Под снегом

Приходит Северус в себя на гостевом диване всё в том же министерском кабинете. Диван удивительно удобный, и тело утопает в мягкой бархатной обивке. Очень хочется зевнуть и перевернуться на другой бок, чтобы продолжить беззаботное бессознательное существование, но Шеклболт, конечно же, излишним милосердием не страдает. Министр на грани слуха зло шипит: — Снейп, даже не смей. Я же вижу — ты очнулся. Что ты узнал? Северус отвечает министру долгим взглядом в потолок и мученическим вздохом, после чего расстается с такой притягательной идеей побыть в благословенном забытьи еще какое-то время. Преодолевая слабость, он пытается сесть. С третьей попытки ему — надо же — это даже удается. Шеклболт следит за его мучениями безо всякого сожаления и лишь в нетерпении барабанит пальцами по деревянной столешнице. В вертикальном положении голова тут же начинает кружиться, обстановка министерского кабинета плывет перед глазами, и Северус инстинктивно зажмуривается, только чтобы избавиться от этой тошнотворной пляски. С закрытыми глазами он и задает до боли интересующий его вопрос: — Сколько ты на меня поставил, Кингсли? Барабанная дробь тут же обрывается, и до уха долетает тихий удивленный возглас. Северус мгновенно распахивает глаза — он должен это видеть! Шеклболт, не выдержав его изучающего взгляда, отворачивается к окну, внезапно чрезмерно заинтересованный низкими грозовыми тучами на горизонте, и не глядя негромко роняет: — Десять тысяч… — и после долгой паузы покаянно добавляет, глубоко выдыхая и резко опуская плечи: — Вообще это была не моя идея. — Ну конечно же, Кингсли, кто бы сомневался… Ты — да ни за что… В последней фразе нет и намека на обвинение, но Шеклболт, повернувшись к нему, в защитном жесте складывает руки на груди. Пару минут они меряются взглядами, и Северусу даже хочется из праздного любопытства поинтересоваться, кто те четверо, что поставили на Руквуда? Он вовремя прикусывает язык и вместо этого неожиданно произносит: — Эйвери и Розье в Аргентине. Нашли мирное пристанище в каком-то отдаленном магическом поселении. — В Аргентине?! Шеклболт давится на вдохе воздухом: кажется, министр не в состоянии переварить эту информацию. Судя по ошарашенному виду, он отчаянно пытается понять, не издевается ли над ним Снейп. — Хватит кормить свою паранойю, Кингсли. Эти двое, судя по всему, были не меньше других счастливы, что Темный Лорд отправился в небытие. Нет никакого заговора, Шеклболт. Никто не мечтает возродить Волдеморта. И если я утолил твоё любопытство, позволь откланяться. С этими словами он и поднимается с дивана, точнее пытается: собственное тело совершает отвратительное предательство, ставя в донельзя унизительное положение — ноги мелко дрожат и совершенно не держат. Он тут же тяжело падает назад в объятия бархата. Шеклболт без единого слова встает из-за стола и, приблизившись, протягивает ему два небольших флакона. Откупорив и принюхавшись, Северус распознает стабилизирующее и укрепляющее зелья. Хотелось бы, конечно, сперва проверить эти зелья на самом Шеклболте, но Северус, утихомирив собственные сомнения одним лишь усилием воли, тут же опрокидывает в себя оба флакона. Зелья слегка горчат на языке, а Шеклболт всё так же молча возвращается в кресло за столом. — Не так быстро, Северус. Если помнишь, у меня был и второй вопрос… После долгой паузы он всё-таки отвечает: — Пензанс, Лидден Роуд, 8. И придержи свои вопросы. Это единственное, что я успел узнать. Руквуд, похоже, и сам не особо в курсе. — Но откуда ты… Воспоминание о небольшом белом коттедже на холме с видом на море он случайно заметил в самый последний момент, когда Руквуд был уже почти без сознания. Хранилось это воспоминание настолько глубоко и в стороне ото всех остальных, отделенное чем-то вроде непреодолимой стены, что Северус даже не уверен, что оно и в самом деле принадлежало Руквуду. Он и сам чуть было не пропустил его, копаясь в чужом сознании. Стена была неприступной и делала невидимым то, что скрывала, и если бы не мимолетная рябь на вертикальной поверхности, он бы и не обратил внимания. Сейчас, анализируя свои ощущения, Северус почти уверен: или кто-то поместил воспоминание об этом доме в сознание Августа Руквуда без ведома самого Руквуда, что, впрочем, кажется ему практически невероятным, или же сам Руквуд, зная этот мистический адрес, сознательно предпочел напрочь забыть о нём. От одной только мысли о том, каким нереальным чудом он вышел из схватки с Руквудом живым, опять кружится голова, и он вынужден снова прикрыть глаза. Откинувшись на спинку дивана, Северус выдыхает в потолок: — Там что-то странное с этим домом, Кингсли. Он точно маггловский, но мой тебе совет: решишь послать своих людей — шли самых опытных. Чтобы не сожалеть потом понапрасну. Шеклболт долго раздумывает и в итоге кивает. Зелья наконец подействовали, и Северус чувствует в себе силы убраться из министерского кабинета. У него нет особых планов: пожалуй, стоит сперва вернуться в Хогвартс, чтобы забрать оттуда свои немногочисленные вещи. Шеклболт разглядывает его, склонив голову к плечу, и, не скрывая любопытства, интересуется: — Ты куда теперь? В первое мгновение хочется отделаться от министра какой-нибудь едкой, ничего не значащей фразой, но моральных и физических сил на всю эту авантюру с Руквудом потрачено столько, что он лишь отстраненно отзывается, погруженный в свои размышления: — В Хогвартс, конечно, куда еще. В Хогвартс он, впрочем, так и не добирается. Намного позже, когда всё закончится, его еще долго будет терзать мысль, был ли какой-то скрытый смысл в том вопросе Шеклболта и почему министра вдруг так заинтересовали его планы, но он так и не сможет прийти к однозначному выводу. Стоит ему покинуть Министерство и аппарировать на окраину Хогсмида, как его уже поджидают. На севере Шотландии темнеет рано, и он даже не может сказать в точности, сколько их — тех, кто бесшумно нападает из-за спины. Несколько волшебных палочек в абсолютной тишине с тихим свистом одновременно рассекают воздух. Темнота внезапно окрашивается яркими вспышками, и одна из этих вспышек все же добирается до него и жалит в плечо за долю секунды до возведения щита. Проклятие, от которого вмиг сбивается дыхание, стремительно распространяется по всему телу и вынуждает его опустить на короткое мгновение палочку. Северус почти ожидает увидеть такую знакомую ярко-зеленую вспышку, адресованную лично ему, проследить, как она долетает к нему по прямой, но вместо этого всё пространство неожиданно заполняют всполохи алых мантий, сумасшедшее мельтешение тел и обрывки латинских фраз. Словно лишний на этом празднике жизни, сцепив зубы от боли и не привлекая к себе чрезмерного внимания, он отползает с перекрестной линии огня и там, в стороне, наконец, погружается в блаженную тьму. Когда над головой обнаруживаются всё те же высокие арочные своды потолка Мунго, Северус может выдавить из себя лишь едва слышный, задушенный смешок. Эта издёвка судьбы, именуемая его жизнью, больше похожа на чью-то несмешную шутку, что растеряла всю свою суть из-за многократного повторения. Он спорит сам с собой, что не пройдет и пяти минут, как в палату влетит, взметая подол мантии, министр Шеклболт, и это, собственно, именно так и происходит. Хоть что-то в его жизни является предсказуемым. Северус пребывает в относительно неплохом состоянии, а потому обстоятельно подбивает подушку и усаживается в кровати поудобнее, с интересом наблюдая за министром. Шеклболт в пару широких шагов добирается до кресла, устало падает в него и, переведя дух, торопится объяснить ему суть последних событий. Северус тут же перебивает нарочито задумчивым тоном: — У меня для вас охренительная новость, министр: в вашем окружении завелся крот… Шеклболт кривится от неудовольствия и со вздохом роняет: — Ты в этом так уверен? Язвительная усмешка застывает на губах, и Северус как будто даже задумывается на мгновение, подпирая кулаком подбородок, а после припечатывает тяжелой ледяной фразой: — Не прошло и суток, как я вскрыл Руквуда, а на меня совершают нападение? Дайте-ка пораскинуть мозгами, министр, как же могут быть связаны эти два события… Должно быть, чистое совпадение… — Хватит язвить, Снейп. Скажи спасибо, что авроры успели вовремя… — Выражаю вам свою глубочайшую благодарность… И я тебе опять по гроб жизни обязан! Как удобно, правда же?! Вот уж действительно, для министра всё складывается более чем удачно. Шеклболт сидит в кресле неподвижно и не выдаёт себя ни словом, ни жестом. Легилименция в этот самый момент пришлась бы как нельзя кстати, но Кингсли, словно нарочно, показательно теребит пальцами браслет на запястье — и Северус без ошибок распознает сильнейший артефакт, защищающий от вторжения в разум. — Опасаешься, Кингсли? И правильно делаешь… Шеклболт в ответ упрямо вскидывает подбородок: — Просто ставлю тебя в известность о том, что не стоит упорствовать понапрасну. Авроры обезвредили противника и спасли твою шкуру, не это ли самое важное, Северус? Шеклболт бесхитростно пытается перевести стрелки, и Северусу почему-то приходит на ум, что из Шеклболта вышел бы никудышный шпион… Но Шеклболт, вот сюрприз, не шпион, а министр Магии. А потому столь нахрапистые приемы тому даже на пользу. Впрочем, именно последняя фраза требует уточнения: — И, кстати, об аврорах, Кингсли… Ты мне, конечно, сейчас будешь с пеной у рта доказывать, что это была случайность и мне — вот так удача — просто невероятно повезло, что твои ребята подоспели так быстро. Но, может, мы сэкономим время и ты просто признаешь, что на мне до сих пор висит какое-то необнаруживаемое следящее заклинание? Шеклболт очень долго смотрит на него в упор и вдруг выдает совершенно неожиданное: — Мерлин, Северус, да как вообще Дамблдор с тобой управлялся?! Это же невыносимо… Я прямо чувствую, как твой яд меня каждый раз до костей разъедает! — Шеклболт, видимо, исчерпал свой запас терпения и теперь даже не замечает, как машинально сжимает пальцы в кулаки. — Да, я не снял с тебя заклинание! Да, авроры успели именно поэтому! И да, я ни капли об этом не жалею! И ты можешь мне не верить, Снейп, можешь метать в меня эти свои молнии, но я произнесу это вслух… — Шеклболт набирает побольше воздуха и яростно выпаливает: — Я опасался за твою жизнь! И мне не всё равно! Смирись и живи с этим! — Кингсли выдыхается и устало откидывается назад в кресле. Шеклболт с достоинством выдерживает его пристальный взгляд, так что Северус в итоге так и не знает, что думать по поводу всей этой ситуации с нападением. Наилучшим решением он находит сменить тему. — Какие прогнозы дают колдомедики, Кингсли? — Он всё ещё чувствует последствия неизвестного проклятия: правую руку периодически пробивает неподконтрольный тремор. Шеклболт, видимо, и сам рад съехать с опасной темы и потому с готовностью отвечает: — Колдомедики успели вовремя остановить распространение проклятия. Что это было, они с точностью не знают, экспертов по темной магии на свободе осталось не так уж и много, сам понимаешь. Сказали, что на ногах ты будешь через неделю максимум, а вот насчет судорог прогнозов дать не могут. Северус лишь задумчиво хмыкает в ответ. Удивительно, если честно, что он и вправду до сих пор жив. Мысли текут неторопливо, уводя в сторону: очевидно, что путь в Хогвартс ему заказан — магическая защита замка наверняка еще не полностью восстановлена после Битвы, да и прикрываться школьниками в качестве щита — это уж совсем ни в какие ворота не лезет. Ему повезло остаться в живых, и в следующий раз он постарается не подставить неизвестным недоброжелателям спину. Восстановление занимает дольше недели: колдомедики, похоже, в очередной раз не имеют ни малейшего понятия, с чем столкнулись. Большую часть времени Северус чувствует себя сносно и мается томительным бездельем, но из-за редких непредсказуемых приступов жалящей боли во всём теле целители еще долго не хотят его никуда отпускать. Впрочем, на этот раз он точно не собирается идти у них на поводу. Поэтому он лишь ставит в известность старшего колдомедика, что буквально на следующий день собирается покинуть их скромную обитель. Собственно, ему требуется успеть немногое: добраться из Мунго в Гринготтс живым, снять средства со счёта, потом от Гринготтса в Лютный — опять же живым, по возможности — и приобрести там в одной из лавок неотслеживаемый портключ, чтобы наконец исчезнуть с радаров магической Британии. Куда-нибудь подальше с этого осточертевшего острова… Невольно всплывает название… Аргентина, да? План, если не задумываться о деталях, даже вполне осуществимый, если не принимать в расчет единственное слабое звено — лавку в Лютном. И тех, кого он может вдруг встретить по пути туда… Что ж, ему остается лишь обзавестись дополнительной парой глаз на затылке и положиться на удачу. С первым проблем никогда не было, а что касается второго… На ум некстати приходит Поттер — вот у кого никогда не наблюдалось проблем с удачей… Северус лишь устало кривится, отгоняя от себя дурацкие мысли. Все его стройные планы, впрочем, опять нарушает Шеклболт. Похоже, старший колдомедик успел донести тому, что он собирается свалить в самом скором времени, а потому Северус даже не может сказать, что чересчур удивлен, когда замечает Шеклболта в дверном проеме палаты. Шеклболт поджидает на выходе, и, стоит ему только приблизиться, министр неожиданно наклоняется и проникновенно шепчет на ухо: — Я могу приставить к тебе парочку авроров на всякий случай. Северус тут же резко отстраняется, стремясь снова увеличить расстояние между собой и Шеклболтом, смеряет министра нечитаемым взглядом и так же тихо, но едко роняет в ответ: — Ты еще «Пророк» оповести, что я выписываюсь, Кингсли! Северус почти воочию представляет, как он будет смотреться на улицах Косого переулка с двумя аврорами за спиной — идеальная мишень, смотрите, не промахнитесь! Шеклболт спокойно пожимает плечами: — Тогда тебе придется смириться с моей компанией, Северус. Я так полагаю, ты сначала в Гринготтс? Северус отступает еще на шаг назад и, сложив руки на груди, задумчиво оглядывает внушительную фигуру Шеклболта с головы до ног — что ж, ему приходится признать: лучший вариант, чем телохранитель в лице британского министра магии, ему вряд ли еще представится. Без единого слова они покидают Мунго, перемещаются в шумный и многолюдный Косой переулок (если по ним и скользят чужие косые взгляды, Северус их намеренно не замечает, а что думает при этом Шеклболт — не его, собственно, дело) и без препятствий добираются до банка. Шеклболт следует за ним неотступной преданной тенью, периодически оглядываясь по сторонам, и какие бы ни были у кого-то с Северусом счёты — в присутствии министра никто так и не решается вновь напасть на него. Дела в Гринготтсе занимают не более получаса, и Шеклболт покорно дожидается его у выхода из здания — словно министру магии больше нечем заняться, как прикрывать спину бывшему Пожирателю смерти… Северус, мысленно уступив себе после долгого внутреннего спора, готов уже даже попросить Шеклболта сопроводить его до Лютного переулка, но у министра, судя по всему, на уме совершенно иная идея. Уже на крыльце тот вдруг поворачивается к нему всем корпусом и, глядя прямо в глаза, настороженно произносит: — Ты мне доверяешь, Северус? Он едва успевает ответить «разумеется, нет, Кинсгли», как Шеклболт со словами «а вот и зря» настойчиво пихает что-то ему в руку — и Северусу не удается даже отдернуть её. Предмет оказывается портключом, который в ту же секунду сильно нагревается и переносит их двоих в абсолютно неизвестном направлении. Выбрасывает их посредине небольшой аккуратной, почти безлюдной площади, и у Северуса хватает присутствия духа лишь на то, чтобы приземлиться на ноги, а не на четвереньки, проверить наличие палочки в креплении и моментально оглядеться по сторонам. Куда, к чертям, перенёс их Шеклболт?! Короткий миг спустя министр обнаруживается рядом — с невозмутимым видом тот снимает свою дорогую мантию, мгновенно уменьшает её и складывает в карман, а остальная его одежда тут же принимает маггловский вид. Северус с каким-то внутренним изумлением впервые в жизни наблюдает министра магии Кингсли Шеклболта в затертых джинсах. С губ против воли срывается озадаченный смешок. Шеклболт тут же вскидывает на него внимательный взгляд и одним незаметным взмахом палочки избавляет и его от привычной черной мантии. Можно подумать, случайных свидетелей их внезапного появления больше удивит их необычное одеяние, чем сам факт того, что двое мужчин материализовались из воздуха средь бела дня. Северус внимательно осматривается по сторонам и находит ответы сразу на несколько своих мысленных вопросов. Первое — они где-то в маггловском поселении. Второе — они точно не в Англии. Аккуратные деревянные дома вокруг небольшой привокзальной площади, яркие цветы в кадках, идеальная чистота, изумрудно-зеленая трава на крутых склонах и белоснежные шапки величественных гор со всех четырех сторон окончательно и бесповоротно убеждают именно в этом. Заметив спустя мгновение вокзальную табличку, Северус с удивлением читает надпись — Гриндевальд. От одного этого названия вдоль спины пробегает холодок. Что бы ни было на уме у Шеклболта, Северус впервые за долгое время совершенно растерян и не имеет ни малейшего понятия, чего ему ожидать от министра в следующий момент. Впрочем, Шеклболт не совершает ничего немыслимого, а лишь, быстро осмотревшись, находит пустующую скамейку и опускается на неё. После чего взглядом приглашает Северуса занять место рядом и невозмутимо разворачивает в руках какую-то карту. Так что ему ничего другого не остается, как, сделав пару шагов, приблизиться и замереть над Шеклболтом, накрывая того своей тенью. Министр поднимает глаза и коротко произносит: — Швейцария, Северус… — и под его настойчивым взглядом добавляет: — Спорю, ты гадал — Австрия или Швейцария… Так вот, Гриндевальд находится в Швейцарии. И прежде чем ты завалишь меня всеми теми вопросами, что готовы сорваться с твоих губ, — нет, я не научился внезапно читать твои мысли; да, это имеет в какой-то степени отношение к тому самому Геллерту Гриндевальду, и нет, с моей стороны тебе не грозит опасность, не сейчас, по крайней мере. Так что прошу, не маячь надо мной, сядь и дай показать. Упоминание имени Гриндевальда в контексте того, что он понятия не имеет, чего ждать в следующую секунду, бередит что-то глубоко внутри, но, преодолев себя, Северус всё-таки опускается на скамейку рядом с Шеклболтом. И ещё раз пытается незаметно проверить волшебную палочку в креплении на предплечье. Шеклболт, как видно заметив это мимолетное движение, коротко усмехается краем рта, но взгляда от карты так и не отводит. — Ты можешь взглянуть, Снейп? Вопрос кажется ему весьма странным, но Шеклболт уже протягивает развернутый лист с непримечательной подписью внизу: «Гриндевальд, план деревни». Сначала он не видит ничего необычного: крохотные черные квадраты домов, узкие извилистые улочки, расходящиеся во все стороны от центральной площади вверх по склонам, тонкие ровные линии канатных дорог, пока, наконец, вверху у дальнего края карты он вдруг не замечает крохотную мерцающую точку. Он машинально пытается поскрести её ногтем, решая, что просто что-то отражает яркое солнце, но точка внезапно увеличивается в размерах, принимая вид аккуратного домика, под которым тонкой золотой нитью струится подпись «шале Гриндевальд». Всё это не поддается никакому объяснению, ведь Северус уверен, еще раз внимательно оглядывая карту со всех сторон, — та точно не волшебная. Шеклболт придвигается ближе, с интересом разглядывая то место на карте, где только что дотронулся Северус, а потом с искренним любопытством переводит взгляд на него: — Ты видишь на этой карте что-то достойное внимания? — А ты разве нет, Кингсли? Шеклболт долго молчит, но потом отрицательно качает головой. — Но, собственно, это совсем неважно, главное — увидел ты. Думаю, нам именно туда. Шеклболт тычет пальцем в правильном углу карты, но промазывает мимо мерцающей точки на несколько дюймов. Министр крутит карту по кругу, вчитываясь в длинные названия незнакомых улиц, а потом с коротким и требовательным «веди!» отдает ему карту, поднимается со скамейки и выжидательно смотрит на него. То, что на карте обманчиво кажется недолгой прогулкой на окраину деревни, в реальности оказывается изматывающим двухчасовым подъемом по крутому склону. Когда они все же добираются до заветной точки, солнце уже стремительно прячется за ближайшей горной грядой, и только изнуряющая физическая нагрузка спасает их от того, чтобы окончательно не замерзнуть под пронизывающим ветром. Над головой черными пятнами носятся какие-то птицы — всё ниже кружат над ними и громко орут — видимо, вовсе не в восторге от неожиданных нарушителей спокойствия. Деревня остается позади далеко внизу, скрытая плотным вечерним туманом, что торопливо застилает долину. Большой дом из темного дерева внезапно возникает из ниоткуда прямо на краю крутого склона за очередным поворотом тропы, и дух на мгновение захватывает от открывающегося отсюда вида — во всю ширь, от одного края горизонта до другого перед ними простираются суровые серые горы, вершины которых укрывает мерцающий голубым вековой снег. Теплый розоватый отсвет закатного солнца в окнах дома манит словно магнит. А еще Северус вдруг спохватывается: этот дом отчего-то кажется ему смутно знакомым, словно он уже когда-то видел его в полузабытом сне. Но призрачное ощущение дежавю тут же тает, и он не в силах удержать его. Внезапно путь преграждает забор, почти незаметный в густой траве, а ровно посередине обнаруживается аккуратная калитка на замке. Калитка неожиданно легко поддается, и он останавливается у входной двери, когда та вдруг настежь распахивается. Дом, похоже, приглашает его зайти, но Северус совсем не уверен, стоит ли отвечать на это приглашение. Только сейчас он вдруг обращает внимание, что Шеклболта почему-то нет рядом с ним. Впрочем, тут же выясняется, что министр магии все еще безуспешно сражается со скрипучей маленькой калиткой, которая весьма своенравно не пускает его вперёд. Северус с некоторым внутренним злорадством молча наблюдает за мучениями министра. Шеклболт с завидным упрямством пытается преодолеть сопротивление, но Северусу уже очевидно — на эту сторону министра не пропускает какой-то сильнейший магический барьер. Вопрос, отчего же этот барьер пропустил его самого, тут же занимает все его мысли. Наверное, ему бы доставило изрядное удовольствие просто продолжать наблюдать, как британский министр магии, окончательно выбившись из сил, пытается переупрямить своенравную дверь, но Шеклболт вдруг поднимает на него какой-то совершенно злой взгляд и сквозь зубы цедит: — Пригласи меня, Снейп. Сейчас же. Он растягивает губы в вежливой улыбке и снисходительно тянет: — А как же волшебное слово, министр? Шеклболт с разъяренным видом молча пялится на него, и на короткий миг Северусу мерещится, что вместо волшебного слова он сейчас схлопочет Аваду в лоб, но Кингсли в очередной раз умудряется его удивить. — Северус Снейп, будь добр, соблаговоли пригласить меня внутрь, если тебя не затруднит. — В этом тихом злом шипении Северус спустя долгое мгновение даже умудряется распознать английскую речь. Наверное, выводить из себя Шеклболта — не самая умная из его идей, но когда еще представится такая соблазнительная возможность? Северус скрещивает руки на груди и ласково интересуется: — Не потрудишься объяснить, что здесь вообще происходит, Кингсли? — Это твой дом, Снейп. Твой! Альбус Дамблдор завещал его именно тебе. Шеклболт утирает пот со лба и смотрит на него в упор. Они так и стоят друг напротив друга в высокой траве, разделенные лишь неприметной белой калиткой. Кажется, в последней фразе ни одно из слов не имеет ни малейшего смысла, и, застигнутый врасплох, Северус скорее на автомате интересуется: — И когда ты собирался мне об этом рассказать, Кингсли? — Я говорю тебе об этом сейчас. Впусти меня… Пожалуйста. Наверное, он может оставить Шеклболта там, по внешнюю сторону барьера, и ему за это даже ничего не будет, ведь он вовсе не обязан приглашать министра к себе, как выясняется, домой. Северус внезапно вздрагивает от холода: солнце успело спрятаться за горным хребтом и резкий ветер пронизывает до костей. Просто немыслимо — Альбус Дамблдор, величайший волшебник этого века, оставил ему в наследство какой-то невообразимо тайный дом в швейцарских Альпах!.. Пожалуй, только ради этого и стоило вернуться с того света… Неожиданно для самого себя он негромко произносит: — Добро пожаловать ко мне домой, Кингсли Шеклболт! Слова сами слетают с губ: калитка, на которую все еще опирается Шеклболт, внезапно резко распахивается, и Кингсли, не успевая среагировать, неловко оступается и падает. До уха долетает усталое чертыхание и отборная брань в адрес калитки. Та, словно мечтая отомстить, так же резко закрывается и умудряется прищемить при этом Шеклболту ногу, вырывая у того протяжный болезненный стон. Что ж, ему, пожалуй, по душе своевольный характер его нового дома… Взглянув на несчастного поверженного Шеклболта у собственных ног, Северусу ничего другого не остается, как протянуть министру руку и помочь подняться с земли. — А теперь, Кингсли, я рассчитываю наконец услышать внятное и вменяемое объяснение, что за чертовщина здесь вообще творится. Это единственная фраза, которую он произносит у порога и тут же решительно заходит в дом. Шеклболт напряженно вздыхает и осторожно следует за ним.