***
Открыла я глаза лишь когда мы приземлились. На ватных ногах я вскочила и кинулась к машине, что совсем скоро привезёт меня к дочери. Я не могла дождаться, надеясь, что заберу её оттуда и мы вернёмся домой, забыв это всё, как страшный сон. Париж встречал меня гнетущей тишиной и темнотой улиц. Так словно свет везде исчез и только фары машин изредка поблескивали на дорогах. Мы свернули в какой-то переулок, туда где президенту быть явно не стоит. Машина остановилась и я вышла. — Только услышите какой-то шум, действуйте, — приказала я своей охране, которую оставила на улице у машины. По тому адресу оказалось небольшое одноэтажное здание, похожое на гараж. Дверь была открыта и быстро оттолкнула её, нетерпеливо врываясь в помещение. Там была кромешная темнота, но через секунду зажёгся свет. — Лиза? — спросила я, жмурясь от резкого освещения. — Не угодала, — знакомый до боли голос ударил по ушам и сердце пропустило удар. — Эммануэль… — прошептала я, не веря, что это правда он. — Теперь в точку, — сухо ответил он, приближаясь. Он был не один — с охраной, что напрягло меня. Разве я посмею поднять руку на того кого люблю всем сердцем? — Ты соскучился? — спросила я, когда мы стали лицом к друг другу. Кривая усмешка исказила возлюбленное мною лицо. — Кто будет за тобой скучать? — его тон был брезгливым и неприятным, словно я самый ненавистный человек на Земле для него. — Но разве тебе не нравилось это всё? — спросила я, поглаживая своё обтягивающее платье, проводя руками по талии и бёдрам. — Нет, ведь под ним нет ничего стоящего, — Макрон отвел от меня взгляд, а потом словно выплюнул: — Обычная русская шлюха. И ты доказала это в полной красе. Я прищурилась. Это не он, не мой Ману, которого я так полюбила. Это кто-то чужой, не знакомый мне. Я бы и не хотела с таким познакомиться. — Я ненавижу обзывательства, но знаю, что в них кроется доля правды, — вздохнула я, а потом выше задрала голову. — Но зачем ты украл мою дочь? — Я не крал её, — отмахнулся Эммануэль. Если не он, то кто? — Подожди, — я прикрыла открытый рот рукой. — Разве это не тот адрес? — Какой адрес? — переспросил он. Мои глаза расширились от удивления больше и я с ужасом осознала, что что-то пошло не так. — Ману, — моё обращение будто пробудило его и он резко обернулся.— Мою Лизу украли, я не знаю кто. Помоги мне найти её, прошу… — Нет, — он был готов уже уходить, но я схватила его за руку. Он обернулся и заметил кольцо — его подарок, что заблестело на свету. — Отдай сюда, ты его недостойна! Эммануэль вцепился в побрякушку и стал стягивать её с моего пальца. Делал он это как можно больнее, выламывая мою руку. Я же думала лишь о дочери и о времени, что мы теряем зря. — Помоги мне, — молила я его, когда он наконец снял с меня кольцо и спрятал в карман. — Пожалуйста, ради всего, что между нами было! Она где-то здесь, в Париже, ты же знаешь город лучше всех! — Я ничем не могу помочь, — бесконечно ответил Макрон, направляясь в противоположную сторону. — Без тебя мне её не спасти! — выкрикнула я, готовая стать на колени. — Я тебе помогу, — из тени появилось знакомое украинское лицо со знакомой ухмылкой. — Пойдём я покажу тебе Лизу, отошли только свою охрану. И я послушала его. Приказав своим людям возвращаться в аэропорт, я направилась с Владимиром на улицу. Эммануэль проводил нас взглядом и тихо кинул: «Прощай, ma chérie». Обернувшись, я снова увидела в нём прежнего Ману, но возвращаться было слишком поздно.***
Мы остановились у какого-то леса и Зеленский приказал мне выходить. Я послушно выползла на свежий воздух, вдыхая его, как единственное спасение. Мы пошли куда-то перед, интрига нарастала. Поначалу ничего не было видно, а потом я заметила, что мы вышли на полянку. Её освещала полная луна и я заметила что-то, напоминающее свежевырую могилу. Дрожащими руками я полезла в карман за телефоном и включила фонарик. В следующий момент он выпал у меня из рук на мокрую траву. Это была могила Лизы. — Почему?.. — прошептала я, от шока и щемящей боли в груди не способная даже стоять. — Почему ты убил её, а не меня? Она не виновата… — А почему вы убили тысячи моих людей, а не меня? Они тоже были невинны, как и твоя дочь, — говорил размеренно, но жестоко Владимир. — Такая жизнь. — Я… Я любила тебя, Лиза, — тихо сказала я, на глазах появились первые слезы. — Поэтому она сейчас мертва, — он подошёл к могиле и похлопал по ней рукой. — Ты приносишь смерть всем людям, которых любишь. Ты убийца, Вика, и это не надо отрицать. — А Макрон? Вы не тронете его? — подавив волну накатывающей истерики, спросила я. — А разве я сделал недостаточно? Он теперь ненавидит тебя, а это хуже чем смерть, — отойдя от могилы, Зеленский направился обратно к машине. Я глазами, полными слез, смотрела сначала на него, а потом перевела взгляд на надгробие. Это был крест из сколоченных досок, на них криво нацарапаное имя и дата. Громкий крик пронзил лес. Я упала, цепляясь руками за землю и повядшую траву. Растрёпанные волосы намокли от моих слез, а голос резко сел от крика. Я в последний раз глянула на удаляющегося украинца и свалилась на холодную и мокрую землю просто без сил.