В прятки со временем

Свет в купе, и без того тусклый, пару раз мигнул, брошенные Джокером карты исчезли, и Андрею стало совсем жутко. Он прижался к черноте вагонного стекла, чтобы понять, где именно едет поезд, и не смог ничего разглядеть. В голову шустрыми соседскими тараканами полезли глупые мысли и обрывки из всяких ужастиков, а ещё совсем некстати вспомнилась серия «Смешариков», где Крош уехал неизвестно куда, купив билет на поезд только в одну сторону. Андрей вскочил и вышел из купе в коридор, чтоб отдышаться. Здесь дежурный свет исправно горел, и Князь, медленно успокаиваясь, обозвал себя стареющим параноиком, но в его ушах всё звенел издевательским набатом голос Джокера. Своей сказкой он словно сковырнул все нарывы, обнажил раны и выбросил душу Князя на растерзание его собственным совестливым коршунам. — Какого хуя вообще… — бормотал Андрей, медленно передвигая ноги в сторону купе проводников. — Опять Миха на коне, а я дурак и гад. И это не фанаты говорят, а моё грёбаное подсознание. Ясен пень, подсознание, не настоящий же Джокер это приходил. Андрюха дошёл до титана, поднял глаза и увидел, как в тамбур промелькнула чья-то тень. Он рванул туда и заметил на площадке между вагонами лицо Джокера, которое тут же исчезло. Андрей вслух громко сматерился и стал спешно вспоминать номера телефонов знакомых психиатров. — Мужчина, вы что кричите на весь вагон? Ночь на дворе! — высунулась сонная недовольная проводница с гулькой на голове, присмотрелась к пассажиру и тут же смягчила тон. — Ой, Андрей Сергеевич, это вы! — Извините… А не подскажете, были недавно станции? Я, вроде, уснул, и сейчас ничего не пойму… — Нет, станций не было. Ближайшая — Бологое. Что-то случилось? — забеспокоилась женщина. — Нет-нет, просто решил уточнить, спасибо, — в примирительном жесте вскинул обе ладони Князь. — А можно мне, пожалуйста, кофе? Или лучше банку энергетика. Гадость, конечно, но вряд ли я ещё усну, а завтра надо быть бодрячком. Женщина вынесла ему напиток, радушно улыбаясь, и снова скрылась в купе, а Андрей вернулся к себе и достал блокнот. Несколькими резкими штрихами он нарисовал портрет Джокера, повертел его перед глазами, и, по внезапному наитию, рядом нарисовал Шута. Посмотрел на рисунки, подумал и нарисовал ещё и Миху. Все образы были так похожи друг на друга, что Андрей вздрогнул и захлопнул блокнот, а когда стал убирать его в сумку, увидел, как из-под обложки спланировала карта с чёрно-белым джокером. — Так… — в висках неприятно застучало, но Князь довёл мысль до конца. — Кажется, я куда-то вляпался. Джокер сказал, что игра уже началась. Какая игра? Ничего непонятно… И ещё он сказал, что напомнил мне переломные моменты… Андрюха лёг на полку и глубоко задумался. Сказка Джокера, очень похожая на правду, была подана так однобоко, как новости на Первом канале. Этот размалёванный тип зачем-то сказанул, что Андрей не смог вытащить Горшка из героиновой зависимости. Нет, постойте, а кто смог? Упертый Миха, гнущий свою линию, не слушал и не слышал абсолютно никого. А Андрей, между прочим, когда понял, что дело пахнет жареным, несколько раз силой заталкивал Мишку в клиники, держал его за руку во время жутких ломок и много раз вместо благодарности получал удары в лицо, блевотину на брюки и плевки в душу. Да, не всё время он был рядом. Потому что просто-напросто не мог смотреть, как друг целенаправленно убивает себя и всё человеческое, что в нём было. Да, в какой-то момент Андрей, разозлившись, махнул рукой и самоустранился. Потому что заебался. Обычным людям, у кого нет, и слава богу, зависимых родных или друзей, этого не понять. Они думают, всё легко и просто, скажешь человеку: ая-яй, наркота это плохо, ложись и лечись, и он тут же изменится. Да нихуя. Это борьба, долгая, изнурительная и неравная. Не все выдерживают. Наркота — это дрянь, параша. Самая большая хуета, которую только выдумал для себя человек. Князь от всей души ненавидел наркотики, хоть в юности и сам баловался ими, потому, что они меняли человека до неузнаваемости. И Миха — яркий тому пример. Он все свои мозги, довольно умные изначально, проебал на этой хуевой игле… Любой наркотик — это деградация. К хуям их! Андрей давно вскочил и ходил туда-сюда по купе, как тигр в клетке. Так, что ещё там припомнил Джокер? Что Андрюха приносил готовые песни и бился за них? Ну а что… Такова жизнь. Свое творчество надо отстаивать, иначе сядут на шею и ножки свесят. Впахивай, Андрюха, как раб, пиши тексты по десять раз, а музыку свою секторгазовскую засунь себе в жопу. Да нихуя! Андрея всегда бесила эта политика Горшка, проявившаяся в начале нулевых, и именно на этой почве они постоянно цапались. Но что поделать… Творческий союз вещь такая, без ругани никак не обойтись. А что касается Маши и Гордея… Да, за это Андрею порой бывало стыдно. Но пьяный Гордей был абсолютно неадекватным человеком, и в то же время хорошим директором. Ну так казалось тогда Андрюхе. И Машу Александр всегда позиционировал не как участницу группы, а как свою жену. А заступаться за чужую жену перед её мужем себе дороже. Женщины же такие дуры, что на своего защитника могут сами с кулаками наброситься. Типа, зачем ты бьёшь моего любимого зайчика, и похуй, что зайчик сам минуту назад ей с ноги звезданул. Ну и самая главная тема — предательство. Андрей сел к столу и уронил голову на сложенные руки. Миху все бросили, Миха остался один… Да никто его не бросал! Он сам всех от себя оттолкнул, и даже не понял этого. Ни у кого уже не было ни сил, ни здоровья бухать с ним, куражиться, панковать и слушать его то ли пьяный, то ли просто больной бред. А он никак не мог притормозить. Но сначала всё казалось другим. Вот вроде занялся театром, собрался, любо-дорого посмотреть стало. Спокойный, адекватный, глаза горят азартом… Но этот чёртов Тодд в конце концов его убил! Андрей никак не мог понять, в чём именно было дело, но зонг-опера вне всякого сомнения забила последние гвозди в крышку Мишкиного гроба. «Зонг-опера и твой уход, Андрюша!» — противно пискнуло фальцетом подсознание, и Князь с размаху стукнул кулаком по столу. Блять… А впрочем, сколько можно притворяться… Он винил себя в смерти Михи. Всячески оправдывался и перед собой, и перед публикой, но факт оставался фактом: Андрей чувствовал этот груз, эту тяжесть, которую не удержать никаким атлантам, и никак не мог с ней расстаться. Не уследил, не отговорил, не уберёг… Не помирился… И — потерял. Навсегда. Или нет? Андрюха взял в руки чёрно-белую карту и долго вертел её в руках, пытаясь понять, для чего она нужна. Покрутив её и так, и этак десяток раз, он вдруг полез за пеналом, достал цветные фломастеры и раскрасил Джокера. С последней каплей краски мир пришёл в движение, стены купе растворились, и Андрюха оказался посреди чёрной пустоты. — Так-с… Ну что, психотерапевт отменяется. Мне теперь светит только дурка… Буду тем самым бунтарём, что ломает систему, — с долей истерики рассмеялся Андрей и покрутил головой. Внезапно перед его глазами появилась частично белая полоска, какая бывает при загрузке компьютерных игр, и стала медленно заполняться, раскрашивая, как ни странно, Джокера, изображение которого находилось над ней. Когда белое поле заполнилось процентов на 98, всё мигнуло и исчезло с характерным звуком. — Игра вылетела… — машинально подумал Андрей и увидел прямо перед собой парящую в воздухе бело-синюю табличку: «Ошибка. Доступ закрыт. Обновление параметров через 18 часов 08 минут». Чернота пропала, и Андрей, открыв глаза, понял, что сидит всё в том же купе с банкой энергетика и картой в руке, а сердце его бьётся беспорядочно и часто.