Корабль в бутылке.

Выходить из навигационной комнаты было хуже, чем находиться в ней. Крейг шагала позади с пистолетом, приставленным к его спине - демонстративный жест силы, хотя не было сомнений, что Кайл подчиниться. В тот момент, как он переступил порог комнаты, все замолчали. Не было слышно ничего, кроме поскрипывания корабля, рассекающего волны. Он задумывался, был ли отдан приказ не смотреть на него команде, потому что большинство так и делало - фокусировали взгляд на всём, кроме него. Те, кто украдкой поглядывал в его сторону, делали это с разной степенью сожаления или отвращения. Кайл опустил голову, но множество глаз всё равно прожигало его затылок. Запястья вновь были обмотаны верёвкой, и это вызывало смутное чувство дежавю о том, как его поймали и пытались повесить на корабле, где никто не знал его имени. Но сейчас все знали. Он почувствовал облегчение, когда начал спускаться под палубу, надеясь, что это положит конец молчаливому осуждению его бывшей команды, однако ещё больше пиратов подошли к дверям своих кают, чтобы поглазеть гораздо более открыто, чем те, кто был наверху. По коже Кайла побежали мурашки. Он ожидал почувствовать негодование или, возможно, даже ярость, но всё, что он чувствовал, было стыдом. Хуже всего было прохождение лазарета. Дверь была открыта, что казалось необычным, хотя внутри всё было именно так, как и должно было быть, за исключением отсутствия Кайла. Сердце так сильно болело от желания вернуться туда, из-за чего пронеслась мысль о том, что оно может выпасть из груди и кровавым месивом протащиться по полу навстречу знакомым, которые никогда не поприветствуют его. Кенни и Баттерс были внутри, забившись в угол, где когда-то висела открытка " Привет из Южного Порта! ". Но теперь и она исчезла - одно из того, чего ещё не хватало. Баттерс долго смотрел на Кайла, прежде чем прикрыть рот ладонью и отвернуться, хотя и недостаточно быстро, чтобы Кайл не заметил его розовый, опухший глаз и блестящие щеки, испачканные слезами. Кенни обвил рукой Баттерса, крепко прижал к своей груди, и из-за плеча бросил на Кайла такой злобный взгляд, что из горла того вырвался сдавленный звук. Он снова проглотил его и отвел взгляд. Его сердце больше не жаждало сбежать. Чувства просто медленно сползали по желудку. - Сюда, - сказала Крейг, когда они дошли до конца коридора. - Камбуз. - Она распахнула дверь и втолкнула его внутрь, прежде чем тот успел что-либо сказать, а затем захлопнула дверь. Твик ждала внутри, чтобы поприветствовать его. Если стояние лицом к книге рецептов можно было считать формой приветствия. Кайл никогда раньше не был на камбузе. Он был меньше, чем он ожидал, хотя все еще больше, чем лазарет, что в какой-то степени его возмущало. Две противоположные стены были заставлены шкафами и полками, на которых громоздились разнообразные приборы и ингредиенты, без видимого порядка. Напротив Кайла располагалась небольшая железная духовка, на плите булькали кастрюли. Окон не было, кроме единственного маленького иллюминатора рядом с гамаком, спрятанным в углу. - Это моё спальное место? - спросил он. - Нет, мое, - сказала Твик. - Я сплю здесь. Всегда спала. - Правда? - Конечно, - усмехнулась она. - Думаешь, я стала бы тесниться с такими, как они, там, снаружи? Явно не тот риск, на который я готова пойти. Кайл не стал спрашивать, в чем именно может заключаться этот риск. Если он собирался делить это место с Твик в течение следующих нескольких недель, то он хотел бы жить в спокойствии настолько, насколько это возможно. - Тогда где мне спать? - вопрос повис в комнате. Она неопределенным жестом указала на подушку и одеяло, скомканные в кучу в стороне. - Сам разберись. Кайл сделал все возможное, чтобы превратить то, что ему дали, во что-то отдаленно похожее на сидушку. Он плюхнулся в угол и наблюдал за Твик, пока она суетилась на камбузе, бросая то одно, то другое в самую большую кастрюлю на плите. - Как прошла твоя прогулка позора? - спросила она после долгого молчания. - Дословно, - сказал он. - Позорно. - По крайней мере, они не бросали камни. - произнесла она, и Кайл подумал, что она, казалось, пыталась его утешить. Ему ни капельки не понравилась эта мысль. Неужели он пал так низко, что даже Твик пожалела его? Остаток первого дня прошел так, что они обменялись лишь несколькими словами. Кайл понял, что его нужда в собеседнике не была удовлетворена, потому что он хотел не компании Твик. Он уставился на пол и представил, что находится где-то в другом месте, а когда это стало слишком болезненным, попытался представить, что он просто кто-то другой. Но быть Кайлом было единственным, что он умел делать, поскольку это был единственный человек, которым он когда-либо был. В любом случае, недавние события доказали, что его попытки воссоздать новую личность для себя были провальными. * На второй день Кайлу наскучило пялиться на пол, и он вместо этого уставился на Твик. Он осознал, что она была гораздо интересный объектом для наблюдения, чем деревянные доски под ним. Она металась по камбузу, как птица, короткими резкими прыжками. Время от времени она издавала какой-то тихий звук, ворчание или стон - по-видимому, реакцию или замечание на то, что привлекло ее пугливый разум в этот момент. Кайл думал, что он незаметно следит за ее работой, но жестоко ошибался, когда она хлопнула по свекле, которая была наполовину разрезана. Без предупреждения она развернулась к нему, все еще размахивая кухонным ножом. - На что уставился? - прорычала она. Блестящий красный осадок, поблескивающий на поверхности ножа, не внушал утешения. - На тебя! Я просто смотрю на тебя! - сказал Кайл с паникой. - Я имею в виду, что здесь больше не на что смотреть. И мне нечего делать, кроме как смотреть. - Он нервно попятился назад по полу. Твик проследила за его взглядом на нож в ее руках и осторожно положила его. Она повернулась к нему, вытирая руки о фартук и оставляя розовые полосы. - Ну, делай это попеременно вместо того, чтобы постоянно приклеивать ко мне свои косые глаза. У меня от тебя мурашки по коже. - У меня глаза не косые! - сказал он, защищаясь. - Мне плевать, какой формы у тебя глаза, - фыркнула она. - Направь их куда-нибудь еще. - Если бы ты могла достать мне мои учебники, тогда мне было бы на что посмотреть, - Он осмелился немного оживиться. - Я бы больше не беспокоил тебя, если бы ты могла.. - Не испытывай судьбу, - фыркнула Твик. Кайл сдулся, и она выглядела расстроенной. - Эй, ты должен быть благодарен за то, что я вообще вытащила тебя оттуда. Кроме того, мне не нравится идея рисковать в лазарете сейчас. Кенни, похоже, охраняет территорию, как дикая собака, и Баттерса заодно. - Как у него дела? - Спросил Кайл, почти рефлекторно. - У Кенни. Его ребра хорошо заживают? Он все еще... - Я что, похожа на доктора? - огрызнулась она. - О, я полагаю, это мало что объясняет. Ты тоже не был похож на одного из них. Кайлу не понравилось прошедшее время, в котором она говорила, каким бы точным оно ни было. - Не могла бы ты даже попытаться получить хотя бы одну книгу? Окажешь мне услугу?- Он скрестил руки на груди. - Я спас тебе жизнь, знаешь ли. - Это была твоя работа, - сказала она. - Твоя работа заключалась в одном - спасать жизни. Тебе платили деньгами, а не услугами. И, кроме того, я уже оказала тебе огромную услугу, позволив спуститься сюда. Я больше ничего тебе не должна. - Прекрасно. Но меньшее, что ты можешь сделать, это просто время от времени признавать мое существование. - Я признаю, - сказала она. - Только в моей голове. Я думаю про себя: " Кайл здесь. Ну и ну. " - Я имел в виду разговор со мной, - фыркнул он. - Знаешь, мы могли бы поговорить. Мы могли бы вести беседы. Это разрешено. - Поговорить о чем? - Не знаю, о чем угодно! - Он вскинул руки в воздух. - Например, почему бы тебе не рассказать мне, что ты делаешь? - Я готовлю овощи для маринования. - Звучит интересно, - сказал он, хотя не мог придумать более простой задачи для выполнения. Но он так отчаянно нуждался в чем-то, что отвлекло бы его, что спросил. - Могу я помочь? Твик рассмеялась ему в лицо. - Точно нет. - Почему? - Потому что я не хочу, чтобы ты отравил еду в отместку. Я, несомненно, буду виновна в этом. - Я бы никогда этого не сделал! - Это именно то, что сказал бы тот, кто планировал отравить всех. - фыркнула она. * На третий день Твик научила его мариновать продукты. Это было не ее решение, но он спрашивал: "Что ты сейчас делаешь?" так постоянно, что в конце концов она просто стала рассказывать о каждом своем действии. Процесс включал в себя приготовление уксусного рассола, приготовление банок с чесноком, базиликом и укропом и заполнение всего этого как можно плотнее. В конце каждого объяснения Кайл спрашивал, может ли он помочь, и к тому времени, когда он начал просить в шестой раз, Твик закричала: - Господи Иисусе, ладно! Ему очень быстро напомнили, почему он выбрал медицину вместо кулинарии для изучения. Маринование было действительно очень скучной работой. - Я не понимаю, как ты можешь заниматься подобными вещами изо дня в день. - Это не совсем то, на что я надеялась, когда подписывала договор, - сказала она, - но это не так уж плохо. Кроме того, я не люблю есть то, что не приготовила сама. - Из-за риска отравления? - Да, из-за риска отравления. - Тогда ты больше не захочешь, чтобы я тебе помогал, - сказал Кайл. - Полагаю, мне лучше позволить тебе закончить. Она издала высокий звук, который Кайл принял за смех. - Полагаю, ты должен. * Кайл провел четвертый день, глядя в замочную скважину двери камбуза. - Что делаешь? - спросила Твик. - Пялюсь в замочную скважину двери камбуза. - Зачем? - Потому что я уже посмотрел на все остальное здесь. - Он притворялся перед самим собой, что не следит ни за кем конкретно, но в глубине души – то есть за тем, что от него осталось – он знал, что это не так. Он пробыл там весь день, попеременно щурясь через отверстие и прижимая ухо к дереву. Это была не особенно удобная поза, и он уже собирался сдаться и снова уставиться на Твик, когда с другого конца коридора донесся звук узнаваемой походки. Это был он. Он приближался. Шаги становились все громче, пока, наконец, Кайл не заметил его. Он был одет для битвы, хотя на горизонте ее не было. Кожаные сапоги до колен с бежевыми брюками, резко заправленными внутрь. Толстый коричневый пояс и толстое черное пальто, которое развевалось у него за спиной при ходьбе. Треуголка прочно сидит на его прямых, как кость, волосах. Белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Это был Стэн, но не тот, которого Кайл когда-то знал. Кайл чувствовал, что Стэн может почувствовать, что он наблюдает, и повернуться, чтобы установить зрительный контакт через маленькую замочную скважину. Он был уверен, что по какому-то космическому выравниванию или божественному вмешательству одного взгляда будет достаточно, чтобы Стэн понял его. Но он не искал его. Он просто постучал в дверь кладовой напротив, обменялся несколькими неслышными словами с пиратом внутри, а затем с важным видом вернулся туда, откуда пришел. Все это время его каменно-холодное выражение лица ни разу не дрогнуло. Кайл задавался вопросом, что случилось с тем мальчиком в ошметках, которого он когда-то любил. Он подозревал, что его засунули куда-то глубоко в бутылку. Сердце Кайла дало еще одну трещину. * На пятую ночь – или, возможно, в начале шестого утра – Твик прошипела: - Кайл? Кайл, ты не спишь? Кайл не спал, но едва-едва, и не по собственному желанию. Он свернулся калачиком под своим одеялом, лицом к стене, и на камбузе было достаточно темно, чтобы, когда он знал, что может убедительно притвориться спящим, если он останется неподвижным, и выровнял дыхание. Через минуту он услышал шелест ткани и мягкий стук, когда Твик приземлилась на пол. Он считал ее шаги, пока она удалялась в носках, но забыл номер, услышав, как открылась и закрылась дверь. Теперь он был один. Какое-то время Кайл тешил себя мыслью, что он действительно может заснуть. Но он был слишком занят, думая о том, что происходило за закрытой дверью. Он не сомневался, что она отправилась на встречу с Крейг. Он не знал, как часто они поддерживали связь, но это был первый раз, когда она ускользнула с тех пор, как он переехал сюда. Он задавался вопросом, не скрывала ли она происхождение его имени, потому что, несмотря на угрожающие намеки Кайла во время их стычки в таверне, Твик все еще, вероятно, думала, что ей сошло с рук продолжение ее незаконных отношений с Крейг. В некотором смысле, он предположил, что это означало, что у него было преимущество, возможность шантажировать. Но какая от этого была польза? У Твик не было ничего, чего хотел Кайл. Кроме того, вражда, которая когда-то пылала между ними, начала утихать, и он не горел желанием разжигать ее снова. Он вспомнил ту ночь, когда стал свидетелем полуночного свидания Крейг и Твик. Это было незадолго до того, как он увидел Стэна плачущим в первый раз – и, следовательно, в последний. Эта мысль поразила Кайла, как удар слева по лицу. До того, как правда о его прошлом вышла наружу, он начал терять бдительность и жил на корабле с неясным ощущением прострации. Предположение, что каждое событие было просто одним в большом ряду многих. Но это пришло к безвременному концу, и сладкие воспоминания стали горькими с ярлыком "последний". Последний раз, когда он ужинал со Стэном. Последний раз, когда он сражался бок о бок со Стэном. Последний раз, когда он когда-либо целовал Стэна. Если первой мыслью была пощечина, то последней мыслью был нож, вонзенный ему между ребер. Он тихо ахнул и резко сел, ударившись головой о стену в своей дезориентации. Я никогда больше не поцелую Стэна. Он знал это, на самом деле, с того самого момента, как Стэн положил глаз на ту чертову газету, и все же каким-то образом это откровение стало холодным шоком. Он никогда больше не сможет поцеловать Стэна. Он никогда не сможет положить голову на грудь Стэна. Он никогда не сможет поймать его взгляд через столовую и понять, что они жаждут одного и того же. Он сделал еще один вдох, но не столько от удивления, сколько по необходимости, потому что его горло как будто сдавило, туго стянуло огромным узлом. Он подтянул колени к груди и зажмурился, но слезы все еще пробивались сквозь щели и стекали по его щекам, как острый, как нож, мокрый снег. Больше никогда. Никогда. И все потому, что он был таким глупым, таким беспечным, таким безрассудным, что осмелился любить. Это была его собственная вина, за то, что он позволил бутылке разбиться, позволил себе взять Стэна за руку, за— - Кайл? - Ах! Твик, - Он поморщился и потер лицо тыльной стороной ладони, надеясь, что темнота сохранит то немногое достоинство, которое у него осталось. - Не думал, что ты вернешься так скоро. - Я боялась, что ты проснешься и поймешь, что меня нет, - сказала она. - Знала, что буду права. Я всегда права. Вот, позволь мне найти подтверждение.. - Нет, подожди- Послышался быстрый громкий шум, а затем в комнату ворвался крошечный огонек. Твик осторожно зажгла свечу, а затем снова посмотрела на Кайла. - Ох! - Она отшатнулась назад. - Ты, эм… Ты хочешь, чтобы я снова задула свет? - Нет, все в порядке, - Он нерешительно махнул рукой. - Мне больше нечего скрывать. Твик осторожно села в нескольких футах от него, как будто она думала, что он был испуганным животным, которого можно напугать. - Что случилось? - медленно спросила она, ставя свечу. - Все. - он шмыгнул носом. - Все? - она сказала. - Просто все или определенная часть этого всего? - И то, и другое, - сказал он. - Или.. я не знаю. Я скучаю по Стэну. - О, Кайл, - Снова была эта неожиданная жалость. Но по какой-то причине это было не так плохо, как когда Крейг предложил ему это. Возможно, то, что исходило от Твик, было меньше жалости и больше ... сочувствия. - Я уверена, что он тоже скучает по тебе, - мягко сказала она. Кайл усмехнулся. - Очень смешно. - Что? Я серьезно! Он скучает. - В отличие от меня, он мог прийти и найти меня, когда ему заблагорассудится, - сказал Кайл. - Но он этого не сделал. Это не потому, что он скучает по мне, это потому, что он ненавидит меня. - Эти вещи не несовместимы. - сказала она. - Конечно, они несовместимы. - На самом деле, нет, - сказала она. - Все начинают думать, что любовь и ненависть - два совершенно противоположных чувства. Но когда ты становишься старше, ты понимаешь, что границы между ними могут стать немного размытыми. когда ты доживешь до моего возраста... - Твик, мы одного возраста... - ..Ты поймешь, что это две стороны одной медали, - Твик порылась в кармане и вытащила дублон. Она поднесла его к свету и посмотрела, как он блестит. - Любовь и ненависть, - пробормотала она, моргая, когда переворачивала его. - Объединены как единое целое. - Чушь. - Они оба являются побочными продуктами одного и того же, не так ли? - Твик подняла на него взгляд. Ее зеленые глаза казались почти желтыми в свете свечи. - Две стороны одной медали. Как ты думаешь, Кайл, из чего сделана эта медаль? - Я не знаю, - сказал он. - Из ничего. Меня возмущает эта метафора. Я не стану этому потакать. - Страсть! - сказала она, потрясая медалью. - Ответ - из страсти. Это то, из чего состоит и то, и другое. Ты не можешь ни любить, ни ненавидеть без страсти. Кайл некоторое время сидел с этой идеей, прокручивая ее в голове. Он не был уверен, правда ли то, что сказала Твик, но как бы то ни было, ему это не понравилось. Он снова посмотрел на Твик, чей пристальный взгляд неловко блуждал по комнате. - Итак, - она причмокнула губами и сказала высоким, напряженным голосом. -Я полагаю, тебе интересно, где я была. - Не совсем. Ее голова слегка дернулась вперед. - На самом деле не потому, что тебе не интересно, или потому, что ты уже знаешь? - Последнее. - А... точно. Тогда ладно. Это.. это прекрасно, - Ее голос звучал так, словно она больше пыталась убедить себя, чем его. - Как давно ты знаешь? - Некоторое время, - сказал он двусмысленно. - Но тебе не нужно беспокоиться. Я никогда не говорил Стэну. - Хорошо, во-первых, мне всегда приходится беспокоиться, - сказала она. - Никогда не бывает отсутствия причин для беспокойства. Во-вторых, я беспокоюсь не о том, чтобы выяснить это у Стэна. Или.. не совсем так. - Не так? - удивленно спросил он. - Он уже знает? - О, конечно, он знает, - заявила она. - С того момента, как Стэн позволил мне подписать контракт, он знал, что мы с Крейг не будем держаться подальше друг от друга. И я знала, что он, конечно, знал. Это правило номер один, чтобы остаться в живых: всегда знай, что знает твой враг. - Он тебе не враг, Твик. - Враг, капитан - неважно, - Она махнула рукой, отпуская. - Дело в том, что он знал, и я знала, что он знал, и он знал, что я знала, что он знал. Кайл потер виски, пытаясь переварить все это. - Но если бы это было так, почему он вообще позволил тебе присоединиться? - Потому что его это не волновало! - сказала она. - Думаешь, Стэн позволил тебе нарушить правило шесть с ним, потому что ты был слишком хорошеньким, чтобы сопротивляться? Нет! Его ни на йоту не волнует это правило, ты, дурачина. Никто здесь не знает, - Она потянула за прядь волос на затылке. - Вот почему мне было так легко раскрыть секреты каждого. Они точно не прилагают усилий, чтобы скрыть их. Это все остальные, кто берет слабину и старается изо всех сил не замечать. - Ох, - Он нахмурился. Ему не нравилось, куда она клонит со всем этим. - Так я думаю… Думаю, теперь все знают, что мы со Стэном были... ну, ты понимаешь. Она ухмыльнулась ему. - Все узнали это раньше, чем ты, Кайл, - сказала она. - Ты был последним. - Но тогда почему никто ничего не сказал? - По той же причине, по которой люди не замечают незаконной деятельности на берегу: вежливое притворство. Никто никогда не говорил прямо, что Баттерс влюблен в Кенни, не так ли? Кайл поморщился. - Ну, нет, - пробормотал он. - Не совсем. - Вот! Но на этом корабле нет ни души, которая не знала бы об этом, - Твик положила руки на бедра. - Вежливое притворство насквозь, - Она сделала паузу. - Ну, кроме Кенни. Ты должен знать о чем-то в первую очередь, прежде чем начнешь притворяться тем, что не знаешь. - Но разве ты не думаешь, что это к лучшему? - сказал Кайл. - Я понимаю, почему ты так думаешь, - сказала она, - потому что ты хотел, чтобы Баттерс принадлежал только тебе. - Нет! - воскликнул Кайл. - Кайл, Баттерс - один из тех замечательных дураков, которые видят хорошее во всех. Он мог заставить нищего почувствовать себя королевой, просто энергично кивая головой. Он вцепился в Кенни, а затем вцепился в тебя. Конечно, ты не хочешь его возвращать. Кайл фыркнул и скрестил руки на груди. - Я возмущен таким выводом! Знаешь, это был бы кошмар, если бы Кенни и Баттерс встретились. Вся команда узнает об этом ровно через пять секунд, и что тогда произойдет, а? Высадка на берег, вот что, - Он покачал головой. - Не говори мне эту чушь о "вежливом притворстве". К лучшему, что Кенни еще не подумал об этом. - Не похоже, что Кенни вообще о чем-то много думает, - сказала Твик. - Иногда кажется, что у него в голове вместо черепа бьется второе сердце, просто чтобы укрепить его тело для беготни, как хулиган. - Не будь злой! - сказал Кайл, хотя он думал то же самое раз или два. - Я не злюсь, - сказала она. - Я согласна, что в некотором смысле Кенни повезло, что он не знал. Настоящее, подлинное невежество трудно найти в этом мире. - Хорошо, я понимаю, что шантаж - это твое пристрастие, но я чувствую, что ты заходишь слишком далеко. - Ничего подобного! - сказала она. - Общество построено на секретах, и это факт. Этому мне пришлось научиться в раннем возрасте, чтобы выжить. Он сдержал ехидный комментарий о том, что многие люди прекрасно выживали, не прибегая к грязным трюкам, но вместо этого его преувеличенный закат глаз, казалось, донес сообщение. - Не делай такое лицо, - огрызнулась она. - Знаешь, ты не единственный, кому позволено иметь такое ужасное детство. - Я никогда этого не говорил. - Да, ну, ты подумал об этом довольно громко, - пробормотала она. - Я просто думаю, что это несправедливо, что тебе позволено использовать свое плохое воспитание в качестве оправдания, но всякий раз, когда я это делаю, это все: ‘ О, Твик, ты не можешь шантажировать этого человека! Нельзя так делать! Ради всего Святого, перестань шантажировать людей!’ Бла-бла. Кайл с некоторым удивлением отметил, что она использовала знакомый перуанский акцент для своего воплощения. Но потом он понял, что она сказала, и быстро снова разозлился. - Я ничего не использую в качестве оправдания чего-либо! - сказал он. - Я тот, кто я есть. - Ты прав, - сказала она. - Я забыла, что разговариваю с воплощением уверенности в себе, а не с мальчиком, которого я нашла плачущим на полу в моей кухне, утопающим в жалости к себе, потому что он был пойман в свою собственную ужасно сконструированную паутину лжи. Он усмехнулся, пытаясь сделать вид, что это замечание не так больно, как это было. - Тогда ладно. Расскажи мне все о своей трагической предыстории и о том, как она оправдывает отношение ко всем как к пешкам в твоей запутанной игре против воображаемого врага. Твик нахмурилась. - Кто сказал, что я хочу тебе рассказать? - Тогда ладно. Не говори мне. Для меня это не имеет значения. - Кайл плюхнулся обратно на свою импровизированную кровать и крепко закрыл глаза. Последовала короткая пауза, в течение которой никто не двигался и не говорил. - Кайл. - сказала Твик через мгновение. - Извини, Твик, - сказал он. - я сплю. - Ты не спишь. - Нет уж. Определенно сплю. Я сплю, когда говорю. - О, да? И что тебе снится? - Действительно раздражающая девчонка, - сказал он. - Она продолжает травить меня, заставляя думать, что у меня будет момент настоящей, человеческой связи, но потом она слишком пугается и отказывается от этого. И я продолжаю пытаться сказать ей, что я.. я готов выслушать, потому что я думаю, что это то, что ей нужно, но она продолжает притворяться, что ей все равно, хотя на самом деле. Она заботится обо всем, все время, так что, черт возьми, она думает, что это ее убьет, - Он перекатился на бок, лицом к стене. - Это худший сон. Тот, который не имеет смысла. Последовала еще одна тяжелая пауза. - Случается ли, что в этом сне есть ужасный маленький мальчик, не осознающий себя? - Нет. Ни в одном. - Тебе повезло, - Она задула свечу сердитой затяжкой. - Я должна страдать от одного в реальном мире. - При свете луны она забралась в свой гамак, бормоча что-то себе под нос. - Что это значит? - рявкнул Кайл. - Ничего. - Нет, это определенно было оскорбление. Что—то с моими запястьями - Крейг вбила тебе в голову какие-то идеи? - Разве ты не должен был спать? - Я спал, но твое ворчание снова разбудило меня. - Ужасно сожалею, - сказала она, и голос ее был полон сарказма. - С этого момента я буду хранить молчание в присутствии его королевского высочества. Повисло напряженное молчание, в котором они оба кипели от собственного самодовольного возмущения. Кайлу это напомнило о драках, в которые он ввязывался со своим братом, когда был моложе. Те, которые он всегда выигрывал, потому что он был дворянином, а Айк был слугой, и его мать всегда принимала его сторону. На самом деле эти победы были пустыми, но в то время он ценил незаслуженную победу больше, чем незаслуженное поражение. Но как насчет заслуженной потери? - Твик? - тихо сказал Кайл. И затем, когда ответа не последовало, он добавил. - Я знаю, что ты не спишь. - Ты этого не знаешь. Я могла спать. - Я знаю это, потому что я все еще слышу, как ты ерзаешь. - Я ничего не могу с этим поделать— - Я не прошу тебя останавливаться, - сказал он. - Я просто, эм… Мне очень жаль. Пауза была достаточно долгой, чтобы Кайл подумал, что, возможно, Твик не собирается отвечать. - Ты сожалеешь? - Да, вообще-то! Я сказал, что сожалею, - Он смущенно поправил одеяло. - Я уже говорил это, так что не заставляй меня повторять это снова. - Извинения за что? - Господи, ты— - Я не пытаюсь быть привередливой! Я просто хочу знать. Ты сожалеешь о чем? Он колебался, набираясь смирения, чтобы ответить. - Ты была гостеприимна ко мне, даже после всего, что я сделал. И я полагаю, что я не был очень благодарен за это, потому что ... знаешь, это довольно большой шаг вниз по сравнению с тем, где я был. Но все оказалось не так плохо, как могло бы быть, и это из-за тебя. Так что, эм... — Он неловко откашлялся. - Спасибо тебе за все. - Ну, - сказала Твик. - Извинения приняты. - На самом деле, я беру свои извинения обратно, - сказал Кайл. - Ты не можешь получить мою благодарность и мои извинения. Я не должен тебя баловать. - Слишком поздно! - ответила она. - Они мои теперь, - Она тихо хихикнула про себя. - И, для протокола, я на самом деле не против, чтобы ты был рядом. Приятно иметь кого-то, с кем можно спорить, кроме Крейг. - Какое странное чувство, - сказал он. - Когда теперь ты, из всей команды, ненавидишь меня меньше всего. - Команда не ненавидит тебя, - вздохнула она. - Крейг говорит, что они просто все немного убиты горем, на самом деле. - Правда? Почему она так думает? - Она говорит, это потому, что они думали, что знают тебя. Они думали, что знают тебя, а потом обнаружили, что не знают одной части, и это заставило их задуматься . И это больно. Это может расстроить и озлобить людей, но это не может заставить их ненавидеть вас. Она говорит, что каждый из них все равно умрет, сражаясь за тебя, как и раньше. - Но я этого не хочу, - сказал он. - Я не хочу, чтобы кто-то умирал за меня. “Если тебе от этого станет легче, я бы не стала. - сказала Твик. - Спасибо, - хихикнул он. - И Крейг рассказала тебе все это, да? - Да. - Когда? - Не так давно. Она приходила все время. Иногда для еды. В основном, чтобы разглагольствовать. - Твик, - сказал Кайл. - почему Крейг больше не посещает камбуз? - Ах, - Она втянула немного воздуха сквозь зубы. - Потому что ты сейчас здесь. - Но если она сказала, что не ненавидит меня— - Разговор с тобой делает ее грустной, Кайл, - сказала Твик. - Это ее расстраивает, поэтому она с тобой не разговаривает. - О, - сказал он. - Я думаю, это имеет смысл. - Прости. - Нет, я понимаю, - Сквозь темноту он слабо улыбнулся ей. - Я тоже заставляю себя грустить, - Еще немного повисло молчание, но Кайл не хотел, чтобы это означало конец их разговора. - Знаешь, - медленно произнес он, - учитывая мое новое понимание твоих взглядов на любовь, ненависть и страсть, твои отношения с Крейг приобретают гораздо больше смысла. - Удачи в попытках разобраться в этом, - фыркнула она. - Я никогда не могла. - Вы, ребята, всегда были такими? - сказал он. - Если вы так сильно ненавидели друг друга с самого начала, то я не понимаю, как вы вообще оказались вместе. - Позволь мне задать тебе вопрос, Кайл. - Давай. - Если бы ты нашел полуголодного мальчика, упавшего в обморок в переулке за твоей таверной, что бы ты сделал? Кайл подумал об этом. - Не начинал бы страстный, но сложный роман с ним. - Ха! Тебе повезло, что Стэн не испытывал к тебе того же чувства. - Эй! - сказал Кайл. - Возможно, я был голоден, но я все еще был в вертикальном положении. - На тот момент, - сказала она. - Я слышала, тебя собирались повесить. - Ты остаешься в вертикальном положении, пока тебя вешают, - сказал он. - Ты действительно думала, что она была мальчиком, когда впервые встретила ее? - Кайл, все предполагают, что Крейг - мальчик, когда они впервые встречают ее. Это то, к чему она стремится. Это ее фишка. - Итак, что ты сделала, когда нашла ее? - Закричала. - Ну, конечно. - А потом убежала. А потом вернулась, чтобы проверить, мертва ли она, и она схватила меня за юбку, опустила на свой уровень и сказала, что если я не помогу ей прямо сейчас, она перережет мне горло. - Очаровательно, - сказал он. - Начни так, как ты собираешься продолжать. - Я помогла ей из сострадания, а не из страха, - сказала она. - Она не смогла бы убить меня, даже если бы попыталась, - Твик звучала несколько самодовольно по этому поводу. - Слишком хрупка, в то время. - Но ты помогла ей? - Я спрятала ее в своей спальне, пока ухаживала за ней, чтобы она выздоровела, - сказала Твик. - Таскала ей остатки еды, когда могла. Все, что я могла засунуть в карманы, когда мама и папа не смотрели. Но через неделю мне пришлось ее выгнать. У них возникли подозрения по поводу того, почему я вдруг стала принимать вторую порцию каждого приема пищи. Но Крейг все равно возвращалась ко мне, как бродячая собака, день за днем, - Твик сделала паузу. - Ночь за ночью. - Черт возьми, - саркастически сказал Кайл. - разве юношеская любовь не прекрасна? - О, заткнись! Я была всем, что у нее было, ясно? И она ненавидела это. Она ненавидела полагаться на меня, чтобы выжить. Неудивительно, что она встала и ушла при первом дуновении ветра. - Я не могу поверить, что это была единственная причина, по которой она ушла, - сказал он. - Кажется, она действительно заботится о тебе, по-своему. Твик глухо рассмеялась. - Ты слишком веришь в нее. Но ... я полагаю, что мои родители могли иметь к этому какое—то отношение, когда узнали о нас с Крейг. Они были не слишком рады, что какой-то нищий негодяй украл от них честь их дочери, - Она подавилась. - Как будто она была их с самого начала. Кайл издал двусмысленный звук отвращения в знак солидарности. - Не похоже, что до этого она была целой, - сказала она. - Можно только угрожать и шантажировать, пока пьяные клиенты не пресытятся и не возьмут у тебя то, что им нужно. На этот раз Кайл не издал ни звука, но его желудок сжался сам по себе. - Крейг не знает, о чем говорит, утверждая, что там было безопаснее, чем здесь, - пробормотала Твик, по-видимому, больше для себя, чем для кого-либо другого. - Как будто где-то действительно безопасно. - Мне... жаль. - медленно сказал Кайл. Она возмущенно фыркнула. - Не жалей меня. Мне не нужна твоя жалость. - Я.. я не хочу! Я не предлагаю тебе свою жалость. Просто сочувствие. - Ну! - сказала она, как будто это было какое-то опровержение. - И не думай, что эти беседы что-то меняют между нами. Наша взаимная ненависть по-прежнему неизменна. - Хорошо, - сказал он. - Враги, а не друзья, до победного конца. - Правильно. - Однако это две стороны одной медали, не так ли? - Заткнись. На некоторое время воцарилась тишина, которую Кайл мог бы смело назвать удовлетворенной. Он не был уверен, заснул ли он, или его мысли просто смешались, но в любом случае, первого крика было достаточно, чтобы он пришел в сознание. - Что это было? - прошипел он. Твик резко выпрямилась в своем гамаке. - Тсс! - рявкнула она. Они затаили дыхание. Крики множились и становились все громче. Шаги прогремели за пределами коридора, когда в двери постучали одна за другой. Хор смущенных, неясных голосов присоединился к какофонии. Дверь камбуза распахнулась, свет лампы хлынул внутрь, как ослепительный язык пламени. Крейг стояла в дверном проеме, ее лицо было скрыто тенями. - Крейг? - сказала Твик тихим, испуганным голосом. - Это он! - закричала она, повышая голос, чтобы ее услышали сквозь шум. - Его корабль на горизонте! - Что? Но я... - Времени нет! - сказала она. - Кайл, пойдем со мной. Гнев Посейдона обрушился на нас.