Вторая жизнь

Кристина, почувствовав легкое головокружение, отошла от зеркала и села на диван. Да, она никогда не испытывала такого ужаса, как сегодня. Эта музыка, музыка Эрика, ЕЕ Эрика. Как странно, месье Мулхейм тоже Эрик. Два Эрика… Но что с ней такое? Месье Мулхейм не слышал музыки. Неужели… неужели… Глаза женщины расширились от ужаса. Нет! Не может быть. Она не сумасшедшая! Никто, даже Рауль, не знал о ее самом большом страхе — сойти с ума. Никто, кроме ее Ангела музыки. -Ангел, Ангел, ты здесь?! Ангел! — девочка лет десяти-двенадцати, громко плача, вбежала в маленькую церквушку при Опере. -Да, моя дорогая, что случилось?! Тебя кто-то обидел? — очень взволнованный голос был ответом девочке. -Пилаааар! -ответила Кристина и разрыдалась. -Пилар де Виньон? -удивленно спросил Ангел. -Дааа! -Кристина, опустилась на пол, продолжала захлебываться в слезах. -Она гадкая, самая гадкая девочка из всех, кого я знаю! -Но…мадемуазель де Виньон… Она такая спокойная. Что она сделала? — Голос Ангела все еще был удивленным. -Она гадкая, гадкая! Она сказала, что я сумасшедшаяяяя! — последнее слова утонули в рыданиях Кристины. — Она сказала, что я как старуха Бреби! А я не такая, не такая, не такая! Старуха Бреби часто просила милостыню у входа в Оперу. Мальчишки, весело гогоча, кидали в нее камнями, девчонки, громко визжа, убегали от нее прочь. Кристина, выросшая на скандинавских сказках, до ужаса боялась этой старухи. Ее вечно грязная одежда, спутанные седые волосы, глаза навыкате, беззубый рот… А еще эти ее припадки. На днях старуха Бреби схватила девочку за руку и, стараясь заглянуть в глаза, прокричала: «Ты слышишь? Ты слышишь? Я знаю, ты такая же как я. Ты слышишь?». Девочка замотала головой, попыталась выдернуть свою руку из цепких пальцев старухи, но та не отпускала малышку. Из ее рта капала слюна, и она повторяла, немного покачиваясь из стороны в сторону «Ты такая же как я!» Нет! Нет! Нет! И всё это на глазах других девочек! Ужас придал сил мадемуазель Дае. Она, подобно разъяренной кошке, стала отбиваться от старухи. Наконец та ее отпустила, но Кристина все никак не могла забыть ее слов: «Ты такая же, как я!» -Она сказала, что ты сумасшедшая? Но почему? Кристина продолжала реветь. Ангел терпеливо ждал ответа девочки. -Я ее ненавижу, ненавижу! Все ее любят, все! А меня никто не любит! -Тсс, дитя мое, не говори так. Я всегда рядом! Я…я… — голос замолчал, слушая всхлипывания девочки. -У нее есть всё, чего нет у меня! Все преподаватели в восторге от нее! Все! Они говорят, что она талантлива и что ее ждет большое будущее! А еще у нее есть родители, они ее любят и посылают каждый день конфеты, а у меня ничего нет, ничего! Ангел молчал, не знаю, как успокоить ребенка. -Ничего! — повторила Кристина. Затем, немного успокоившись, девочка продолжила. — Сегодня ей опять послали большую коробку конфет, а еще она рассказывала, что на каникулы они поедут в Англию и что отец ей пообещал колье с бриллиантами, если она закончит год на отлично! И тогда… тогда я сказала, что ко мне приходишь ты, Ангел, разговариваешь со мной и учишь меня петь. А она, а она рассмеялась и сказала, что по мне не заметно. — Девочка снова начала рыдать. — И затем она сказала, что слышать голоса плохо, и что я сумасшедшая, как старуха Бреби и скоро у меня будут так же бежать слюни изо рта. -Тсс, моя дорогая, успокойся. Если хочешь, я тебе спою. Я не думаю, что Пилар действительно хотела тебя оскорбить. Но девочка не успокаиваясь. Она подняла свое лицо вверх и прокричала: -Ты тоже ее защищаешь! Ты меня совсем не любишь! Ты тоже любишь ее! Все ее любят! Ты придешь к ней? Ты бросишь меня? -Успокойся, мое дитя. Я обещаю, я никогда тебя не брошу. Я только твой Ангел, а ты моя. Спустя пару недель Кристина узнала, что де Виньоны забрали дочь из Оперы. Для директора и всех преподавателей это была настоящая трагедия. Ходили слухи, что они все уговаривали де Виньонов оставить девочку, даже обещали не взимать плату за ее обучение. Но сама Пилар была непреклонна. Она не хотела больше учиться музыке, и никто не смог повлиять на ее решение. В тот день Кристина, смеясь, вбежала в церквушку. -Мое дитя, ты сегодня счастлива? Что случилось? -Она исчезла, они забрали ее отсюда! -Кто? -Пилар! — и девочка счастливо закружилась по комнатке. Затем резко остановившись, Кристина посмотрела вверх и серьезным голосом спросила: -А вдруг она права? Вдруг я правда сумасшедшая? Ведь я слышу голос, твой голос, как эта мерзкая старуха. Ангел рассмеялся: -Нет, моя дорогая. Ты не сумасшедшая. Ты абсолютно здорова. -Но… как понять какие голоса слышать можно, а какие нельзя? Ангел помолчал: -Пока ты не слышишь голоса в присутствии других, ты абсолютно здорова. Ненормально слышать голоса в присутствии других, а еще видеть то, что не видят другие. -Ангел, пообещай, что со мной ничего не случится. Я так боюсь стать, как старуха Бреби. — Девочка всхлипнула. -Ну-ну, моя малышка. Я обещаю, что всегда буду с тобой. -Ангел, но, если я сойду с ума, убей меня и забери к себе! Кристина вынырнула из своего воспоминания. О, Боже! Неужели, неужели… Эрик тогда повлиял на то, чтобы Пилар покинула Оперу? Мог ли он сделать это ради каприза десятилетней девочки? Признаться, Кристина никогда не вспоминала о Пилар. Она была так рада тем, что девочка навсегда покинула Оперу, что никогда не связывала это событие с Эриком. Перед глазами женщины возникла эта белокурая, голубоглазая, просто ангельски красивая девочка. Ее чистый, сильный голос не оставлял равнодушным никого. Казалось, она могла взять любую ноту. Все преподаватели были от нее в восторге. Сейчас, будучи взрослой женщиной, Кристина понимала, что если бы Ангел музыки и существовал, то пришел бы к Пилар, а не к ней. Сколько времени Эрик потратил на то, чтобы развить ее голос, чтобы научить правильно дышать. Он неделями тратил на то, чтобы Кристина наконец взяла нужную ноту. А Пилар… Она была талантлива. Что с ней стало? Неужели Кристина ненароком сломала еще одну жизнь? Женщина закрыла лицо руками, едва не плача. О, сколько разбитых жизней лежит на ее совести! Пилар, Эрик, Рауль и даже собственный сын, Густав… О, Эрик, если ты когда-нибудь хотел нам отомстить, ты даже после смерти смог это сделать. Ты, Эрик, ты, смог разрушить мой брак! Что бы мы ни делали, где бы мы ни были, ты всегда, словно тень, стоял между мной и Раулем. О, Эрик, если бы ты только знал, с каким ужасом я, спустя три недели со дня твоей смерти, поняла, что жду ребенка. Как я умоляла Рауля не откладывать нашу свадьбу, несмотря на недавние похороны его брата. Сколько слез я пролила накануне свадьбы. О, Эрик, если бы только знал… Ты не представляешь, как я всю беременность боялась, что ребенок унаследует твое лицо. Я просыпалась среди ночи в поту от осознания того, что этот ребенок твой, и он будет похож на тебя. О, Эрик, если бы ты только знал, что я испытала после родов. Ребенок, которого я в душе называла всю беременность монстром, был прекрасен. Я полюбила его с первого взгляда. Он был самым прелестным созданием в мире, так похожим на ангела. Но именно его появление убило мой брак, который едва успел начаться. Знаешь, Эрик, когда мне дали впервые подержать сына, я заплакала от счастья. Когда в комнату вбежал Рауль я смотрела на него радостными глазами. «Рауль, хочешь подержать Филиппа? Он такой красивый». Знаешь, я даже не поняла, что у него черные волосы, для меня это не имело значения. А Рауль… А Рауль все понял с первого взгляда. Легкое покашливание доктора заставило меня оторвать взгляд от мужа. -Виконт, виконтесса, я бы не хотел омрачать вашей радости, но должен вам сказать. Роды были очень тяжелыми, скорее всего, виконтесса больше не сможет иметь детей. И он удалился. Эти слова звучали как приговор. Я посмотрела на Рауля, и сердце ушло в пятки. Он плакал, глядя на ребенка. -Рауль, иди сюда, познакомься с Филиппом. -Он не Филипп. Филиппом должны звать МОЕГО сына! С этими словами он вылетел из комнаты. О, Эрик, ты даже не представляешь, что он делал со мной потом. Он ненавидел меня за то, что я не могла больше родить, он ненавидел Густава за то, что он занял место его сына. Он винил тебя. Он брал меня силой, иногда был ласков и нежен, но ничего не помогало, я ни разу за эти годы не забеременела. О, Эрик, если бы ты знал, в какую ярость он впадал каждый раз, когда понимал, что наши попытки снова не увенчалась успехом. Он громил спальню, он громил кабинет, а я в это время ревела в подушку, чтобы никто не услышал, как мне, виконтессе де Шаньи, плохо. Мне казалось, этот кошмар никогда не прекратится. О, Эрик, ты не представляешь, что я почувствовала, когда он стал пить и пропадать с другими женщинами. Он приходил ко мне после своей бурной ночи в кабаке, и я чувствовала запах дешевых духов. Он брал меня также, как одну из его потаскушек. О, Эрик, если бы я тогда знала во что превратится моя жизнь… А мой бедный Густав. Знаешь, я думаю, он очень похож на тебя. Он очень красивый мальчик. У него темные волосы, зеленые глаза. Он совсем не похож на меня. Я очень часто, смотря на него, представляю каким бы ты мог быть. Знаешь, глядя на сына, я начала лучше понимать тебя. Он очень спокойный ребенок, но невероятно талантливый. Музыка и книги его всё. Он редко смеется, предпочитает быть в одиночестве. А когда он улыбается, я вспоминаю ту твою улыбку, которую я видела, когда ты спал. Теперь я знаю, что означает эта улыбка — ты был абсолютно счастлив. О, Эрик, десять лет назад я тебя боялась и ненавидела, а сейчас отдала бы всё, лишь бы ты был жив и находился рядом со мной и нашим сыном. Рауль ужасный отец, он не любит Густава и не скрывает этого. О, как я рада, что мальчик не задает вопросов об отношении к нему Рауля. Я бы не знала, что ему сказать. С каждым днем Рауль все больше и больше пьет. Он говорит, что ты испортил ему всю жизнь. Он винит тебя во всем. Даже в том, что мы почти банкроты. Череда неудачных вложений почти полностью разорила Рауля, мы все в долгах. Знаешь, неделю назад он отказался платить за занятия музыкой Густава, сказав, что если он талантлив так же, как и его отец, то ему не нужны учителя. Это был первый раз, когда Рауль в открытую признал, что Густав не его сын. Нет, я имею в виду, когда он это признал, будучи трезвым. Будучи пьяным, он это повторяет с поразительной регулярностью. Ох, я так боюсь, что когда-нибудь Густав это услышит. Знаешь, Эрик, у тебя получилось полностью разрушить мой брак. Разочаровавшись во мне, Рауль уже три года ко мне не прикасается. Думаю, ты был бы доволен. Кристина вынырнула из своих мыслей, все ее лицо было в слезах. Сколько раз за эти годы женщина повторяла про себя эту немую исповедь. Ей казалось, что Призрак непременно должен ее услышать там, на небесах и наконец простить. «Ох, Эрик, если бы я только знала…», — прошептала женщина, рыдая. Видимо, Кристина сама не заметила, как задремала, потому что опять оказалась в этом коридоре. В этом черном, страшном, с паутиной на потолке, коридоре. Ох, сколько раз она видела этот сон. Вот сейчас она обернется и увидит убегающего от нее Эрика. Кристина действительно оборачивается и видит спину своего Ангела. Он быстро бежит по темному коридору, освещенному лишь парой факелов. Кристина кричит ему остановиться и устремляется за ним. Мужчина не оборачивается, будто не слышит женщину. Кристина задыхается. Вот он уже совсем близко, осталось только протянуть руку, и она его схватит. «Эрик, Эрик, пожалуйста, остановись, нам нужно поговорить!» Но в этот раз что-то изменилось. Эрик вдруг останавливается, и Кристина слышит его голос, обращенный к ней «Убийца! Убийца!». Мужчина оборачивается, и женщина не может сдержать крик: вместо лица у Призрака кровавое месиво. «Убийца, убийца, убийца, убийца, убийца….». Кристина резко садится на диване и старается привести свое дыхание в порядок. Окровавленное лицо Эрика стоит перед глазами. Женщина встает с дивана и вздрагивает: что-то металлическое падает на пол. Виконтесса де Шаньи зажигает свечу на столике и смотрит на упавший предмет. Волосы на голове женщины встали дыбом, когда она наконец смогла разглядеть, что же лежит там. Лом, металлический, лом, который она видела десять лет назад, лежит в ее комнате! Окровавленный лом! И кровь, большая лужа крови на полу! Не может быть! Женщина мотает головой. Нет! Нет! И вдруг она ясно слышит голос Эрика, как в ее сне: «Убийца, убийца убийца, убийца, убийца, убийца…». Казалось, голос повсюду! Панический страх опять всецело захватывает женщину. Кристина резко оборачивается, будто пытается понять откуда идет голос. Она хватается за голову, и ее взгляд падает на зеркало. Точнее, что должно быть зеркалом. Сердце едва не останавливается: зеркало больше не было зеркалом! Оно было абсолютно белым и все испещрено словами «Убийца! Убийца!», написанными кровью. Она видит, как кровь капает на пол и ей становится дурно. Нужно уйти отсюда, уйти! Кристина, все еще держась за голову и с ужасом глядя на зеркало, пятится назад. Только бы подальше от зеркала, только бы быстрее покинуть эту комнату! Женщина резко разворачивается и налетает на столик. Он и все содержимое, включая свечу, подают на пол, но Кристине нет до этого дела. Дверь! Надо найти дверь! Вот она! Вот спасительная дверь! Кристина вылетает из комнаты и мчится по коридорам Оперы. Только бы быть подальше от ее комнаты! Она не знает сколько сейчас времени, но никто, абсолютно никто не встречается на её пути. Опера словно вымерла! Женщина не может сдерживать слез, еще чуть-чуть и с ней случится истерика. Волосы все еще стоят дыбом, руки трясутся. Поворот, поворот, поворот, лестница, поворот, казалось, коридоры никогда не закончатся. Кристина даже не знает, куда бежит! Наконец, завернув за очередной угол, она сталкивается с Мег. -Кристина, о, Боже, Кристина, ты вся дрожишь! Что с тобой? Крупная дрожь била женщину. Понадобилась минута прежде, чем она смогла вымолвить: -Там… там кровь! -Где?! -В моей комнате! Мег, о, милая Мег! Девушка помогла виконтессе прийти в себя, затем, собрав все свое мужество и не выпуская руку Кристины из своей, двинулась к комнате подруги. Войдя внутрь, Мег дрожащими руками зажгла свечу и огляделась: -Кровь? Я не вижу крови, Кристина. Женщина, стоя в дверном проёме, недоверчиво оглядывала комнату. Не может быть! Зеркало было обычным зеркалом, никакой крови и никакого лома! Только перевернутый столик, который Кристина сама уронила, налетев на него. -Но я видела, Мег, видела кровь и лом! И слышала, — женщина замолчала. -Что ты слышала, Кристина? -Ничего, Мег, ничего, мне, видимо, показалось. Мег странно посмотрела на женщину, затем кивнула и поспешно покинула комнату.