Возмездие

Пока Регулус писал ответ кузине, Люсинда лежала на темно-зеленом бархатном покрывале, раскинув руки и смотря в потолок. На самом деле не заметить как сильно девушка похудела за последние два года мог только слепой, но большинство скидывало это на подростковый возраст. Растёт, вытягивается, начинает пользоваться чарами гламура — вполне естественные вещи для шестнадцатилетней аристократки. Ее снежно-белые волосы раскинулись по подушкам, лицо было расслаблено, а глаза закрыты. В состоянии нежной полудремы, она слушала шуршание бумаги и мерное дыхание Блэка. Наконец парень встал, в его руках покоился прочно запечатанный конверт с гербом дома Блэков. — Не проводишь меня до совятни, Люси? — голос его струился, как глубокий ручей. Девушка с трудом оторвала голову от кровати, приставая на локти. — Да, секунду, — встав, Люсинда на некоторое время зависла у зеркала в полный рост, разглядывая свое отражение, потом распустил растрепавшийся пучок и вышла из комнаты. Дорога не заняла много времени, уже входя в круглое помещение, в котором постоянный ветродуй был более частым гостем, чем студенты, Регулус увидел хрупкую фигурку девушки, привязывающей письмо к лапке темно-коричневой ушастой совы. Длинная шея, пушистые рыжие волосы, заплетенные в две толстые французские косы, и какой-то до боли знакомый свитер — все эти черты не оставляли сомнений, перед ним была Лаванда Эванс, которая сегодня пропустила совместное зельеварение. Почему он это отметил, оставалось загадкой, но войдя в класс сегодня утром Блэк машинально пробежался глазами по партам в поисках конкурентки. Её не было, а на её привычном месте сидела очередная гриффиндорская выскочка. Тогда он подумал, что вероятно она прохлаждается в больничном крыле, но сейчас отчётливо видел её спину. Обглоданные скелеты мышей и хомяков захрустели под ногами. Лаванда обернулась, на её лице проскользнул испуг, но она тут же нахально улыбнулась, ловя на себе пристальный взгляд. — Блэк, не поверишь, но я впервые в жизни рада тебя видеть, задержись на пару минут, нам нужно поговорить, — Эванс снова вернулась к сове, шепча ей место доставки. Птица повела «ушами» и стала жевать печенье, принесенное ей хозяйкой. — Ты не забыла с кем разговариваешь, грязнокровка? — Думаешь я по своей воле с тобой вожусь? Это поручение старосты, так что будь добр, придержи язык — Да плевал я на твою старосту с высокой колокольни, одно моё слово и её на этом месте не будет, — холодно бросил Блэк, подходя к своей сипухе и вручая ей конверт. Люсинду уже бесила эта грязнокровка. Регулус уделял ей столько внимания, будто она была его старой подругой. Он смотрел на неё и отвечал на её фразы, размеренно и точно ведя перепалку, он будто бы совсем забыл о том, что пришёл не один. Всё тепло её тела собралось в верхней части туловища и голове. Ноги чуть не задрожали от резкого холода. Её будто бы рвало изнутри. Хотелось крикнуть во весь голос, прервать их «беседу» и показать этой рыжей сучке чей это будущий муж. Люсинда скрестила руки на груди и весьма громко сказала: — Регулус, ты уже закончил, пойдём отсюда. И тут случилось то, чего она ожидать не могла вовсе. — Люси, иди в гостиную, я тебя догоню. Мир рухнул. Сердце с бешеной скоростью забилось в висках, грозясь, разорвать её голову на части. Осознание того, что капля заботы и внимания с его стороны ничего не значила, ударило под дых. Тупая боль растеклась по всему телу. Люсинда на ватных ногах развернулась и медленно стала спускаться по лестнице. Почему какая-то никчемная грязнокровка вызывала в нем больше интереса, чем она? Чем она была лучше? Уродливой длинной шеей? Непослушными рыжими волосами? Чем? Розье шла, как в тумане, не разбирая дороги. В голове её поселилась лишь одна мысль — спрятаться, спрятаться от всего мира, только не плакать сейчас, только не на людях. Муха съела последние крошки печенья и с шумом сорвалась с жердочки, улетая прочь из замка. Не успела Лаванда обернуться, как услышала бархатный голос над самым ухом. — Надеюсь, ты хочешь извиниться за прошлый раз? — его хозяин стоял непозволительно близко. Лаванда вздрогнула от неожиданности и шагнул вперёд, разворачиваясь лицом к собеседнику. Дистанция была выстроена, дышать стало легче. — И не подумаю, я к тебе по поводу уроков для первогодок — Я уже сказал, что не буду в этом участвовать, — холодно отрезал он. Глаза его блеснули сталью. В них отражалась вся его непреклонность. Сейчас, в этом холодном свете, льющимся из огромных не застекленных окон совятни, его кожа казалось ещё светлее, чем обычно. Он был похож на чертовски красивого вампира из маггловских сказок, но, как и у всех вампиров внутри него оставалась одна лишь гниль. Лаванда была в этом уверена. Блэк развернулся, и направился к выходу. Не успев даже подумать, что она делает, Лаванда бросилась за ним и схватила его за руку. — Да послушай ты меня наконец! На контрасте с ледяным воздухом его рука была горячей, как само пламя. Это рушило всю картину, ведь вампиры холодные и мёртвые внутри, а в Регулусе плескалась жизнь. Какая-то другая, не похожая на её, но тоже жизнь. У него были свои мысли, свои чувства, свои принципы, свои привычки — он был живым. Не просто картинкой зазнавшегося однокурсника, нет, у него была своя жизнь, в которую она конечно не вписывалась. — Ну и чего ты встала, Эванс, я тебя слушаю, — раздраженно хмыкнул Блэк поворачиваясь к ней лицом, — хотя нет, наш прошлый разговор не закончился ничем хорошим, так что отдай-ка мне свою палочку на время, тогда и поговорим — лицо Регулуса озарила хитрая улыбка и он протянул руку. Возмущение захлестнуло её чистую головушку, как он смел требовать того, чтобы она добровольно отдала единственное средство защиты. — Ни в коем случае, каковы гарантии, что ты ничего не сделаешь со мной, пока я буду безоружной? — Никаких, но в противном случае, нам не о чем разговаривать, Эванс. — Ты думаешь я безумная? Я согласна отдать палочку, только если ты отдашь мне свою. На секунду лицо Блэка изобразило удивление, но тут же вернулось к обычному безразличию. Глаза подернулись зеленоватой дымкой. Ещё пару секунд он думал, а затем молча достал свою палочку. Она была довольно короткой, на вид девять или десять дюймов, без излишеств, ровная, только на ручке что-то вроде спирали. В его руках она слегка поблескивала золотистой корой. Почему-то Лаванда ожидал увидеть подобие чёрной коряги. Она вновь себя одернула. Он тоже человек, возможно в нем даже есть что-то хорошее. Её сосновая палочка, с сердечной жилой дракона внутри, тоже была извлечена из-под мантии. Всё в той же тишине, они обменялись. Когда её палочка оказалась у него в руках, сердце Лаванды пропустило удар. Казалось он вот-вот сожмет её и сломает на две половинки. Все тело напряглись в готовности услышать треск. Эванс отчаянно зажмурилась, чужая палочка в её руке была гладкой и приятной на ощупь. Казалось, что она греет её ладонь. Пара секунд показались вечностью в ожидании подвоха. Но ничего не произошло. Лаванда неуверенно раскрыла глаза и прямо перед собой увидела, искренне улыбающегося Блэка. Сейчас на его лице не было ни издевки, ни насмешки. Ему нравилось то, в каком смятении она пребывала. — Зачем отдаешь палочку, если ждёшь от меня подвоха, даже когда я безоружен? В голове пролетели слова Сириуса «он же слизеринец», это звучало как приговор. Ещё с первого курса Лаванда поняла одну вещь — доверять слизеринцам нельзя. Ни в коем случае, даже если он выглядит, как очаровательный чёрный ворон. Особенно если он выглядит, как чёрный ворон. Лаванда помотала головой, чтобы прогнать ненужные мысли. — Давай ближе к делу, списки уже утвердил директор, так что ты в любом случае будешь вести уроки по полетам. Завтра мы вместе дежурим. — Правда? Завтра я учу летать тебя? — Какой же ты невыносимой, Блэк. Ты можешь не перебивать хотя бы минуту? — Эванс смешно надула губы, хмурясь. Её терпение неумолимо подходило к концу, его последние капли висели на тоненькой паутине, готовые вот-вот упасть. Казалось, даже воздух звенит от напряжения, — я и без тебя прекрасно летаю, Блэк — Давай проверим, как ты летаешь, пташка, — с этими словами он резко шагнул на неё, заставляя испуганно отшатнуться, крепко схватил за талию и поднял в воздух. Лаванда забила ногами и к своему ужасу обнаружила, что висит над пропастью. Стоя на краю, Блэк держал её ровно над окном. Испуганный вопль сорвался с её губ, Эванс изо всех сил вцепилась в его локти. Паника захлестнула, как огромная волна. Все здравые мысли улетели в тот момент, когда она посмотрела вниз. Страх сковывал все мышцы. Сердце билось, как бешеное, руки похолодели. Ветер с силой дул в спину, будто пытаясь затолкать её обратно. Не в силах произнести ни слова, она висела над обрывом, как безвольная кукла. Только бы не упасть, только бы не упасть повторяла она про себя, как молитву. Когда она вновь почувствовала под ногами крепкую землю, тело уже не слушалось её. На ватных ногах она спустилась по стеночке на пол, увлекая за собой Регулуса, которого все ещё держала за руки. Всё её тело дрожало, мысли путались, сердце продолжало биться, как в последний раз. Она ничего не слышала и не видела перед собой, кроме этих отвратительных серо-зелёных глаз. Её бил озноб. Она не могла выровнять дыхание, воздуха не хватало и она пыталась вдохнуть как можно больше, захлебываясь и рвано глотая его. Со стороны это выглядело на самом деле жутко. Блэк уже тысячу раз пожалел об опрометчивом решении, для чего он это сделал, он не знал. Конечно ему хотелось посмотреть на страх в её глазах, на эту яркую, вопиющую эмоцию, но сейчас, когда она буквально задыхалась на грязном полу совятни, дрожа всем телом и не выпуская его из рук, он понял, что переборщил. Это было слишком. Ведь он и правда мог не рассчитать свои силы, а в этот момент её жизнь зависела только от него. Разве мог он решать судьбы человеческих жизней? Нет, это было слишком, слишком даже для него. Хотя узнай его матушка, что он своими руками убил мерзкую грязнокровку, она бы пищала от гордости за сына. Вальбурга и за людей то грязнокровок не считала. Но сейчас, когда в его руках билась рыжая бестия, он как никогда ясно увидел в ней человека, такого же как он, со своими страхами, своими переживаниями, своими проблемами и эмоциями. Она была человеком, она не заслуживала смерти. Может быть даже не заслуживала такого обращения, но с этой мыслью было слишком тяжело смириться. — Тише, тише, я же пошутил, это глупая шутка не больше, — попытался успокоить её Регулус, опускаясь рядом на колени. Что делать он не знал, но чувство вины не позволяло бросить её в таком состоянии. Он аккуратно взял её за плечи, надеясь на то, что тактильный контакт, хоть немного улучшит ситуацию. — Главное дыши, слышишь меня, давай вместе дышать, повторяй за мной, — он начал медленно вдыхать и выдыхать воздух, показывая пример. По началу ничего не менялось, но уже через пару минут Лаванда начала дышать ровнее, постепенно возвращаясь к норме. Она все ещё дрожала как осиновый лист на холодном ветру и крепко держалась за него. Интуиция подсказывала, что её нужно отвлечь, чтобы она на время забыла о произошедшем. — Сколько здесь сов? Сможешь посчитать? Эванс неуверенно перевела взгляд на сов, их было такое несметное множество, что сосчитать их не представлялось возможным, но несмотря на это, она слабо заговорила, дрожащий голосом называя цифры. Было видно, что ей с трудом даётся даже такая простая деятельность. — Раз, два, три, четыре, пять. Примерно к тридцатой сове её голос перестал дрожать и стал уверенным, а на пятидесятой она вдруг повернулась к Регулусу и посмотрела ему в лицо. Тело больше не дрожало, с задержкой в пару секунд она отпустила его руки. — Ты в порядке? — больше всего он сейчас хотел услышать о том, какой же он ублюдок, ведь это была бы нормальная реакция для человека, которого чуть не скинули из окна. — Наверное, — Лаванда аккуратно встала, держась за стенку, и маленькими шагами пошла к выходу. — Постой, ты же должна рассказать мне о завтрашнем дежурстве? Хотя давай выйдем отсюда, в другом месте тебе наверное будет спокойнее. — Не трогай меня, Блэк, я тебя видеть не хочу, — злобно процедила Лаванда, — разговаривать ты уже не со мной будешь, жди приглашение к директору. И она пошла прочь самым быстрым шагом из тех на которые была сейчас способна.