Кошки-мышки

      Эндрю судорожно сжимал одеяло во сне, тяжело дыша, тонкая майка впитала испарину холодного пота. Проведя в таком состоянии около 10 минут, он рывком сел на кровати и открыл глаза. Зрение после сна не хотело сразу фокусироваться на выставленных вперёд ладонях. Стены комнаты давили, вызывая тошноту. Усилием воли он поставил ноги на пол и пошёл в сторону ванны, стиснув кулаки. Вода во всём городе работала с перебоями, городской трубопровод не был рассчитан на десятки новостроек, появившихся в последние пять лет. Однако Эндрю повезло, и из крана почти сразу потекла тёплая вода без ржавчины. Умывшись, он скинул грязные вещи на пол и вернулся в комнату. Часы на стене показывали 6.20, спал он около трёх часов. Возни со стороны слышно не было, Аарон и Никки уже ушли спать. Закурив, он достал из шкафа одежду и сел на подоконник. Идти куда-либо ему решительно не хотелось, странное предчувствие всё не отпускало, да и за окном почти не посветлело. Зажав сигарету между зубами, он застёгивал пуговицы на бардовой рубашке, казавшейся чёрной в темноте, уставив пустой взгляд в окно. За последний год его работёнка перестала быть пыльной. Приди туда-то туда-то и напугай того-то того-то, чтобы забрать долг. Если не найдется безумец, решивший испытать судьбу, то проблем вовсе не будет. Однако так было не всегда, два с половиной года назад, когда он только начал работать с Рене, каждый считал своим долгом наброситься на одного из них. Ведь что может сделать хрупкая католичка и пацан на три головы ниже тебя? Оказывается, католичка, в чьё управление перешёл бойцовский клуб, – умеет драться. И, вот же неожиданность, мелкий пацан может пырнуть тебя ножом. Живя в трущобах люди быстро усвоили, что лучше учиться на чужих ошибках и не трогать странную парочку из клуба «lupus»*. Дурная слава работает лучше любой похвалы, и под тихие шепотки в клуб с каждым днём тянулось всё больше и больше людей. Рене была вынуждена оставить Эндрю одного справляться с должниками, так что теперь его руки были полностью развязаны. Вместе с дурной славой двоицы и популярностью клуба росла территория заведения и его персонал. Теперь клуб едва походил на первоначальный «lupus», а слухи про сумасшедшую пару утонули в других сплетнях, лишь изредка всплывая в головах должников. Эндрю заправил рубашку в чёрные мешковатые брюки, потушил сигарету о пепельницу. На ходу натянув твидовый жилет, он достал револьвер и два ножа из шкафа. Огнестрельное оружие он не любил, считая его слишком шумным и грязным. Остаться незамеченным после его использования намного сложнее, однако отрицать эффективности данной вещицы он не мог. Некоторым людям стоит только взглянуть на покачивающийся в ловких пальцах огнестрел, чтобы поступиться своей гордостью. Поднявшись по лестнице на крышу, он взглянул сверху на недавно появившуюся дыру в крыше. Ники и Аарон предусмотрительно затянули ее брезентом, оставив остальные хлопоты на утро. Порыв холодного ветра растрепал белые волосы, заставляя их обладателя застегнуть кожаный плащ. За прошедшие часы на улице практически не посветлело, густой смог фабрик с окраины лишь усугублял ситуацию, поглощая куски горизонта. Однако видеть дорогу стало в разы проще, люди уже начали просыпаться, и с течением времени свет из их окон освещал те или иные участки пути. Неровная городская застройка упрощала данную задачу, крыши низких домишек были полностью видны благодаря свету из соседних, более высоких, домов. Раньше Эндрю ненавидел эту странную прыгающую архитектуру, ведь почти всю жизнь до этого он прожил в маленьком по линейке построенном городишке. Спустя время эти прыгучие здания им искренне полюбились и открыли множество преимуществ. Имея компактное телосложение, скорость и изворотливость, он наловчился в считанные минуты преодолевать зубчатые улицы по крышам. Карнизы, водосточные трубы, полусгнившие балки с трудом, но выдерживали его натиск. Чего не сказать о его редких преследователях, решивших повторить увиденное. Несущественная разница в пару килограммов становилась решающей, и потрёпанные жизнью частички домов летели вниз. Ряды домов терялись в темноте, Эндрю переходил с одной крыши на другую, полагаясь на память больше, чем на зрение. И всё-таки странные, косенькие улицы были им сильно любимы. Разнообразие зданий поражало: высокие с плоскими крышами, пологие скаты маленьких домов, хибарки, возведённые из мусора, найденного на окраине. Все дома уникальны, даже возведённые по линейке районы с однотипной застройкой со временем приобрели индивидуальный шарм. Трещинки, нагромождение балконов и пристроек, рисунки на стенах, дворы и переулки, захламлённые каждый раз новыми предметами, о существовании которых вы вряд ли знаете. Редко можно встретить автомобиль, припаркованный за высоким забором. Посмотри на каждый уголок Пальметто отдельно, и он покажется тебе самым уникальным в мире. Но, стоя на крыше семиэтажного здания, Эндрю видел лишь серость и грязь. Как ни прискорбно, чем больше разнообразие, тем меньше оно выделяется. Неровные ряды домов сливались в коричнево-серую кашку в любое время года, и даже лето с ярко зелёной листвой не могло оживить этот удручающий пейзаж. Разбежавшись, Миньярд перепрыгнул на крышу ближайшего дома, нога соскользнула с покатой поверхности, и он едва успел ухватиться за остатки тонкого железного бортика, раньше расположенного по всему периметру крыши. Чертыхнувшись пару раз под нос, он подтянулся наверх и отряхнул руки. Ботинки с грубыми шипованными протекторами вновь остались в углу комнаты. Когда-нибудь такая забывчивость станет роковой ошибкой. Достав из кармана стопку конвертов, он посветил на них пламенем от зажигалки и, найдя нужный, переложил его в другой карман. Раньше переговоры вела Рене, однако теперь забирать её роль на себя он не собирался. Вести диалог точно не для него. Эндрю просто всовывал перепуганным должникам письмо в руки и ждал их реакции. Схема казалась наивной, однако на практике работала почти безотказно. Спустившись по пожарной лестнице на этаж, он с силой толкнул оконную раму рукой. К его собственному удивлению та сразу поддалась, пропуская его внутрь. Эндрю не первый раз навещал Джойсена, раскидывающего деньги на ветер в надежде, что в этот раз точно повезёт. Окно слегка ударилось о стену, Миньярд запрыгнул внутрь и его охватило липкое чувство тревоги. Что-то здесь не так. Не успев оглядеться, он отпрыгнул в сторону, уловив еле заметное движение в темноте. Раздался выстрел, и пуля полетела в открытое окно. В углу комнаты зажглась газовая лампа, Эндрю смог увидеть сидящего на кресле Джойсена с обрезом в руке. Лицо его искажала паника, граничащая с безумием, руки мелко дрожали, а взгляд блуждал по лицу Эндрю, явно того не узнавая. — Обдолбан? — спросил Эндрю, отступая назад. — Ты… Ты. — После долгой паузы, он наконец-то понял кто перед ним. — За долгами отправили? Забирай! Всё, что найдешь, бери! — Он истерично засмеялся, крепко вцепившись в обрез. — В тумбочке. Сколько я там должен паршивому клубу? Неважно. Бери и сваливай. Бери, блять, и уходи, пока я в тебя не попал. Миньярд чуть наклонил голову вбок, всматриваясь в искажённое лицо перед ним. Взвесив все за и против, он, не отрывая взгляд от должника, подошёл к комоду, взял пачку купюр наугад и сунул в карман. Джойсен всё это время так же неотрывно следил за ним, вздрагивая при каждом слишком громком шорохе. — Взял? А теперь вали к чёрту. Что встал, блять? Тебя может до двери проводить? Что-то не припомню, чтобы ты хоть раз как нормальный человек заходил. Катись нахуй отсюда, — сквозь зубы проговорил Джойсен, как только пачка купюр попала в руку Эндрю. — Ухожу, — безразлично бросил тот. Выбравшись из квартиры так же, как и попал в неё, Эндрю не стал забираться обратно на крышу. Спустившись в сырую подворотню, он положил взятые деньги в конверт и быстро зашагал вперёд. Дом следующего должника находился в соседнем переулке, и туда он планировал зайти культурно. Мальчишка лет пятнадцати, имя которого он так и не запомнил, по глупости задолжал пару купюр. Столь мелкий долг легко можно простить, учитывая общую выручку Рене, но проявивший милосердие лишь раз, будет до конца жизни искупать эту оплошность. Неважно сколько тебе лет, если ты самонадеянно решил играть на деньги – будь добр их отдавать. Вручив мальчонке письмо, он несколько минут наблюдал, как его лицо меняет оттенок от розоватого к белому, а дальше вовсе к зелёному. Следом посыпалась тирада и просьбы подождать еще пару дней, добро присыпанные слезливыми подробностями. Эндрю выслушал их с равнодушным лицом, столь наивное поведение его раздражало. Родители мальчишки определенно делали всё возможное, чтобы хоть немного отгородить парня от жестокой реальности. Однако пользы от такой защиты нет никакой, особенно когда мир является прогнившей свалкой. Устав слушать сопливый трёп, Эндрю с размаху ударил осевшего перед ним парня ногой в плечо. Тот отлетел в сторону метра на два и наконец-то замолчал, в глазах его заблестели слёзы. — Я сюда не за нытьём пришёл. Отдашь или самому забрать? — сказал он, на последних словах скалясь одним уголком губ. Парень окончательно потерялся и начал отползать назад. Эндрю позволил ножу проскользить из рукава в ладонь, и, завидев острое лезвие, парень быстро сообразил, что к чему. — Секундочку… Пождите секунду…. Алекс! — Он отполз в коридор и побежал. Разумеется, сильно калечить парня Эндрю не собирался, только слегка напугать. Кто бы что ни говорил, но страх заставляет людей думать и реагировать быстрее, без искажений воспринимая происходящее. Страх в разных своих проявлениях влияет по-разному. Давящий, липкий, резкий. Столь разнообразный, что многие могут путать его с другими эмоциями. Пресловутые «бабочки в животе» ничто иное, как страх. Организм выделяет адреналин, стенки кишечника сжимаются, печень выделяет большое количество глюкозы. Иными словами, то, что воспринимается как предвкушение прекрасного или влюбленность является ничем иным, как ужасом. Тело готово принять молниеносное решение: драться или бежать. Через пару минут парень вернулся вместе с Алекс. Девочка с виду была года на три того младше и на голову ниже, но в глазах её читалось в разы больше ответственности, чем у паренька. Алекс толкнула его вперёд. — Тут вся сумма. — Он протянул сложенные в четыре раза купюры и шагнул обратно. — А теперь, пожалуйста, уходите. Ничего не сказав, Миньярд развернулся и вышел на улицу. Работать с людьми младше и наивнее тебя всегда морока. Он закурил сигарету и пошёл в сторону трамвая, теперь ему предстояло добраться до другого конца города и тратить на это пару тройку часов ему не хотелось. Остаток работы прошёл без происшествий и душещипательных рыданий. Лишь бродяга врезался в его плечо по дороге к Рене, при этом ничего не украв. Хромающая походка этого человека говорила о крайнем изнеможении и скорой гибели, так что Эндрю не стал заострять своё внимание на нём, продолжая свою дорогу. — Долго же ты сегодня, — не отрывая головы от бумаг, сказала Рене. — Что-то случилось? Разложи всё сам, пожалуйста, и кинь пустые конверты в камин. А ты как всегда неразговорчивый. — Крышу в доме сломали. — Что? — оторвавшись от работы, спросила Рене. — Ты спросила, что случилось, я ответил. — Он пожал плечами, раскладывая деньги по местам и делая пометки. — Каким образом это произошло? — Её брови поползли вверх. — Помню, что та не в лучшем состоянии, но просто так не сломается. — Меня тоже это интересует, но для начала надо разобраться с дырой. — Он отсчитал свою обычную выручку, хоть Рене не раз говорила брать больше, и развернулся к двери. — А подробности? Мне ведь теперь интересно! Как работать после такой интриги? — Она по-заговорщически наклонилась к столу и заговорила шёпотом: — Может я что-то знаю. — Какой-то пацан, походу, упал прямо в кладовую. Думал, труп, но тот живой оказался. Удиви, Уокер. Эндрю нравилась Рене. Молчаливая, умная, умеет за себя постоять, сразу понимает, что к чему. Однако её умение вытягивать информацию из любого - поражало. Даже зная все излюбленные методы Уолкер, он каждый раз по собственной воле вёлся на эту удочку. Если бы они не были приятелями, один из них давно был бы мертв. По счастливому стечению обстоятельств, они работали бок о бок, периодически выводя друг друга. — У Мэтта какая-то неразбериха с приезжими. Ничего интересного пока не произошло, но ты потом сходи к нему. — Всё? — Ага. Как разберёшься, кто тебе дырку в доме проделал – расскажи. И если помощь нужна тоже зови, я с этими бумажками с ума скоро сойду. Эндрю окинул взглядом заваленный чернилами и бумагой стол, затем присмотрелся к Рене. Пышные рукава ажурной белой рубашки были покрыты цветными пятнами, часы, занимавшие одну треть предплечья, не замерли, цвет сошел с кончиков волос. Последнее время верхушка власти решила всерьёз взяться за сомнительного характера заведения, вынуждая их владельцев писать сотни листов бессмысленного текста и подписывать десятки официальных бумаг ни о чём. — До встречи, — сказал он, выходя из кабинета. На крыльце дома грудой были свалены доски, Аарон возился с тележкой, нагруженной настилом для крыши. Войдя, Эндрю поднялся на третий этаж, откуда слышалась напускная ругань Никки. Хэммик вместе с Кевином вытаскивали из кладовой вещи. Последнего явно мучило похмелье, он не язвил как обычно, лишь молча закатывал глаза в конце каждого предложения, сказанного Никки. Даже не взглянув на них, Эндрю зашёл в комнату и переоделся в более подходящие вещи. Повязки на руки, плотная, тёплая рубашка с закатанными рукавами и мешковатые штаны. Не успев привести себя в порядок, он услышал, как из-за двери послышались сопение и крик: — Эй, помоги, Кевин с ног валится, мы вдвоём кровать не сдвинем! — Никки разгребал хлам, стоя в красном бархатном жилете, который придётся выкинуть после таких испытаний. — Мы решили пока только тут дыру заделать и не трогать другую часть, — начал объяснять он, увидев Эндрю. — Она ведь не течёт? Упадёт, так разберёмся. — Он тихо засмеялся, и кровать чуть соскользнула. — Ой, прости, несём, несём. До конца дня провозившись с ремонтом дома и безумно устав, все разбрелись по комнатам и уснули. Никки умудрился чудом сберечь одежду, а вот Аарон поцарапал новую пару ботинок и разразился проклятьями себе под нос. Кевин же с трудом пережил день, разделив свои муки со звоном в ушах. Проведя ночь в баре у Мэтта, он не ожидал, что по приходу в «милый дом» его тут же заставят работать. Лишь Эндрю ещё долго не могу уснуть. Его никак не отпускала мысль о бродяге, врезавшимся в него днем. Увидь он его раз – тут же выкинул бы из головы. Но ему мерещилось, будто тот попался на глаза и вечером, пока он таскал доски с первого на третий этаж, и ночью, сидя на крыше в компании сигареты, ему казалось, что в соседнем дворе сидит кто-то безумно похожий на того человека.