Можно, Чонгук

      Тэхён, зараза, уперся, наотрез отказываясь оставаться тут на ночь. И Чонгук проявлял чудеса дипломатии, пытаясь его убедить.       — Это твои друзья, не мои. И если ты вдруг позабыл, то теплых чувств ни к одному из вас я не испытываю. Так что предпочту ночевать на крыше.       — До чего ж ты упрямый… — Чонгук потер лоб, размышляя, какие еще аргументы привести. — Слушай, мы спать будем в отдельной комнате, а завтра с утра Хосок отвезет в школу. Удобнее же, чем пешком тащиться. Время уже к вечеру, пока доберемся, вообще стемнеет. И охота тебе на ночь глядя куда-то идти?       — Так, все, ты меня достал, — ощущение было такое, словно его за шиворот дернули назад — всего секунда, и Тэхён перехватил управление телом. — Так-то лучше, — поднявшись на ноги, тот обратился к Чимину с Хосоком: — Я ухожу.       И быстрым шагом направился к выходу из кухни.       — Эй, погоди, — Чимин догнал его уже в коридоре, когда Тэхён надевал кроссовки. — Ну куда ты уходишь? Оставайся.       — Нет, спасибо, — отрезал Тэхён и взялся за дверную ручку.       — Слушай, — негромко и как-то неуверенно произнес Хосок. Возможно, именно это заставило Тэхёна замереть, — я понимаю, что ты злишься на нас всех, и да, — поводов у тебя предостаточно. Однако, несмотря на это, ты помог Чонгуку. Ну, в общем, спасибо, что позаботился о нем, — и Хосок поклонился.       Если Чонгук просто не ожидал ничего подобного и был удивлен поведением друга, то Тэхён оторопел настолько, что замер с приоткрытым ртом. Так и стояли, как дебилы, ошарашенно взирая на Хосока.       — Скажи хоть что-нибудь, — первым отмер Чонгук. В груди разливалось приятное тепло от осознания, что эти двое действительно за него переживали.       — Кхм, — неловко откашлялся Тэхён. — Да не за что.       — Есть за что, — Чимин шагнул ближе, заглядывая в глаза. — Ты помог Чонгуку, когда он в этом нуждался, позаботился о нем. Позволь теперь нам позаботиться о тебе, — с осторожной улыбкой. — Я постелю свежее постельное, комната будет отдельной. А еще есть душ, где можно настроить подачу воды, как тебе нравится. Во что переодеться после, я найду. Оставайся давай.       Тэхён явно сомневался, так что Чонгук решил поторопить его с принятием решения.       — Да что тебя уговаривать надо, как принцессу? Хватит ломаться, просто прими то, что предлагают. Ты не будешь обязанным после этого, ведь в первую очередь они переживают обо мне, а не о тебе.       — Ладно, — спустя, как показалось Чонгуку, целую вечность согласился Тэхён и начал разуваться, цепляя носком одной кроссовки задник другой. — Куда идти?       Он облегченно выдохнул — наконец-то уговорили! Провести вторую ночь на комковатом матрасе в крошечной каморке ему нисколько не улыбалось. Чимин выделил им гостевую спальню, в которой обычно ночевал Чонгук, когда оставался здесь. Родители друга вечно мотались по командировкам: мама раза два в месяц, а отец и вовсе практически не бывал дома, именно поэтому любые дружеские попойки чаще всего заканчивались у Чимина.       Тэхён явно чувствовал себя не в своей тарелке и не зная, куда приткнуться, уселся на край кровати, бездумно пялясь в стену.       — Сейчас Чимин смену одежды принесет, — подал голос Чонгук. — А после душа можно спать завалиться. Что скажешь?       — Угум, — безэмоционально буркнул тот в ответ.       — Если хочешь, то давай я возьму управл…       — Вот, — Чимин толкнул дверь плечом, удерживая в руках стопку одежды, — держи. Идем, покажу как душ включать.       Чонгук резко передумал меняться местами прямо сейчас. Просто… До него разом дошло, что Тэхён пойдет в душ… в смысле будет мыться там, совершенно голый, и отчего-то эта мысль дико смущала. Несмотря на то, что он легко мог управлять телом Тэхёна, все равно воспринимал его как чужое. Так что касаться Тэхёна… везде и уж тем более мыть он был категорически не готов.       Пока Чимин проводил инструктаж, Чонгук судорожно соображал, что ему делать. Может, вообще выйти из тела, чтобы не смущать их обоих? Нет, не катит. Во-первых, что-то может пойти не так, вдруг он потом не сможет вернуться обратно. Да и хрен знает с какой скоростью он будет исчезать находясь вне тела. Ну уж нет.       Тэхён тем временем, заперев дверь на щеколду, взялся раздеваться. Чонгук прикрыл глаза, чтобы ничего не видеть, ибо пиздец как неловко. А еще очень-очень смущающе.       Настроив воду, Тэхён шагнул под струи, и Чонгук ощутил, как приятно по телу разливается тепло. Сейчас он в полной мере осознал, насколько сильно были напряжены мышцы, медленно-медленно расслабляющиеся. Тэхёну было хорошо. Чонгуку тоже.       — Я чувствую твое смущение, Чонгук, — негромко произнес тот. Несмотря на шум воды, он услышал. Черт, он бы услышал, даже если бы Тэхён шептал — ему некуда деться от его голоса, некуда сбежать от противоречивых эмоций, не скрыться, он весь как на ладони — совершенно открытый и беззащитный. — Это так забавно. Кто бы мог подумать — гроза всей школы Чон Чонгук стесняется как девственник.       — Хватит издеваться, — попросил он. — Просто ситуация… непривычная.       — Ну-ну.       Вот же ж ехидна! К счастью, Тэхён больше ничего не стал говорить, вместо этого взялся изучать баночки, что ровным рядком стояли на полочке. Найдя нужную, налил в ладонь гель для душа.       И начался ад…       Потому что Тэхён-то вроде просто мылся, водя скользкими ладонями по телу, а Чонгук разве что не полыхал от охватившего его жара. Черт возьми! Он одновременно воспринимал тело Тэхёна и как чужое, и как свое собственное. Чонгук чувствовал, что это он касается горячей от воды кожи, и при этом казалось, словно его самого гладит Тэхён. Одновременно!       — Что, по-твоему, ты делаешь? — прозвучало требовательное от Тэхёна.       — О чем ты? — не понял Чонгук.       — Вот об этом, — Тэхён обхватил пальцами член, а Чонгук стыдливо зажмурился, когда до него дошло, о чем речь. — Это твое возбуждение, не мое. Смекаешь?       — Прости, — вышел какой-то жалкий писк. Но серьезно — он даже не предполагал, что их сдвоенные ощущения окажутся настолько сильными. И нет, Чонгук далеко не девственник, как обозвал его Тэхён, однако до парней у него как-то не дошло. И теперь он задыхался от возбуждения, сходил с ума от новизны и не знал куда деться от стыда. — Просто... ты гладишь себя и я… в общем, ну…       — Я моюсь, черт. Как я могу сделать это не прикасаясь к себе? — прошипел Тэхён. — Успокаивайся давай.       И, сильнее отодвинув крайнюю плоть, провел мыльными пальцами по контуру головки, ниже по стволу и под яички… Ясное дело, чтобы промыть, но Чонгуку от этого было не легче. Когда все те же пальцы прошлись между ягодиц, Чонгук не выдержал и застонал.       — Умм…       Член дернулся от прострелившего их обоих возбуждения. И Чонгук тоже дернулся. От неожиданности.       — Твою мать, Чон! — громко возмутился Тэхён. — Из-за тебя у меня встает на самого себя! Попахивает долбаным нарциссизмом, ты не находишь?       — Ну, условно это у меня встает на тебя…       — Ебать признание! Сам-то понимаешь, кому и что ты говоришь?       — Это физиология, ничего не знаю, — попытался оправдаться он. — И вообще, когда все закончится, можешь подъёбывать меня сколько хочешь. А сейчас сделай уже что-нибудь.       — Ты имеешь в виду… что? — Чонгук чувствовал смятение Тэхёна, вместе с возбуждением и заинтересованностью. — Да ты извращенец, Чон Чонгук.       — Плевать, прос… — он прервался на полуслове, шумно выдыхая, когда Тэхён, обхватив ладонью свой член, чуть вывернул запястье. Твою ж мать! Какого черта это настолько приятно? А Тэхён, не останавливаясь, продолжил изводить их обоих, явно наслаждаясь процессом ничуть не меньше Чонгука.       Тэхён ласкал себя так, как нравилось ему самому — тягуче-неспешно, слишком медленно для Чонгука. Хотелось чуть быстрее, чуть сильнее, и внутри плескалось нетерпение, густо замешанное на остатках смущения и желании. Чонгук пропускал через себя чужое удовольствие и негромко постанывал от своего собственного. Это не было похоже на обычную дрочку, даже рядом не стояло. Слишком хорошо. А Тэхён еще и смотрел вниз, так что Чонгук невольно видел, как длинные красивые пальцы двигаются на члене, сжимают его, медленно скользят, размазывая мыло и естественную смазку. Во рту Тэхёна копилась вязкая слюна, и им обоим было очевидно, что это вина Чонгука. Попробовать на вкус выступившую капельку смазки хотелось до одурения, как и ощутить гладкость головки языком.       — Ты, — выдохнул Тэхён, — заставляешь меня испытывать странные желания. Это, блять, ненормально.       — Прости, — вновь повинился он, окончательно признавая, что ему ничего не скрыть от Ким Тэхёна. Остается только принять это.       — Стони громче, Чонгук, — вдруг потребовал Тэхён. — Раз уж я доставляю удовольствие тебе, то и ты должен сделать хорошо мне. Да?       Шире расставив ноги, тот уперся спиной в стенку душевой кабинки, запрокидывая голову. Рука быстрее задвигалась на члене, и Тэхён прикрыл глаза, погружая их обоих в темноту, вынуждая еще сильнее концентрироваться на ощущениях.       — Я не слышу ответа, — издевательски замедляясь, негромко произнес Тэхён.       — Что? — сознание уплывало, и все, о чем он мог думать, это возбуждение, что скручивалось внизу, чтобы волнами разойтись по напряженному телу.       — Ты хочешь сделать мне хорошо, Чонгук?       У Ким Тэхёна всегда был такой красивый низкий голос? И почему Чонгук не замечал этого прежде? Охуительно же, господи.       — Да, — честно, сейчас Тэхён мог бы попросить что угодно, и он согласился бы как миленький.       — Тогда стони.       Полыхнуло. Чонгук без того уже едва держался, но приказ Тэхёна окончательно сорвал тормоза. Он с готовностью подчинился: и потому, что хотел сам, внезапно испытав граничащий с наслаждением стыд от того, что делает это, и потому, что уже просто не мог сдерживаться. Он стонал, хныкал и нес какую-то чушь, умоляя не останавливаться. А Тэхён совсем тихо всхлипывал, закусив нижнюю губу, чтобы не быть услышанным.       Кого из них выгнуло в пояснице от особенно резкого, на грани боли, движения ладони по члену, сказать было трудно. Ощущения смешались в дикий коктейль, и Чонгук уже не мог отличить свои от чужих, они просто сливались, а восприятие сузилось до сводящей с ума ласки.       — Это ты… — выстонал Тэхён. — Ты частично… управляешь.       Он не сразу понял, о чем тот говорит. Лишь спустя несколько секунд Чонгук осознал, что сумел частично перехватить управление над телом. И теперь сам толкался в кулак Тэхёна, коротко и рвано дергая бедрами. Впечатление, что они оба владели телом одновременно — ведь руку по-прежнему сжимал Тэхён. И черт знает, как вообще это работает, но было откровенно похуй. Единственное, что имело значение — собственные движения.       Наверняка со стороны они выглядели нелепо, даже смешно. Но кого из них это сейчас волновало? Им обоим слишком хорошо, одуряюще приятно, и никто из них уже просто не в силах остановиться. Низ живота подрагивал, Тэхён так завораживающе-сладко всхлипывал, вторя Чонгуку, что удержаться еще хоть немного не было никакой возможности. Срываясь в оглушающий по своей силе оргазм, Чонгук звучал совсем уж отчаянно, не только кончая сам, но и ловя мощные отголоски чужого удовольствия, чувствуя, как сперма толчками изливается на пальцы.       Колени подломились, и Тэхён просто съехал по стене, шлепнувшись задницей на пол душевой. В голове звенела пустота. Чонгук хоть и понимал, что, наверное, надо что-то сказать, но никак не мог сообразить, что именно.       — Кхм… охуеть, — все, на что его хватило.       — Ну да, — заторможенно ответил Тэхён, видимо, тоже был слегка ошарашен произошедшим. Или не слегка. — Охуеть, — подставив ладонь под струи воды, смыл следы недавнего удовольствия и медленно поднялся на подрагивающих ногах. — Надеюсь, теперь ты дашь мне спокойно помыться?       — Да мойся, конечно, — ну что он мог еще сказать? — Только давай быстрее. Я что-то не готов пока повторять вот прямо сейчас.       Хотя… Хотелось еще, чего уж тут. И они оба это понимали.

***

      Ладно, да, — неловко было им обоим. И если у Тэхёна вроде как не было особых причин для стеснения, ведь, в конце концов, тот находился в своем теле, так что, по сути, всего лишь подрочил в душе и все, то у Чонгука этих самых причин было завались просто. Во-первых, он стал свидетелем-участником и получал от этого истинное удовольствие, скрыть которое не было ни малейшей возможности. Во-вторых, он слегка охуел от некоторой властности Тэхёна и стонал, надо сказать, не только от того, насколько хорошо ему было, но еще и потому, что таким приказам хотелось подчиниться. Он сделал это добровольно, пускай разум и был слегка затуманен желанием. Но глупо было пытаться прикрыть свое поведение нелепым «не осознавал». Все он понимал. Как и Тэхён. И это знали они оба.       Однако на этом мучения Чонгука не закончились. Идея выпросить у Чимина аптечку поначалу показалась ему очень даже удачной. До тех самых пор, пока не дошло до обработки ран. Он ведь вызвался взять на себя управление телом Тэхёна, едва они вышли из душа. И только вывалив на кровать мазь от гематом, антисептик и пластырь, осознал, как сильно затупил и насколько опрометчивыми были его действия.       Выглядеть девственником-стесняшкой не хотелось, так что он не стал малодушно предлагать снова поменяться местами. Справится. Всего-то мазью намазать да антисептиком залить. Подтекста ноль! Какие вообще тут могут быть проблемы?       И эта была вторая глупая мысль за последние десять минут.       Стянув выданную Чимином футболку, Чонгук встал перед зеркалом, разглядывая тело Тэхёна. Да, — оно было привлекательным, это бесспорно. Только вот взгляд цеплялся за гематомы и кровоподтеки, оставленные… в большей степени самим же Чонгуком. Синяк на ребрах выглядел страшно — огромный, сине-фиолетовый, с корочкой засохшей крови по одному краю — видимо, он даже через футболку умудрился сдернуть кожу берцами. Живот был усыпан синяками поменьше, а спина… тут тоже все просто ужасно. Даже на шее виднелся тонкий след, который остался после того, как Чонгук дернул Тэхёна за рубашку в тот злосчастный день. Костяшки на кулаках были сбиты, кожа на ладонях местами содрана, по лицу тоже прилетело неслабо: губа и бровь разбиты, а на скуле красовался синяк, который только чудом не растекся под глаз. И это он еще ноги не рассматривал…       — Так и будешь смотреть или уже сделаешь что-нибудь? — негромко поинтересовался Тэхён. — Если хочешь, я могу сам.       — Нет, — хрипло отказался Чонгук. — Я сделаю.       Чонгук как бы не дебил и вполне понимает, что когда избиваешь человека, то на его теле остаются следы. Но одно дело знать, и совсем другое — наблюдать воочию. Не говоря уже о том, чтобы чувствовать каждый синяк, как свой собственный.       — Ой, вот только не надо меня жалеть, — зло выплюнул Тэхён. — Раздражает.       — Почему?       — Потому что это очень удобно, блять. Изобью, потом пожалею и совесть чиста, и словно ничего плохого и не делал. Ты еще извиняться начни для полноты картины.       — Тогда что мне?..       — Просто возьми и обработай, — отрезал Тэхён. — Это была твоя гениальная идея. И перестань строить из себя виноватого страдальца, это не поможет. Лично мне твои извинения нахрен не сдались, потому что они не отменят того факта, что ты мудак, и не перечеркнут сделанного тобой.       Чонгук молчал. Ну а что он мог сказать? Ведь Тэхён прав, и он хотел извиниться лишь для собственного успокоения. И дело даже не в том, что он лично участвовал в избиении, а в том, что после всего произошедшего Тэхён ему все же помог. Неприятно осознавать, что кто-то… лучше? чище? чем ты сам. И да, Ким вовсе не жертвенный агнец и не невинный ангел, мотивы свои не скрывал изначально, подчеркивая, что хочет причинить боль. Да и прощать не собирается, что, в общем-то, правильно. Поэтому, не желая развивать тему, Чонгук просто смочил ватный диск антисептиком и взялся осторожно протирать те места, где была содрана кожа. Со спиной, правда, пришлось повозиться, но он справился. Дальше мазь, из-за густоты которой он в итоге чуть ли не полтюбика истратил. Ожидая, пока та впитается, Чонгук уселся перед зеркалом и начал смазывать синяк на скуле.       — Так странно, знаешь…       — М? — судя по тону, Тэхён был все еще немного зол.       — Я смотрю на свое отражение, а вижу тебя. Иногда хочется ущипнуть себя, чтобы понять, что это я… Ну, то есть… Как бы сказать?       — Я понял, — тот усмехнулся. — Думаешь, мне комфортно смотреть, как кто-то управляет моим телом? Нет, я понимаю, что в любой момент могу отодвинуть тебя в сторону, но это все равно немного стрёмно.       — Ну, будем надеяться, что скоро все это закончится.       — Угу, — согласился Тэхён. — А теперь давай спать, — и весь просто преисполненный каким-то злорадством, ехидно добавил: — В конце концов, тебя завтра ждет первый рабочий день.       Вот гад!