There's a place, I can never return, so I decide to let it burn Far away, is where I'd rather be than to see that look upon your face Wolfmother
Джейсон чувствовал невероятную усталость. Глаза болели и закрывались сами собой, но уснуть он не мог: в голове постоянно прокручивались события последних нескольких часов, и он выискивал, не допустили ли где-то он сам или его сопровождающие ошибки. Всё прошло подозрительно быстро, правильно и гладко. Они несколько раз меняли машины, пока не добрались до французского горнолыжного курорта Межев. Там на аэродроме их ждал маленький частный самолёт. Всё это время Джейсона сопровождали трое мужчин. От двоих Джейсон не слышал ни единого слова, они только молча выполняли указания своего начальника, представившегося как мистер Уокер. Джейсон уже видел его однажды: это с ним он встретился несколько недель назад в одном из женевских ресторанов, где передал записку для Алекса Чэна, объясняющую, как они будут общаться. Записка была короткой, но никто, кроме Джейсона, и представить себе не мог, скольких усилий стоило написать её, не привлекая ничьего внимания. Первый перелёт был в Дубай, где они сменили самолёт и паспорта, второй – в Гонконг. Джейсон не спал последнюю ночь, проведённую в Колоньи, переживая, как пройдёт его побег и удастся ли достаточно быстро ускользнуть от охраны. Теперь они уже были в получасе пути от Гонконга. Он заранее перевёл часы и теперь никак не мог сообразить, сколько времени сейчас должно быть в Швейцарии и сколько он уже не спал. В голове был тяжёлый свинцовый туман: он мешал сосредоточиться, но он же и не давал почувствовать страх. Пока они не покинули Швейцарию, Джейсон буквально дрожал от напряжения. Он не знал, чего боится больше: того, что сделает с ним Астон, если всё же поймает, или того, что ждало его впереди. Его решение довериться Алексу Чэну нельзя было назвать разумным и взвешенным. Он плохо знал этого человека, представителя очень и очень опасного семейства, наверное, ничуть не менее опасного, чем Астон. Что-то в Алексе заставляло верить ему, но он не мог избавиться от мысли, что его могли заманить в ловушку. Джейсон понимал, что кладёт голову в пасть льва, но Дэниел не оставил ему выбора. Он сделал этот шаг от абсолютной безысходности, от отчаяния, и теперь уже было поздно жалеть. Он потёр глаза, усталые и покрасневшие от недосыпа. Уокер, сидевший рядом, бесчувственно-услужливым тоном поинтересовался, не желает ли он поесть или выпить чего-нибудь. Джейсон покачал головой. Они уже скоро должны были приземлиться. Внизу был горящий огнями город: несколько островков света на границе с чёрной пустотой моря. В другой день он мог бы полюбоваться на захватывающий вид внизу, но не сегодня. Он бывал в Гонконге несколько раз вместе с Астоном. Это была другая жизнь, куда не было теперь возврата. Он наконец-то перевернул страницу. Их с Дэниелом история закончилась. Она начиналась слишком красиво и ярко, чтобы быть правдой. Волшебная сказка обернулась жутким ночным кошмаром. Может быть, в самом её конце можно будет сказать, что герои жили долго и счастливо – но уже не вместе. Они причинили друг другу слишком много боли. Пора было расстаться. После приземления им какое-то время пришлось ждать сотрудника миграционной службы, и когда формальности были, наконец, пройдены, и Джейсон вышел из самолета, неподалёку от трапа уже стояла машина. Джейсон, без слов подчинявшийся указаниям Уокера, сел в неё, и их повезли по казавшемуся бесконечным пространству аэропорта. В темноте мелькали ангары, самолёты, взлётные полосы, горы контейнеров, ярко освещённые здания терминалов. Наконец машина остановилась. Один из сопровождающих вышел и открыл для Джейсона дверь. В паре десятков метров их ждал вертолёт. Джейсон повернулся к Уокеру: – Долго ещё? – Теперь уже нет. В вертолёте Джейсон чувствовал себя неуютно. Это был не первый его полёт, но всё равно было страшновато. Астон не любил вертолёты и пользовался ими исключительно редко, когда не было быстрого и удобного способа куда-либо добраться иным путём. В основном это были короткие перелёты из аэропорта Тетерборо на Манхэттен и обратно. В этот раз путешествие тоже было совсем недолгим, наверное, не больше пятнадцати, если не десяти минут, но Джейсон, видимо, всё-таки отключился: он помнил, что под ними было море (значит, они летели на другой остров или на материковую часть), а когда открыл глаза, они уже садились, при этом вертолёт отвратительным образом раскачивало. – Почти на месте, – сообщил Уокер. Удивительно, но мужчина, тоже много часов не спавший, сохранял бодрый и свежий вид. Вертолёт приземлился на ярко освещённой площадке в нескольких десятках метров от невысокого здания. – Останьтесь пока здесь, – сказал Уокер, когда Джейсон хотел выйти наружу вслед за молчаливыми помощниками его провожатого. – За этим местом вряд ли могут наблюдать, но осторожность не помешает. Через несколько минут вертолёт покинул и пилот, предварительно выключив всё на панели управления. Вскоре после его ухода погасли и освещавшие вертолётную площадку огни. Уокер выждал ещё немного, а потом сказал: – Теперь наша очередь. В абсолютной темноте они дошли до здания, попали внутрь, попетляли по каким-то коридорам и попали на подземную парковку, где Джейсона усадили в машину. Ехали они недолго. То, что Джейсон мог рассмотреть из окна, не походило на мегаполис: никаких небоскрёбов, кроме изредка мелькавших вдали в просветах между деревьями, огромное количество парков и просто зелени. В конце концов они оказались на улице, похожей на часть загородного посёлка: редкие особняки стояли посреди больших садов, врезанных в склон горы. – Где мы? – спросил Джейсон. – Это Пик, – коротко ответил Уокер. По своим предыдущим поездкам Джейсон знал, пусть и немного, о пике Виктории, горе на острове Гонконг, но никогда там не был. Название «Пик» было, конечно, слишком громким, особенно для Джейсона, чуть ни треть прошедшего года прожившего в Швейцарии, где он насмотрелся на настоящие горы. По его меркам, это была возвышенность. Вскоре они свернули к одному из особняков, проехав через широкие ворота. Когда машина оказалась в гараже и дверь за ней опустилась, Джейсону наконец позволили выйти. – Извините, но придётся пройти через вход для прислуги, – предупредил его Уокер, указывая на двойную дверь неподалёку. Джейсону было плевать, через какую дверь его проведут. Он хотел сейчас только одного: спать. Они с Уокером прошли по какому-то коридору, затем пересекли внутренний дворик, выйдя к противоположной его стороне, где большая секция стены была стеклянной, слабо освещённой изнутри холодным голубоватым светом. Уокер открыл раздвижную дверь и пропустил Джейсона внутрь. За дверью находился длинный бассейн. В огромном помещении со сводчатым потолком было темно, и лишь подсветка бассейна позволяла видеть, куда им дальше идти. Они свернули в ещё один коридор с дверями по обе стороны, а потом оказались в гостиной с длинными мягкими диванами и полностью стеклянной стеной. Прошли через эту комнату, потом через ещё одну гостиную, большую по размерам, чем предыдущая, затем через парадную столовую и ещё одну маленькую гостиную – на этот раз в китайском стиле. Не дом, а лабиринт какой-то… Из последней комнаты они попали наконец в просторный кабинет. Перед широким чёрным столом стоял Алекс Чэн. Уокер что-то быстро проговорил на китайском, Алекс лишь кивнул в ответ – не благодаря, не вслушиваясь, просто позволяя уйти. Когда дверь за Уокером закрылась, Алекс подошёл к Джейсону, замершему около дверей, и положил руку ему на плечо. – Как ты? – спросил он, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. – Всё хорошо, – слабо, вымученно улыбнулся Джейсон. – Я просто не спал двое суток… – Пойдём, покажу тебе твою комнату. Они снова вышли в китайскую гостиную, но покинули её через другую дверь и оказались в большом холле. Лестница оттуда вела на второй этаж. Алекс распахнул перед Джейсоном двери одной из комнат. Тот даже не стал её рассматривать, обратив лишь внимание на широкую кровать, застеленную тёмно-фиолетовым покрывалом. Наконец-то можно будет лечь и выспаться… – Для тебя приготовили кое-какую одежду. Посмотри потом в гардеробной, – сказал Алекс. – Может, не очень хорошо подойдёт, но на первое время сгодится. – Спасибо, – устало кивнул Джейсон. – Можно, я… – Конечно, – Алекс отошёл назад к двери. – Увидимся завтра. Когда он ушёл, Джейсон, даже не до конца раздевшись, забрался в постель, откинув в сторону покрывало и сбросив на пол лежавшие сверху подушки. Буквально через минуту он провалился в глубокий сон. Когда он проснулся, было уже за полдень. Джейсон отложил себе одежду из того, что нашёл в гардеробной: светлые брюки и голубую футболку-поло – и отправился в душ. Пока сохли волосы, он осмотрел комнату и раздвинул шторы на широком окне. Оно выходило в сад, но видно было не так уж много – прямо за окном плотно росли деревья. Можно было разглядеть вьющиеся внизу дорожки и клумбы с белыми и розовыми цветами. Джейсон вышел из комнаты: перед ним был короткий коридор буквально с двумя дверями – его спальни и комнаты напротив, из него можно было выйти в небольшую комнату отдыха, а вторая дверь из неё вела на лестницу. В доме царила мёртвая тишина, как будто Джейсон был тут единственным живым существом. Звуков не доносилось ни изнутри дома, ни снаружи: там, как он вспоминал по вчерашнему вечеру, было жарко и влажно, и все окна были тщательно закрыты, чтобы поддерживать комфортный климат внутри. Внизу Джейсон наконец наткнулся на первого человека – молодую девушку в форме горничной, смахивавшую несуществующую пыль с рамы высокого зеркала. Она с заметным акцентом произнесла: «Добрый день, сэр», – и тут же скрылась за одной из дверей. Вскоре оттуда показался немолодой уже мужчина, по всей видимости, дворецкий. Он представился как Гун и сообщил, что хозяин уехал в город (очевидно, имея в виду Гонконг), вернётся к ужину, а в его отсутствие он, Гун, должен показать гостю дом. Джейсон ответил, что с удовольствием осмотрит дом после того, как позавтракает. Гун провёл его в столовую – не ту длинную, через которую Джейсон проходил вчера, – а небольшую, уютную, с круглым столом и стеклянными дверями, выходящими на лужайку перед домом. К Джейсону дворецкий обращался как к мистеру Риду. Эта фамилия была в его новых документах – уже третьем паспорте с тех пор, как они приехали в аэропорт Межева. Теперь его звали Тайлер Рид. После завтрака Джейсон с Гуном отправились в получасовой тур по дому. Особняк был огромен и стоял посреди большого сада. Как пояснил Гун, Чэн Шэньбо купил сразу два участка, чтобы обеспечить себе таким образом хотя бы относительное уединение. Чэн-старший не бывал в этом доме уже почти пять лет, с тех пор как у него начались проблемы со здоровьем и он перестал покидать Сингапур; два года назад здесь поселился его наследник. Также у Алекса был постоянный люкс в одном из гонконгских отелей, где он ночевал, если допоздна задерживался в офисе или на каком-нибудь мероприятии. Джейсон внимательно осматривал комнату за комнатой, стараясь запомнить их расположение друг относительно друга, и слушал пояснения дворецкого. Ближайшие месяцы ему предстояло провести здесь. Его новая клетка… Но он знал, что так будет: он не мог получить абсолютную свободу, только свободу от Дэниела. Теперь ему надо будет тщательно скрываться на протяжении недель, месяцев, возможно, лет – хотя так далеко Джейсон не загадывал. Быть может, когда-нибудь он получит возможность жить независимо, но пока это оставалось недосягаемой мечтой. Он перешёл из одних рук в другие. Бессмысленный обмен, если смотреть со стороны, но он получил покой… Покой. Вот чего он искал. Он не хотел ни отомстить Астону, ни унизить его, может быть, даже и свобода как таковая не была ему сильно нужна. Он хотел покоя. Вечером в двери его комнаты постучался Гун и сообщил, что через полчаса его ждут к ужину. Джейсон не знал, всегда ли здесь было принято столь церемонное обращение, или же Алекс установил новые порядки специально в его честь, чтобы всё было так, как он привык. Через полчаса он спустился в маленькую столовую. Стол был сервирован на двоих. Значит, Алекс или скоро приедет, или уже здесь. Джейсон едва успел занять своё место, как тот вошёл в комнату. За ужином – прекрасно приготовленным, как и обед, – оба вели себя скованно. Джейсон понимал, что Алекс относится к нему всё же не как к новому развлечению, за которое он заплатил немалую цену и ждёт ответных услуг, и никогда даже не намекнёт на это, тем более не скажет открытым текстом чего-то вроде: «Я выполнил свою часть сделки, теперь раздевайся и жди меня в постели». В итоге они вели за столом почти деловой разговор. Алекс сказал, что не сможет проводить дома больше времени, как бы ни хотелось: он должен придерживаться обычного распорядка, чтобы не вызвать подозрений Астона. Он, как и Джейсон, был уверен, что Астон и Эдер включат его в список подозреваемых одним из первых и что за ним будут следить. Поэтому Алекс должен был проводить в офисе свои обычные часы, приезжая домой только поздно вечером. За десертом их прервал дворецкий: с Алексом хотел поговорить господин Лян. Алекс извинился и вышел из-за стола, чтобы ответить на звонок в кабинете. Скорее всего, звонок Ляна касался бизнеса, но Джейсон не мог отделаться от мысли о том, что разговор мог идти о нём. Алекс совершил безумный поступок, привезя его к себе. Поступок, самоубийственный для почти любого другого человека и очень опасный даже для наследника семьи Чэн. Астон вряд ли решится на какие-либо враждебные действия, тем более в Гонконге, на чужой территории, но мерзавец был на редкость изобретателен и упорен в достижении своих целей, а ещё он был одержим, по-настоящему одержим. Джейсон знал, что поступок Алекса не был в полной мере самовольным: он спросил разрешения у Чэна-старшего. Бывший любовник Астона был, конечно, лакомым кусочком, но не настолько необходимым, чтобы ради него ставить под угрозу бизнес своего отца. По непонятным Джейсону причинам Чэн Шэньбо позволил сыну нанести Астону такого рода оскорбление – утащить у него из-под носа секретаря, которого охраняли чуть ли не как наследника британского престола. Прождав за столом десять минут, Джейсон решил вернуться в свою спальню. Алекс знает, где его искать в случае чего. Он вышел в соседнюю комнату, одну из гостиных. Алекс был там. Он стоял возле окна и смотрел на тонувший в сумерках сад. Видимо, разговор был уже давно закончен, и Алекс просто не спешил вернуться в столовую, тоже чувствуя себя напряжённо и неуютно за столом. Джейсон пересёк комнату и подошёл к нему. Алекс улыбнулся: – Извини, я задумался. Мы сейчас работаем над одним проектом… Хотя вряд ли тебе это интересно. – Я так и не сказал тебе спасибо, – проигнорировал Джейсон явную ложь. – Если бы я остался с ним… Я не знаю, что бы было… Наверное, я бы просто сошёл с ума. – Ничего ещё не закончилось. Он будет тебя искать. – Всё равно спасибо. Ты сильно рискуешь из-за меня, – Джейсон подошёл совсем близко к Алексу и посмотрел ему в глаза. Тот опустил ресницы, словно боялся встретить взгляд Джейсона, и снова повернулся к окну. – Джейсон, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, – сказал он, чуть помолчав. – Я не ожидаю, что ты… Он осёкся, увидев, как изменилось лицо Джейсона: на доли секунды между бровей появилась болезненная складка и губы чуть дрогнули. Его словно ударили. Но уже через секунду всё исчезло, сменившись обычной спокойной и идеальной маской. – Как тебе будет угодно, – холодно сказал он, резко развернулся и вышел из комнаты. Едва за ним закрылась дверь, Алекс, провожавший его взглядом, ударил кулаком по стеклу. Оно низко загудело от удара и завибрировало. Всё получилось не так, как он рассчитывал. Глупо, ужасно глупо… Это его фальшивое благородство оказалось просто оскорбительным. Он несколько лет мечтал о Джейсоне Коллинзе, а когда тот стоял рядом, не придумал ничего умнее, как ткнуть носом в то, что он продал себя ему. Джейсона задели его слова, и он дал это понять. Он не был послушной игрушкой, лишённой гордости и готовой ублажать любого, кто платит, – Алекс знал это, но каждая новая их встреча сбивала его с толку всё больше и больше, и его тянуло к Джейсону всё сильнее. Он был хозяином положения, но Джейсон легко расшатывал его обычную уверенность в себе. Он смотрел на него снизу вверх, и всё равно как будто свысока.***
Дэниел вернулся в Париж через два дня после исчезновения Джейсона, когда стало понятно, что быстро его найти не удастся. Он испарился бесследно. За всеми, кто хотя бы теоретически мог помочь Джейсону скрыться, велось наблюдение, но пока никто не сделал ничего, что показалось бы подозрительным. Самым необычным было то, что Рипли, обычно покидавший Европу в сентябре, прожил там до начала октября, да то, что Алекс Чэн, прежде не испытывавший интереса к высокой кухне, нанял знаменитого шеф-повара, как только у того закончился контракт с князем Шварценбергом. Вряд ли это могло быть связано с Джейсоном: он отдавал должное хорошо приготовленным блюдам, но запросто мог питаться бутербродами и супами из банок. Астон не сомневался, что Джейсону кто-то помогал, и помогал кто-то влиятельный. Вот только они не могли понять, ни кто именно, ни как Джейсон поддерживал с этим человеком связь. Он несколько недель почти не покидал дома за редкими исключениями, а до этого везде появлялся только в присутствии охраны. Все его телефонные разговоры записывались и прослушивались. То, что он делал за своим ноутбуком, тоже тщательно логировалось: что он писал, на какие сайты заходил, какими приложениями пользовался. Специалисты Эдера были уверены, что не оставили ему ни одной лазейки. В компьютерах Джейсон разбирался получше Астона, но его умения простирались не настолько далеко, чтобы взломать или обойти программы, установленные службой безопасности. Дэниел с трудом заставлял себя заниматься работой и делами. Он часами только и ждал, что Эдер сообщит ему, что они нашли – нет, не Джейсона, в такую удачу он уже не верил – какую-то зацепку, которая указывала бы на то, где он прятался. Он знал, что Джейсон всё продумал и не стал бы подвергать себя опасности, но всё равно боялся за него. Что, если его ввели в заблуждение и сейчас накачали наркотиками и пытают в каком-нибудь грязном подвале? Он не особо переживал за собственный бизнес, вернее, переживал – но меньше, чем за Джейсона. Деньги и влияние можно утратить, но потом отвоевать вновь, а человека теряешь навсегда. Была и другая мысль, которая мучила его гораздо сильнее, прогрызаясь через злость на Джейсона и тревогу за него: мысль о том, что он сейчас мог быть с другим. Организовать побег было делом опасным, хлопотным и дорогостоящим; Астон не мог представить, что кто-либо стал заниматься этим бескорыстно или из дружеских побуждений. Джейсон мог представлять ценность лишь по двум причинам: либо как источник информации, либо как любовник. И если верным было последнее… Думать об этом было невыносимо: его словно жгло калёным железом при мысли о том, что Джейсон отдавался другому мужчине с той же страстью, как когда-то ему, что его завораживающие серые глаза оттаивали для кого-то ещё, кроме него. Он и раньше испытывал ревность, иногда совершенно беспричинную, больше похожую на страх потерять, но никогда она не была такой болезненной и жестокой, как сейчас, когда он был беспомощен и не мог ничего поделать. Джейсон был его безумием, его наркотиком, его одержимостью. И год вражды ничего не изменил, может быть, сделал это чувство лишь острее – ему хотелось сломить бывшего любовника, заставить покориться, подчиниться своей воле, но тот не уступал, и его упорство подстёгивало желание. Дэниел считал, что ему сейчас стоило бы заняться работой, чтобы вытеснить мысли о Джейсоне из головы, но не мог. Ему было стыдно: его младшему сыну было всего несколько недель, а он думал не о нём и жене, а о сбежавшем любовнике. Не то чтобы Камилла так уж нуждалась в его помощи: ухаживать за малышом ей помогали две няни, постоянно сменявшие одна другую, не считая прочей прислуги. Последние несколько дней она занималась не столько ребёнком, сколько организацией празднования по случаю его рождения. Вчера, когда он приехал из офиса домой, то застал её с Личи и ещё двумя подругами за перебиранием образцов почерка и обсуждением того, какому каллиграфу лучше поручить написание приглашений. Дэниел справедливо полагал, что в этом его помощь вряд ли нужна. Подарок для жены тоже уже был готов. Дэниел заказал его несколько месяцев назад Лоренцу Баумеру, не слишком известному широкой публике, но, несомненно, одарённому ювелиру, у которого пока даже не было привычного магазина с витринами, зато была элитарная клиентура. Баумер делал для Камиллы бриллиантовое колье и серьги. Ювелир лично ездил в Антверпен на алмазную биржу, чтобы отобрать камни для подарка. С Антверпеном у Астона были связаны особые воспоминания: он вспомнил, как прилетел туда к Джейсону, отложив важные встречи в Нью-Йорке. Он сходил по нему с ума, и Джейсон, казалось, разделял это безумие. Они были счастливы вместе… Пусть Джейсон и считал, что всё это было обманом и ложью. Астон дочитал присланный ему службой безопасности отчёт и попросил мисс Мецлер принести ему кофе и пригласить Эдера. Тот появился на пороге его кабинета неожиданно быстро. – Я сам собирался зайти к тебе, – сразу заявил он. – Мы, кажется, поняли, как они общались. Астон заинтересованно поднял глаза на Эдера: – И как? – Через один форум в интернете, посвящённый часам. Коллинз был там зарегистрирован уже несколько лет, время от времени что-нибудь писал, но в последние несколько недель он оставил там чуть ли не столько же сообщений, сколько за предыдущий год. Все сообщения касались исключительно часов, никто не обратил на них особого внимания. – Это что, были какие-то зашифрованные сообщения? – спросил Астон. – Вы их расшифровали? – Нет, но мы уже начали работать над этим. Складывается впечатление, что там всё не так просто и нам самим не справиться. Скорее всего, потребуется помощь профессиональных криптоаналитиков. – Подожди, Эдер, – остановил его Дэниел. – То есть это всего лишь предположение и, возможно, это просто сообщения о часах? – Это необычные сообщения: они все сопровождаются фотографией часов, которую иногда особо и не требовалось прикреплять. Сам текст часто тоже немного странный. В общем, мы думаем, что положение стрелок на циферблате в каждом конкретном случае на что-то указывает, например, на то, что надо взять каждый шестой символ, и тогда получится настоящее сообщение. Что-то в этом роде. Мы пока не поняли, для кого из пользователей эти сообщения были на самом деле предназначены. Я подозреваю, что ответы приходили таким же образом. Нам придется проанализировать несколько тысяч сообщений, но рано или поздно мы найдём этого человека. Астон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Всё это вполне могло оказаться правдой. Джейсон мог придумать нечто подобное. Невинные, по сути, сообщения, которые мог прочитать любой пользователь интернета, но предназначенные одному человеку. Он должен узнать, кому именно… Он знал, что существуют шифры, которые практически невозможно взломать, например, закодированные ключом большой разрядности (но это невозможно сделать вручную, а использование Джейсоном специальных приложений заметили бы сотрудники технической службы). Есть и способ проще: книжный шифр, как у Грэма Грина в «Нашем человеке в Гаване». Джейсон, кстати, любил эту книгу. Если не знать, что за текст используется, раскодировать сообщение не получится. Нет, Джейсон бы не рискнул: он знал, что за ним постоянно следят и, даже если не обратят внимание на слишком частое использование какой-то книги или любого другого документа сейчас, то вспомнят об этом потом. Он придумал что-то своё. Джейсону это было не так уж сложно. А вот им придётся попотеть над дешифровкой. – Хорошо, – сказал Астон. – Делай что хочешь, только найди его. – Дэниел, – внимательно посмотрел на него Эдер, – ты не думал, что, может быть, лучше оставить всё как есть? – Как есть? – переспросил Астон, недовольно сведя брови. – Ты серьёзно думаешь, что я позволю ему сбежать от меня? – Он уже сбежал. Сейчас он там, где хочет быть, пусть там и остаётся – при условии, что не станет нам вредить. А я не думаю, что он станет. Губы Астона свела похожая на судорогу усмешка. Эдер не стал дожидаться ответа: – Да, глупо было думать, что ты отступишься, – сказал он. Дэниел отставил в сторону чашку с кофе и придвинул ближе один из последних отчётов. – Я не отступлюсь. И у меня, кстати, есть к тебе вопрос. В финансовых документах я заметил довольно крупную статью расходов по Штатам, но в твоих отчётах на эту тему почти ничего не нашёл. – Какая именно статья? – спросил Эдер, догадываясь, о чём спрашивал Астон. Когда дело касалось Коллинза, иногда Астон проявлял параноидальную настойчивость и подозрительность. Эдеру и в голову не приходило, что он станет проверять расходы, и там он следы не замёл. – Почему у нас столько людей в Филадельфии? По тому, как был задан вопрос, Эдер понял, что Дэниел пока на самом деле не знает, зачем им столько людей в Филадельфии. Придётся всё рассказать – теперь, когда Астон что-то почуял, сбить его со следа не получится. Что ж, хуже, чем есть, всё равно не будет. А может быть, Дэниел поймёт наконец… – У меня есть подозрения, пока не очень определённые, насчёт одного человека, знакомого Коллинза. – Кто именно? – Стюарт Крамер. Дэниел взглянул на Эдера с сомнением. – С чего вдруг? Я его уже больше года не встречал. Джейсон тоже. Они едва знакомы. – Они встречались в этом году в Бостоне, когда Коллинз ездил в МИТ. – Так-так-так, – во взгляде Астона появилось что-то опасное и злое, – и что же там произошло? Почему мне ничего не сообщили? – Это бы привело к излишним… конфликтам. – Эдер! – оборвал его Дэниел. – Хватит ходить вокруг да около. И не пытайся выгородить своих людей. Я всё равно всё узнаю. – Ладно. Я скажу, – ответил тот. – Он спал с ним. Эдер не сводил глаз с Астона, ожидая, когда грянет буря. Оставалось лишь радоваться, что Коллинз сейчас находился вне пределов досягаемости Дэниела. Жаль, что он сам сейчас был от него слишком близко. Астон словно окаменел, смотря перед собой невидящим взглядом и плотно сжав челюсти, так, что зубы скрипнули. Он наконец сделал тяжёлый вдох и, словно воздуха всё равно не хватало, неслушающимися пальцами нащупал узел галстука на шее и ослабил его. – Во время той поездки? – спросил он безжизненным голосом, прошелестевшим, как старая иссохшая бумага. Глаза всё так же смотрели в одну точку, не видя и не веря. Эдер покачал головой. Удар будет болезненным. Прости, Дэниел… – Не только. Крамер приезжал к нему в Лондон. Они встречались около двух месяцев. В отеле. В «Мандарин Ориентал». – Что?! Астон выскочил из-за стола, так что тяжёлое кресло завалилось набок и отлетело в сторону, с грохотом упав на пол. Он схватил Эдера за отвороты пиджака, рванул на себя и, протащив несколько шагов, припёр к узкому простенку между двух высоких окон. Он встряхнул его ещё раз: – Ты… Ты… позволил?! Где были твои люди? – хрипло прорычал он. Эдер попытался отвести в сторону руки Астона – для начала без применения грубой силы. Дэниел его не отпускал: – Почему мне не сказали?! Почему позволили? Почему?! Эдер толкнул Астона сильнее. Тот, взбешённый, выпустил его и тут же ударил в живот. Движение было быстрым и точным, и Эдер пропустил первый удар. Но второй он тут же блокировал. Увернувшись, он зашёл Дэниелу сбоку и ухватил за правую руку, заломив её за спину. Дэниел был когда-то его учеником и не бесталанным, надо сказать, но всё равно уступавшим своему учителю. К тому же – это всегда было его проблемой – он слишком поддавался эмоциям. Эдер никогда не сомневался, что в случае необходимости справится с ним, несмотря на то, что был уже не так молод и быстр, как раньше. Он вжал Астона лицом в стену. Тот тяжело дышал сквозь зубы. Эдер чётко и размеренно произнёс: – Я не двадцатилетний мальчик, которого ты можешь бить и трахать. Будь добр вести себя прилично. – Ты предал меня, – проскрипел Астон. Эдер знал, что ему сейчас больно: он выкручивал руку очень сильно. Что ж, это пойдёт Дэниелу на пользу. Боль отрезвляет. – Нет, – сказал он, чуть ослабляя хватку. – Я скрыл это, потому что боялся, что ты убьёшь его. Как убил бы ещё год назад, если бы не мы с Хиршау. Ты не контролируешь себя. Эдер отпустил его, на всякий случай сделав два шага в сторону. Астон даже не взглянул на него. Он подошёл к своему столу и нажал кнопку на внутреннем телефоне: – Пригласите Рюгера. Немедленно, – потом он резко повернулся к Эдеру. В глазах плясали огоньки злобы и чего-то ещё более страшного. Ревности? Той самой одержимости? Ненависти? – Передашь все дела ему. Кто ещё был в курсе? – Марч, Берг, все остальные из его охраны. – Я с ними разберусь, – Астон возвращался к прежнему самоуверенному деловому тону, ярость во взгляде утихала, и Эдер видел: Дэниелу стоило больших усилий утихомирить её. – А потом разберусь с этим Крамером. – Не начинай бессмысленной войны, – сказал Эдер. – Вы расстались с Коллинзом, и Крамер… – Я не желаю больше выслушивать твои нравоучения! – не дал ему договорить Астон. – Мне не пятнадцать лет! – Мне иногда кажется, что тебе гораздо меньше. В дверь постучали. В ответ на раздражённое «войдите» Астона в кабинете появился Рюгер. – Эдер временно отстранён от работы и возвращается к себе в Цюрих, – сразу же объявил Дэниел. – Будешь замещать его до… до выяснения обстоятельств. Рюгер бросил быстрый взгляд на Эдера, а потом кивнул, словно внезапное решение Астона его ничуть не удивило. – Я надеюсь, – продолжил Астон, – что ты не повторишь ошибки своего предшественника и не станешь решать за меня, что для меня хорошо, а что плохо. По лицу Рюгера пробежало слегка недоумённое выражение, но он не стал задавать вопросов. – Можете идти, – произнёс Астон, задержав потом взгляд на Эдере: – Думаю, не надо тебе объяснять, что ты должен оставаться у себя дома и под охраной моих людей. – Я всё знаю, – кивнул Эдер. Когда Рюгер и Эдер ушли, Дэниел поднял упавшее кресло и сел в него, прижав горячие ладони к глазам, вдавив их так, что стало больно. Рука и плечо, из которого Эдер её чуть не вывернул, тоже болели. А то, что происходило у него внутри, невозможно было описать словами. В нём кипела ярость, слепая, еле сдерживаемая и такая беспомощная… Она была не в силах заглушить боль… Он не знал, что бы могло её заглушить. Джейсон обещал ему это. Эту боль… Он обещал ему булавочные уколы, но нанёс настоящий удар. Даже два, один за другим… Он спал с этим проклятым Крамером… Два месяца. Два месяца он обманывал его, изменял ему, смеялся над ним, встречаясь за его спиной с другим мужчиной. Только теперь Дэниел почувствовал, что Джейсон не принадлежит ему. Он ошибался, думая, что может удержать его при себе силой. Даже если Джейсон и был при нём – работал в его офисе, жил в его доме, сопровождал его в поездках, – на самом деле он уже не принадлежал ему. Существовавшая между ними связь была разорвана. Теперь окончательно. Эта связь основывалась на любви, понимании и близости, но Дэниелу она всегда казалась почти физической, узами из плоти и крови, и разрыв её был ужасающ, болезнен, сокрушителен. Джейсон предал его. Он хотел разбить ему сердце, но на деле вырвал его и забрал с собой. Он сам был его сердцем. Нет, он не был его жизнью или смыслом жизни, потому что, кроме него, всегда оставались (и никогда не отступали слишком далеко на задний план) дети и работа. Джейсон был его сердцем, горячим, порой болезненным, пульсирующим сгустком, который заставлял его кровь бежать по венам быстрее, а его самого чувствовать и по-настоящему, больше жизни желать чего-то в этом мире, страдать и радоваться, ненавидеть и любить. И как он мог позволить своему сердцу, своей неотъемлемой части существовать отдельно от себя самого и дать ему свободу? Как он мог отдать своё сердце в чужие руки? Он держал его при себе, крепко и сильно – до недавних пор. Но Джейсон предал его и ускользнул, оставив в груди страшную кровоточащую пустоту. Через полчаса Астон ещё раз вызвал мисс Мецлер и попросил заказать ему на сегодняшнюю ночь номер в гостинице. Он не мог вернуться домой в таком состоянии. Он хотел остаться один. – «Ритц» или «Георг V»? – уточнила мисс Мецлер. В «Ритц» он обычно ездил с любовниками, в «Георге» останавливался тогда, когда ему по тем или иным причинам не хотелось ехать домой. – Без разницы, – ответил он и выключил телефон. Ему было всё равно. Он был раздавлен и опустошён. У него не было сил даже злиться на Джейсона. Умная, изворотливая змея… Невинно-красивая снаружи, лживая и безжалостная внутри… Но он сам тоже не был с ним жалостлив и мягок. Он обманывал его несколько лет. Почему он думал, что Джейсон будет бесконечно терпеть и никогда не ответит ударом на удар? Почему он думал, что в их паре только он имеет право на манипуляции и жестокие поступки? И почему он думал, что Джейсон не отомстит ему за похищение – и отомстит самым жестоким способом, который только сможет измыслить? Джейсон знал, что ничто другое в мире не ранит его так больно, как измена, как мысль о том, что любимый человек принадлежит кому-то другому. Он встал из-за стола и вышел из кабинета, забрав с собой ноутбук – просто по привычке. Он не собирался больше работать сегодня. Он сейчас поедет в отель – без разницы в какой, можно в «Ритц»: у него там назначено свидание. Страстное свидание с бутылкой виски. Обычно он пил коньяк, но к сегодняшнему случаю этот напиток не подходил: он гасил мысли далеко не сразу. Если же хотелось надраться до беспамятства, виски работал гораздо лучше. А сейчас ему этого хотелось, как никогда. Люкс в «Ритце» был роскошен, как все люксы в парижском «Ритце». Но как противно было на душе… Гадко, отвратительно… Он может получить всё, что только можно купить за деньги, почему же ему не живётся, как всем состоятельным людям, почему он не может просто наслаждаться своим богатством и почти неограниченными возможностями? Почему он гонится за недостижимым? За человеком, который ненавидит его? За человеком, которого, как ему теперь иногда кажется, ненавидит он сам. Ненавидит, но не может без него жить. Дэниел налил в низкий стакан третью порцию виски. – Твоё здоровье, Джейсон, где бы ты ни был и с кем бы ты ни спал. Он приподнял стакан, поймав своё искажённое отражение в боковой грани бутылки. Где бы ты ни был, Джейсон, тебе не спрятаться от меня. Я найду тебя и заставлю заплатить за всё. За измену, за предательство, за унижение и за то, что мне так больно сейчас. Я никому не прощаю измены, даже тебе, моя единственная любовь…