, предчувствуя скорый дождь, отдающийся противной болью в висках.
Лестрейндж потупила взгляд на руки и нервно расстянула губы в улыбке, лишний раз указывая на серьёзность происходящего.
— Руди он… Сам не свой в последнее время, — начала Лаура, не отводя взгляда от сырой земли под ногами. — Мне кажется, я что-то упускаю, но не понимаю что.
Белла раздраженно вздохнула, сделав вид, что прониклась сочувствием, но и доли этого сочувствия в ней не было.
— Он заинтересован, — уведомила Белла таким спокойным голосом, будто говорила о погоде. — В одной итальянке, но если это тебя так беспокоит, я нашла статью о её семье в архиве, переживать не стоит.
Лаура только и делала, что подталкивала сына к женитьбе на Беллатрикс. Породниться с Блэками мечтал каждый волшебник, вне зависимости от чистоты его крови и положения. Претендентами на руку и сердце наследницы богатейшей семьи волшебного мира были многие, но не многие впечатлили её. Рудольфусу играло на руку лишь то, что они знакомы с детства, иначе Белла бы вряд ли посмотрела в его сторону.
— Руди окрылен нехуже бабочки, и сдаётся мне, что родственные связи с Блэками от нас всё дальше, — Лаура пожала плечами, будто говоря это невзначай и без эмоций, по-крайней мере она попыталась.
— Нам необязательно становиться родней, будто вы всю жизнь об этом мечтали… — задумчиво протянула Белла, говоря с Лестрейндж слишком откровенно.
Беллатрикс из вежливости не сопротивлялась желанию семьи заключить брак с Рудольфусом, но она лишь на словах этого не делала. Не в обществе Лауры.
— Мы ведь хотели как лучше, — виновато улыбнулась женщина. — Думали, что вы нравитесь друг другу, разве не так, Белла?
— Нет, не так, вы ведь свели нас ещё в детстве, твои сыновья мне как братья.
Белла решила умолчать о Марион Делакруа, на которую у Басти серьёзные планы, ведь он мог не хотеть так скоро говорить об этом.
— Наши родственники женились будучи братьями и сёстрами, не говори мне, что в этом проблема, — взмолилась Лаура, скрепив руки в крепкий замок.
— Я не они, и если у отца недостаточно смелости, скажу я. Мы с Рудольфусом не поженимся, это моё решение, и полагаю, он его разделяет.
— Ты всегда говорила за него, но так считаешь только ты, а ты не он.
В глубине души было такое ощущение, что Лаура сдерживается, чтобы не вылить всё, что чувствует прямо Белле на голову из того огромного ведра, которое копилось с каждым днем. Руди тщательно прятал письма от Карлин в самых разные местах, чтобы если нашли, то не все разом. Он стал скрытным, что не укрылось от старших Лестрейнджей, дерганным, постоянно суетился и спрашивал, не пришла ли ему почта. Сова залетала к нему в окно и оставалась незамеченной для всех остальных, пока Рудольфус нервно писал ответ, чтобы птица тут же улетела.
Грассо Лестрейнджам с высокой вероятность не понравится, ведь она медленно смещала Беллу с пьедестала в сердце Рудольфуса, даже если он сам не против. Какой бы милой не была Карлин, а Беллатрикс убеждена, что это так, она никогда не завоюет сердце Лауры так, как сделала это Белла. Потребовались многие годы.
— В таком случае, ты вправду многое упускаешь, — согласилась девушка.
Ощутимые волны тока проходились по телу Лауры, ложась тяжестью на хрупкие плечи. Сдерживать натиск Беллатрикс с каждым годом всё тяжелее, а её характер всё твёрже.
— Упускаю… Да, упускаю, я предпочитаю не видеть то, что мне не нравится, а это мне определённо не нравится, — вздохнула женщина, оторвав взгляд от земли.
— Порадуйся за сына, не будь как тётя Вальбурга.
Лаура подняла голову, смерив взглядом собеседницу. На лице Беллатрикс застыло выражение, которое было свойственно только ей. И как это она умела — говорить так, будто ей нет абсолютно никакого дела до того, что происходит вокруг. Будто она сама по себе, и на неё никто не влияет. Лаура вспомнила, как в детстве Белла всегда повторяла: «Не переживай. Ты можешь умереть, но тебе всё равно ничего не повредит». Напомнив себе об этом, женщина улыбнулась.
— Я радуюсь за него, но это не мешает мне чувствовать себя ужасно.
Ужасно. Насколько ужасно может чувствовать себя женщина, чей сын пылает влюблённостью не к той, к кому надо?
— Ты не чувствуешь себя ужасно, тебе это кажется, всё это иллюзия, Лаура. Иллюзия выбора, — настояла Белла. — Вы должны быть в восторге, что Руди полюбил чистокровную девушку из хорошей семьи, но вы снова чем-то недовольны.
— Это любовь? Глупости всё это, — Лаура заверяла уверено, до скрипа в зубах сжимая челюсть и до боли в пальцах бархатную юбку. — Всё уже решено и это значительно ограничивает ту «любовь», которая свалилась, как снег на голову.
— Ничего не решено… — протянула Белла. — Я выйду замуж за кого-то более сильного духом, способного выдержать мой характер. Или ты желаешь Руди всех мук ада с такой женой?
— Мне кажется, ты просто боишься признаться себе в том, что на самом деле хочешь быть с ним, — отмахнулась Лаура.
— Я не хочу, — Белла сжала её запястье, и Лауре пришлось замолчать, чтобы не дать волю чувствам.
Сейчас она ненавидела Беллатрикс. Ненавидела за то, что та была права, за то, как смотрела, будто знала что-то, о чём Лаура не подозревала.
— Кто сможет подавить твою энергию, Белла? Даже твой отец здесь бессилен, — резонно заметила Лестрейндж.
Только один человек был в состоянии заставить Беллатрикс подчиниться чужой воле. Она сама.
— Это сложный вопрос, и если ты хочешь получить ответ, я тебя разочарую, не выйдет.
— Хорошо… Но если ты отказываешь Руди из-за власти, которой наделён Гриндевальд, надеюсь ты учла, что он в тюрьме и выйдет оттуда не скоро, а может и вовсе не выйдет, — выдохнула Лаура, почти не прервавшись, чтобы перевести дыхание.
Она и об этом знала. Лестрейндж всегда всё про всех знала.
— В тюрьме? — с неприкрытым интересом спросила Белла. — Не лги мне.
— Это во всех газетах, неужели не читала?
— Ты ведь назначила встречу в одиннадцать, а я проснулась пол часа назад, — задумчиво изрекла девушка, сбившись с пути окончательно. — Я даже не буду спрашивать, как ты узнала об всем этом.
— Ты не же не собиралась за него замуж? Это глупо! — воскликнула Лаура, неожиданно схватив Беллатрикс за руку. — Ты довела Сигнуса до того, что он говорит о помолвке с каждым, на кого ты укажешь.
— В этом и проблема, он нашёл время, чтобы поговорить об этом с самим Гриндевальдом, это абсурд!
— Это политика любого чистокровного семейства, — голос Лауры вновь принял спокойный тон и смягчился. — Подумай о том, что Руди — последний кандидат на твою руку…
— На руку, а не на сердце, — прервала Беллатрикс.
— Думаешь, Гриндевальду нужно твоё сердце? Всем нужна лишь рука, Белла, не отрицай очевидное.
Лаура умела попадать точно в цель, и даже если разговор не самый приятный, Беллатрикс на неё не злилась. Лестрейндж — единственная, кто был ей другом в этом надменном обществе аристократов.
— Я приму твой выбор, все мы примем, — женщина поднялась со скамейки, перенеся вес тела на ноги, и встала прямо перед Беллой. — Не ошибись, ведь меня рядом не будет и я не смогу подарить тебе подвеску, взамен на внутреннюю тяжесть. Прими это, иначе будет сложно.
Лаура оборвала разговор, растворившись в воздухе, и оставила Беллатрикс в одиноком парке на холодной скамейке, холод которой до этой минуты она не замечала. Лестрейндж иногда бывает слишком невыносимой. Она может чувствовать себя ужасно, но только до того момента, пока не найдёт новое зелье против старения.
Не прошло и пары секунд, когда Белла вновь оказалась недалеко от дома, в который её не пропустил антиаппарационный барьер. Она внезапно вспомнила, что Гриндевальд в свое время изобрёл нуль-аппарации, которые позволяют аппарировать туда, куда нельзя. Это было бы весьма кстати, но лишь он знает тайны этих перемещений.
Беллатрикс ступила на порог, где слышались звонкие соприкосновения ложки об тарелку. Сигнус всегда завтракал ближе к обеду, потому в столовой был только он и домашний эльф, суетящийся вокруг хозяина. Было ещё что-то, зацепившее внимание вошедшей в столовую Беллы, в мгновение ока выхватившей газету из рук отца.
Сигнус резко обернулся от неожиданности, проследив за дочерью, быстро листающей желтоватые страницы. Её глаза блестели, спешно бегая по газете, в попытках прочесть новость, которую Беллатрикс услышала от Лауры, но так и не увидела воочую.
— Абсурд, — фыркнула Белла, разглядывая фотографию.
— Абсурд, потому что им удалось его поймать или потому, что ты всерьёз рассчитывала выйти за него замуж? — спросил Сигнус, вытирая уголок губ белоснежной салфеткой.
— Ты тоже на это рассчитывал, — резонно заметила Белла.
— Нет, я лишь сказал: «Моя дочь мечтает выйти за Вас замуж».
— Что ты сделал? Я не глупая школьница, которая мечтает выйти замуж за кого-либо!
— Ещё недавно ты была такой.
Белла непрочь остаться старой девой. В этом есть свой шарм. Можно посещать приёмы через раз и появляться на них, как гром среди ясного неба, рассказывая о новом доме где-нибудь в Европе, и заводить отношения без обязательств, предварительно уточнив чистоту крови избранника.
Нет, она должна сохранить чистую кровь любой ценой и дать жизнь волшебникам, которые просто обязаны унаследовать от нее иссиня-черные волосы и шоколадные глаза.
— Ты уже вернулась? — спросила Друэлла, сбросив капюшон мантии с головы. — Я собиралась присоединиться к вам.
— Не стоило, Лаура не в настроении, но если ты поделишься с ней рецептом маски для лица, она расцветет, как роза в нашем саду.
Вряд ли так и будет, но попробовать стоило.
— А сейчас я удаляюсь на скорбные раздумия о своём будущем, — Белла сделала неуклюжий реверанс и вышла из столовой.
Друэлла окинула дочь взглядом со спины и без особого энтузиазма, но поведение Беллы показалось ей слишком странным для той, которая только недавно кружилась, как волчок, с документом об окончании Хогвартса.
Обеспокоенность широкой тенью волочилась не только за Беллой, но и за старшими Блэками, неустанно следуя везде, где бы они ни были. Сильвий и Лаура примерно представляли, где будут искать невесту Рудольфусу в случае отказа Беллатрикс, но ни одна из претенденток на руку сына не выглядела, как потенциальная жена.
Сигнус встречался с Гриндевальдом по совсем другому вопросу, не для того, чтобы предложить ему дочь. Геллерт воспринял слова слишком буквально, предполагая, что Белла не блещет умом, раз грезит выйти за него замуж. Было лишь две шутки, ставшие правдивыми в разных глазах тёмного волшебника.
В глаза Беллатрикс, вошедшей в комнату, бросилась сова, стоящая на карнизе с письмом в клюве. Эту пернатую Белла знала с незапамятных времен. Её белое оперение встречалось с редким чёрным на крыльях и спине, а лапки имели кирпичный оттенок, вместо привычного серого. Сова Рудольфуса была обучена терпению, и пока адресат отвечал на письмо, птица сидела на подоконнике в ожидании, когда конверт вложат ей в клюв.
Белла запустила сову в комнату, позволив войти ещё одному незванному гостю — ледяному ветру. О таком мае она мечтала семнадцать лет, но завтра все равно выйдет солнце, и будет также жарко, как пару дней назад.
«Ты уже всё знаешь, не так ли? Почтила архив своим присутствием, чтобы узнать родословную семьи Грассо? Если нет, я в тебе крайне разочарован, а если да, то ничего удивительного.
Ты мой друг, и я надеюсь, что между нами ничего не изменится. Я собираюсь жениться, и дело лишь в том, что в таком случае, вынужден ждать ещё год.
Что сказала мама? Даже не делай вид, что не говорила с ней об этом. Она обеспокоена, плохо спит, почти не ест, кожа бледнее, чем обычно и глаза постоянно красные.
Надеюсь, ты отпразднуешь свое избавление от моего общества, как полагается. Ты ведь так об этом мечтала.
Ты нужна мне.
Р.Л.»
Белла усмехнулась, аккуратно свернув письмо, чтобы не помялось. Она ничего не могла с собой поделать, сохраняя каждое, которое когда-либо приходило, будто собираясь перечитывать. На самом деле это был лишь мусор, к которому больше не собирались прикасаться.
— Твой хозяин сам себе противоречит, так ему и передай, — буркнула Беллатрикс, опустив на подоконник чернила и лист пергамента.
Сова непонимающе заурчала, склонив голову набок, чтобы посмотреть на Беллу, склонившуюся над чистым листом.
«Думаю, ты сам в состоянии понять, что чувствует твоя мать, и чем она обеспокоенна. Не надейся, что я буду биться в истерике из-за этого, и мне думается, что ты остался в Хогвартсе не для того, чтобы закончить дела. Я тебя насквозь вижу и действительно надеюсь, что она скажет тебе «Да».
Мои крылья отныне не связаны, и я могу только поблагодарить тебя за это.
P.S. Я тебе не нужна, ты достаточно вырос, чтобы решать проблемы самостоятельно.
Беллатрикс.»
Рудольфус считал, что его инициалы выглядят солиднее, чем имя, но эта солидность не всегда прочила одобрение со стороны адресата. Понять, от кого пришло письмо действительно сложно, если не обращать внимание на сову.
Белла вложила письмо в клюв птицы и погладила её по макушке, прежде чем выпустить в открытое окно.
— Пришло мне значит письмо, — рассуждал Люциус, покручивая в руках фужер с шампанским. — Я его прочёл, но так и не понял от кого оно, потому что вместо имени там красовалось «Р.Л.». С другой стороны нашлась короткая приписка: «Это я, Рудольфус, идиот». И вот вопрос: он всегда так самокритичен?
Сильвий хмыкнул, а Лаура закрыла лицо рукой, скрывая за ней улыбку, которая от количества шампанского, попавшего внутрь, всё же рвалась наружу.
— Я говорил, что идиот — твоё второе имя, а ты всё спорил…— протянул Басти, вложив в это всю свою актерскую игру.
— Рабастан! — уколола Лаура, приняв серьёзное выражение лица.
Белла взяла с полки первую попавшуюся книгу, которой оказался путеводитель по защитным чарам. Не стоило и сомневаться, что девушка давно её прочитала, но вспомнив, как Гриндевальд читал мысли, тут же перелистнула на оглавление. Беллатрикс не часто практиковала заклинания, имея школьную базу, которой обучила Вилкост, тщательно следящая, чтобы никто не пристрастился к тёмным искусствам.
Хруст корешка сопровождал каждое движение Беллы, пока она перелистывала страницы в поисках раздела об окклюменции. Редкая способность, но весьма полезная. Особенно для работников Министерства магии, в число которых Беллатрикс надеялась войти.
Мелкие буквы сплошной простынью спускались от начала страницы и до конца, отбивая желание читать это. Без разделения на абзацы Беллатрикс совершенно не умела получать информацию и запоминать её, отмечая для себя что-то новое.
Белла выпрямилась и встала с кровати, опустив книгу на пышное одеяло, открытыми страницами вниз.
В коридоре царила спокойная тишина, ведь Сигнус и Друэлла разделились, Нарцисса читала очередной любовный роман в своей комнате, а Андромеда спала, потому что ночью почти не смыкала глаза. На пути в кабинет отца Белле встретилась упитанная чёрная кошка Полночь, которую Вальбурга со скрипящим сердцем отдала племянницам, когда у Сириуса развилась аллергия на шерсть. Она бы предпочла отдать Сириуса, но Ориону эта затея не понравилась.
Полночь мяукнула и высунула розовый язык, сидя на первой ступеньке. Беллатрикс с трудом подняла её на руки, ведь со временем кошка разучилась преодолевать лестничные пролеты, питаясь на убой.
— Надо бы посадить тебя на диету, — в слух рассудила Белла, крепко сжимая пушистую шерсть.
Полночь недовольно мяукнула и облизнула руку хозяйки, внимательно наблюдая за её реакцией. Должно быть считала, что Беллатрикс смягчится.
— Что? Не хочешь? — усмехнулась Белла, крепко сжимая кошачую лапку. — А воровать вкусности из-под носа у этих ничтожеств тебе нравится? Конечно нравится, чертовка.
Беллатрикс опустила кошку на пол, и она тут же убежала прочь, пока ей не начали угрожать принудительной диетой. Домашние эльфы, трудящиеся на кухне, совершенно не следили за тем, куда пропадают продукты, а пропадают они в бездне желудка Полночи, которая оставляет за собой улики, в виде чёрной шерсти.
Дверь, ведущая в кабинет, была привычно заперта, Белле оставалось лишь постучать и дождаться разрешения войти. Так она и поступила. Сжала руку в некрепкий кулачок и постучала костяшками по двери.
Сигнус буркнул что-то невнятное, и Белле осталось думать, что это было разрешение войти. Девушка осторожно открыла скрепучую дверь и застала отца за кипой бумаг, похожих на письма от чистокровных друзей семьи. Для ответов на все это требовалась армия секретарей, но Сигнус предпочитал справляться в одиночку.
— Как раз собирался зайти к тебе, — уведомил мужчина, поставив сургучную печать с гербом Блэков на очередной конверт.
— С какой целью, если не секрет?
Беллатрикс осторожно прикрыла дверь изнутри, удержав её, чтобы сквозняк не поднял шум в доме, ведь в Блэк-хаусе дверью хлопают только во время ожесточенных споров.
— Мы объявим о помолвке на приёме в честь твоего восемнадцатилетия, — заявил Сигнус. — Что может быть лучше, чем убить двух зайцев одновременно?
Белла пронзила его взглядом, полным разноспекторных чувств: начиная от гнева и заканчивая принятием. Она просто не знала, что чувствовать и как относиться к этому. Так и должно быть. Это правильно.
— Кто он? — спросила девушка, медленно опустившись в кресло напротив стола.
— Как кто? Рудольфус, разумеется, — хмыкнул Сигнус, не сказав ничего удивительного, но Беллу будто ударило Ступефаем.
— Ты должно быть не ведаешь, что Руди больше не настроен на брак со мной, — сдержанно ответила Беллатрикс, на удивление не выкрикнув это.
— Отчего же не ведаю, — Блэк протянул руку к выдвижному ящику стола, в котором хранил важные письма, которые никак нельзя потерять. — «Дорогой Сигнус, надеюсь, в скором времени мы сможем объявить о помолвке Рудольфуса и Беллатрикс. Как насчёт предстоящего приёма? Сильвий Лестрейндж»
Без Лауры здесь не обошлось, это точно. Сильвий обычно исписывает пергамент с двух сторон, отправляя письмо, а его жена наоборот, иногда не обременяет себя и приветствием.
— Это от Сильвия, а не от Рудольфуса, а ты предлагаешь мне выйти замуж отнюдь не за первого, — Белла попыталась поспорить, хоть и знала, что это бесполезно.
— Не упрямься или будешь, как тётя Вальбурга. Правда придётся ждать, когда Сириус вырастет.
Беллатрикс покачала головой и выдохнула тяжёлый воздух, сжимающий лёгкие до боли в груди. Рудольфус возненавидет её за это, но Белла ведь ничего не могла сделать, кроме как повиноваться воле старших, настаивающих на этом браке. Внутри всё словно перемешалось, и Блэк уже не могла вспомнить, зачем шла к отцу. В любом случае, это уже не важно.
Белла вышла из кабинета отца, ощущая, как слезы пытаются вырваться из плена её самообладания. Руди обязательно что-нибудь придумает и не допустит этого брака, если его так очаровала Карлин. Лестрейнджи её не примут.