(не)красивые глаза

      Началось всë, пожалуй, с музыкального фестиваля Уты и проклятых сапог-чулок на каблуке. Зоро слегка хмурит брови, вспоминая название, которое говорил Усопп. Ботфорты? Ладно, без разницы. — Чего ты плетëшься! — Усопп, чрезвычайно недовольный, разворачивается к нему и ставит руку на бок. — Иди рядом, чтобы я тебя видел.       Усопп прихрамывает, а правая рука у него в чудовищно громоздком гипсе, но смотрит он так, будто готов этим самым гипсом стукнуть кое-кого по зелëной голове. Зоро хмурится сильнее — во-первых, это не он трижды терялся, а Усопп уходил вперëд, во-вторых, идти чуть сзади — значит иметь хороший вид, в-третьих, почему Усопп хромает? — Теряется, теряется, а мне ищи его, — бурчит себе под нос снайпер и хватает Зоро за край зелëного пояса. — Я больше не буду тебя искать. — Что с ногой? — Натëр. Ерунда, скоро вроде дойдëм до того обувного. Если кое-кто не будет теряться на прямой дороге.       Зоро осматривает большую площадь с кучей маленьких магазинов, замечает вывеску с зелëным крестом и слегка пихает Усоппа в бок. — Сядь возле фонтана, я схожу за пластырем. — Я похож на идиота, Зоро? Ты не дойдëшь, даже если будешь идти прямо, а если и дойдëшь, то не найдëшь меня, когда выйдешь, ты же… — Усопп взвизгивает, ойкает и испуганно цепляется за чужую шею, случайно стукнув Ророноа по затылку гипсом, когда тот одним движением закидывает парня себе на спину. — Я не настолько ранен, чтобы не дойти до аптеки, Зоро-кун.       Зоро молчит, перехватывает Усоппа удобнее и не отвечает даже когда снайпер, хихикая, щекочет его ухо дыханием. Да, началось всë, наверное, с чудовищно длинных сапог, туго облегающих чужие ноги до середины бедра — как ходить-то на них умудрялся, не говоря уже про сражения. Сапоги были на толстой подошве и высоком толстом каблуке. То есть, не то, чтобы очень высоком, но его хватило, чтобы догнать Зоро по росту. — Зоро! — Усопп тычется носом ему в висок. — Зоро! В другую сторону! — Раньше не мог сказать? — бурчит мечник. Кожа в подколенных ямках слишком мягкая — шëлк. Зоро проводит по ней кончиками пальцев, чувствуя, как гулко стучит его сердце, и, конечно, настоящих мечников этим не пронять, но людям с такими красивыми ногами нельзя ходить в шортах. Иначе кто-то непременно захочет утопиться в этих ямках с потрясающе бархатной кожей. — Прекращай меня щекотать и иди налево. Лево! — ворчит Усопп. — Сколько можно-то.       Он ворчит всю дорогу, пока Зоро пытается пробиться через толпы народа, но уже не звучит по-настоящему раздражëнным. Даже когда в самой аптеке настойчиво просит поставить его на пол, а Ророноа говорит с приятной, понимающе улыбающейся женщиной за прилавком. — Какая? — Зоро скидывает Усоппа на лавку возле фонтана и рвëт упаковку. — Правая. Давай сюда, — он вытягивает левую руку и активно сжимает-разжимает ладонь, намекая, что в неë нужно положить пластыри. Зоро этот жест нагло игнорирует, смятую бумажку пихает в карман, а сам опускается на одно колено.       На резинке короткого жëлтого носка небольшое красное пятно. Оно некрасиво расползлось, подсохло, и Усопп шикает, когда Зоро стягивает край носка на пятку, чтобы обработать стëртую кожу и наклеить лейкопластырь. — Зоро-кун бывает милашкой, — хихикает Усопп сверху, пока Ророноа как-то рассеянно возвращает резинку носка на щиколотку и задерживает на ней руку.       Он смотрит наверх. За головой снайпера, окружëнной ореолом волос, слепящее солнце. Его лучи рассеиваются в тугих кудрях, путаются в них и до лица Зоро доходят лишь некоторые. Зоро думает, что ему слишком нравится смотреть с такого ракурса. Усопп довольно улыбается, а Ророноа проводит рукой по его голени до аккуратного колена в старых, наверное, детских шрамах и, опëршись на него, встаëт со вздохом.       Нет, началось это гораздо раньше. Раньше фестиваля, раньше Вано и Дрессрозы. Это началось ещë до того, как Усопп на одном из островов купил к полосатому костюму лакированные туфли, наподобие тех, что носит повар-извращенец, но с каблуком в сантиметра три-четыре. И до того, как Усопп, сидя на диване рядом, закинул ноги к нему на бëдра, что-то читая. И до того, как Зоро невзначай положил руку на его колено, даже не заметив. Усопп не обратил внимания тоже.       Усопп тянет его за пояс, вынуждая идти за ним. — Не отходи, понял? Магазин уже близко.       И Зоро идëт.       На остров они прибыли ещë несколько дней назад. Небольшой, но густонаселëнный, жаркий и солнечный, он походит на курорт. Улочки переполнены самыми разнообразными товарными лавками и повсюду слышатся шумные весëлые разговоры людей со всех сторон света. Нами сказала, что дальше будет только жарче — Усопп с печалью посмотрел на свои сапоги, перебрал изношенные в боях ботинки и пришëл к выводу, что носить ему нечего. Поэтому узнав местоположение магазина, он взял в охапку того, кто защитит его от потенциальной опасности и пошëл за обувью.       Магазин оказывается по-настоящему громадным. Зоро открывает массивную дверь, пропускает Усоппа вперëд и они оказываются окружены консультантами в накрахмаленных воротничках. — Проходите, здесь у нас мужской отдел, — щебечет девушка с кошачьими ушами.       Усопп проходит вдоль высоких обувных рядов, глаза его разбегаются, но от помощи неловко отказывается, тут же коря себя за это. Ему всего лишь нужны прочные ботинки. Зоро осматривается одним глазом и недовольно хмыкает. — Точно мужской? — Так точно, синьор. Здесь вы найдëте обувь по вкусу. От сверхпрочных ботинок для сражений до модельных туфель с последних показов. В наличии размеры вплоть до восьмидесятого, — вежливо отвечает девушка.       Зоро смотрит, как Усопп остановился возле одной из полок и подходит ближе. Снайпер вертит в руках тëмно-жëлтый ботинок, прикидывая, насколько в них будет жарко и удобно. Потом ставит его на место и идëт дальше. Зоро быстро становится скучно — он бредëт вдоль рядов, а ботинки и сапоги сменяются каблуками и чудовищно-длинными шпильками. Зацепившись взглядом за зелëные полусапожки с золотистыми застëжками-капельками, Зоро хмыкает и берëт один из них в руки. — Эй, Усопп, не хочешь такие?       Конечно, Зоро шутит. Слегка насмехается над тем, что Усопп не против надеть обувь с каблуком, хотя поварëшка и называет это комплексом из-за роста, да и вообще «не по-мужски». Если бы спросили мнение Зоро… Его не спрашивали, впрочем, как и повара. Но Зоро всë ещë шутит — на ботинках подошва сантиметра два и каблук немаленький. С теми джинсами смотрелось бы неплохо, наверное.       Усопп, всë-таки вернувшийся к первым ботинкам, подходит и не смеëтся, не говорит, что Зоро — дурак, и вкуса у него нет. Он задумчиво трëт подбородок здоровой рукой. — На твои серьги похоже. Сам померить не хочешь? — хихикает снайпер. — Я по-твоему похож на… — Зоро прикусывает язык, — на того, кто носит такое? — Не знаю, цвет точно твой. Ладно, шучу, дай сюда.       Зоро хмурится. Это ведь была шутка. — Непрактично, — сухо замечает мечник, а Усопп смотрит на него, как на дурака, выгнув левую бровь. Вслух он не говорит, но Зоро слышит: «Сам же предложил». — Для практичности я возьму эти, наверное. Померить только надо.       Усопп садится на один из белоснежных пуфиков, вздыхает и левой рукой начинает вытаскивать из сапожек пластиковые вкладыши. Расстëгивать их одной рукой оказывается сложно — Усопп пытается прижать ботинок гипсом, пока Зоро его не забирает. — Ногу, — чеканит мечник и опускается на колени. Дважды повторять не приходится.       Идеальные аккуратные коленки у Зоро перед глазами, а кожа на щиколотках слегка суховата. Ророноа нащупывает на левой лодыжке выпуклый шрам и думает, что извращенец-то не повар, а он сам. Эти ноги бы ему на плечи. Усоппу бы задыхаться от удовольствия под ним. Зоро бы испил каждый стон, срывающийся с этих губ. От этих мыслей у Зоро томительно тянет в груди.       Полусапожки Усоппу идут идеально. Золотистые капельки побрякивают от каждого шага совсем как серьги в ухе Зоро. Снайпер гордо идëт от зеркала к Зоро и обратно, консультант театрально хлопает в ладони и нахваливает. — Вам идëт, синьор!       Усопп выпрямляет спину, смотрит слегка сверху, будто только надев каблуки, он понимает, как же он хорош. Зоро слишком нравится это выражение на лице друга. Он не знает, когда это началось — может быть, в деревне Сиропа, когда они встретились впервые. Зоро знает, что из этих идеальных коленных чашечек он бы трижды выпил освященного саке. Зоро знает, что хотел бы всю ночь напролëт мягко доводить Усоппа до исступления, до беспамятства, до умопомрачения, чтобы в конце концов этот красивый большой рот мог произнести только его имя. В этих зелëных каблуках, в его чудовищных белых сапогах или вовсе без них.       Взгляд Ророноа падает на красные туфли — блестящие от лака, с монструозно длинными тонкими шпильками и острыми носками, они призывно ярко смотрятся на полке. У Зоро во рту пересыхает. Усопп будет даже выше него. И мурашки кривыми стежками прошивают кожу вдоль позвоночника. — Померь, — сухо выдыхает Зоро. — Ой, не знаю, — хихикает Усопп. — Это слишком для меня, наверное. На них вообще реально ходить?       Зоро не говорит, что ему необязательно будет в них ходить. Ему вообще не надо ничего делать, Зоро сделал бы всë сам. Он садится на корточки и надевает чудовищно непрактичную, опасно выглядящую туфлю на чужую ногу. Красная кожа, пахнущая так, как пахнет только новая хорошая обувь, плотно еë обхватывает и садится потрясающе красиво. Зоро рассеянно проводит пальцами по выступающим косточкам и венам и выдыхает. Настоящего мечника таким не взять, конечно, но… — Пройдись.       Усопп удивлëнно моргает и неловко встаëт с пуфика. Каблуки неровно цокают по кафельному полу, а Усопп, криво усмехнувшись, смотрится в зеркало, пока девушка поëт ему дифирамбы. — Берите, синьор, Вы не пожалеете.       Усопп машет головой. — Спасибо, но нет, — думая, что во-первых, ему не хватит денег на нужные вещи, во-вторых, эта обувь точно для самоубийц, а в-третьих… — Берëм, — рвано выдыхает Зоро. — Зоро! — Взвизгивает Усопп, но Ророноа проходит на кассу.       По пути на корабль они молчат. Усопп несколько раз открывает рот, набирает воздух и ничего не произносит. Зоро же держит в руке пакет с коробками и отчего-то хмурится. — Я не уверен, что это была разумная покупка, — наконец произносит Усопп. Это не то, что он хотел сказать — спросить. Но для начала разговора пойдëт, наверное. — Ещë три дня их можно вернуть. Придëм, померишь ещë раз. Захочешь, вернëм завтра, — отрезает Зоро тоном «разговор окончен».       Зоро вылавливает Усоппа через час после возвращения на корабль. Вообще-то Усопп не слепой и уж точно не тупой, он всë замечает, да вот понять не может, но позволяет Зоро увести его в зал-гнездо. — Я не знаю ни одной женщины, которой так шли бы туфли, — выдаëт мечник, помогая Усоппу снова надеть эти безумные шпильки. Нет, безумно выглядит только Зоро. Будто пьян, но за весь день он не выпил ни капли — чудеса. Усопп отвлекается на эту мысль, чтобы не видеть взгляда Зоро.       Зоро почти небрежно гладит его щиколотки и голени и совершенно подло прижимается губами к коленке. Взвизгнув, Усопп пытается отодвинуться, но сзади лишь спинка дивана, поэтому он упирается шпилькой в чужую грудь. — По-погоди, хорошо? Я думаю, что это плохая идея, так? Во-первых, я без понятия, что делать, я никогда не… — Он смущëнно замолкает и давит ногой сильнее. — Никогда? — Как-то мягко переспрашивает Зоро. — Я пер… — Во-вторых, — перебивает Усопп, чувствуя, как удушливый жар жжëт его лицо, — это же нужно по любви! — По любви, — серьëзно кивает головой Ророноа и касается губами острого красного носка, не отрывая взгляда от Усоппа. — Тогда почему… О, чëрт, — на его лице высвечивается прозрение, и Зоро, удовлетворëнно хмыкнув и перехватив ногу, прижимается губами к смуглой коже, трëтся щекой о голень.       Усопп нервно, резко втягивает воздух через нос и хрипло выдыхает, когда Зоро гладит его по бедру. Руки у него мозолистые и сухие, но касается он мягко. И смотрит так… — Не смотри так, — бормочет Усопп, растекаясь по дивану. — Как? — Как… — губы его дрожат, и он отводит взгляд. — Как будто я, ну знаешь, ха-ха, какой-то красавчик или типа того. Я же не…       Усопп вздыхает и начинает что-то прерывисто лепетать, снова отпихивая Зоро от себя. — Усопп, — мягко прерывает кашу из слов Зоро, жалея, что не очень хорош в разговорах, и прижимает руку Усоппа к своей груди. — Просто дай мне показать тебе. Позволь мне сделать тебе приятно, хорошо? — Ладно, да. Хорошо. Хорошо, — повторяет Усопп.       Сердце в чужой груди почему-то слишком громко стучит.