В ледовом царстве

      — Что же он пишет? — совсем тихо, еле звучно спросил Влад, снова опуская глаза на кружку в своих руках.       — Спрашивает, где мы с тобой, — удивленно отвечает девушка, печатая сообщение и повторяя его вслух, — Все нормально, он со мной, мы дома.       — Юра… Он ведь очень старательный парень, сможет легко заменить меня и наконец-то занимать первые места. Он и до этого ступал мне на пятки, а сейчас тем более. Он достоин первого места.       — Подожди, — до Бабичевой только сейчас начало приходить осознание от слов пока что фигуриста, от чего та раскрыла свои большие голубые глаза еще шире, — только не говори, что хочешь уйти из фк… Пожалуйста, Влад, ты чего.? Это не может стать концом, ты очень талантливый и молодой, рано еще уходить. Травма же прошла, или ты боишься льда, снова упасть?       — Сам не понимаю. Наверное, мне правда нужен отдых, но я не могу пропустить и этот сезон. Я окончательно потеряю форму. Еще не хочу подводить страну и Якова, — Вьюгин не понимал, что нашло на него. Почему он стал таким слабым? Пора ему отбросить все эти сомнения и страхи, чтобы достойно выйти на лед и вновь завоевывать золото, но он почему-то не может.       — В тебе никто не сомневается, но ты правда сам должен решить, хочешь ли кататься или нет. Тебе всего лишь семнадцать, давай сходим к психологу, от ледового ты ведь отказался. — фигуристка старалась заглянуть в глаза, дабы попытаться прочесть эмоции собеседника, но тот их прятал, понимая ее намерения. Внутри она металась и не могла выбрать: либо поддержать Влада в любом его решении, чтобы он смог самостоятельно проанализировать всю ситуация и выбрать верный для себя выбор, либо настаивать на том, чтобы он остался в фигурном катании рядом с ней, пытаясь попутно помочь ему морально. Мила не хотела оставаться без него, за столько лет они привыкли быть в ледовом дворце вместе… Но ведь самое главное, чтобы он был счастлив? — Влад, я понимаю, что тебе очень тяжело, но ты никогда не отступал. Если ты уйдешь, то будет еще хуже. Возьми небольшой перерыв и отдохни. Скоро лето, без учебы будет намного проще. Пожалуйста, не уходи. Ты ведь знаешь, что я всегда рядом и помогу, — теперь и саму красноволосую пробило не слезы, которые стали скатываться водопадом, и которые так не любил синеглазый.                                                  

***

       — Вьюгин, что это вчера было? Объяснись, — начал Фельцман, стоило Владу с Милой появиться на горизонте.       — Извините его, все сейчас нормально, — отвечала Бабичева, дабы не перетруждать итак усталого парня.       Мужчина тяжело вдохнул и подозвал синеглазого пойти за собой, только уже без Милы. Красноволосая поежилась и жалобно смотрела то на него, то она друга. Тот же выглядел так, словно и не знал чувства волнения и тревожности, словно не он вчера просто сбежал в слезах.       — Если ты не можешь катать ту программу, то не катай. Я заставлять не собираюсь, только в следующий раз не убегай, все решаемо, — Яков понимал Владино горе, отчего было действительно жаль его.       — Спасибо, — одного единственного слова не хватало, чтобы высказать огромную благодарность тренеру за понимание. Темноволосый действительно боялся отчуждения его, как неудавшегося фигуриста.       За всей этой картиной наблюдал Плисецкий, кусая губы до крови, наблюдая под видом растяжки. Он точно также не понимал свое волнение за Вьюгина, этот вопрос мучал его уже давненько, начиная с момента его травмы. После вчерашнего это чувство обострилось пуще прежнего. Ноги подкашивались, поэтому Юра принял решение сесть на рядом стоящую скамейку, на которой минуту назад тянул шпагат.       — Его горе и тебе знакомо? Иль за самого Влада переживаешь, верно говорю? — Бабичева грузно села подле блондина, который был словно в гипнозе и не замечал ее появления до последнего.       — Нет, — собственный голос ощущался как чужой: дрожащий, тихий и волнующийся.       — Не отрицай, я все видела, — спокойно произносила девушка, глядя на смятения фигуриста из-под прикрытых век. Это вовсе не дразнение, как бывало обычно. Неужели она все поняла? — ты ведь любишь его? Я-то по-началу думала, что ненавидишь, а потом пригляделась и поняла, что ты дурак, неумеющий правильно проявлять свои чувства. — зеленоглазый дернулся, поворачивая голову к красноволосой и собираясь открыть рот, дабы защититься и опровергнуть очевидное, но не успел, — Молчи. Теперь понятно, чего ты так на меня взъелся после того, как мы начали встречаться. Ты сам не понял или отрицаешь?       — Не твое дело, — единственное, что сумел произнести Юрий после разоблачения. Внутренняя паника начала нарастать все больше и больше. Она поняла…       — Не будь ребенком, признай уже это. Отрицать бессмысленно, если ты уже столько лет бегаешь за ним, чтобы добиться внимания… Кстати, он хотел уйти из фк. Я еле отговорила его от этого.       — Почему он хотел уйти? — от сказанного внутри все перевернулось. Как он мог так поступить?       — Устал. — ответ был краток из-за появления того, кто был виновником этого разговора. Владислав направлялся к ним после разговора с тренером.       — Все нормально? Вы какие-то странные, — задался вопросом синеглазый, садясь слева от Юры. Таким образом Плисецкий был словно окружен.       — Да нормально, просто разговаривали. Погода опять отвратная, дождь сутками льет, — спокойно отвечала девушка, не говоря истинную тему их разговора, за что блондин был невероятно благодарен. Лишь бы она потом не разболтала Владу лишнего… — Ладно, пойдемте на тренировку, иначе Яков точно головы открутит.                                                       ***       Вьюгин сразу почуял что-то неладное между этими двумя. Разговаривали они явно не о погоде, неиначе выглядел бы Плисецкий таким растерянным, будто Бабичева раскрыла его самую секретную тайну? Разузнать было обязательно, во-первых, любопытно, во-вторых, безумно важно все, что касается Юрки, как бы странно это ни звучало. Выбор был не велик: либо Мила, либо Юра. Если с первой можно стянуть хотя бы капельку информации, применив несколько хитростей, то со вторым такое не прокатит, особенно, если тема задела его за живое. Несложно было понять, что Бабичева сказала что-то явно важное, раз уж блондин выглядел таким несчастным и расстроенным. Тем более, что вечно бросал на нее не то гневные, не то жалобные взгляды.       — Что же ты такого сказала Юре? Он весь в себе ходит, да и задумчивый какой-то. — вымолвил темноволосый, развязывая шнурки коньков. Как только голубоглазая хотела начать, он резко перебил ее, что совсем не свойственно ему. — Это была явно не погода.       — Вот скажи честно, ты реально не видишь или претворяешься? Ты же ебать какой психолог, неужели очевидного не понимаешь? — голос красноволосой был строг и холоден. Она не была злой, совсем нет.       — Нет, не понимаю, — честно ответил фигурист, искренне недоумевая.       — Я не буду говорить за него. Когда сам захочет, тогда и скажет. И да, он явно с гейскими наклонностями.       — Надеюсь это не то, о чем я подумал.       — Скорее всего то, Владик. Приглядись к нему и поймешь.       Далее девушка поднялась со скамьи и направилась в раздевалку, оставляя Вьюгина почти что одного. Осознание происходящего пришло резко и быстро, что юноша сам не успел понять и принять. Почему он был так уверен, что Юра испытывает именно ненависть? Будь это правдой, он бы ни за что не вел себя так: никогда бы не позволил примириться, обнять себя и лицезреть свои слезы. В голове сразу всплыл образ его смущенных, красных щек и глаза, в которых читалось нечто другое, незнакомое тогда самому Владу. Как он спрашивал у Милы, где же потеряшка Влад, когда он сбежал? Синеглазый столько раз дразнил его, не понимая и не видя то, что ему явно приятно такое внимание.       — Ты чего сидишь тут? Коньки же развязал, освобождай место, — раздался голос того самого «хрупкого» в глазах Вьюгина Юры. Специально ли это Мила скрылась и убежала, оставляя их двоих?       — От ненависти до любви один шаг, верно? — с теплой улыбкой на лице проговорил Влад, поднимая голову для того, чтобы взглянуть в зеленые очи.       Плисецкий в тот момент словно протрезвел, шатнулся и испуганно глядел в ответ.       — Че за бред? — единственное, что автоматом вырвалось на правдивое замечание. Блондин снова растерялся, пытаясь совладать с накатом эмоций, подавляемых страхом и тревогой.       — Когда же ты расскажешь мне правду, которую я уже знаю? Или я понял что-то не так? — вмиг улыбка сползла, оставляя лишь серьезность.       — Я не знаю, что ты там себе надумал, но отвали, — как всегда с агрессией ответил Плисецкий, стоит подойти немного ближе дозволенного.       — Хорошо, — уголки губ снова нервно дернулись, когда Влад поднимался, чтобы снова уйти.       «Он знает… А я снова оттолкнул его».