Золото

"Сомнение, нерешительность - это и есть признак человечности." Варлам Шаламов. Из записных книжек.

*** Я когда-нибудь сомневался? Наверное однажды, ещё в детстве. Мне было лет шесть. И все они меня ненавидели и презирали. Братья никогда со мной не церемонились. Они могли только издеваться. Я не знал их любви. Я вообще не знал ничьей любви. Но мое маленькое сердце не понимало этого, оно жаждало ласки, искало ее даже в лицах и касаниях слуг. И когда отец узнавал об этом, я получал сполна. - Гаденыш, я даю тебе крышу над головой, еду, одежду, и так ты мне платишь? - он бил меня по лицу так, что щеки ещё долгое время горели огнем. - Позоришь меня своими выходками! Пошел прочь! Я не понимал ничего. Я уставал. Я заканчивался. Мне казалось, что с каждым днём меня становилось все меньше. Я бесцельно бродил по поместью, не зная что делать, куда идти. Я избегал всех в этом доме. Я не приходил на завтрак, обед и ужин, лишь бы не встречаться с родными по крови мне людьми. Братья все равно доставали меня. Резали мою одежду, забирали еду, которую приносили ко мне в комнату. Они делали все, чтобы мне насолить. Но я не боялся их так, как отца. Он позвал меня. Слуге пришлось насильно тащить меня в столовую. Отец с братьями сидели за столом и обедали. Старшие ребята надменно хихикнули, увидев меня. У меня подкашивались ноги. - Почему ты не приходишь есть со всеми? - обманчиво спокойно спросил отец, не отрывая взгляда от тарелки. - Неужели мы тебе так неприятны? Я молчал. Хотел убежать. Но у дверей стояли люди, которые наверняка поймали бы меня. - Отвечай! - Нет. Я боюсь вас. - на одном дыхании вывалил я. - Меня? Чем же я так тебя напугал? - раздув ноздри, застыл отец; руки его замерли, сжимая нож и вилку. - Вы меня ненавидите. - И что с того? Нет человека в этом доме, который бы тебя не ненавидел. Такому отродью вообще лучше бы не жить. Из-за тебя умерла Селия. Думаешь, этого мало для ненависти? У меня уже есть трое сыновей, они умны и талантливы. Но она была единственной. Своей бесполезностью, ты порочишь память моей жены. Мама. Единственный лучик света, который я никогда не видел. И единственная, по ком я скучал, даже не зная ее. Все, что сказал отец, я знал. Но слышать это так было слишком больно. Я закричал с подступившим к горлу комом, сам удивляясь своей смелости: - Тогда убейте меня! Я не хочу так жить! Я никому не нужен! Убейте меня! Убейте! Глаза отца налились кровью. Он поднялся и замахнулся на меня ножом. - Ах, ты ..! Я успел выставить руки. Холодный металл рассек левую ладонь и прошёлся по запястью правой руки. Кто-то из детей испуганно вскрикнул. Или может это был я? Кровь забрызгала все вокруг. Мир подернулся пеленой. И я упал. Говорили, что я чуть не умер. Потерял много крови. Несколько дней метался в горячке и не помнил этого. Я просыпался, и единственной моей мыслью было заснуть. И я сомневался: может стоит заснуть навсегда? Тогда всем будет лучше. И мне будет лучше. Лучше умереть. Но сквозь веки вновь сочился дневной свет. Когда я окончательно пришел в себя, то пришла она. Для меня она была Госпожа Джокаста. Братья же звали ее бабушкой. - Встань. - повелительно сказала седовласая женщина, чьего лица уже коснулся возраст. У меня не было сил, но я встал. Мои руки были в бинтах, на теле только белая мятая сорочка до колен. Я не смотрел на нее. Глаза жгло, и любое действие ими отдавалось болью в голове. - Все это время ты был жив, потому что я этого хотела. Почему ты позволил себя ударить? Почему ты позволил братьям издеваться над тобой? Почему позволил ранить себя, мальчик? Ее голос был сухим, как осенняя листва. Я хотел плакать, но слез не было. Хотел кричать, но голос отказывался звучать. Неужели она не понимает, что от ее слов мне только хуже? - Но ведь они сильнее меня...- вяло ответил я, слова раздирали горло. - Никогда не вини других, мальчик. Вини только себя. Ищи причины только в себе. Не они сильные, а ты слаб. Не смей прогинаться под других. И не смей даже думать о смерти! Моя дочь умерла, рожая тебя. Я не позволю случиться тому, из-за чего смерть ее станет напрасной. С этого момента делай что хочешь, но оправдай мои ожидания. И превзойди их. Только тогда я смогу сказать, что не зря спасла тебя от рук отца в младенчестве. Она ушла. Ее последний взгляд, брошенный в мою сторону, был жёстким и может быть даже злым. Но в нем не было ненависти. Я не знаю почему, но я передумал умирать. Я решил жить и стал искать причину для этого. Долгие ночи и дни, пока мое тело ещё восстанавливалось, я думал и думал, и думал. И я нашел ее - мою причину жить. И понял, что готов на все ради этого. Даже спустя столько лет во мне поднималась волна злости. Я смотрел на свои дрожащие руки, на уродливый шрам перечеркивающий левую ладонь. Второй на запястье правой руки был спрятан под рукавом рубашки и камзола. Как же бесит. Эта старуха не дожила до того момента, когда я претворю свои планы в жизнь. Я сжал кулаки. Ну что ж, придется мне это пережить. Доказывать ей что-то уже бесполезно. В конце концов, это не было моей целью, всего лишь маленький пункт. В дверь постучали и я резко повернул руки ладонями вниз. - Клод, ты занят? Я оглянулся. Эрс с неизменными , точно выгоревшими до белизны, волосами, в камзоле цвета серого неба, стоял в дверях. - Что ты хотел? - Я слышал, ты куда-то собираешься. Сегодня довольно скучно. Да и ты один из немногих, с кем я общаюсь... Я вздохнул, его болтовня начинала меня раздражать. - Ближе к делу. - Можно пойти с тобой? Мне правда нечем заняться. Я могу составить тебе компанию, ты и так вечно один ходишь. Я взял со стола перчатки и вышел из комнаты. - Так можно? - послышалось сзади. - Мне все равно. Он шел позади меня, словно тень. Временами я переставал слышать его шаги. Слава Богу он молчал. Земля на кладбище была покрыта зелёным настилом. Мраморные и простые каменные надгробия торчали из земли. Я отыскал то, под которым трава ещё не выросла. Это надгробие было свежим и чистым. Эрс стоял в другом конце кладбища, прислонившись к стволу дерева. Можно было не беспокоиться о том, что он подслушает. Да и слишком он был правильным для такого дела, даже учитывая наш род занятий. Я присел на корточки и провел рукой в перчатке по надписи. - Ты наверное ждёшь благодарности. - усмехнулся я. - Все, что у меня есть, я достиг сам. Значит и "спасибо" я должен говорить только себе. Но знаешь, в этот раз я сделаю исключение. За то, что ты подтолкнула меня к этому, за то, что я все ещё дышу. Спасибо, бабушка. Я ничего не почувствовал, произнеся это слово. А на что я надеялся? Я не знал его теплоты. Оно только отчётливей показало границы пустоты в моей груди. Какая тупость, Клод. Не строй из себя сентиментального юнца. Смысла оставаться здесь не было, и я ушел. Заложив руки за спину, Эрс последовал за мной, когда я прошел мимо него. Он ничего не спрашивал, и это меня радовало. - Знаешь, я немного волнуюсь, уже скоро произойдет то, к чему мы так долго готовились. Если честно, не думаю, что я готов. Я очень часто стал об этом задумываться. Вдруг я сделаю ошибку или приму неверное решение... Снова болтает. И угораздило его увязаться именно за мной. Хотя я сам виноват, надо было послать его куда подальше ещё во дворце. Какой громкий южанин. Но я на удивление быстро смог погрузиться в свои мысли. Старуха, знала бы ты, что я до сих пор помню твои слова. Интересно, если меня когда-нибудь назовут монстром, смогу ли я оправдаться тем, что это ты сделала меня таким? Хм, нет. Я сам сделал себя таким. У меня был выбор, и в тот миг, когда я перестал сомневаться в своих решениях, я потерял что-то очень ценное. Возможно, я бы даже жалел об этом, но я не знаю, что это было. Поздно менять цель, поздно менять жизнь, иначе все, что я сделал, потеряет ценность. А я не позволю этому случиться. - Ты вообще меня слушаешь? - надувшись, спросил Эрс, прерывая ход моих мыслей. - Нет. Я даже не смотрел на него. Какая разница о чем он говорит. Наверняка ничего важного. Его вообще никто рот открывать не спросил. - Я говорил о том, что Рагнор назначил дату. - И когда же это случится? - В день летнего солнцестояние. - Но это ведь через три дня. - Именно. - Эрс посерьезнел, его светлые брови сдвинулись к переносице, а шаги словно стали в разы тяжелее. - Ты готов? Ответ сорвался с моих губ прежде, чем я успел подумать. - Да.