Ошибка Декарта

- Ты больше не одинока, Нийота, - сказал Спок, чьё произношение инопланетного языка всё ещё имело вулканский акцент. - Ты больше не одинок, Спок, - ответила Нийота с улыбкой, её произношение было почти идеальным. Это было обычное приветствие на триллонском. Многое в этой культуре было сосредоточено на связи с симбиотом, были скрытые упоминания о том, чтобы избежать «одиночества», во многих повседневных фразах. Одним из совпадений в их графиках было то, что три дня в неделю Спок заканчивал чтение лекции рядом с департаментом ксенолингвистики, как раз когда Нийота выходила с занятий по триллонскому. Он часто встречал её в потоке кадетов, покидающих здание ксенолингвистики. Это было чем-то вроде откровения для Спока – видеть Нийоту в месте, которое он считал её естественной средой обитания. Она почти никогда не покидала здание одна; едва ли не всегда общалась с кем-то. Это не было открытием. Что действительно им было, так это то, как часто люди, с которыми она не говорила, обсуждали её. Он слышал шепот, удивительно напоминавший его собственное время в качестве кадета. «... даже не на третьем курсе... уже получила разрешение на публикацию в вулканском журнале». «... уже говорит на ромуланском, клингонском...» «... и она работает в лаборатории субкосмических сигналов... она делала презентацию для...» Он понимал, что Ухура тоже знает об этих слухах. Однажды, в тот самый момент, когда она подходила к нему, он услышал: «Она его ассистент. Не тайна, как именно она практикует вулканский...» Нийота выпрямилась и напряглась, прикусив нижнюю губу. Они посмотрели друг другу в глаза. Она пожала плечами. Он склонил голову. Оба одновременно развернулись и направились в лабораторию. Так как Спок и Ухура в любом случае держали путь туда, единственным логичным решением было идти вместе, что и происходило в 90.5% случаев. Они почти всегда тратили время такой прогулки на практику в триллонском языке. Их словарь был ограничен конспектами и материалами, предоставленными профессором Нийоты. Триллонцы были настолько новым видом, что об их языке действительно было известно мало, и лишь немногим больше об их культуре. Вот почему они даже не знали точных эквивалентов слов «кадет» и «лейтенант». Они могли использовать для этого общий язык, но почему-то никогда так не поступали. Оба перешли на вечерние уроки, прежде чем начать онлайн программу; хотя память вулканца была идеальной, Ухуре всё ещё требовалась практика, даже после занятий. Она сказала ему, что нужно хотя бы восемь раз прочесть слово или сопряжение вслух, чтобы запомнить. В виду того, что они были лишь на начальном этапе изучения лексики триллонского, эти разговоры были по природе своей механическими, и обычно Нийота очень быстро проговаривала ему последнее, что выучила на занятиях. Спок получал большое удовольствие, поддразнивая её тем фактом, что он – её личная свалка для данных по триллонскому. Выяснив это, она пыталась вынудить его запнуться в произношении. Он пробовал заставить её застрять в лексике. Это была самая приятная игра для Спока – большая часть наслаждения была вызвана тем, что выигрывал он не всегда. Кроме того, их триллонские прогулки проходили и по пути на обед раз в неделю. Оправдания для таких приемов пищи разнились от: «Мы только что закончили симуляцию двойных звезд в их космическом максимуме, преодолевающих одновременно солнечные вспышки – возможно, нам следует это отпраздновать обычным способом»; до более светского: «Это необычно теплый день для данного сезона. Прогулка до Francescas была бы очень кстати». Иногда, если у них не было времени на обед, они просто вместе брали чай или кофе в кафетерии. После первоначальных протестов платил Спок, в большинстве случаев. Вулканец считал, что это было вполне логично; он был тем, у кого есть деньги. Они обсуждали множество вещей в такие перерывы: события в Федерации, ксенолингвистику и морфологию, и эволюцию всех форм, представляющих для них обоих большой интерес. Он обращал больше внимания на биологические перспективы, она – культурные и лингвистические. Они также начали говорить о более личных вещах. Спок знал о её семье – старший брат был своего рода ново-либеральным капиталистом, но Нийоту это не беспокоило. - Если бы он не был той самой дурной овцой в семье, моя мама была бы сильнее заинтересована в моём присоединении к дипломатическому корпусу. Она всё ещё надеется, что моя младшая сестра пойдет по этому пути... В любом случае, мой брат использует свои языковые навыки в коммерции, торгует и обогащается сам – или, как говорят мои родители, во зло, а не во благо. Это позволяет мне легко выглядеть лучше в сравнении. Спок не любил говорить о семье или детстве, но он был поражен тем, как оживленно она говорила о своих. Они также иногда посещали мероприятия и лекции, если оба имели к ним интерес. Коротко говоря, двое проводили много времени вместе, в и вне лаборатории, и часто были в компании друг друга по дороге туда и обратно. Прогуливаться по коридорам его департамента с его кадетом было своего рода открытием для Спока. Казалось, что Нийота знала каждого – кадета, офицера, профессора, обслуживающий персонал, даже женщину, чья работа состояла в проверке правильной работы чистящих ботов. Она никогда не забывала поприветствовать каждого. Даже если кадет и лейтенант были глубоко погружены в дискуссию о чём-то техническом, она хотя бы кивала в их сторону и улыбалась им. Обычно, конечно же, они кивали его кадету в ответ, а затем и Споку тоже. Он делал то же в ответ, потому что это вежливо. Однажды обнаружил, что её знакомые стали приветствовать его и в отсутствии Нийоты. Если они не вели между собой важный разговор и следовали графику, то часто девушка кратко комментировала исследования или счастливые семейные события в жизни этих людей. Её знания о каждой помолвке, браке и рождении в жизни каждого департамента казались Споку, как минимум, энциклопедическими. Он не был уверен в том, как одному человеку удается идти в ногу со всеми этими событиями. Когда вулканец спросил её об этом, то получил следующий ответ: - Я знаю это по слухам. Иногда они могут быть на пользу, а не во вред. Где-то восемь недель с начала семестра Спок начал понимать, что некоторые из слухов в департаменте касались Нийоты и его самого. Они вошли в здание, и девушка воодушевленно ему рассказывала о некоторых ксенолингвистических исследованиях ксеноморфологии, что проводил один из её профессоров, когда они столкнулись с Гелиумом. - Хорошо, - воскликнул Гелиум, двигаясь в их сторону вместе со своим помощником Даланг на буксире. – Если это не те двое, кого все нынче называют новой странной парой. Даланг была крошечной женщиной с морщинистым лицом, которое делало безнадежными любые попытки определить её этническую принадлежность. Она была настолько тихой и незаметной, насколько Гелиум был громким и впечатляющим. Она не была ни студенткой, ни профессором, а частью обслуживающего персонала – Спок никогда не слышал от неё ни единого слова. Нийота слегка напряглась, как и всегда при встрече с Гелиумом. Но ответила с улыбкой: - Я уверена, что эта честь навсегда принадлежит лейтенанту-коммандеру О'Хара и профессору Матсумуре. - О, Вы будете удивлены, - прокомментировал Гелиум. Ни он, ни Даланг не сбавили ход. Брови Спока взмыли вверх. Как только они исчезли из виду, он спросил: - Странная пара? Нийота вздохнула. - Это очень старое выражение. Я не думаю, что кто-либо знает, откуда это пошло. Это означает две противоположности, которые странным образом смогли быть вместе и подружиться. Для Спока это казалось безобидным и подходящим. Они были противоположностями по всем внешним признакам: эмоции и логика, экстраверт и интроверт, человек и вулканец – или полувулканец. Если продолжить дальше, то мужчина и женщина, но раз уж большинство людей считает его, своего рода, асексуальным ходячим калькулятором, то он не знал наверняка, подходит ли данное сравнение. Спок не был уверен, почему Нийота замерла на мгновение, уставившись в коридор, по которому ушел Гелиум.