Soulmates never die

      На улице кто-то запускает салют и Феликс дергается, лежа на диване и поедая мороженое из огромного контейнера. Через шестнадцать часов Рождество, люди уже веселятся и проводят время со своими близкими, снега нападало слишком много, даже для Сеула.       Ему тоже хочется праздновать с родными, но компания подкинула неприятный сюрприз, объявив о том, что он не сможет улететь к близким, потому что они договорились с несколькими журналами о съемках, которые запланированы на ближайшие дни после Рождества.       Его каникулы испорчены, никто не назначает съемки, когда отдыхают даже айдолы, но его компания с ним не согласна. Феликсу грустно, он уже немного поплакал, потому что остался в общежитии совсем один, все мемберы разъехались по домам, стафф тоже отдыхает с семьями, даже Чан в этом году улетает в Австралию, наверное, он уже готовится к посадке на рейс Сеул — Сидней.       Вообще-то, они хотели улететь вместе, все было запланировано и билеты куплены, но изменение в индивидуальном расписании Феликса случилось буквально за неделю до Рождества. Они планировали праздновать вместе, дома у Чана, семья Феликса с радостью согласилась приехать к семье Бан. Но вместо этого Феликс в Сеуле, а они за тысячи километров. От мысли, что в этот светлый праздник он остался совсем один, его желудок сводит, хочется уткнуться в подушку и так пролежать, пока все не вернутся.       За годы жизни в Сеуле он привык, что всегда окружен людьми. Мемберы и стафф постоянно рядом, но даже когда они разъезжаются по домам, Чан неизменно остается с ним. Им всегда весело вдвоем, они играют в настольные игры, строят планы на будущее или пекут что-то, но сейчас и он далеко, поэтому хочется кричать от несправедливости.       Феликс зависим от людей вокруг, но еще больше он зависим от Чана. Если честно, он собирался в это Рождество намекнуть ему о своих чувствах, находясь дома. Приятная атмосфера уюта должна была раскрепостить его, но весь план провалился из-за дурацкого расписания. Он надеялся, что домашняя обстановка и приподнятое настроение повлияют на Чана так, что он сможет ответить Феликсу взаимностью.       Мысли об одиночестве захлестывают его целиком, но краем сознания он все же радуется, что Чан ничего не узнает. Феликс не уверен, что его чувства взаимны, просто уже не может держать их в себе. Любовь должна быть светлым и теплым чувством, а не всепоглощающей черной дырой, которая разрывает изнутри. Пять мучительных лет он держит все в себе, чтобы не быть эгоистом и не выплескивать на их лидера еще и эту проблему. Феликс не хочет, чтобы Чан страдал от того, что не может ответить взаимностью, а он точно будет, если это так, потому что он всегда и во всем винит себя.       В его голове всплывает разочарованный образ Чана, гримаса вины и боли отражается на его красивом лице и Феликсу становится неприятно от самого себя. Ему хочется рассказать о своей любви, но разве Чан заслужил еще и такой груз? С другой стороны, Чан всегда к нему очень добр и внимателен, мемберы не раз говорили, что он любит его больше, чем всех остальных. Но та ли это любовь, которая нужна Феликсу?       Их лидер такой добросердечный. Когда компания объявила Феликсу, что он никуда не летит, Чан сразу же сказал, что останется с ним, несмотря на купленные билеты и подарки. Но разве Феликс мог подобное допустить? Чан должен быть с семьей, отдохнуть дома за них двоих, поэтому он буквально заставил его лететь, шантажируя тем, что обидится. Сейчас глупая и эгоистичная сторона Феликса немного жалеет, что он позволил Чану улететь. Они могли бы быть вместе прямо сейчас, может быть обнимались бы на этом диване и смотрели какой-нибудь глупый фильм на английском, а сердце Феликса вырывалось бы из груди. Но он один и с этим надо смириться.       Он откладывает мороженое на столик, делает телевизор тише и укутывается в пуховое одеяло еще плотнее, ему холодно, грустно и одиноко, но сон все равно забирает его.       Ему снится Чан, а точнее, размытые образы, которые имеют его запах, но Феликс точно знает, что это он. Запах Чана смешивается с чем-то вроде фруктового чая с мятой, все это так знакомо. Феликс пытается за что-то уцепиться, но образы раз за разом сменяются, оставляя после себя неизменный и привычный запах. Хочется уткнуться в расплывчатую цветную массу, провести носом вверх, представив, что это крепкая шея. Прислониться губами к точке пульса, почувствовать на талии надежные руки, которые притягивают ближе, свидетельствуя о том, что Феликс в безопасности, он дома.       Он ёрзает от тяжести ощущений, ему кажется, что он тлеет изнутри, с губ срывается такое знакомое и родное имя, оставляя после себя приятный осадок и привкус чего-то сладкого. Феликс делает последний глубокий вдох, пытаясь сохранить запах, вкус и ощущение образа, и распахивает глаза.       Ему кажется, что он все еще спит, потому что на него совершенно точно смотрят знакомые медовые глаза с ноткой тревоги, он слегка приподнимается на локтях и несколько раз моргает, но Чан никуда не девается.       — Эй, все в порядке? Ты звал меня, я подумал, что у тебя кошмар, — Чан заботливо прикладывает ладонь к вспотевшему лбу Феликса и тепло улыбается.       — Крис? Почему ты тут? — Феликс все еще не уверен, что проснулся.       — Наш рейс отменили, так что я вернулся. Ты рад меня видеть?       Вместо каких-либо слов, Феликс бросается к нему в объятия, прижимая как можно ближе. Он так сильно соскучился за несколько часов, страшно представить, что с ним было бы через пару дней разлуки. Чан гладит его по волосам и лопаткам, тихо посмеиваясь, обдавая ухо горячим дыханием. Феликс дрожит от переизбытка чувств, но потом чувствует то, что его разбудило. Он лихорадочно соображает и отскакивает от Чана, потому что понимает — у него был влажный сон. В пижамных штанах и белье липко и горячо, его щеки вспыхивают и он надеется, что Чан ничего не почувствовал или не увидел, как Феликс кончает во сне. Это ужасно, он ощущает себя подростком, это глупо, с ним такого не происходило уже много лет. Если Крис о чем-то догадался, то Феликс просто сгорит со стыда и никогда не сможет смотреть своему лидеру в глаза.       — Ликс, с тобой точно все хорошо? Ты не заболел? — встревожено спрашивает Чан и Феликс отрицательно машет головой.       — Видимо я еще не проснулся, ты давно приехал?       — Час назад, увидел, что ты спишь и не стал мешать. Знаешь, я привез нам всяких вкусняшек к столу, чтобы мы вечером отпраздновали Рождество, как полагается. Так эм… почему ты спишь в гостиной?       — Я рано проснулся и пришел смотреть телевизор, а потом снова уснул. Пойду почищу зубы, — Феликс вскакивает со своего места и как можно быстрее убегает в ванную, оставляя ошарашенного Криса смотреть ему в спину.       Хорошо, Чан вернулся, он точно здесь. Значит, как минимум, Рождество они проведут вместе. Интересно, на какое время ему выдали новый билет? Улетит ли он сразу после Рождества или немного позже? Все это Феликс пытается обдумать, когда заталкивает испачканные вещи в стиральную машинку и встает под душ. Ему стыдно, потому что он радуется тому, что рейс отменили. Ему стыдно за то, что он получал удовольствие во сне, представляя Чана. Ему стыдно за то, что собственные чувства зашли настолько далеко. И он совершенно точно боится потерять Чана из-за того, что много лет ничего не может сделать с этим.              Когда Феликс заходит на кухню, Чан что-то готовит, повернувшись к нему спиной. Ликсу хочется подойти и уткнуться лицом в волосы на затылке, вдохнуть знакомый запах шампуня, смешанного с естественным ароматом тела Чана. Это лучшее сочетание, которое Феликс может представить, оно всегда так его успокаивает. Вместо этого, он старается держать себя в руках и подходит ближе, чтобы заглянуть через его плечо.       Чан заваривает фруктовый чай, это отдается в теле Феликса острыми покалываниями. Он вспоминает сон и это, абсолютно точно, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Сладковатый запах фруктов, смешанный с мятными нотками и то, как он стонал имя любимого человека.       — Так вкусно пахнет, — говорит Феликс и Чан только хмыкает, ставя чашки на поднос.       — Я подумал, что ты с утра не прочь попить чаю, к тому же, это твой любимый вкус, — Крис ставит поднос на стол и Феликс плюхается на стул, беря чашку, чтобы согреть дрожащие руки, — там в микроволновке бутерброды, сейчас принесу.       Феликс до сих пор не понимает, чем он заслужил такого человека, как Чан. Конечно, он просто не мог не влюбиться в него, потому что Крис сочетает в себе все те качества, которые Феликс ценит больше всего: добросердечность, упорство и трудолюбие, умение заботиться об окружающих, страсть ко всему, чем он увлечен, внутреннюю и внешнюю красоту. Иногда ему кажется, что он отдает слишком мало в ответ, эти мысли деструктивны, но он ничего не может с собой поделать. Сам Крис никогда не жалуется, что получает любви меньше, чем дает, но сердце Феликса все равно болезненно сжимается.       Он хочет залюбить его до потери сознания, хочет дарить ему все объятия, на которые способен, хочет заботиться и оберегать, но боится, что Чан догадается о его истинных чувствах и оттолкнет. Эти разрушительные мысли не покидают его никогда.       День пролетает быстро, они смеются и болтают о том, как проведут Рождество. Им обоим совершенно не хочется покидать квартиру, поэтому Феликс предлагает выпить немного соджу и завалиться на диван, чтобы посмотреть какой-нибудь рождественский фильм.       Выбор падает на «Хранители снов», Феликс обожает этот мультфильм и смотрел его миллион раз, но Чан совершенно не возражает тому, чтобы пересмотреть его вместе. Они устраиваются на диване, Крис обнимает его со спины, не давая свалиться с края на пол. В этих объятиях нет ничего нового для них, просто скиншип, но Феликс все равно дрожит от переизбытка чувств.       Его голова слегка кружится от выпитого алкоголя, рука Чана, покоящаяся на животе, вызывает ворох мурашек и обжигает даже сквозь слой ткани. Все ощущается хорошо и правильно. К середине мультфильма желание повернуться к Чану лицом зудит под кожей так неистово, что Феликс не выдерживает. Он возится некоторое время, чтобы им обоим было комфортно, одеяло сбивается и остается в ногах, грудная клетка Чана размеренно поднимается и опускается прямо перед его глазами.       — Что такое, Ликс? Ты устал? Хочешь спать?       — Нет, — он толкается пятками и поднимается чуть выше, чтобы их глаза были на одном уровне, — просто хотел тебя увидеть.       — Но ты пропустишь самое интересное, — хихикает Чан, его щеки немного розовые от соджу, но взгляд ясный — он выпил гораздо меньше, чем Феликс.       — Разве? Мне кажется, что самое интересное прямо тут, — пьяный мозг Феликса отказывается фильтровать хоть что-то. Сейчас это не кажется чем-то ужасным, но с утра Ликс абсолютно точно будет жалеть о сказанном.       Он кладет маленькую ладошку на щеку Чана и гладит ласково, бегая глазами по его лицу. Чан идеальный, вспышки от телевизора причудливо падают на его ровную кожу, уголки губ слегка подняты в легком намеке на улыбку, а глаза блестят, как янтарные камни.       — Ты такой красивый, — шепчет Феликс, между их лицами не более десяти сантиметров, он чувствует, как дыхание Чана попадает на кончик его носа и слегка щекотит чувствительную кожу. Его рука продолжает гладить мягкие изгибы лица, касаясь практически невесомо.       — Что ты делаешь? — Крис тоже переходит на шепот, его тело напряжено, но он не отстраняется.       Феликс сокращает и без того маленькое расстояние между их лицами и целует сначала уголок рта, следя за реакцией. Чан кажется загипнотизированным, он даже не моргает, когда Феликс прижимается горячими губами к его собственным, после чего он обхватывает шею Чана и углубляет поцелуй. Крис ошеломлен, потому что Феликс так настойчив, он слегка раздвигает его губы языком, заставляя раскрыться и вот уже он хозяйничает внутри, вылизывая язык, зубы и небо.       Феликс ликует, когда Чан отвечает на его поцелуй, они прижимаются друг к другу, забыв обо всем, что происходит вокруг. Телевизор продолжает подсвечивать их лица, но они давно закрыли глаза и отдались ощущениям полностью. Ликс тихо стонет в поцелуй, когда Чан запускает руки под его футболку и гладит мягкую кожу лопаток, пересчитывает пальцами позвонки и опускается к пояснице так низко, что кончики пальцев оказываются под резинкой домашних шорт.       — Ликс, нам надо остановиться, — внезапно приходит в себя Чан и немного отстраняется.       — Почему? — недовольство сложно скрыть, он не понимает, с какой стати они должны прерывать такой потрясающий момент.       — Ты пьян и завтра будешь жалеть о случившимся.       Феликс игнорирует его, снова припадая к желанным губам, Чан стонет то ли от недовольства, то ли от того, насколько это приятно. Они целуются еще несколько минут, это давно перестало походить на что-то невинное. Неистовый голод сочится из этого поцелуя, влажные звуки разносятся по гостиной, они прижаты так близко, что ощущают сердцебиение друг друга. Феликс стонет в горячий рот, когда чувствует возбуждение Чана, которое прижимается к его бедру.       Это окончательно размывает все стены, которые он строил столько лет. Феликс упирается в грудь Чана, заставляя его лечь на спину и садится сверху, восторженно глядя несколько секунд на раскрасневшееся лицо. Он опускается и снова целует распухшие губы, слегка прикусывая. Чан гладит его ягодицы, сжимает и разжимает пальцы, делая очень хорошо, Феликс проезжается ими по возбужденному члену и они оба стонут, ошеломленно отрываясь друг от друга.       — Черт, Ликс, мы должны прекратить прямо сейчас, — не выдерживает Чан, несмотря на это, его руки все еще покоятся на упругих ягодицах, как будто это не то, что он на самом деле хочет сказать.       — Это то, чего ты действительно хочешь? Все закончить? — разочарованно мямлит Феликс, — если тебе противно то, что мы делаем, то, конечно, — он пытается слезть с насиженного места, но Крис фиксирует его бедра руками, не давая уйти.       — Конечно мне не противно, о чем ты говоришь? Просто завтра ты протрезвеешь и поймешь, какую ошибку совершил. И как мне после этого тебе в глаза смотреть?       — Крис, я выпил не настолько много, чтобы не понимать, что творю. Я хочу тебя так сильно и… я готов все закончить, но только если ты этого хочешь. Я не собираюсь тебя принуждать и, конечно, я не собираюсь жалеть о том, что мы делаем.       Феликс не успевает договорить, Чан притягивает его ближе и впивается в мягкие губы не заботясь ни о чем. Они сталкиваются зубами, но никого из них это не волнует, Феликс чувствует себя таким счастливым и желанным. Руки Чана блуждают под его футболкой, он гладит живот и бока, поднимается ладонями к груди, поглаживает возбужденные соски, вызывая очередной громкий стон.       — Феликс, — шепчет Чан, отрываясь от таких желанных губ, он старается сфокусироваться на глазах, но взгляд снова падает на них, — Феликс, детка, у тебя есть последний шанс, чтобы все прекратить.       — Ни за что. Я не хочу прекращать, я… — он запинается от переизбытка чувств, — я так долго мечтал об этом, прошу.       Чан окончательно перестает сдерживаться, он встает с дивана, держа Феликса под ягодицы и целует неистово, посасывая мягкие губы, сталкивая их языки и собирая тихие стоны. Он несет Феликса в спальню, они собирают по пути все стены и двери, но, наконец, доходят и Крис бесцеремонно бросает его на кровать.       Феликс не помнит, как остался без одежды, легкий сквозняк пробегает по его телу, когда Чан целует шею, ключицы и грудь. Кожа в тех местах горит и Ликсу кажется, что он распадается на атомы. Чан самозабвенно вылизывает напряженный живот, погружает язык во впадинку пупка, сильно надавливая, и это прошибает Феликса доселе невиданным электрическим разрядом.       — Ты такой красивый везде, — усмехается Крис, горящими глазами смотря на розовую головку с маленькой бусиной предсемени на кончике.       Он слизывает солоноватую жидкость одним широким мазком и Феликс взвизгивает от интенсивности ощущений. Черт, его головка слишком чувствительная, а когда Чан берет ее в рот и посасывает, толкая язык в уретру, Ликс дергается и скулит от перевозбуждения.       Его жизнь только что разделилась на до и после, мысль о том, что Чан прямо сейчас так хорошо отсасывает ему, теперь никуда не денется. Он больше не хочет думать о том, что были времена, когда Чан никогда вот так не прикасался к нему. Все в прошлом, с этого момента ничего не будет как раньше.       Феликс запускает пальцы в спутанные волосы Чана и тот заглатывает член глубже, потираясь об него небом, а потом бесстыдно открывает глаза и смотрит, их взгляды встречаются и Феликсу хочется вытатуировать эту картину на собственной сетчатке. Губы Криса красные и распухшие, так хорошо растягиваются вокруг его члена, голова двигается вверх-вниз, вязкая слюна стекает по его подбородку. Слишком грязно, слишком волнительно и хорошо. Всё слишком.       Он выпускает член изо рта с влажным, пошлым звуком и Феликс чувствует себя обделенным, пока Крис не спускается чуть ниже и не облизывает гладкие яички, беря их полностью в рот. Феликсу хочется спросить, где, черт возьми, Чан так хорошо научился сосать, но все, что он может делать — громко стонать и пускать слюни.       — Повернись на живот, — хрипло командует Крис и Феликс подчиняется, ни на секунду не задумываясь, — такой послушный.       Чан проводит языком по ямочкам на пояснице, нежно сжимает ягодицы и разводит их, открывая вид на розовую дырочку. С его губ срывается тихий стон, настолько Феликс идеален. Он невесомо целует упругие половинки, а потом на пробу облизывает сжатое колечко.       — Блять, Крис, — вскрикивает Феликс, он и не мечтал, что окажется в таком положении. Внезапно, он очень счастлив, что недавно тщательно принял душ.       — Нравится, когда я тебя так целую? — это риторический вопрос, потому что Чан чуть сильнее разводит половинки ягодиц и припадает ко входу губами и языком.       Феликс мечется по подушке, глуша об нее стоны, он сжимает наволочку так сильно, что кончики пальцев начинают неметь. Мысль о том, что он прямо сейчас извивается от влажного, горячего языка Чана на его заднице, разрывает его на части. Буквально с утра он плакал от одиночества и сомнений, а сейчас по его щекам стекают слезы удовольствия. Чан так хорошо с ним обходится, целует, облизывает и толкается внутрь, внезапное желание кончить накрывает его с головой.       Крис будто читает его мысли, он просовывает под него руки и приподнимает задницу Феликса, открывая себе доступ к влажному члену, который ноет от желания. Он ни на секунду не оторвался от его дырочки, пока совершал все эти манипуляции и это просто сводит с ума. Феликс кричит, когда Чан обхватывает член и начинает интенсивно дрочить, поворачивая кисть на самом верху. Боже, Феликс никогда так себе не делал, это ни с чем несравнимое ощущение. Его тело напрягается с каждым таким движением все больше, он ничего не чувствует, кроме жара по всему телу. Волны удовольствия и приятные спазмы сконцентрированы на одном конкретном месте, еще пару движений рукой и языком, и Феликс кончает, брызгая спермой на руку и простынь.       Ему кажется, что он оглох, несколько долгих секунд он абсолютно ничего не слышит, прибывая в тумане ощущений. Постепенно Феликс приходит в себя и оглядывается, теряя дар речи. Чан стоит на коленях, прижимая головку члена к его входу и интенсивно дрочит, гонясь за собственным удовольствием. Феликс улыбается, как сумасшедший, толкаясь немного назад, добавляя приятного трения. К сожалению, он уже не видит, как кончает Чан, но этот низкий стон он никогда не сможет забыть. Крис выплескивается на его ягодицы и влажную дырочку, он тяжело дышит и продолжает смотреть, как сперма стекает вниз, теряясь в районе яичек.       Они оба шумно дышат, когда Чан ложится рядом и роется в прикроватной тумбе, чтобы достать салфетки и обтереть Феликса и свои собственные руки.       — Нам все равно придется встать, мы не можем спать на твоей сперме, — говорит он и Феликс недовольно мычит. Эйфория все еще не покинула его тело, поэтому его сейчас ничего не волнует.       — У меня нет сил перестилать постельное белье, потому что наволочка мокрая и, кажется, пододеяльник тоже пострадал, — недовольно фырчит он, а Крис смеется.       — Ладно, мы снимем постельное белье с кровати и поспим в гостиной, тебя это устраивает? А завтра со всем разберемся.       — Да, но тебе придется меня донести до дивана, потому что я устал.       — Ты такой говнюк, Ликс-а, когда же я успел тебя так разбаловать? — беззлобно говорит Чан и помогает Феликсу приподняться, чтобы чистой салфеткой обтереть его живот.       Пока Крис стягивает постельное белье, Феликс стоит возле кровати с закрытыми глазами и слегка покачивается, это так смешно и по-детски, что Чану даже не верится, что вот это чудо недавно так развратно стонало под ним. Наконец, он подходит к Ликсу, немного присаживается и закидывает его на плечо, крепко держа за бедра. Феликс взвизгивает и колотит ладошками по пояснице.       — Ты сам попросил тебя понести. Или ты думал, что я буду обхаживать тебя как принцессу? — Крис смеется, поворачивает немного голову и чмокает Феликса в ягодицу. Им все еще весело, несмотря на приятную усталость.       Феликс не знает, что именно его разбудило, он просыпается в одиночестве и недовольно ерзает, место рядом с ним остыло, значит Чана нет уже давно. Он встает и плетется на кухню, откуда доносятся тихие голоса, кажется Крис разговаривает с кем-то по громкой связи. Через еще несколько шагов Феликс узнает голос его мамы и останавливается, не заходя внутрь.       — Я рада, что ты решил остаться с Феликсом, — говорит госпожа Бан и он не сразу понимает, что она имеет в виду.       — Не мог оставить его одного, тем более в Рождество, — отвечает Чан и гремит посудой.       — Понимаю, сынок, у нас будет еще много поводов встретиться. Вы хорошо провели время?       Дальше Феликс не слушает, он возвращается в гостиную и заходит на сайт авиакомпании, там нет никакой информации об отмененном рейсе и улыбка сама по себе расплывается по его лицу. Он сидит так несколько минут, бездумно пролистывая страницы браузера. Открывает поздравления от близких и друзей, отписывается в общий чат мемберов и не может перестать улыбаться. Феликс даже не слышит, как Чан заходит к нему с подносом, полным еды.       — Ты проснулся? Уже полдень, — говорит он и садится рядом, ставя поднос на столик, — тебе надо поесть.       — Спасибо, я действительно очень голоден.       Феликс берет свою порцию рамена и аккуратно ест, чтобы ничего не попало на диван, это вкусно и приятно, он чувствует, что Чан не сводит с него взгляд.       — Нам надо поговорить, — произносит он и Феликс немного напрягается, хотя в голосе Чана нет ничего настораживающего, — о том, что между нами происходит.       — А как бы ты это назвал? — спрашивает Феликс, ставя тарелку на стол и, поворачиваясь к нему всем корпусом.       — Ликс, у нас с тобой на этот счет могут быть абсолютно разные взгляды, я не хочу, чтобы мои слова тебя как-то обидели или оттолкнули.       — О, так ты сожалеешь? — расстроенно мямлит Феликс и его щеки вспыхивают от того, что он на что-то рассчитывал.       — Конечно нет, — смеется Чан и обхватывает его лицо ладонями, — я просто довольно серьезно отношусь к… тому, что между нами было. Более серьезно, чем интрижка на пьяную голову, понимаешь?       — Ты думаешь, для меня это просто интрижка? — неожиданно громко произносит Феликс и Крис немного тушуется, видя в глазах напротив что-то похожее на злость, — Крис Бан, ты такой слепой идиот, если считаешь, что для меня это несерьезно. Я пять лет не знал, как к тебе подступиться, как намекнуть, что люблю тебя.       Они смотрят друг на друга долгим взглядом, руки Криса все еще покоятся на щеках Феликса, он чувствует, как под ними двигаются мышцы, когда он сжимает и разжимает челюсть.       — Ты любишь меня? — наконец спрашивает Чан, отмирая, и смотрит на то, как Феликс утвердительно кивает, — потому что это именно то, что я чувствую к тебе.       Феликс падает в его объятия и они оба облегченно смеются, теряясь друг в друге. Могло ли это Рождество стать таким правильным? Чуть больше суток назад Феликс плакал от одиночества, а Чан не находил себе места, сидя в аэропорту, а уже сегодня они признаются друг другу в любви, обнажая то, что скрывали долгие годы.       Этот день, однозначно, останется в их памяти на всю оставшуюся жизнь.