В прятки со временем

Пока Андрей пешком дошёл от дома Горшка до родного Купчино, время от времени покупая в киосках пивные банки, наступил уже вечер, а настроение Князя десять раз успело перемениться. От ответного «Пошёл тоже на хуй» до «Какого хера из-за этого идиота я попал сюда» и «Джокер, верни всё как было», а потом обратно. В конце концов Андрюха решил, что соберёт свою группу и запишет альбом сам. Под тем названием «Любовь негодяя», которое и хотел ему дать изначально. Тогда-то Горшок заткнётся и поймёт, что Андрей тоже талантливый композитор и неплохой вокалист. — В смысле собрать группу? Как? Зачем? Я не смогу. Нет, надо пойти, бухнуть с Михой, посмеяться вместе над этой ситуёвиной и помириться, — сходила тем временем с ума его молодая сущность. Внутренний голос в виде старшего Андрея усмехался и отвечал, подстрекаемый обидой: — Не дрейфь, малец. Не первый и не последний раз. Возьмём к себе Машку, скрипачку. Гитариста с барабанщиком найдём. Всё будет по высшему разряду. Пусть все узнают, что мои песни тоже хороши. — Но я не хочу! — Трусишь? — Я… Да, я боюсь. Откуда я песни-то возьму? — Ну что ты прибедняешься, полно материала. Я помогу тебе. Ты ведь уже не тот мальчишка, которого Горшок учил играть на гитаре. Ты сам пишешь музыку. — Так, стоп, — наконец взбунтовался реальный двадцатипятилетний Андрей. — А кто ты вообще такой? Что за чувак поселился в моей голове и решает что-то за меня? — Я — это ты. А ты — это я, — туманно, но весомо отозвался Князь и умело заткнул себя. — Если что-то не нравится, иди в больничку. Скажи, что у тебя в голове голоса. Закроют в комнате с мягкими белыми стенами, и тогда вообще пиши пропало. Не хочешь? Тогда не мешай мне. Делай то, что я говорю. — А Миша? — А что Миша? Мише будет хорошо. Будет делать свой западный качественный панк. Анфиска с ним, Шурики, Яшка. Не пропадёт. — А если колоться начнёт или в запой уйдёт? — разумно забеспокоился Дюха. — Что на это скажешь, внутренний голос? — Не знаю, — устало отозвался Андрей и задумался. Всё повторялось на ином витке. Спираль времени раскрутилась в обратную сторону. Снова перед Князем стоял этот непростой выбор. Остаться ради Мишки, наступая на горло собственной песне, или уйти. Уйти сейчас, пока ещё о группе известно лишь в узких кругах посвящённых людей. Создать свой проект, самореализоваться и постепенно снова сойтись с Мишей. — Да как я писать-то буду? Я ведь пишу о нём и для него! — возникла очень резонная мысль, и Князю стало не по себе. Это было чистой правдой, и он понимал её всегда. — Так и будешь писать. Вот же он, Мишка, в твоей голове, в твоём сердце. Живой пока, к счастью. Будешь думать о нём и сочинять для него. Плевать, что он может и не услышать. Разве это главное? Андрей пришёл домой и бухнулся в кресло, закинув ноги на спинку. На душе было муторно и паршиво. Признаться честно, всё шло наперекосяк. Он опять делал что-то не так и, кажется, наступал на те же самые грабли. Как будто был не собой, а марионеткой в опытных издевательских руках. Андрей прикрыл глаза и вдруг услышал странное дребезжанье. Покрутил головой и увидел, как на столе появился небольших размеров скоморох с балалайкой, висевшей за спиной. С серьгой, с усами, с двурогим звенящим колпаком. Был он весь какой-то помятый, испачканный и вроде бы избитый. — Шут! — догадался Андрюха и медленно перебрался с кресла на стул. Шут его не заметил. Он медленно вертелся вокруг своей оси, потом низко опустил голову и смешно глянул между широко разведенных ног, завернувшись назад. — Чёрт возьми, опять потерял. Куда она делась? Чтоб её разобрало. — Эй, кого ты ищешь? — шёпотом спросил Андрей, но ответа не дождался. Шут, видимо, его не услышал. Он неожиданно рванулся в угол и бросился к стене таким ловким движением, каким кошка нападает из западни на мышь. — Сбежала, сука… Эх, что ж со мной приключилось… — скоморох потряс головой, взобрался на подоконник и сел там, низко опустив голову и качая ногами. — Шут, — Андрюха подошёл ближе и взял его за маленькую кукольную ручку, — это же ты? — А? Кто здесь? — Шут поднял голову, улыбнулся и неуловимо стал похож на Горшка. — Князь? — Я. — Нет… Что-то не то… Ты не тот. Откуда ты здесь взялся? — Как откуда? Живу я тут. — Да не тут, а здесь! — Шут ткнул Андрюху кулаком в грудь. — Внутри. Вас двое. Или это у меня в глазах двоится? Пока Андрей придумывал, что ответить, Шут вдруг прислушался, встал с подоконника и исчез. Князь моргнул, а когда открыл глаза, понял, что лежит в кресле. — А… Это был сон, — догадался Андрей. — Шут приснился. Мм… Это что-то новенькое. Под окном захрустели ветки и с матом разбилась о камень бутылка. Князь моментально выглянул вниз, увидел местных алкашей и вздохнул. На секунду он разрешил себе надеяться, что там колобродничает пьяный Мишка, и огорчился, когда ошибся. — Может, самому пойти к нему? Нет, лучше увидимся завтра на точке. Бессонная ночь тянулась бесконечно долго, как патока или жидкая карамель, но всё же застыла, рассыпалась осколками и обратилась в утро. Князь повздыхал и потащил свою задницу на репетиционную точку. Треклятое волнение заставляло трястись поджилки, но он приказал себе идти. Летнее утро чирикало воробьями и плескалось с ними в фонтанах, а в душе Андрея леденел Северный полюс. Когда он спустился в знакомый полуподвал, вся группа была уже в сборе. — Ну вот и он, — едко ухмыльнулся Горшок, нервный, злой, обиженный и не до конца протрезвевший. Андрей догадался, что Мишка пил вчера весь вечер и, может быть, уже догнался утром. — Всё, парни, финиш. Андрей свет Сергеевич нас решил покинуть. Навсегда, хули. Ребята были уже, скорее всего, в курсе и молчали. Знали, что их голоса вряд ли что решают, а Горшка несло: — Одному захотелось на сцене быть, да? Петь о своих голых коках на трёх аккордах с переборами. — Далась вот тебе эта песня, — вздохнул Андрей. — Что ж она так тебя ебёт, панк мой ненаглядный? Стыдно тебе, что ли, за меня? А мне вот похуй. Это просто наш придурковатый юмор, в чём проблема? — На, забирай всё свое, — Миха показушно кинул в грудь замершего у порога Андрея несколько блокнотов и тетрадей, вскочил и вытащил из-под стула кипу листов с рисунками и черновиками. — Это твоё! Так подавись им! Миха комкал бумаги и швырял в застывшего в ступоре Князя, а потом резко успокоился, сел на стул и уронил голову на сложенные руки. — Миш, а можно не устраивать цирк? — Андрею снова стало до жути обидно, пусто и тоскливо. — Почему мы не можем разойтись как взрослые люди и деловые партнёры? — Потому что мы кто угодно, только не деловые партнёры! — передразнил его Миха. Андрей видел, с каким трудом Горшок сдерживает эмоции, прикусывает губы, сжимает и разжимает кулаки, раздувает в гневе ноздри и хмурит непокорные подвижные брови. Видел и не знал что делать. — Миха… — из связок вырвался только этот хрип. — Всё, сказка кончилась. Ты всё разрушил! Растоптал к хуям! Понимаешь, да? — Мишка встал напротив, тяжело дыша, и был на пределе. — Никакого «Короля и шута» больше нет. Мы станем опять Конторой. А ты можешь называться хоть Князем, хоть Барином, хоть хреном лысым с горы. Андрей промолчал, бросил вопросительный взгляд на Балу, но тот ни проронил ни слова. Князь пожал плечами и вышел из помещения. Находиться там не было никаких сил. Пасмурное питерское небо обняло Андрея за плечи. Он приказал себе успокоиться, спрятался за углом и стал терпеливо ждать Мишку. Спустя часы ожидания они вышли вместе с Балу, но Саша тактично слинял, лишь завидев Андрея. — Миха, ну зачем ты сжигаешь все мосты между нами? — Князь подстроился под его рваную быструю походку и пошёл рядом. — Я? Нет, Андрей, это ты! — он шарил по карманам в поисках сигарет. — Тебе ж не привыкать. Не в первый раз сливаешься. Славы захотел? — Мишка… Ну ты опять меня не понимаешь… Да мне нахер вот эта вся канитель не нужна. Я не соревнуюсь с тобой. Не пытаюсь равняться и соперничать, чтоб стать первым! — Андрей начал тихо, но постепенно перешёл на крик. — Ты боишься, что если уступишь, то уронишь авторитет в моих глазах. Но это не так! Пойми, пожалуйста! Я просто хочу, чтобы в группе сосуществовали две творческие единицы. А ты душишь меня, и всегда будешь душить. Самоутверждаешься, что ли, ты так… А я… Я не хочу делать отдельную группу. Правда. Мне классно здесь, с тобой, в «Короле и шуте». Ты прав, это наш мир, наша отдушина, наша судьба, одна на всех. Но я знаю, что нас ждёт, поэтому… — Да как же меня задрали эти твои разговоры! — Миха от души пнул урну, попавшуюся на пути. — Знает он… Да бляха ж муха, Князь! Нахуя ты припёрся сюда? Сидел бы не высовываясь в своём будущем. Красота же там! Ты один, меня уже нет. Группа легендарна. Вся слава тебе. А если было что-то херово, историю мог бы и приукрасить. Переврать маленько факты. Но нет, тебя, сука, понесло в прошлое, чтоб всё реально изменить. Ну не идиот ли ты… Андрей молчал. Он мог бы многое сказать, но заткнулся и пошёл прочь по людной улице. Голова опасно кружилась, сердце трепыхалось, но он упрямо шёл, не оглядываясь. Миха быстрыми широкими шагами догнал его и почти силой затолкал в первую незапертую подворотню. Усадил на скамейку на площадке, встал напротив и всё молчал. Невысказанные слова висели в воздухе ощутимыми твёрдыми частицами и пачкали разум, будто жирная сажа выхлопной трубы. Андрей поджал губы, отвернул голову в сторону и увидел на качелях забытую детскую игрушку. Подошёл поближе, округлил глаза, взял в руки и понёс Михе. — Смотри. — Чё это за?.. — Мишка мельком глянул на грязную истерзанную куклу, перевёл взгляд на Андрея и изумленно приподнял брови. — Петрушка? Зачем он тебе? В детство впал? — Да это ж наш Шут. Смотри, — Андрюха достал из кармана смятый рисунок, один из тех, которыми швырялся Миша. — Он мне приснился сегодня. Искал свою тень. — Тень? Ну-ка, дай! — Миша нереально быстро оживился, схватил тряпичного человечка в яркой пестрой залатанной одежде и поставил в луч света от вечернего солнца, заглядывающего в щель двора. — Нету… — шёпотом выдохнул Андрей, склонился рядом с Михой и случайно коснулся своим виском его лба. — Тени нету… — Ну что, ребятки, — неожиданно заговорил Шут тонким скрипучим голоском, — натворилось тут у вас дел? Давайте теперь вместе кумекать, как дальше жить. Но сперва — миритесь, дурни. Ну, кому сказано? Андрей, приоткрыв от изумления рот, внимательно посмотрел на ошеломленого Мишку и первым обнял его и хлопнул по спине.