Всё для твоего счастья

После торжественной передачи Гирига на попечение Марулку Бездна, кажется, решила если не закончить, то весьма повременить с сюрпризами. Впрочем, с капризами новорождённого шарокола всё равно хватало возни. – Либо мы дежурим по очереди, либо ты подыхаешь, – поставила ультиматум Озен, когда юный Джесеку, в который раз бурча «Да всё в порядке», рассматривал залёгшие под глазами тёмные круги, едва не засыпая в купальне. Гириг, за это время успевший утроить вес, довольно сучил лапами в воде: Его Светлость изволило не покидать приёмного родителя даже в ходе лечения, и закатывало истерику при малейшем намёке на неповиновение. – Не понимаю, как с ними справляется Кюфта, – парень так устал, что, выйдя из ванны, не понял, почему штаны никак не хотят надеваться через голову. – Ну... – Недвижимый лорд покосилась на самку шарокола, которая безмятежная дремала, пока ненасытные детёныши растягивали её соски до какой-то нереальной длины, кряхтя и чавкая, – Если честно, я не знаю. Возможно, она медитирует или вроде того. Но дежурим мы теперь по очереди. Иначе сил на подъём у тебя не останется. – Кстати об этом, – наконец-то втиснувшись в одежду, Марулк потёр лоб, чтобы не заснуть на ходу, – Лекарство поможет нейтрализовать внутреннее кровотечение. Теоретически. – Хм, – Белый свисток задумалась, – Да, вполне возможно. Не по мановению руки, конечно, но должно сработать. Несмотря на то, что времени на моральную подготовку у путников было достаточно, сама серьёзность предстоящего подъёма выбивала обоих из колеи. За себя Озен особо не волновалась, подобная нагрузка уже давно превратилась для неё в тошнотворную, но терпимую реальность, но первый переход с четвёртого на третий уровень часто становился смертельным. А поскольку с озвучиванием чувств у Недвижимого лорда всегда были проблемы, Марулк догадался о её переживаниях по увеличению числа объятий и каких-то мелких тактильных контактов, когда Белый свисток, забывшись, касалась его руки или ерошила волосы юноши. Чтобы отвлечься они пару раз вылезли за артефактами, но ненадолго: Гириг, не получавший молоко вовремя, принимался орать так, что кожистый нарост на его мордочке становился пунцовым, и Озен не без оснований шутила, что этот вредный ребёнок непременно скончается от аневризмы. Так что найденные реликты пришлось нести в лагерь прямо так, сплошь покрытыми характерным для этих мест жирным суглинком. – Помнится , ты хотел находку, за которую можно выручить много денег? – произнесла по итогам второй вылазки Озен. – Да, а что? – Марулк, в силу обстоятельств уже занятый кормлением Гирига, прямо-таки впился глазами в ничем не примечательный предмет в её руке, красновато-коричневый, скруглённый по углам и в целом похожий на равнобедренный треугольник. – Это Печень Гольца. Я бы на твоём месте отдала это на аукцион, пусть накрутят цену, – Белый свисток без обиняков отдала ему находку. – А что он делает? – Позволяет влить в себя просто грандиозное количество алкоголя и остаться трезвым как стекло, если использовать вовремя, – Белый свисток даже улыбнулась, – У одного паренька в нашем отряде был такой. Доводил Лайзу до белого каления, ведь она не могла перепить этого счастливчика. Марулк хихикнул: – Я могу поверить, что это купят. – Ещё как купят, гарантирую, – пообещала Озен, принимаясь разбирать остальные находки. Времени было достаточно в том числе и на выделку черепа и кожи сенджи-тарана. Закончив с первым, Озен водрузила заготовку каски на голову Марулка: – Ну как? Впору? – Немного туговато, но в целом просто потрясающе, – подтвердил её вывод Марулк. – Между рожек можно закрепить ленту с фонарём. Осталось только ремешок протянуть. Самое то для искателя... Чего? – Хочу поцеловать тебя за такой славный подарок. – Смотрите-ка. Он думает, я отдам ему такую ценную вещь. – Озен! – положив Гирига в импровизированное гнездо, Марулк повалил её прямо в скопление серых копытец, которые снова начали цвести. – Ну? А дальше? – усмехнулась Белый свисток. – Ты... – юный Джесеку покраснел, – Ты такая красивая. – Да ладно? – Правда красивая! И эти растения... Они как ты. Снаружи похожи на камень, а внутри... – Мясо? – Цветы, Озен! – Цветы, – Недвижимый лорд притянула его к себе, зарываясь носом в бирюзовые волосы, – Скажешь тоже. Ночи пожирали дни, дни сменяли ночи. Детёныши Кюфты росли, и постепенно стали ползать, а затем и пробовать ходить. Выглядело это забавно: сосредоточенно кряхтя, они подбирали лапки под живот, одну за одной, а затем изо всех сил старались оторваться от земли. Гириг не отставал от них, и вскоре променял объятья приёмного отца на беспорядочные маршруты по убежищу, а ещё на контакты с братом и сёстрами. Кюфта реагировала на совместную возню детёнышей благосклонно, возможно потому, что отвергнутый сын уже перестал клянчить молоко. Настала пора иной пищи: самка шарокола начала пережёвывать для них волокнистую мякоть фруктов, постепенно приучая потомков к природной диете. Играли роль и инстинкты: пару раз Марулк заставал своего «сынишку» за вознёй в купальне, куда Гириг засовывал нос и передние лапы в попытках отыскать заведомо отсутствующие водоросли. Начало смены диеты совпало с ростом датчика силового поля: блямба на голове принялась растягиваться, и в какой-то момент Гириг и его сиблинги стали напоминать средневековых рыцарей в шлемах. – Нам придётся отвести отдельный стенд в музее для шароколов, – бывало, подкалывала юношу Озен, замечая, что тот снова рисует своего воспитанника. Марулк не сердился, поскольку благодаря постоянному соблазну нарисовать Гирига художественные навыки существенно возросли. Это очень пригодилось, когда Недвижимый лорд, вернувшись с охоты, принесла в лагерь фестончатую цаплю, птицу редкостной красоты, чьё серое оперение непостижимым образом отливало розовым, а клюв будто состоял из маленьких коронок, смыкающихся в сложный узор. – Хрупкий. Не донесёшь, – заметив, что юный Джесеку нацелился на череп, покачала головой Озен. По её словам, птица вела жизнь фильтратора, и донести столь изысканную конструкцию в набитом рюкзаке не представлялось возможным. Доверяться памяти было нельзя, так что Марулк, набравшись терпения, зарисовал череп в блокноте, выбрав ракурсы в анфас и профиль. Вид в три четверти всё же подвёл, но в целом юный Джесеку остался вполне доволен проделанной работой. В один из дней, после сильного дождя, Гириг вдруг стал скрести шкурку: он готовился сбросить младенческий мех и отрастить настоящие иглы, совсем как у взрослого шарокола. Благодаря непрестанной заботе он уже вымахал до размеров средней собаки, но Марулку всё равно казалось, что это произошло слишком может быстро. Кожный вырост уже практически сомкнулся за глазами, и стыки безволосой ткани постепенно линяли, создавая цельную структуру. – Не скажу, что будет легко. Уходить придётся быстро, – услышав шмыганья Марулка, сделала вывод Озен, – Если ты, конечно, не хочешь, чтобы он последовал за нами, а после орал у подъёма на третий уровень… Не реви. – Я не реву, но всё же мне очень жаль с ним расставаться, – юный Джесеку погладил подставленный питомцем нос. – Тогда я тебя отвлеку, – Озен влезла в броню: верный признак того, что она собирается покинуть лагерь, – Только для начала пообещай мне кое-что. – Я слушаю. – В процессе подъёма мне потребуется твоё беспрекословное подчинение. Без вопросов «Почему?» и «Зачем?». – Но я… Строгий взгляд заставил юного Джесеку замолчать. В вопросах выживания, особенно в нейтрализации эффекта от подъёма, Синим и Лунным свисткам надлежало слушаться старших. Но Озен была обязана уточнить этот вопрос, дабы удостовериться, что её подопечный не забудет о правилах и на практике. – Я сделаю всё, как ты скажешь. – Вот и договорились. В качестве тренировки я кое-что принесу, – с этим словами она исчезла, отодвинув играющих детёнышей. Теоретически Белый свисток могла принести что угодно, и не подкачала: по возвращении в её руке извивалась двухметровая змея: – Неси свою кружку. Стоило исполнить требуемое, как Озен отсекла рептилии голову, наливая кровь в посудину: – Пей. Вопрос «Зачем?» пришлось оставить где-то внутри. Кровь оказалась жутко горькой на вкус, и Марулк крепко зажмурился, чтобы удержать пойло после глотка. – Отличная работа, – осталась довольна Белый свисток, – Это помогает от кровопотери. Остальное можно приготовить… Занюхни локоть, если тошнит. Я бы развела это крепкой выпивкой, но увы, у нас с этим небогато. – Понимаю, – наконец смог проговорить Марулк, забирая тушку змеи, – Ни разу не готовил, но вроде слышал, что вкусно. – Да, только нужно жарить, а не варить или тушить… Надеюсь, ты всё понял насчёт послушания. Юный Джесеку кивнул снова: у него в мыслях не было спорить. – Раз так, – Озен окинула взглядом их запасы продовольствия, – Я ещё поохочусь, чтобы нам первое время не пришлось возиться с неритантан на третьем уровне. Уверяю тебя, сил у нас будет только на то, чтобы дойти до относительно безопасного места. Поймаю нескольких кольчатых кальмаров, они приятны на вкус и не жёсткие. Как только заготовим их и соберём вещи, можно будет выдвигаться... Чего ты затих? – Возможно, это покажется тебе странным, но мне не верится, что мы отсюда уходим. Белый свисток лишь усмехнулась: – Когда постоянно пропадаешь в экспедициях, начинаешь воспринимать всю Бездну как свой дом. Лично я будто подолгу живу в одной из комнат, а потом, если надо, перехожу в другую. Конкретно эта очень занятная: кардинально меняется, когда я возвращаюсь сюда в следующий раз. – А ведь да, – Марулк бросил куски змеи в котелок, через клубы испаряющейся жидкости глядя на то, как детёныши Кюфты играют в царя горы, скатываясь по спине прикорнувшей матери, – Действительно похоже.