Ошибка Декарта

Жизнь Спока была сбалансирована. Исследования шли хорошо. Работа преподавателя не отнимала слишком много времени. Он ладил с сослуживцами – особенно с лейтенантом-коммандером О'Хара и профессором Матсумура. Он чувствовал, что преуспел в достижении цели подружиться с Нийотой. Он справился с собственными эмоциями, не повредив их карьерам. Это не было совершенно вулканской дружбой: они слишком много шутили, и она смеялась и улыбалась довольно часто. Это не было в полной мере человеческой дружбой. Спок достиг той стадии, когда уголки его губ могли слегка приподняться, и он поднимал брови, но он совершенно точно никогда не смеялся. Его руки обычно были за спиной или по швам. Его чувства к кадету не изменились. И если что-то и поменялось, так это то, что он наслаждался компанией Нийоты ещё больше. Их разговоры были продуктивными, вне зависимости от того, была ли цель аналитической или нет. Шутить и поддразнивать было отличной игрой. Даже если он и не мог быть совсем человеком, всё равно было приятно иметь рядом кого-то, кто может объяснить, что происходит. Он был счастлив в её присутствии. Физическое влечение всё ещё имело место. Спок научился расценивать это «как особенность, а не дефект», по аналогии с выражением его коллег-программистов. Влечение добавляло легкую наэлектризованность всему, что они делали вместе. Если он мог, незаметно от неё, оценить её внешность, то наслаждался этим. Его радовал взмах её конского хвоста, и то, как гармонично двигались её бедра при ходьбе. Лейтенант по-прежнему не возражал против короткой формы звездного флота. Она обхватывала её ноги как раз на нужной высоте и наилучшим образом подчеркивала особенности фигуры. Это представляло возможность для другой игры, игры в контроль. Он был крайне осторожен, удерживая взгляд на её глазах, когда они говорили, и никогда не позволял ей заметить его восхищение. Спок принимал физическую сторону их отношений, и ценил это, но никогда не позволял взять над ним верх. Вулканец по-прежнему признавался самому себе в том, что одной из причин, по которой он был способен сохранять этот контроль, было то, что они никогда не были по-настоящему одни. Даже в лаборатории никогда не были действительно наедине – его двери всегда открыты. Его вулканская неприязнь к прикосновениям была жизненно важна для сохранения стеклянной стены. Таким образом, они были друзьями. Не было логичных причин, чтобы полагать, будто лейтенант и кадет нуждаются в чём-то большем. И Спок чувствовал некое удовлетворение от того, что подчинялся всем правилам. Было лишь несколько незначительных деталей... Xxx Это был конец октября. Они были в Francescas. Это второй обед вместе на этой неделе, и поводом для этого важного события было то, что они просто оба проголодались… хотя у Спока был скрытый мотив. Они говорили на ференджи. Это был не лучший язык для Ухуры. Вулканец это просчитал. Он выяснил, что было одно конкретное слово, которое человеческий язык его кадета был почти неспособен произнести… на самом деле, на выходе оно превращалось в нечто прямо противоположное. Спок, в свою очередь, со своим вулканским мог легко его озвучить. Для начала, вступление. Он сказал на ференджи: - Кадет, слышали ли Вы о горной парусной улитке? Это самое поразительное создание. Её рацион составляет синий мох хемафорик, который растет в 3,000 метров над уровнем моря. Когда мох истощается, он выпускает споры, которым нужен год, чтобы восстановить его на изначальном камне. Однако споры обладают уникальным эффектом для улитки. Они провоцируют её пустить в ход энзимы, которые разрушают жесткую структуру раковины, превращая её в субстанцию, идентичную паутине паука. Как только истощается мох, число спор возрастает, раковина становится всё легче и легче; к тому моменту, когда мох полностью израсходован, раковина улитки фактически превращается в парашют. Ветер в горах подхватывает улитку и переносит на другой камень. Она выглядела слегка растерянной. Превосходно. - Слышала ли ты об этом поразительном создании? - Что? – она ответила на ференджи. - Я спросил тебя, слышала ли ты об этом поразительном создании. - Нет, Спок, я никогда прежде не слышала о ференджианской горной парусной ушной сере... Её глаза стали огромными. Руки прикрыли рот. Ушная сера была, пожалуй, худшим оскорблением в языке ференджи. Вот что случалось, когда люди пытались сказать «улитка» на этом языке. Будь она послом, её карьера была бы окончена. - Пардон? – спросил он. Спок следил, как она пытается выговорить верное слово и затем понимает, что не может. Её глаза сузились, глядя на него. Он поднял бровь. Ухура переключилась на общий язык и прошептала с улыбкой: - Ты зеленокровый сын,.. - она сделала глубокий вдох, - ...вулканца и женщины-человека. Ты сделал это специально! Не будь ты моим старшим офицером... - Могу я напомнить, что вчера ты позволила мне произносить слово «экономика» на триллонском как «туфли» почти двадцать минут. Она захихикала. – Да, да... помню. Разговор стал гораздо веселее благодаря этому... - Это обернулось честной игрой, полагаю, сказали бы они. Она на мгновение отвлеклась на свой напиток. – Ты знаешь, это действительно мило и забавно, Спок. Но тебе всё равно не удастся провернуть это дважды. Ни на ференджи, ни на любом другом языке. - Я знаю, Нийота, - и это было правдой. Она поставила локти на стол и положила голову на руки. – Не могу поверить, что я это сказала. Она начала смеяться. Спок почувствовал, что уголки его рта слегка поднялись вверх. Она смеется. Это победа. Он поднял свой почти пустой стакан воды и сделал последний глоток. Потом наблюдал, как его кадет наклонила голову и прикрыла глаза руками. Смех стих. Ухура произнесла почти страдальческим тоном: - Четыре свидания с августа, а мне по-прежнему веселее с вулканцем. Это так нездорово. Спок весь похолодел, он был так шокирован, что даже не мог злиться. Четыре свидания? Его рука сжалась. Вулканец услышал громкий хлопок, почти как звук трескающегося льда. Взглянув на стакан, что держал, отметил, что грубая сеть трещин выросла от основания по всей поверхности. Он же не был настолько силен, или был? Подняв стакан на уровень глаз для лучшего изучения, Спок сказал: - Должно быть, тут есть какой-то недостаток в дизайне. Нийота посмотрела на него и затем на треснувший стакан. Потом скрестила руки на груди, тряхнула головой, приложила руку к виску и вздохнула. xxx Она не была «его кадетом». Она ему не принадлежит. Она человек, и это очень по-человечески исследовать романтические отношения в этот период жизни. Спок знал, что многие люди-кадеты нашли своих спутников, пока учились в академии. Если он собирался жить по правилам Звездного Флота и следуя вулканской логике, то должен принять тот факт, что у неё есть личная жизнь помимо него. Это было единственно верным решением, рациональным, и заставляло его чувствовать физическую боль. Становясь инструктором, Спок должен был посещать те же семинары по этике, что и его коллеги-люди. Классическим ответом было: «если это любовь, то она подождет». Конечно, за две или три четверти года, когда Ухура выпустится и будет доступна для начала чего-то в этом духе, она уйдет. Был и вопрос морали, о котором он знал, превыше вулканской логики и правил Звездного Флота. Пока Нийота его ассистент и студент, а он - инструктор и старший офицер; могут ли эти отношения быть заключены на самом деле по обоюдному согласию? Спок прочёл эту главу, когда изучал психологию людей. Не будь она его ассистентом, было бы хоть немного легче. Всё ещё против правил, но, по крайней мере, с точки зрения морали Спок больше не имел бы над ней прямой власти – правда, он всё ещё мог бы высказать своё мнение о её назначении после выпуска. Так что же делать? Предоставить Ухуре выбор между ним и их исследованиями? Что, если она предпочтет не иметь дела ни с тем, ни с другим? Решение проблемы – остаться на прежнем курсе, и неважно, какое решение примет она. Это было логично. Морально. Не нарушало ни одного из правил Звездного Флота. В конце концов, они сохранят дружбу – для вулканца, даже полувулканца, это очень значимая, глубокая и сильная вещь.