Кошки-мышки

Рутина в Пальметто – странная вещь. Множество людей, словно столетие тому назад ничего не произошло, ходят день изо дня на работу и обратно с накрахмаленными воротничками. Так завещали их родители, а им, в свою очередь, рассказали их родители, и так вплоть до начала технической революции, давшей всем возможность крахмалить те самые воротнички. Они быстро и без оглядки шагают по центральным улицам из точки «А» в точку «Б», не задумываясь о происходящем вокруг них. Шум трамвая, редко проезжающих машин, а раз в несколько дней им даже удаётся встретить лошадь, с трудом несущую собственную тушу по брусчатой дороге. Копыта отбивают ритм, но он то и дело сбивается из-за подвёрнутой ноги и нерадивого хозяина. Работа – дом – работа. Больше ничего и не надо. Безопасный маршрут для людей, ценящих свою жизнь. Чем меньше знаешь, тем проще жить. Ведь осознавать, какой ужас творится на улице, от которой тебя отделяет лишь тонкая кирпичная стена твоего дома, весьма… неприятно. Все почему-то думают, что знают об ужасах происходящего, но их "знания" зачастую крайне далеки от реальности. Болезни. Рабство. Мошенничество. Вымогательство. Голод. Насилие. Смерть. Всё это в метре от тебя. Прямо за окном твоей спальни. Это то, что не видит накрахмаленное большинство, но ощущает происходящее, глядя на крыс, бегающих из угла в угол. Во власти тощих и спокойных грызунов все городские подвалы и подворотни. Они чувствуют себя хорошо в любое время года, забившись стайкой в тёплом уголке. Люди боятся их. Животное, не брезгующее каннибализмом, но продолжающее существовать в стае. Страшно смотреть в зеркало, правда? Работающие ночью хором скажут вам: «Да». Эндрю подчинился негласному правилу и считал себя вторым типом, несмотря на противоречия. Всё, что помогало ему выживать раньше и давало комфортно жить сейчас, делалось с ножом в руке, а не папкой бумаг. Хотя большая часть кошмара творилась именно днём. Ночью на улицы высовывалось с две сотни человек, не более. Время жители города предпочитают проводить в относительно сухих кабаках и квартирах. А недавно повисшая над городом удушающая атмосфера загнала в дом почти всех. Редкие патрули полиции, насквозь пропитанные спиртом и деньгами, изредка ловили тех или иных проходимцев для эфемерного спокойствия. Задержанные ими мошенники не причиняли большого вреда, но были достаточно тупы, чтобы попасться прямо на глаза. Все задержания проходили днём, с громким криком и ликующими заголовками. Ночами полиция сидела в засаленном кабинете или ржавой машине, похожей на таракана, тихо похрапывая, положив голову на сиб локтя. Аарон съел свой завтрак, толком не прожевав его. Утёр рот тыльной стороной ладони и скинул посуду в раковину под недовольный взгляд Кевина. — Ты пробовал есть не как животное? — спросил Дэй. — Мне некогда, — ответил Аарон, уже стоя в коридоре. — С каких пор? — добавляя в кофе вторую ложку сахара, поинтересовался Никки. Кевин, наблюдая за этим, закатывал глаза. То, как эти двое относились к еде, его морально убивало. После распада «Лисов» он уже не мог попрекать их на чём свет стоит из-за количества поглощаемой ими дряни или скорости её поглощения. Даже спустя 3 года он никак не мог привыкнуть и спокойно реагировать на это. Сначала он ещё пытался каждый раз начинать лекцию, но от неё толку не было. На Эндрю по утрам он старался не смотреть, тот наверняка не уступает кузену и близнецу. Своё пристрастие к алкоголю он игнорировал. — С тех пор как у меня, в отличии от вас, появилась работа, — ответил Аарон, зашнуровывая ботинок. Весомый аргумент. Болезненный и насущный, если быть конкретнее. Кевин и Никки не нашли что сказать. Эндрю, сидя на столешнице позади Кевина, молча наблюдал, во рту у него таяло мороженое. Дэй недовольно фыркнул. Он хотел связать свою жизнь со спортом, но с каждым годом подобные развлечения всё меньше и меньше нужны человечеству. А неправильно сросшаяся кость на руке окончательно ставила крест на этой идее. На предлагаемых ему должностях он не мог продержаться больше двух месяцев. Либо уходил, либо находили человека, готового работать только за еду и ласку. Труд с каждым днём неприлично дешевел. А Никки попал в капкан бумажной волокиты. Полу развалившаяся система не позволяла быстро собрать документы для заступления на должность. И это несмотря на то, что изнутри ему помогали Эрик и Каз, работники одного из отделений конторки, в которую он метит. Ребята приятные и терпеливые, понимают насколько сложно пройти сквозь сотни бессмысленных, но зачем-то необходимых бумаг. — Нас уели, — констатировал Никки, садясь за стол. Эндрю продолжал есть мороженое, язык уже с трудом поворачивался во рту, а губы слегка посинели. За такие деньги такая гадость. Казалось, в детстве оно было приятно сладким и нежным. Возможно, так оно и было, детство он помнил плохо, да и вспоминать не хотелось. Обрывочные события складывались в весьма неприятную картину. Его жизнь началась в шестнадцать, и сейчас – в двадцать три – она только начала приобретать ясную форму… …Не считая крыши. Крыша испортила всё. Чувство безопасности полностью испарилось. Дом больше не казался неприкасаемой крепостью. Наивно было даже допускать такую мысль, но она невольно прокралась в его голову после практически шести спокойных лет жизни в этих стенах. Кевин стал раздражительнее обычного, Аарон всё время что-то ронял, а Никки вдвое приумножил количество неуместных шуток. Все были на нервах. Никто не ожидал такого наглого вторжения в их безопасную зону. Мороженое было похоже на снег или замороженное молоко с лёгкой химозной отдушкой. Однако оно приятно таяло на языке и помогало отвлечься. Он, не глядя, подчерпнул ложечкой мороженое и отправил его себе в рот. Сосредоточившись на практически безвкусной массе, ему на секунду удалось вытеснить из головы навязчивые мысли. «В богатеньком районе должно быть не такое ебаное на вкус мороженое… Надо дойти. Эту дрянь только Аарону на опыты», — с усмешкой подумал он. Несмотря на свои мысли, он продолжил поглощать безвкусную холодную кашицу. С каждой новой ложкой отвлекаться становилось всё сложнее. Организм привыкал к холоду и вкусу или его отсутствию, продолжая думать в привычном темпе. Кевин встал из-за стола, подошёл к раковине и под собственный недовольный бубнёж принялся мыть посуду. Атмосфера в комнате была странной, все чего-то ждали. Купленный Аароном на прошлой неделе холодный ящик неприлично громко гудел, с ним могли посоревноваться только старые водопроводные трубы, периодически издающие низкие протяжные завывания. Подразумевалось, что всё это хитрое леденящее устройство будет во владениях одного Аарона и его опытов, но по итогу две из трёх полок захватили сожители. Мясо там хранилось на порядок дольше, можно было заготовить лёд для напитков и вообще вещь отличная. Каждый ненароком отмечал, что надо было это приспособление купить раньше, быть может, есть ещё подобные штуки, позволяющие упростить существование в несколько раз. Эндрю спрыгнул с насиженного места, кинул грязную ложку в раковину, чем вызвал у Кевина новый словесный поток. Никки, глядя на это, тихонько рассмеялся, но, заметив взгляд Дэя, спрятал улыбку за чашкой кофе. Поставив мороженое на нижнюю полку ледяного ящика, Эндрю открыл рядом стоящий шкафчик в поисках съестного. Всё-таки по поводу еды Кевин иногда бывает прав, но открыто с ним соглашаться никто не был готов. Признать его правоту – значило остаться до скончания дней есть один картофель с водой. Выключив воду, Кевин сел обратно за стол, вытирая руки полотенцем. Хэммик со звоном поставил чашку, громко хмыкнул, всем видом показывая, что в голову ему пришла по меньшей мере гениальная идея. Эндрю позабавила такая реакция, он слегка развернул голову в сторону кузена. — Надо собраться и куда-нибудь сходить! Но не к Рене или Мэтту, — поспешно добавил он, по очереди смерив их взглядом, — вы и так там прописались. Надо подумать… Может, куда-нибудь доехать? Тот клуб, никак не вспомню название, — начал тараторить он, — были там пару раз после приезда. Если, конечно, машина ещё не развалилась от бездействия. — Если тебя на ней не возят – не значит, что на ней не ездят, — ответил Эндрю, в ответ Никки лишь карикатурно обиженно вздохнул. — «Райские сумерки», — сказал Кевин. — Что? — Название того клуба, Никки, «Райские сумерки». Идея, на удивление, разумная. Только нашего докторишку из дому мы вытянем с трудом. Что скажешь, Эндрю? — Звучит неплохо. Со стороны послышался радостный взвизг Никки, Кевин улыбнулся одним уголком губ. Они и правда давно никуда не выбирались. Всем им это не повредит. Развеяться и выкинуть мысли. Дорога, алкоголь, смех. Эндрю посмотрел на приготовленную собою еду, отодвинул в сторону и достал из кармана пачку сигарет. На кухне была узкая дверь, ведущая в переулок, огороженный хлипким низеньким забором с двух сторон. На улице холодно и сыро, неприятная погода в неприятные времена. Мороженое не помогло убежать от мыслей, и они вновь заполонили голову Миньярда. При всей ненадёжности крыши провалиться так легко она не могла. Человек не мог выжить после такого падения. Всё было не так. Пазл не складывался. Аарон сказал, что тот должен был переломать все свои кости от столь жёсткого падения, Эндрю с ним согласился. Но. Это чёртово «но». Так быстро и резво с переломанными ногами люди не бегают. Люди и с неба-то не падают. Всё не так. Всё абсолютно не так. — Блять, — выругался он и с силой сдавил переносицу, — не понимаю. Рене посоветовала сходить к Мэтту, сидя у него в кабаке всегда можно было узнать, куда ветер дует. Люди коллективно на подсознании понимали, что происходит и реагировали соответствующе. А ещё слухи. Слухи – это оружие, которым мало кто умеет достойно пользоваться. В слухах таится настолько огромная сила, что будь у людей чуть больше ума, они бы в жизни не врали, дабы не убить самих себя словами. За стеной послышался мерзкий звонок в дверь. Его давно бы пора оторвать. Не докурив сигарету, Эндрю бросил её в куст рядом с лестницей, на которой только что сидел. Кевин уже открывал дверь, Никки всё цедил свой кофе, не вставая из-за стола. Миньярд вернулся к еде. В коридоре послышался новый голос. Сиплый и шершавый, как наждачка, Эндрю сразу догадался, что их гость – Сет Гордон. Хорошо, если бы тот сразу ушёл, но вот в дверном проёме показалось сероватое долговязое тело с копной каштановых волос. — Скучали? — спросил он, шагнув на кухню. Реакция Никки не заставила себя ждать. Лицо его вытянулось и скривилось, Эндрю был с ним полностью солидарен, но успешно это скрывал. — Безумно. Ждём не дождёмся, когда ты вновь уйдёшь, — безэмоционально заявил Эндрю, продолжая есть. Сет выдал ядовитую улыбочку, но промолчал. Головой понимал, что за лишнее слово его теперь с лёгкостью пырнут. У Кевина тоже лицо по швам от неприязни расходилось. Все четверо молча стояли на кухне. Эндрю игнорировал, Кевин пытался абстрагироваться, а Сет видимо наслаждаясь положением. Тишину нарушил Никки, весьма дружелюбно спросив: — А ты, собственно, к нам по какому поводу? — Надеялся, как в старые добрые, дадите перекантоваться. — «Старые добрые»? — спросил Кевин, закатывая глаза. — С каких пор так говорят о прошлом месяце? Жалко, Элисон тебя тогда не удушила. Сет вновь промолчал. Никки вышел из-за стола, поставил чашку с тарелкой у раковины и ретировался с кухни. Кевин даже не сказал ему ничего едкого в след, по поводу грязной посуды. — Как жаль, что мне не рады, — вздохнув, сказал Сет, глядя вслед Никки. — Из-за наркоты уже на свое жильё денег нет? — Эндрю не сводил с Гордона взгляда. — Брату ты тоже самое говоришь? — оскалившись, парировал тот. По комнате молнией прокатилось осознание сказанного Сетом Гордоном. Даже сам Сет не сразу понял вес своих слов. Тишину, повисшую в комнате, разрезало лишь неравномерное гудение холодного ящика. Эндрю резко встал из-за стола, в руке уже был нож. Стул за ним с грохотом упал, выводя всех из ступора. Что-то забормотав себе под нос (наверняка извинения), Сет стал отступать назад. Миньярд его не слушал. Ему нужно было выплеснуть на ком-то своё раздражение, и этот кто-то сам к нему пришёл. Смерть Сета ни для кого не станет новостью или проблемой. Единственным человеком, любившим его, была Элисон, но даже она не была в состоянии долго терпеть вспышки агрессии и полное неумение идти на контакт. Наркотики окончательно добили его состояние. Пропавший из поля зрения две недели назад Сет вернулся ещё более хамоватым и наглым. В первые же минуты переступил черту, за которую любой желающий жить не ступит. Из уважения к Рейнольдс и Уокер, его на время разместили в кладовке с условием, что тот заткнётся, и носа своего из неё не покажет без надобности. Уговор он выполнил, а потом наружу всплыло, что новое место ему нужно не временно, для поиска другого жилья, а чтобы на той квартире его за долги слишком быстро не прибили. Проще говоря, Гордон по уши увяз в долгах и синтетической наркоте. Переругавшись со всеми и прилично получив от Элисон, он пропал из поля зрения. Никто его не видел, да и признаться, ни кого это не волновало. Искать его уж точно не собирались. Элисон за долго до этого поставила крест на нём, и такое стечение обстоятельств её не удивило. Опасения подтвердились, и Рейнольдс с чистой совестью высказала все. Все решили, что тот сдох в подворотне после новой дозы, а может и перед ней. Но нет. Стоит, пока ещё живой, в дверном проёме чужого дома. Привалившись по-домашнему на косяк, скрестив руки на груди, он явно не ожидал, что в первые же минуты ступит на мину. От расслабленности в позе не осталось и следа, на челюсти выступили жилки, казалось, зубы у него вот-вот заскрипят. Эндрю сделал шаг к нему навстречу. Удача уходила из рук Сета. Если до этого у него как-то выходило выживать в промозглых подворотнях, то сейчас в сухом, тёплом помещении ему точно конец.