Всё для твоего счастья

Пусть полночные приключения и внесли некоторую сумятицу в основной план действий, Озен не собиралась саботировать ни лечение, ни поиск пригодных для торговли товаров. Она уделила внимание выделке шкуры, но от чего-то прервалась, замешкавшись возле правилки: – Марулк. Поди сюда. – Что такое? – на всякий случай отложил порошок с лекарством парень, уже приготовившийся занырнуть. – Гляди, – в ладони Озен пестрел комочек перьев бурого цвета, по хребту которого тянулась алая полоска. – Мёртвая огнеспинка, – не без сожаления пробормотал юный Джесеку. – Не мёртвая. Возьми, с моими руками этот фокус не прокатит, – Белый свисток переложила бездыханное тельце в лодочку его ладоней, – Просто согрей её. – Согреть? – Марулк не без сомнения оглядел птичку. Глаза прикрыты третьим веком, лапки поджаты – по всем показателям бессмысленное занятие. Или Недвижимый лорд пытается пошутить? – Ты держи, не отвлекайся. – Ладно, а… – не успел юноша сформулировать вопрос, как крылышки едва заметно пошевелились, и уже гораздо менее мёртвая находка дёрнулась. Открыв глаза, огнеспинка чирикнула, а затем стремительно упорхнула – только её и видели. – А, так это торпор. Не знал, что птицы тоже так умеют, – придя в себя, восхитился Марулк. – Да, самое настоящее оцепенение. Они устраиваются на ночлег возле горячих источников, но эта, видно, не успела. Вот и поискала способ спастись. – Удивительно. Она даже на ощупь была не сказать чтобы тёплой, – юный Джесеку поискал глазами блокнот, погодя думая о том, писал о таком кто-то из исследователей или нет. – Хищники, нашедшие такую огнеспинку, тоже часто оказывается одурачены. Особенно рептилии, – не теряя времени даром, Недвижимый лорд развела в воде лечебный порошок, – Раздевайся. – И ты со мной? – И я с тобой, – Озен легко рассталась с формой, погружаясь в купальню следом, – Пожалуй, я могу и привыкнуть к эдакой роскоши… Только можно на этот раз без секса? Я не поклонница водных видов спорта. – Что ты, я не настаиваю! – быстро убедил её в своей порядочности Марулк. Очки к карме, может, и прибавились, но вот теперь сидеть молча друг напротив друга в горячей воде было как минимум неловко. – Можно вопрос? – осмелился парень. – Конечно. – Личного характера. Озен усмехнулась, и пожалуй, это можно было считать за «да». – Кем… был твой первый парень? – Ох, в какие дебри мы забрели, – Белый свисток даже покачала головой, смеясь, – Ну да так уж и быть. Помнится, мне было семнадцать, а ему около девятнадцати. – Как его звали? – Я запоминаю только имена тех, кого желаю поселить в своём сердце навечно. Ему там не место. – Прости, я… Он был искателем? – Нет. Из семьи торговцев. Но он хотел выучиться... Вообще, если подумать, он много чего хотел, но мало что делал. Вот Закри и отговаривал меня не связываться с этим ветреным дураком, – Озен аккуратно погладила изгибы свистка, не покинувшего её шеи несмотря на водные процедуры, – Но нет. Что-то в нём было, эти его монологи недостижимого величия. Тот ещё был сказочник, – Недвижимый лорд ненадолго вытащила из воды коленку, осматривая клинья Тысячника на ней, – Бывало, утром собираюсь на занятия, а он, разлёгшись на кровати, размышляет о том, как бы всё могло сложиться, если бы над ним не довлело невезение, – она откашлялась, чтобы сымитировать интонацию, – «На этих кораблях торгуют сущие идиоты, я мог бы гораздо лучше, но это не по мне» или «Надо было родиться сиротой, тогда сейчас был бы уже Лунным свистком». Озен призадумалась, а затем продолжила: – Чёрт знает, что я в нём нашла. Видимо, доказывала сама себе, что достаточно взрослая. – Так вы жили вместе? – Да. Немного, около трёх месяцев, если вообще можно назвать это совместной жизнью. Я не нравилась его родителям, они говорили, что я без роду и племени, так что мы ютились на чердаке его дяди. Пыль, пауки, романтика. А утром я мчалась через весь город, чтобы успеть на занятия. – Но… Чем-то же он был хорош? Белый свисток прищурилась: – А ты у меня мазохист, как посмотрю. – Да нет же! Не в этом дело. Я просто… – он запнулся, – Не хочу накосячить. Это как… Научный интерес. – А, – казалось, Озен оценивает ситуацию, – Тогда так и запишем… Но вообще он даже как любовник был так себе. В наш первый раз было чувство, что природа снабдила его тупой киркой, а не тем, что следует. Всё потому, что он не считал нужным спрашивать, приятно мне или нет. Марулк не без неловкости пробормотал слова сочувствия. – Надо было сразу после этого его и бросить, его и его болезненно раздутое самовлюблённое эго, – тон Белого свистка был задумчивым, возможно, она размышляла об этом далеко в прошлом. – Но ты в итоге всё равно с ним рассталась. – Если бы. Он порвал со мной. – Шутишь! – Марулк знал, что многие люди понимают Озен неправильно из-за её прямоты, но разве можно отказаться от кого-то, кто пытался понять и принять тебя так долго? – Нет, всё так и было. Пытаясь объяснить мне, почему, он приплёл родителей, ситуацию на рынке, чуть ли не популяцию неритантан в Бездне. Сейчас по здравому размышлению я понимаю, что настоящей причиной было то, что он жутко завидовал моим успехам. – Успехам! Можно подумать, они на тебя сами свалились, – пробурчал юный Джесеку. – Возможно, ему казалось, что всё досталось мне слишком легко. Ну и я предлагала помощь, тащила его из этой ямы нытья, а он же был философ, вот и не понравилось. – Какой идиот. – И не говори. После расставания я ещё полгода подозревала, что у меня нет вкуса. – И что было в итоге? Ты знаешь, что с ним стало? – К несчастью, да. – Только не говори мне, что он стал счастливым семьянином, – с подозрением приподнял бровь Марулк. – Нет, он стал мелким спекулянтом, думая разбогатеть на продаже гир-гир. – Наркотиков? – юный Джесеку припомнил картинку из энциклопедии. Эндемик второго уровня, мелкая трава с пышными рыжими метёлками, похожими на звериные хвосты, полностью истреблённая из-за активного потребления людьми. – Да. Он придумал смешивать пыльцу с охряным порошком, чтобы сделать больше доз и тем самым подзаработать, но в итоге другие распространители этой дряни распознали его хитрость и выпихали его на окраины Орта. Случайно или нет, на моему первому любовнику не повезло очутиться на участке трущоб, который в одну ненастную ночь обрушился прямиком в Бездну. – Серьёзно? Озен кивнула: – Возможно, он даже и не понял, что произошло. К тому времени он сам подсел на собственный товар. Наверняка лежал в кровати и, шмыгая носом, видел сны о недостижимом величии. Если честно, я плакала, когда узнала. Всё же я его любила. А теперь, – она изобразила рукой невидимый бокал, словно собираясь произнести тост, – Понимаю, что он хотя бы исполнил свою мечту побывать в Бездне. Уж не знаю, до какой отметки он долетел, но ведь попытался же. – В такие моменты я тебя боюсь. – И правильно. Бойся меня, – Озен легонько толкнула его носочком ноги в плечо, – А то, наверное, думаешь, что сейчас пишешь сценарий «Первый раз и на всю жизнь». – Вообще-то, так и думаю, – посерьёзнел Марулк. – Да брось. Сам знаешь, я не смогу стать гостеприимной жёнушкой, хлопочущей на кухне. – И не надо. Я прекрасно готовлю и веду хозяйство. – Я буду пропадать в экспедициях. – А я – тебя ждать. – Я не смогу родить тебе детей. – Мои дети могут унаследовать мою болезнь, так что это даже к лучшему. – Смотрю, тебя не пронять? А моя репутация? Не обвинишь меня в том, что я слишком хороша для тебя? – Ты не просто слишком хороша, – пододвинувшись, Марулк поцеловал её в колено, – Ты идеальна. Не из-за статуса. Просто. Такая, какая есть. – Ты пожалеешь, – она раскрыла объятья. – С превеликим удовольствием. – Учти, я начну коллекционировать зарёванные тобой подушки. – Буду выжимать их в рагу, чтобы сэкономить на соли, – Марулк перешёл на шёпот, касаясь носом шеи Белого свистка. – Хитрец, – Озен нашла его губы своими, и их шутливая перепалка без следа растворилась в минеральной воде.