Черный принц

В воскресенье на конюшне царила суета, как и предсказывал вчера Нома. Акутагава с Хигучи приехали пораньше, что тоже было обговорено заранее. Рюноске проводил Ичиё до двери женской раздевалки и, иронично ухмыльнувшись своим вчерашним воспоминаниям о том, как он стоял под этой самой коричневой дверью и сколько всего произошло после, передал девушке, ставшей уже привычной ему, сумку с угощением для лошадей. — А я сегодня тоже не с пустыми руками, — высказался Акутагава и с гордым видом вытащил из кармана жилета, продемонстрировав Хигучи небольшую упаковку с сахаром, что он цапнул с кухонного стола в самый последней момент перед выходом из дома. — Уверена, Габи будет очень рада получить угощение от вас, семпай, — при взгляде на начальника лицо Ичиё озарилось необыкновенно мягкой улыбкой, а глаза её излучали такое тёплое свечение, что Рюноске захотелось зажмуриться и окунуться в него, — Акутагава-семпай, только не давайте ей много, кусочка три четыре не больше, — посчитала нужным предупредить Хигучи. Девушка была счастлива увидеть в руках начальника коробочку сахара, ведь она означала, что Акутагава-семпай проникся к животным, проявил заботу о них, пусть пока только малую толику, но всё же это было намного лучше, чем ничего. Ичиё всегда знала, что у её семпая трепетное сердце, скрытое ото всех за своеобразным защитным панцирем, из прочной брони, который он создал вокруг себя, чтобы никто не смог заглянуть в его израненную прошлым душу. — Да знаю я, не маленький, — в своём стиле буркнул Рюноске, но во взгляде юноши отчётливо мелькала лукавая хитринка, а на дне серых омутов явственно веселились озорные чёртики, что предавали всегда строгому лицу начальника необычности и какой-то непривычной загадочности. С этими проворными чертятами Хигучи знакома ещё не была, Акутагава впервые показал ей их, и девушка задорно улыбалась им в ответ, — позже я хочу угостить Принца и всех остальных. Принц выиграет сегодняшнюю скачку, я уверен в этом, потому что он самый быстрый в мире конь и не может проиграть, — припечатал Рюноске, сверкнув серыми глазищами из-под длинных ресниц. — Конечно, Акутагава-семпай, всё так и будет, можете не сомневаться. Принцуля быстр, как ветер, и вернётся в конюшню с победой. Я разделяю вашу уверенность, — сказала Ичиё поддерживающие слова и взглянула на часики на левом запястье, время было десять часов пятнадцать минут, — Акутагава-семпай… — Понял я, понял твой намёк, пора расходится, — договорил Рюноске вместо девушки, легонько щёлкнув ту по носу. Хигучи зажмурилась и, счастливо рассмеявшись, вновь скрылась за спасительной дверью, еле сдержав желание показать начальнику язык. Воздух между ними сейчас не вибрировал, но в сердце каждого царило умиротворение. Вчерашнее смятение исчезло, растворилось без следа, уступив место душевному равновесию. Акутагава вернулся чуть назад к двери мужской раздевалки и, зайдя внутрь помещения, юноша огляделся по сторонам, ранее здесь он ещё не был. В средней по величине комнате, по форме напоминающей пенал, вдоль выкрашенных светлой краской стен, друг напротив друга стояли два длинных ряда металлических шкафчиков, а в торце, где по идее должно было находится окно, расположился невысокий стеллаж, поделенный на ровные квадратные ячейки, в некоторых из них стояли чьи-то сумки или обувь, но многие ячейки были не заняты. Между шкафчиками, ровно посередине, во всю длину оставшегося свободного места разместились деревянные лавки. Акутагава снял с плеча рюкзак, поставил его на лавку и, усевшись рядом, расстегнул молнию. Достав из рюкзака краги и надевая их, эспер невольно вспоминал лёгкий непринужденный разговор, что состоялся между ним и Ичиё в машине по пути на ипподром. В оживлённом диалоге они делились друг с другом подробностями минувшего вечера, кто и как провёл его остаток после расставания и это было так необычно для них, в частности для Рюноске, что юноша всё ещё сомневался в реальности происходящего, но умом он понимал: всё происходит правильно, всё именно так, как и должно быть. Акутагава бы очень удивился, узнав, что переодевающаяся за стенкой Хигучи думает о том же самом, словно читая его мысли. Вчерашнее событие в магазине не покидало сознание Ичиё, с того самого момента, как оно произошло. Невесомое прикосновение губ начальника к её губам затронуло тонкие струны души девушки, оставив в ней ощущение сладостного глубокого покоя, подарило ей право думать, что все её надежды на взаимные чувства перестали быть призрачными, вселило уверенность, что, казавшаяся несбыточной заветная мечта, на которую Хигучи ориентировалась, как на свет маяка во тьме, в скором времени может стать реальностью. Ведь Акутагава-семпай никогда раньше не позволял себе ничего подобного, всегда держал подчинённую на предельном расстоянии от себя, не допуская даже намёка на сближение, а сейчас… Сейчас все действия начальника, начиная со звонка из командировки, все его слова и взгляды в её сторону, буквально кричали об обратном, позволив Ичиё предаваться тайным грёзам о любви. Девушка помнила, как успокаивал её вчера Нома-сан в амуничнике, какую загадочную фразу он произнёс о времени, которого юноше нужно ещё совсем немного. Почему мужчина так сказал, Хигучи не знала, но словам тренера верила безоговорочно, а потому решила не торопить события, дабы не отпугнуть Акутагаву от себя. Пусть всё идёт своим чередом, пусть её семпай сам примет верное решение, поскольку последнее слово всегда остаётся за мужчиной, а она… Она может только отвечать взаимностью на все его проявления чувств по отношению к ней, всеми силами давая понять начальнику, что он и только он тот единственный мужчина, который так нужен Ичиё, чьей любви так жаждет её девичье сердечко. Рюноске встал с лавки, взял в руки шлем и, закинув пустой рюкзак в свободную ячейку на стеллаже, начал приближаться к двери, которая внезапно распахнулась, да так, что чуть не ударилась о стену и в раздевалку влетел стильно одетый парень в яркой-зелёной, с белыми рукавами куртке, в стиле бомбер, и белой бейсболке с эмблемой чёрной головы лошади на ней. Молодой человек сходу швырнул на лавку свою чёрную спортивную сумку и, бодро гаркнув: — Доброго дня всем присутствующим, — расстегнул на куртке молнию, стаскивая её с себя и швыряя рядом с сумкой. Следующим этапом он, стянув с головы кепку и отправив её вслед за предыдущими вещами, только после этого наконец-то оглянулся вокруг, видимо решив узнать, есть ли кто-нибудь в помещении и почему ему никто так и не ответил. Увидя стоящего в метре от себя Акутагаву, жизнерадостный юноша воскликнул, — эй, чего не отвечаешь на приветствие? — и, плюхнувшись на скамейку, начал снимать обувь. — А должен? — вкрадчиво осведомился Рюноске, испытывая желание скрестить руки на груди, но сделать это ему помешал находящийся в правой руке шлем. Пацан задрал голову и удивлённо взглянул. — Ну-у-у вообще не то, чтобы должен, — протянул он, — но у нас так принято, вкидывать общий салют при входе, — и, видя откровенное непонимание в глазах возвышающегося над ним темноволосого парня, пояснил, — ну здороваться со всеми находящимися здесь парнями, а они в свою очередь салютуют в ответ. Такой обмен приветствиями повышает настроение перед тренировкой. — Хм. Я не знал, — проронил Акутагава, пожав плечами, — ну, раз так принято, тогда здравствуй. — Здравствуй. Я Камура Джун, — парнишка улыбнулся, — а как твоё имя? — Акутагава. Акутагава Рюноске, — ответил брюнет без особого энтузиазма в голосе. — Так ты, наверное, новенький, — молвил Камура, открывая свой шкафчик и доставая из него полный комплект экипировки, — я, кстати, тоже не так давно занимаюсь, всего-то пару месяцев, но здешние порядки уже изучил. — Ясно, а у меня пока только третье занятие, — откликнулся Рюноске, делая шаг в сторону двери. Поддерживать разговор особого желания не было, но и грубо прерывать словоохотливого юношу не хотелось. Акутагава уже открыл было рот, чтобы вежливо сообщить, что ему пора идти, как дверь раздевалки снова распахнулась и в проёме возник среднего роста широкоплечий парень так же с сумкой на плече. Этого молодого человека эспер уже встречал, он был из группы Хигучи и приятельствовал с ненавистным Рюноске Сугиямой. — Моё почтение всем собравшимся. Надеюсь, ваша скромная компания рада видеть мою знатную персону, — провозгласил пацан, бросив сумку на лавку тем же манером, как до него недавно сделал это Джун. Камура улыбнулся во все свои тридцать два зуба. — О-о-о, достопочтеннейший господин Ямасита, я безумно счастлив лицезреть вас живым и здоровым, — юноша вскочил со скамейки и склонился перед Кэйташи в шутливом поклоне. Ямасита весело хохотнул, шлёпнул Джуна ладонью по ладони и перевёл взор на брюнета, — давайте что-ли познакомимся с вами, господин? — Акутагава Рюноске, — представился эспер во второй раз за день, просканировав парня взглядом. — Очень приятно, а меня зовут Ямасита Кэйташи. — Взаимно, — коротко проговорил Акутагава и тактично кивнул. — Так, что уважаемые новенькие коллеги, кто из вас первый упадёт с лошади? — задал Ямасита провокационный вопрос с озорной улыбкой на смуглом лице. Рюноске, недовольно нахмурившись, вопросительно уставился на парня, сразу же принимая безучастно неприступный вид. — С чего бы это мне падать? — со стальными нотками в голосе поинтересовался он. — Ну, во-первых, тот кто никогда не падал с лошади не может считаться настоящим наездником, — Кэйташи поднял указательный палец вверх к потолку, — а, во-вторых… — А, во-вторых, господин Ямасита просто хочет на халяву полакомиться сладким, — со смехом закончил за Кэйташи Камура, — здесь действует ещё одно в негласное правило, — стал разъяснять Джун специально для Акутагавы, — кто в первый раз падает с лошади, тот на следующее занятие приносит торт. — Ладно-ладно, раскусили, — честно признался Ямасита, хихикая, и его глаза на время превратились в узкие щёлочки. — Не дождётесь! — твёрдо и уверенно выдал Рюноске, кидая взгляд на часы, до назначенного Нома времени оставалось ровно семь минут. Кэйташи заговорщически подмигнул Джуну и, обращаясь к брюнету, озорно спросил: — Не дождёмся чего торта или… — Или, — беззлобным тоном перебил Акутагава, всё же решив уточнить, — моего падения не дождётесь, всем ясно, — припечатал он, с вызовом смотря на парней. Во взгляде эспера не было привычного холода или раздражения, а в голосе неукротимой ярости. Сейчас Рюноске ничем не отличался от двух молодых людей, стоящих рядом с ним. На его выпад парни прыснули задорным смехом. — Ладно, придётся мне падать первым, — сквозь смех просипел Камура, шлёпая себя руками по коленям, — тем более, мне уже рассказали теорию правильного падения, но вот на практике я её пока не применял. — Успеешь ещё свалиться, шкет, — Ямасита несильно ткнул Камура кулаком в плечо, тут же получая прицельный тычок в ответ, но успевая технично увернуться, — один ноль, — пробасил Кэйташи, краем глаза замечая, что парень назвавшийся Акутагава, которого Хидео, хрен знает почему, окрестил психом, вновь взглянул на часы и резвой походкой направился к выходу. Уже в дверях брюнет обернулся и совершенно серьёзно заявил: — Если нужен торт, могу и так купить. — Не-е-е, господин Акутагава, так не нужно, так не интересно. В этом деле важно другое, — Кэйташи ловко стянул через голову футболку и, приглаживая рукой волосы, договаривал, — тортом отмечается проигрыш, в данном случае падение, а поедание торта вместе с коллегами по хобби означает их поддержку и пожелание, чтобы такого больше не случалось. — Я понял, — пробормотал Рюноске и, закрывая за собой дверь, услышал, как Джун интересуется у Ямасита, где его задавака-товарищ. — Мой сумасбродный приятель сегодня на соревнованиях. Пусть попрыгает повыше, проветрит шальную голову, — с усмешкой пояснил Кэйташи, расстёгивая сумку и доставая оттуда нужные ему вещи. «Наверное, про гадкого «слизняка» говорят», — решил Акутагава и с быстротой молнии направился к деннику Габи, ибо нельзя было заставлять Нома ждать. Но ждать никому и никого не пришлось. Рюноске издалека увидел пристёгнутого на развязке Принца, стоящего в проходе конюшни, а возле него двух мужчин, одним из которых и был его тренер. Между мужчинами велась оживлённая беседа, в ходе которой оба похлопывали жеребца то по крупу, то по шее. Акутагава приблизился, замечая, что Хироси, так же, как и сам Рюноске, пару минутами ранее, бросил взгляд на часы. После чего по-быстрому свернув разговор и почесав Принца за ухом, Нома махнул собеседнику рукой и развернулся, вознамерившись уходить. — Нома-сан, подождите, — окликнул юноша тренера. Мужчина обернулся на зов. — Акутагава-кун, приветствую вас, а я как раз собирался идти к условленному месту. — Доброе утро, Нома-сан, — Рюноске подошёл совсем близко, и дежурным поклоном поприветствовал второго мужчину, который кивнул парню в ответ и, взяв со стоящей рядом табуретки массажную щётку-скребницу, провёл ею по шее коня. Акутагава протянул ладонь к носу Принца, бросив краткое, — ну здравствуй, соперник. На что жеребец громко фыркнул и довольно сильно ткнулся тем самым носом в ладонь юноши, зыркая на него тёмными глазами из-под свисающей на них светлой чёлки. Рюноске положил руку на тёплый лоб коня и, машинально поглаживая того по длинной чёрной морде, переключил внимание на мужчину, что аккуратными движениями водил скребницей по спине жеребца и, не удержавшись, полюбопытствовал: — Скажите, а это вы участвуете в сегодняшних скачках верхом на Принце? — мужчина, не прерывая своего занятия, с интересом взглянул на юношу: — Да я, и не только в сегодняшних, — важно изрёк он, — мы работаем в тандеме с Принцем уже несколько лет. Я тот человек, кому этот господин, — он кивком головы указал на стоящего рядом Нома, — доверяет своё сокровище. Меня зовут Такахаси Кацу, — мужчина замолчал наблюдая за реакцией парня, но его слова не возымели никаких действий, должной реакции не последовало и на лице Такахаси отразилось видимое разочарование. Хироси, наблюдавший за пантомимой со стороны, разразился раскатистым грудным смехом. — Ну, что мой горделивый друг, один из лучших жокеев Йокогамы последних лет, ты не был готов к тому, что не все посещающие ипподром знают твоё громкое имя? Такахаси самодовольно усмехнулся в ответ и обратился к Акутагаве: — Как я могу к вам обращаться, молодой человек? — Акутагава Рюноске, — эспер снова назвал своё имя, думая, что так часто за одно утро ему ещё знакомиться не приходилось. — Я так понимаю, вы новый ученик этого чертяги? — Кацу обошёл коня с другой стороны, не прекращая орудовать щёткой. — Нома-сан взялся тренировать меня, но я не знаю, могу ли я по праву считаться его учеником, — честно ответил Рюноске то, что думал. — Какой у вас разряд, юноша? — поинтересовался Такахаси, положив щётку и взяв гребень для расчёсывания гривы и хвоста. Акутагава малость смутился, но ответил. — Я не имею разряда, у меня сегодня третье занятие, но я всему научусь и получу дозволение сесть на Принца. Занесённая рука Кацу опустилась, гребень так и не успел коснуться гривы коня. — Что-о-о? — удивлению мужчины не было предела, он переводил недоумевающий взгляд с молодого человека на старого друга и обратно, — вы серьёзно считаете, что сможете достигнуть такого уровня подготовки, чтобы сесть на этого коня, Акутагава-кун? — А почему нет, вы же достигли, — на лице Рюноске возникло подобие улыбки, но серые глаза излучали холод, — научится можно всему, возможности человека безграничны. Главное не сомневаться в своих силах и уверенно идти к намеченной цели. — В ваших словах есть резон, юноша, с этим я спорить не буду, — Такахаси всё же начал расчёсывать гриву Принца, — но позвольте узнать зачем прикладывать столько усилий, ради сиюминутного желания усесться на этого коня? Или вы хотите стать жокеем? Скажу сразу, для профессионального жокея ваш рост слишком высок. — Нет, не хочу, — заявил эспер и только сейчас обратил внимание, что мужчина не превышает ростом их с Хигучи вышестоящего коллеги и непосредственного начальника, члена исполнительного комитета Накахары Чуи, — у меня есть работа, тут другое, а впрочем неважно, — Акутагава решительным жестом махнул рукой в пространство, — мне нужно сесть на Принца и я сделаю это, во чтобы то не стало. Кацу неопределенно хмыкнул и перевёл взгляд на стоящего чуть в стороне Нома, лукавый прищур которого, говорил больше, чем любые слова. — Слушай, господин хороший, скажи мне начистоту, этот молодой человек случайно не твой родственник? — со сквозящей иронией в голосе задал свой вопрос Такахаси. — Случайно нет, а что, разве, похож? — проговорил Хироси жизнерадостным тоном и возле его глаз собралась хитрая сеточка морщин. — Ага, похож, такой же упёртый, как некоторые, — пробурчал Кацу, с гребнем в руках перемещаясь к хвосту жеребца. — Ой ли, вот кто бы говорил про упрямство, но только не ты, мой давний ворчливый друг, — пошутил Нома, вскидывая густые брови и улыбаясь, взглянул на Акутагаву, что молча стоял и, крутя в руках шлем, внимательно слушал их диалог, — мой новый ученик не упрям, а целеустремлён, а ещё бесстрашен и легко обучаем, работать с ним одно удовольствие. — с какой-то, понятной ему одному гордостью, сообщил Хироси, довольно цокнув языком и уже обращаясь к Рюноске, молвил, — пойдёмте, Акутагава-кун, Такэо, наверняка, уже почистил Габи, пока мы тут запросто так точим лясы с одним из лучших наездников и титулованных ворчунов страны. — Ну-ну, — выдал Такахаси ничего не значащую фразу и, положив на табуретку гребень, довольно просто сказал, — дружище, я буду рад видеть тебя сидящем на трибуне среди болельщиков, — но тут же поправил сам себя, — вернее, видеть тебя мы с ним не сможем, — Кацу ласково потрепал коня по круглой щеке, — но твоё присутствие и поддержка, очень важны для меня, для Принца и для нашей с ним победы. — Я знаю, Такахаси, и я там буду, — мужчины, слегка приобнявшись, дружественно похлопали друг друга по плечам. И Нома, ещё раз пожелав удачи товарищу, двинулся вперёд по проходу, характерным жестом руки приглашая Акутагаву следовать за собой. Идя вслед за тренером, Рюноске думал о словах, произнесённых Хироси буквально несколько минут назад. «Нома-сан назвал меня своим новым учеником, но он сказал не только это, тренер как будто похвалил меня или же мне всего лишь показалось…». Акутагава был немного растерян, он поравнялся с мужчиной и невесомые слова вылетели у него из-за рта раньше, чем Рюноске успел их остановить: — Нома-сан, вы и вправду так считаете? — Вы о чём, Акутагава-кун? — не сбавляя шага, задал Хироси встречный вопрос. — Обо мне. Вы действительно думаете именно так, как говорили ранее? — юноше было слегка неловко спрашивать подобное, но ему хотелось знать, верно ли он истолковал всё то, что сказал о нём Нома своему другу-жокею Такахаси. Хироси повернул голову и посмотрел на шагающего рядом с ним парня. — Акутагава-кун, — взгляд мужчины был спокоен и серьёзен, — а есть ли мне смысл врать? С учётом того, как мало я с вами знаком, я всего-то озвучил те качества, что увидел в вас за время нашей совместной работы. И мне в самом деле нравится тренировать такого способного и упорного человека, как вы. Хоть ваша конечная цель и не имеет отношения к большому спорту, но в любом случае, ваше стремление достичь отличного результата и получить желаемое — вызывает восхищение. Хироси замолчал, но Акутагава не отводил пристального взгляда от лица мужчины. Серые глаза юноши на мгновение застыли в одной точке и вопросы, мучающие Рюноске весь его сознательный жизненный путь, а особенно последние четыре года, вдруг внезапно сорвались с языка, выскакивая один за другим: — Значит моё существование не бесполезно? Моя жалкая жизнь имеет хоть какой-то смысл? — голос Акутагавы прозвучал тихо, но надрывно, а по его бледному лицу скользнула судорога затаённой боли, с которой Нома успел познакомиться ещё вчера. «Да, что за демоны терзают душу этого мальчишки, он же ещё слишком молод для таких мыслей. Ему бы лучше влюбиться в Хигучи и гулять с ней от зари до зари, целоваться под звёздами, а он вон оно как, о смысле жизни рассуждает, о полезности своего существования задумывается. Определённо есть в этом юноше нечто особенное.», — так думал бывший жокей, а ныне тренер, но вслух, разумеется, произнёс совершенно иное: — Послушайте, Акутагава-кун, — Хироси говорил негромко, вполголоса, — я считаю, что бесполезных людей не бывает в принципе, ведь часто бывает так, когда никчёмный на первый взгляд человек, оказываясь в нужный момент, в нужном месте, может принести огромную пользу обществу. И если человек родился на свет, значит он обязательно кому-то нужен, его кто-то любит, а он дарит свою любовь в ответ, — на этих словах по губам Нома скользнула мягкая доброжелательная улыбка, — а ещё, как говорят философы, не я, даже самые худшие экземпляры рода человеческого могут послужить для кого-то примером того, как делать нельзя, а, значит, и такие не бесполезны. Поэтому мой вердикт был, есть и остаётся таким: бесполезных людей не бывает! Мужчины уже дошли до денника Габи, но так как их разговор ещё не был закончен, они остановились чуть вдалеке. Вычищенная до блеска кобыла, стоящая в недоуздке, косила карим глазом в сторону подошедших, она вытягивала шею и прядала ушами, будто бы прислушивалась к беседе людей. Седло Габи висело на металлической перекладине, поверх него лежала уздечка и подпруга. Хироси ещё вчера попросил исполнительного Такэо подготовить всё заранее, объяснив парнишке, что новенький клиент пожелал научиться делать всё сам. Нома привычным жестом запустил пятерню в волосы и, теребя их на затылке, снова заговорил: — Итак, Акутагава-кун, смею считать, что на первый ваш вопрос я ответил, — Рюноске согласно качнул головой, — теперь попробуем разобраться со вторым, но с ним будет гораздо сложнее, ибо смысл жизни у каждого свой. У кого-то он заключается в борьбе за саму жизнь, за право достойного существования, а для кого-то собственная жизнь вообще не имеет смысла, а имеют смысл лишь близкие люди, за которых не страшно умереть. Одним важно богатство, в денежном эквиваленте, и только в нём они видят смысл бытия, а других не волнует материальное благополучие и статус, им важны только отношения с людьми, которые наполняют их жизнь смыслом и определяют дальнейшую цель. Для третьих же смысл жизни состоит в том, чтобы найти свой дар, а цель жизни — использовать его во благо человечеству. Вы понимаете меня, Акутагава-кун? — Да, — сведённые к переносице брови, сосредоточенное лицо, весь вид юноши выдавал явный мыслительный процесс, происходящий в его голове, — Нома-сан, я не хочу существовать просто так, я готов на всё, чтобы познать смысл своей жизни и жить им. Хироси в задумчивости потёр пальцами подбородок. — Тогда определите его для себя сами, Акутагава-кун. Наверное, сейчас вам кажется, что осознание смысла жизни и собственной значимости — предметы роскоши, но спешу вас уверить это не так. Акутагава взглянул как-то странно и нервным движением прижал к своей груди ладонь, сжимая её в кулак, словно пытаясь схватиться за галстук, из чего мужчина сделал вывод, что юноша хорошо знаком с этим предметом гардероба и регулярно носит его. Рюноске заговорил, но в его словах не было пафоса — они звучали от чистого сердца: — До недавнего времени всё, чего я хотели и ради чего жил — это было слово. Простое тривиальное слово от одного конкретного человека. И… чтобы его услышать, я был готов на всё. Именно в это «слово», я заключил смысл своей жизни и в нём же пытался найти, хоть какое-то утешение. Но сейчас кое-что безвозвратно изменилось и я не совсем понимаю правильно ли то, что я чувствую или же так быть не должно? — Акутагава слегка развёл в стороны руки и ненадолго замер напряжённо ожидая, что скажет тренер ему в ответ. — Акутагава-кун, мой жизненный опыт подсказывает, что однажды обретённый смысл жизни может меняться, но, раз появившись, он уже не исчезает. В процессе взросления люди начинают иначе смотреть на многие вещи, по другому расставлять приоритеты и то, что вчера казалось самым важным на свете, сегодня уже может не иметь никакого значения. В жизнь человека приходит что-то новое и затмевает старые желания, поэтому всё происходящие с вами, абсолютно нормально, — Нома честно говорил парню всё, что думал по этому поводу сам. — Вот как, — озадаченно протянул Рюноске, с заинтересованностью во взгляде, потом выражение его глаз изменилось и он решительно спросил, — а что насчёт вас, Нома-сан? — мужчина кивнул, позволяя юноше продолжить вопрос, — скажите, какой смысл жизни у вас? В чем он выражается? Хироси плавным движением руки обвёл помещение конюшни, начав рассказывать: — Я не представляю своего существования без любимого дела и так было всегда. В начале карьеры смыслом моей жизни было заполучить, как можно больше побед на скачках. Я был молод, очень упрям и всегда работал на достижение лучшего результата, выкладываясь по полной, чего бы мне это не стоило. Затем на моём жизненном пути возникла любимая девушка, впоследствии ставшая моей женой, и жизнь заиграла новыми красками, появился смысл жить не только ради себя. С рождением дочерей, к уже обретённому смыслу прибавилась цель быть не только лучшим жокеем, а ещё и стать, пусть не лучшим, но уж точно хорошим отцом для своих детей. Вот так я и жил относительно долго, радуясь каждому новому дню, а спустя некоторое время случилось ужасное… — Нома тяжело вздохнул, рукавом рубашки вытирая капельки пота выступившие на лбу, — со мной произошёл несчастный случай прямо на беговой дорожке. По счастливой случайности я выжил, но смысл жизни был потерян безвозвратно, так мне тогда казалось, и помимо злого отчаяния на нелепую насмешку судьбы, мною овладело неистовое желание смерти. Я не хотел жить никчёмным инвалидом и быть обузой для своей семьи. Осознание того, что не один новый день больше никогда не принесёт мне победы, а только боль от поражения, давила тяжким грузом на плечи. Я чувствовал себя униженным и раздавленным жизнью, гневался на смерть, что почему-то не забрала, но позже понял, раз я не умер, значит, всё ещё на что-то годен и моим смыслом и целью стало стремление обрести нового себя, — Хироси примолк, медленно переводя дыхание. Акутагава выслушал мужчину с непроницаемым лицом, ничем не выдавая того, что про несчастный случай ему уже кое-что известно. Слова тренера тревожной дробью отозвались в сердце юноши, слишком многое из услышанного показалось ему знакомым, вызывая в душе щемящую тоску: — И как вы справились со всем этим, Нома-сан? — Не без поддержки близких людей, разумеется, — Нома покрутил головой в разные стороны, разминая затёкшую шею и неожиданно резко уставившись в холодные серые глаза парня, отчётливо произнёс, — один бы ни за что не справился, — и от этих простых слов, что прозвучали, как гром среди ясного неба, Акутагава, как будто бы вздрогнул. — Нома-сан, а я могу полюбопытствовать, что же всё-таки произошло там, на беговой дорожке, — поспешно спросил Рюноске, пытаясь за вопросом скрыть лёгкую растерянность, на короткое мгновение овладевшую им, после произнесённой тренером последней фразы. Хироси в ответ кинул взгляд на часы, проговорив: — Акутагава-кун, я могу с уверенностью пообещать вам, что мы вернёмся к этому разговору позже, когда будет чуть больше свободного времени, а сейчас нам пора седлать Габи, иначе точно опоздаем на тренировку, — кобыла, услышав своё имя, тихонечко заржала, — вот видите, красавица уже заждалась. Нам стоит поспешить, — серьёзный тон Нома сменился на шутливый. — Я готов, Нома-сан, — отчеканил Акутагава и мужчины быстрым шагом направились к деннику. Рюноске помнил всё, о чём вчера говорил ему тренер, поэтому сначала он обратил внимание Габи на себя, поздоровавшись с ней и протянув руку через железные прутья решетки, почесал под чёлкой лошадиный лоб. Затем Акутагава обернулся и вопросительно взглянул на Хироси, молча интересуясь, как ему действовать дальше. Взгляд парня выражал такую предельную серьезность, что Нома не вытерпел и беспечно подмигнул Рюноске, тем самым заражая того позитивным настроением и на лице юноши промелькнула краткая улыбка. — Начинайте седлать нашу красотку, Акутагава-кун. Я абсолютно уверен, у вас всё получится правильно, — говорил Нома, между делом закатывая на рубашке рукава, — для начала вешайте уздечку на левую руку, а на сгиб локтя кладите седло, подпруга пока остаётся лежать на месте, поверх седла. Открывайте денник и подходите к лошади слева. Акутагава внимательно слушал, одновременно с этим думая, куда же ему пристроить шлем. Разнообразия вариантов не наблюдалось и, не придумав ничего лучше, эспер по-быстрому напялил его себе на голову, начиная в точности исполнять указания тренера. — Аккуратно кладите седло на спину Габи, несколько ближе к шее и затем сдвигайте назад, чтобы оно скользило по шерсти. Седло должно хорошо прилегать со всех сторон. Наиболее низкая точка поверхности седла должна находиться в области передней трети спины лошади. А сейчас, Акутагава-кун, сбрасывайте подпругу вниз и протягивайте её под брюхом Габи… Та-ак, хорошо, отлично, — прокомментировал мужчина действия юноши, — теперь приподнимите крыло седла, — Рюноске сделал как было велено, — видите три кожаных ремешка, — Акутагава кивнул, — они называются приструга, застегивайте на две крайние приструги, средняя же остается в качестве запасной. И прошу, запомните, подпруга не должна перекручиваться. — Хорошо, Нома-сан, считайте уже запомнил, — ничуть не раздражаясь, ответил Акутагава, затягивая подпругу. — Далее следует взнуздание, — озвучил Хироси последующий шаг. Рюноске скептически посмотрел на уздечку в своей руке. Хотя вчера он уже и снимал с Габи сей предмет, сегодня ему казалось, что надеть его будет намного сложнее. — Это совсем не трудно, Акутагава-кун, гораздо легче, чем может показаться на первый взгляд, — с улыбкой промолвил тренер, увидев сомнение в глазах парня, — возьмите узду в левую руку, а повод в правую, — Нома подождал, пока Акутагава разберётся с изделием, — теперь набросьте повод на шею лошади. За него при необходимости вам будет легче удерживать Габи, чем за гриву. Снимите недоуздок и положите его на кормушку, — порционно выдавал информацию Хироси, по мере того как ученик исполнял сказанное, — вслед за этим встаньте рядом с лошадью и правой рукой обнимите её нос, держа затылочный ремень, а левой предложите Габи взять железо. Для этого на раскрытой ладони поднесите трензель вплотную к её губам. Эта кобыла воспитанная и беспроблемная, но есть другие особи, которым стоит только почувствовать вашу неопытность, волнение и неуверенность, то вот они могут резко отвернуть голову или же дёрнуть ею вверх. Будьте внимательны, чтобы не получить травму. И никогда не забывайте о том, что в тандеме всадник-лошадь, главный — всегда человек, не позволяйте «вить из себя веревки», даже в таком простом действии, как надевание уздечки. — Конечно, Нома-сан, я уже понял, что главным является человек и каждая лошадь должна это чувствовать, а иначе в работе с ней ничего не получится, — проговорил Рюноске, наблюдая за тем, как Габи открывает рот и берёт трензель. Юноша чуть потянул за затылочный ремень, приподнимая его вверх. — Верно, не получится, но люди уже давно научились налаживать контакт с этими великолепными в своей красоте и восхитительными в силе и мощи животными, — мужчина с истинной любовью во взгляде посмотрел на кобылу, но гладить не стал, дабы не помешать Акутагаве в надевании уздечки. Габи начала делать жевательные движения, привыкая к трензелю во рту, а Нома продолжил вещать дальше: — Когда лошадь отжуёт железо (вы как раз сейчас наблюдаете за данным процессом, Акутагава-кун) и оно плотно встанет на нужное место, аккуратно просуньте сначала правое ухо, а потом левое между налобным и затылочным ремнем, — эспер подождал, пока кобыла перестанет жевать, и сделал всё, что от от него требовалось, услышав, — вуаля! Уздечка надета, у вас прекрасно получилось юноша, — дал своё заключение Хироси, на эмоциях хлопнув в ладоши. Мужчина явно остался доволен происходящим, — и последнее, что нужно сделать, это поправить челку, убедиться, что нащёчные ремни не перекручены, застегнуть капсюль и подбородный ремень. Капсюль затягиваем так, чтобы под него проходило два «вертикально» стоящих пальца на носовой кости., — Нома просунул пальцы под капсюль, пока Рюноске застёгивал его, — подбородный ремень застёгиваем опять же — не плотно. Между подбородным ремнем и горлом лошади должен свободно проходить кулак. — Нома-сан, — обратился Акутагава к тренеру, после того, как поправил лошади челку и застегнул под её подбородком последний ремешок, — я справился потому что это уздечка Габи, а если бы она была чужая или совсем новая, как тогда выходить из положения? — И тогда бы вы справились, Акутагава-кун, — ответил мужчина и абсолютная серьёзность на лице Хироси собрала неглубокие морщинки вдоль его переносицы, — просто получилось бы чуть дольше, пришлось бы по новой подгонять все ремешки, потому я и говорил вчера о том, что уздечки так же, как и сёдла путать нельзя. — Ясно, — коротко бросил Рюноске и одной рукой, легонько похлопывая лошадь по шее, вторую сунул в карман. Габи тотчас навострила уши. Со словами, ты молодец, стерпела мой первый опыт, а значит заслужила угощение, юноша вытащил коробочку с сахаром и, выудив из неё два кусочка, протянул их лошади. Кобыла аккуратно взяла лакомство и с видимым удовольствием захрустела. Схрумкав сахар, Габи простительно посмотрела на угощавшего и, изогнув изящную шею, робко потянулась к коробочке. Акутагава быстро взглянул на тренера и, получив от него молчаливое согласие, достал ещё пару кусочков, которые так же скормил кобыле, после чего закрыл коробочку и сунул её в карман. Габи проследила за действиями юноши и, прекрасно поняв, что угощения больше не предвидится, шумно выдохнула. Переступив с ноги на ногу, лошадь сунула морду парню в лицо, ласково уткнувшись тёплым носом в щёку последнего. — Ты так благодаришь меня, да? — Рюноске был искренне удивлён произошедшем и, запустив руку под гриву кобылы, шепнул ей в самое ухо, — я дал бы тебе ещё, мне не жалко, но понимаешь, Хигучи сказала, что много нельзя. Видя всё происходящие, большие тёмные глаза Нома под густыми бровями заискрились радостью, а в груди разлилось тёплое чувство надежды, согревающие душу мужчины. «Нет, не всё потеряно у этого мальчишки», — пронеслось в голове Хироси и, пригладив усы двумя пальцами, он вновь обратился к ученику: — Акутагава-кун, пора выводить Габи. Акутагава снял повод с шеи лошади и перехватил его правой рукой ближе к голове, а левой взял так, чтобы конец повода не путался под ногами. — А вы внимательны, Акутагава-кун, — отметил тренер, выходя из денника, — ведь, как правильно выводить лошадь, я вам ещё не говорил. — Я видел как это делают другие и запомнил, — ответил Рюноске, посматривая по сторонам, нет ли кого в проходе, — тем более я вчера уже заводил её сам, в этом нет ничего сложного, — убедившись, что проход пуст, Акутагава в поводу с Габи покинули денник и эспер, помня свою вчерашнюю ошибку, первым делом закрыл дверь на задвижку. — Вижу вы хорошо подготовились к сегодняшнему занятию, купили то, о чём я просил, — озвучил свои наблюдения Нома, когда все трое шагали по проходу, — а значит пробный галоп вам обеспечен. — А да, мы с Хигучи всё же съездили в магазин, — Рюноске беспечно пожал плечами, но от внимательных глаз тренера не укрылось, как на бледных щеках парня появился еле заметный слабый румянец. Акутагава вспомнил вчерашнюю поездку и поспешил повернуть разговор в другом направлении, — Нома-сан, я хотел попросить у вас ключ от свободного шкафчика, если таковой имеется. — Конечно, имеется, — Хироси с трудом спрятал под усами так и рвущуюся наружу улыбку и, посмотрев на юношу, молвил, — после занятий поднимемся ко мне в кабинет и я выдам вам ключ. — Хорошо, Нома-сан, — Рюноске вывел лошадь из ворот конюшни и первое, кого он увидел была, сидящая верхом на Росинанте, Хигучи. Девушка помахала рукой начальнику и, дождавшись ответного краткого взмаха, поздоровалась с мужчиной: — Доброе утро, господин Нома. — Здравствуй, Хотару. Чего ещё не на поле? Не боишься разозлить нашу серьёзную даму и заработать себе штрафное очко? — шутливо поинтересовался тренер, одновременно наблюдая за учеником. Акутагава со знанием дела закинул провод на шею лошади, опустил стремена и одним ловким движением вскочил в седло. — Нисколечко не боюсь, — рассмеявшись, ответила Ичиё, достав из кармана морковку. Росинант мгновенно среагировал на действие, сидящий на нём девушки, и повернул голову, желая убедиться в том, что он не ошибся и сейчас получит возможность полакомиться вкусненьким, — сегодня у меня достаточно времени в запасе, так что бояться мне нечего. Я ждала Акутагаву-семпая и вас, чтобы всем вместе отправится на тренировочный плац, — отвечала Хигучи, наклонившись к шее коня и отдавая тому морковь. — А ты, оказывается, очень смелая девушка, Хигучи-кун, — сохраняя серьёзный вид, произнёс Хироси, но глаза мужчины лучились особым задорным блеском, — эту щепетильную грозную даму, когда она в гневе, боюсь даже я. — Не верю, что вы кого-то боитесь, Нома-сан, — вдруг подал голос сидящий в седле Акутагава, — а на счёт Хигучи согласен, она не из трусливых, — последнее было сказано уж очень серьёзным тоном, в котором явственно просквозили нотки нежности. Ичиё и Хироси переглянулись между собой. Глаза блондинки искрились и улыбались так, как могут улыбаться глаза самого счастливого в этом мире человека, а глаза мужчины улыбались заговорщически и понимающе, как бы говоря, вот видишь, я же тебе обещал. — Зря не верите, Акутагава-кун, не такой уж я и бесстрашный, как может показаться на первый взгляд, — проговорил Нома, бодро вышагивая по направлению к пешеходной дорожке. Рюноске и его подчинённая одновременно тронули коней с места и неспеша двинулись следом за мужчиной, — когда я учился в младшей школе моим самым страшным кошмаром была учительница каллиграфии. Я боялся её до дрожи в пальцах и пощипывания в глазах. Страх перед этой женщиной долго преследовал меня. Став старше и перейдя в среднюю школу, я выбрал дополнительным предметом музыку, но даже тогда всеми силами старался избегать встреч с ней в школьных коридорах, — Хироси поёжился от воспоминаний. Услышав это, Акутагава с живейшим интересом уставился на тренера, спросив: — Но почему? Вам не нравились уроки каллиграфии? Нома пожал плечами, проговорив в ответ: — Не то, чтобы совсем не нравились, но у меня не получалось. Мой почерк и сейчас оставляет желать лучшего, а тогда… Да и к живописи у меня таланта нет. Когда водишь кистью по бумаге нужно быть максимально спокойным и сконцентрированным на том, что делаешь, так она говорила, а с этим у меня всегда были проблемы, — мужчина задиристо усмехнулся, — я был слишком вертляв и считал, что вся жизнь заключается в движении, а учительница всегда пугала словами о будущей работе, говоря о важности ровного почерка не только, как об элементе искусства. Как же там… а, что любой работодатель отдаст приоритет тому, кто пишет красиво и аккуратно, ведь иметь хороший почерк — значит быть сдержанным и дисциплинированным, — с точностью процитировал Хироси слова бывшей учительницы противным дребезжащим голосом и, округлив глаза в изумлении, добавил к сказанному, — тьфу ты, надо же, столько лет прошло, а я не забыл. Странная однако штука, человеческая память. Хигучи, не выдержав, невольно прыснула в ладошку, а вот Рюноске напротив оставался серьёзен. С минуту о чем-то поразмышляв, юноша задумчиво выдал: — Нома-сан, а ведь ваша учительница была права, когда говорила об абсолютном спокойствии и концентрации. Фактически именно они помогают воспроизвести изображаемый образ в сознании, вложить в него всю свою душу, а потом перенести всё на лист бумаги, но вот по поводу сдержанности и дисциплинированности, я бы с ней поспорил. Я далеко не всегда бываю сдержан и дисциплинирован, иногда, когда задевают за больное, всплески эмоций зашкаливают, — Акутагава едва заметно поморщился на свои же слова, понимая, что говорит лишнее, но, не смотря на это, продолжил, — а знаете мне очень нравится заниматься каллиграфией, правда я обучаюсь дома сам, без учителей, и у меня очень неплохо получается. Не знаю, как это связано, но возможно потому, что я всегда умел выражать свои мысли и чувства на бумаге, говоря простым языком, я хорошо рисую, — Рюноске замолчал и глубоко вздохнул тёплый весенний воздух, овевающий его лицо. Ичиё с замиранием сердца ловила каждое слово сказанное Акутагавой. «Помимо увлечения каллиграфией, о котором мне вчера рассказал начальник в доверительной беседе в кафе, мой семпай оказывается умеет рисовать, а я и не догадывалась об этом», — думала девушка, не забывая посматривать по сторонам. От непонятного волнения в её светловолосой голове роились взбудораженные мысли, они растерянно наскакивали одна на другую и, сбиваясь в кучу, запутывались в общей неразберихе эмоций. Хигучи вдруг поняла, что сейчас больше всего на свете, она бы хотела остановить время. Правильно говорил когда-то её первый тренер: «Однажды, взглянув на мир через уши лошади, ты, уже никогда не захочешь смотреть на него иначе.» «Время, проведённое в седле, бесценно само по себе», — Ичиё сняла с руки перчатку и провела ладонью по тёплой шее коня, — «а каждая минута, проведенная рядом с милым сердцу семпаем, бесценна вдвойне», — девушка украдкой взглянула на точёный профиль Рюноске. Юноша выглядел умиротворённо. Красивые, аристократичного вида кисти рук, расслаблено лежали на холке Габи, голова слегка повёрнута к тренеру. Сидя на лошади с идеально прямой спиной, Акутагава являл собой само воплощение достоинства и производил впечатление какого-нибудь графа из английской палаты лордов, хоть и не был одет в костюм того времени. Хигучи мельком улыбнулась своим мыслям. «Наверное, в подростковом возрасте, я перечитала исторических романов и мой любимый семпай выглядит так только в моих глазах,» — девушка прикусила указательный пальчик, затянутый в чёрную кожу перчатки, чтобы не рассмеяться над своей глупой романтичностью. Рюноске сдержанно ожидающий ответных слов Нома, боковым зрением заметил жест Ичиё и от этого, казалось бы простенького жеста, неконтролируемое пламя полыхнуло в груди юноши и бесшумной вспышкой разлетелось по всему телу мириадами радужных искорок, ладони погорячели, а кончики пальцев начало покалывать. — Вы не знали эту женщину, Акутагава-кун, спорить с ней было нельзя, — Хироси заговорил очень вовремя и Акутагава торопливо взял себя в руки, связывая в крепкий замысловатый узел все свои чувства и, временно запихивая их в самый отдалённый уголок своей души. — Я как-то раз сказал своему другу, что будущему спортсмену идеальный почерк не нужен и на мою беду эта ужасная дама услышала мои слова, появившись словно из ниоткуда. Она тогда так зыркнула на меня, что я сразу же пожалел о сказанном, а вместе с тем и о своём появлении на свет, — мужчина задел мыском ботинка камешек лежащий на дороге и тот шустро откатился на обочину, — потом Шибата-сан оставила меня после уроков и выдала книгу по истории японской каллиграфии, велев прочитать. Вот тут-то я и попытался поспорить, сказав, что у меня есть дела поинтереснее, но исход спора был предрешён заранее и, как вы, наверное, уже догадались не в мою пользу, — Нома засунул руки в карманы джинс и протянул задумчиво, — хотя-я-я, пусть я и не выиграл, но в какой-то степени и не проиграл, потому что Шибата-сан отчего-то отложила книгу и взялась сама пересказывать мне историю появления каллиграфии и… за те пару часов времени, что она потратила на неразумного ученика меня действительно увлёк её рассказ, показав всю красочность этого предмета… — И после этого вы стали лучше стараться писать иероглифы? — не удержавшись от вопроса, деловито поинтересовался Акутагава, легонько натягивая правый повод. Впереди показался тренировочный плац и нужно было свернуть. — Стараться-то я старался, да только лучше не выходило, так и не пришло ко мне умение красиво писать, а вот у вас, юноша, по всей видимости талант и мой вам совет продолжайте развивать его. Тем более, если это занятие привносит в вашу жизнь успокоение и дарит положительные эмоции, — Хироси тепло улыбнувшись парню, чем-то озадачился и, сосредоточившись на своих мыслях, наморщил лоб, но уже секунду спустя уверенно покачал головой, — Акутагава-кун, а ведь намного позже, когда я стал старше, ко мне пришло понимание истины, ведь каллиграфия в целом сравнима с самой жизнью, ибо нельзя исправить нарисованный иероглиф — нет возможности подрисовать его или сделать красивее изгиб линии, так же, как невозможно исправить некоторые ошибки прошлого, о последствиях которых, можно сожалеть всю оставшуюся жизнь. Возможно лишь сделать выводы и стараться больше не повторять тех поступков, чтобы в будущем не пришлось раскаиваться. — Ой, — растерянно пискнула Хигучи изумлённо округлив глаза, — а правда же, всё так и есть, — снятая перчатка чуть не выскользнула из руки девушки и Ичиё поспешно натянула её обратно. В то самое время Рюноске взглянул на тренера глубоким пронзительным взглядом серых глаз и негромко заговорил: — Верно, Нома-сан, нарисованный иероглиф нельзя исправить, как и некоторые человеческие поступки, — юноша быстрым движением пальцев потянул замок молнии на жилете вниз, освобождая шею от подпирающего её ворота стойки, — вот только как быть с теми кто идёт по жизни путём борьбы, кто не сожалеет о содеянном и ни в чём не раскаивается? — Акутагава не ждал ответа сейчас, он крепко сжал в руках повод и неспеша продолжил высказывать собственные мысли, голосом напоминающим шелест холодного осеннего ветра, — на таком человеке остаются следы его битв и многочисленные шрамы — не только на теле, но и на сердце и в потрёпанной душе. Большинство людей всего лишь очень сильно хотят казаться хорошими в собственных глазах и в глазах окружающих, а на деле… На деле бояться узнать и принять даже самого себя. Рюноске умолк и вся компания остановилась возле тренировочного поля. Нома покашлял в кулак, затем поморгал глазами, словно собираясь с мыслями и смахнув невидимую соринку со своего плеча, спокойно проговорил, старательно выстраивая фразы: — Акутагава-кун, моменты сожаления и раскаяния приходят к каждому человеку на определенном этапе жизненного пути. Как говорится всему своё время, — мужчина сразу понял, что Акутагава говорил о себе, абстрактные слова юноши продолжение недавнего разговора в конюшне, а потому ответы Хироси должны быть максимально взвешены и продуманы, — для начала необходимо освободиться от зависимых отношений и начать жить по своей воле, выстраивая собственною систему ценностей. И вы правы, узнать и принять себя безусловно важно, но так же важно не унижать собственного достоинства в своих же глазах, а ценить и уважать в себе положительные качества и главное наверное научиться беречь взаимоотношения с теми людьми, кто действительно дорог, — Нома закончил свою речь и, окинув внимательным взглядом притихшую молодёжь, громким хлопком в ладоши с легкостью разрядил обстановку, — так-так, всё, мои дорогие, — шустро высказался мужчина, по-быстрому переключаясь в рабочий режим, — достаточно разговоров на сегодня, начинаем тренировку, давайте мухой по местам, — Хироси сделал широкий жест обеими руками в сторону плаца. — Будет сделано, Нома-сан, — отрапортовала Хигучи, шутливо приложив ладонь к козырьку шлема и ловко развернув Росинанта, послушно порысила на основную половину, где тренер девушки как раз закончила занятия с предыдущей группой. Акутагава, последовавший примеру подчинённой, достаточно быстро оказался на своей части поля. Остановив Габи ровно посередине, Рюноске в ожидании распоряжений своего тренера увидел, как торопливо прискакал Ямасита Кейташи в компании с девушкой и парочка проворно присоединилась к Ичиё. Нома подошёл к сидящему на лошади ученику, проговорив: — Ну что, Акутагава-кун, начинаем разминку, — мужчина легонько похлопал Габи по шее и одобрительно кивнул парню. Рюноске дал лошади посыл и выехал на круг, тренер остался стоять в центре. Тренировка началась. Разминка на шагу. Езда рысью со стременами и без, рысь с отпущенным поводом и раскинутыми в сторону руками… Акутагава прекрасно справлялся со всеми поставленными задачами. Через какое-то время Хироси велел остановиться и, приблизившись вплотную к ученику, задал риторический вопрос, заранее зная ответ на него: — Акутагава-кун, вы готовы начать осваивать новый аллюр под названием «галоп»? Рюноске кинул быстрый взгляд на соседний плац, на котором в этот момент неслась вскачь Хигучи, приближаясь к очередному препятствию. Прыжок. Девушка взяла барьер, сливаясь со своим конём в едином ритме движения, словно став с ним одним целым и это зрелище завораживало, оно притягивало взор, как магнит. Акутагава повернул голову и, глядя на тренера с нескрываемым восхищением на лице и даже не пытаясь скрыть ироничной улыбки, ровным голосом молвил: — Нома-сан, вы же наперёд знаете мой ответ, так зачем спрашиваете? Конечно же, я готов. Нома задорно улыбнулся на слова парня. — Ну раз готовы, тогда внимательно слушайте теорию, — и мужчина стал пояснять серьёзным тоном голоса, — переход на манежный галоп, может быть, сложен как для лошади, так и для всадника новичка, но Габи кобыла опытная и хорошо слушает давление шенкелей, что и будет вашим ключевым действием побуждающим её к движению. Для первого раза обязательно применяют скачку на корде, но в вашем случае я не вижу в этом нужды, будем учиться без неё, — Рюноске понимающе кивнул, продолжая сосредоточенно слушать и запоминать, — вес своего тела переносите на сторону, тем самым создавая предпосылку для движения по кругу. Бедро внутренней ноги выводите вперед, а шенкель внешней ноги должен прилегать к крупу и самое важное, — Хироси смолк на несколько секунд и переведя дыхание продолжил наставления, — не допускайте равномерного двустороннего нажима шенкелями — это заставляет переходить на резвую рысь. Повод ослабляете, то есть не держитесь за него, а слегка касаетесь, давая свободу движения вперед. Работаете собственным телом и помните, идеальная посадка имеет прямую линию от плеч через бедра и вниз к пяткам. От того, как вы сидите в седле во время скачки галопом, зависит многое. Во-первых, определенное положение рук, ног и корпуса важно для управления лошадью, а, во-вторых, если вы сидите неправильно, то быстро устанете, возможно смещение мышц, суставов, позвонков — нередки серьезные травмы. На словах про травмы Акутагава как-то неопределённо хмыкнул и равнодушно поведя плечами, ухмыльнулся кривовато и не весело, но промолчал. Нома заметил манипуляции юноши и, решив не делать акцент на них, сосредоточил всё своё внимание на дальнейших разъяснениях: — В первую очередь необходимо сохранять равновесие. Сидеть в седле нужно свободно при любом темпе галопа — вы не должны хватать, гриву, поводья или сильно сжимать бока ногами. В целом посадка на манежном галопе мало чем отличается отличается от посадки при движении на рыси, поэтому я ни капли не сомневаюсь в том, что у вас всё получится. — Получится или нет будем решать по результату, — важно изрёк Рюноске, выразительно изогнув бровь, — но я точно буду стараться. — Ну и отлично, — Хироси возвращался в центр круга, когда услышал зов юноши: — Нома-сан, — мужчина обернулся, — спасибо вам за доверие. — Не за что, Акутагава-кун, — Нома встал на своё место и, сжав руку в кулак, поднял вверх большой палец, тем самым жестом подбадривая ученика, — всё будет хорошо, начинайте. Акутагава начал с шага и сразу же плавно перешёл на рысь, ещё один посыл и Габи поднялась в галоп. Первый круг, второй… Хироси, внимательно наблюдавший за учеником, не мог оторвать восторженного взгляда. Тренер был удивлён и восхищён одновременно. Чуть прищурившись, мужчина закусил губу и, одобрительно цокнув языком, растерянно пробормотал: — Чёрт возьми, да как же это всё у него получается на третьей то тренировке? М-м-м да-а-а, загадка, — проронил Нома и, заложив руки за голову, принялся рассуждать вслух, — Акутагава-кун прекрасно держит равновесие, а это достаточно трудно особенно во время полета, когда все четыре ноги лошади находятся в воздухе… — но хорошо намётанный глаз тренера отлично видел, юноше спокойно и комфортно в седле, — у парнишки идеальная посадка за счёт того, что он мастерски владеет своим телом. Такой эффект достигается только путём упорных тренировок и это означает только одно… — Хироси торопливо почесал затылок, — Акутагава-кун тренирует своё тело на постоянной основе и эти регулярные тренировки долгие и изнурительные. Правильность движений и быстрота реакций парня поражали, и пока Нома откровенно наслаждался зрелищем, Рюноске явственно восторгался процессом, получая настоящее удовольствие от скачки. Бледные щёки юноши порозовели и, позволив себе полностью расслабиться, Акутагава, смотря вперёд, нёсся по кругу, подставляя разгорячённое лицо лёгкому встречному ветру и тёплому весеннему солнцу. По дороге в конюшню после успешно завершённой тренировки Хироси с сияющим лицом разъяснял ученику некоторые мелкие недочёты и детали, которые они будут прорабатывать на следующем занятии, а сам думал о том, какой же всё-таки самородок ему достался и как жаль, что парня не интересует большой спорт. Нома был уверен, что из его нового ученика получился бы отличный спортсмен, мужчина ещё ни разу не ошибался в подобных прогнозах. «Ну и ладно», — мысленно рассуждал тренер, — «в конце концов, не каждый человек мечтает о карьере спортсмена, будем работать с тем, что есть и для взаимного удовольствия. С таким рвением и желанием выложиться по полной, Акутагава-кун вполне может добиться своей цели намного раньше, чем он думает,» — Хироси достал из кармана пачку сигарет и, крутя её в ладони, толковал дальше. Рюноске, всё ещё пребывая в приподнятом состоянии духа, заинтересованно слушал, принимая к сведению все слова тренера и лишь изредка вставляя что-то в ответ. Ехавшая рядом Хигучи помалкивала, как будто её и вовсе тут не было. «Не стоит мешать мужчинам вести диалог,» — решила она для себя. Ичиё была очень счастлива за своего семпая и искренне радовалась его успехам, а каждое хвалебное слово Нома в сторону Акутагавы воодушевляло её, как самая лучшая награда, проливаясь на душу девушки настоящим сладким бальзамом. У ворот конюшни Хигучи с Акутагавой спешились и начали заправлять стремена, а Хироси, достав из пачки сигарету, закурил и, выпустив изо рта несколько белых колечек дыма, вдруг спросил: — Акутагава-кун, а вы ранее никаким видом спорта не занимались? Юноша взглянул озадаченно. — Нет, Нома-сан, а почему вы спрашиваете? — Вы в совершенстве владеете своим телом, оно великолепно вас слушается и ваше чувство равновесия безупречно, — мужчина глубоко затянулся и рукой с зажатой в ней сигаретой описал в воздухе дугу, — я бы сказал, что вы не просто знакомы со спортивной гимнастикой или акробатикой, а долгое время упражнялись в чем-то подобном. От слов Нома, Ичиё замерла на месте и, метнув быстрый взгляд на Акутагаву, с облегчением выдохнула, увидев на лице семпая абсолютное спокойствие. Рюноске снял с шеи Габи повод и, медленно повернувшись к тренеру, заговорил: — Да, вы правы, Нома-сан, я действительно довольно давно и много тренирую своё тело и делаю так, потому что считаю его слабым, но это никак не связано со спортом, я всего лишь хочу перестать быть слабаком в глазах одного человека… — смотря на ученика и дымя сигаретой, Хироси вопросительно приподнял брови, заставив Рюноске с неким кратким раздражением добавить, — в глазах своего бывшего учителя, — Акутагава поморщился, на его лице отразились смешанные чувства. — Зря, — коротко обронил Нома и, затушив окурок, швырнул его в урну. — Что зря? — не совсем понимая, Рюноске решил уточнить. — Зря считаете себя слабаком, — мужчина, прищурившись в упор, посмотрел на парня, — это не так. Вы сильный духом юноша, Акутагава-кун, и у вас непреклонная воля к победе, — серые глаза приобрели скептическое выражение, тёмные зрачки расширились и в их глубине заплескалось явное сомнение в услышанном, — вам не стоит сомневаться в себе и в своих силах, молодой человек, уж поверьте мне, бывшему чемпиону, я хорошо знаю о чём говорю. — Хироси махнул рукой и направился в сторону ворот, уже в дверях мужчина обернулся, — ну что застыли, ребятки, идите рассёдлывайте лошадей, а я сейчас подойду к вам, Акутагава-кун, принесу ключ от шкафчика.

***

Когда со всеми делами было покончено, Рюноске и Ичиё, по сложившейся уже традиции встретились у женской раздевалки и направились угощать лошадей. Оказавшись возле денника Найто, Акутагава достал из коробочки два кусочка сахара и протянул их коню, но как только жеребчик попытался забрать угощение, юноша не удержался и, ехидно ухмыльнувшись, сжал ладонь в кулак. — Акутагава-семпай, я всё вижу, — услышал эспер строгий голос и повернул голову к улыбающейся Хигучи с нежностью смотрящей на него. — И что с того? — буркнул парень, по старой привычке пытаясь напустить на себя сердито-равнодушный вид, но Ичиё грозным видом семпая давно уже было не напугать. Она подошла ближе и встала рядышком с парнем. — Не делайте так больше, Акутагава-семпай, — тихонько произнесла девушка, ласково коснувшись локтя Рюноске. — Глазастая же у меня подчинённая, — для проформы шикнул Акутагава, раскрывая сжатую ладонь и отдавая Найто сахар. — Ага, профессиональная деформация личности, зрение обостряется, — хихикнула Хигучи и вдогонку к сахару угостила жеребчика морковью. Рюноске окинул Ичиё острым взглядом. — Какая же ты… Но больше юноша так ничего и не сказал, будто умение говорить, враз покинуло его. Блуждая взглядом по светлой макушке, Акутагава понимал, ему хочется обнять Хигучи, очень хочется… Эспер приподнял руку и, робко положив её на плечо девушки, слегка сжал бледными пальцами. Так они и стояли какое-то непродолжительное время, не смея пошевелиться, пока маленький серенький Найто с криво подстриженной светлой чёлкой, не издал тихое ржание и не поскрёб ножкой по полу, отвлекая парня и девушку друг от друга. Возможно, конь думал так: «Вот стоят тут застыли, как вкопанные, а у самих целый пакет с очень вкусной морковью имеется. Может решили сами съесть. Наверное, будет лучше, если я напомню о своём существовании, пока не ушли,» — и конь для верности приложил морду к решетке и потёрся об неё щекой. Раздав лошадям всю оставшуюся морковь и не забыв положить лакомство в кормушку Принца, парочка направилась переодеваться. Рюноске сделал это чуть быстрее, ему всего-то надо было, снять краги, от шлема парень избавился заранее, закинув его в раздевалку ещё перед кормлением лошадей. Убрав свои вещи в шкафчик и хлопнув дверцей, эспер попрощался с Ямасита и Джуном, который в это время удирая от Кейташи гонящегося за ним с мокрым полотенцем, со смехом вскочил на лавку. — До свидания, господин Акутагава, весело прокричал Камура, шлёпая босыми ногами по скамейке и всё же успевая отхватить полотенцем по спине. — Вот тебе шкет, — удовлетворённо произнёс Ямасита и, уперев руки в бока, кивнул Акутагаве, — до встречи через неделю, Акутагава-кун. Рюноске вышел на улицу и за время ожидания Ичиё он увидел, как к конюшне, подъехало маленькое открытое транспортное средство на подобие тех, что развозит по полям игроков в гольф. Водитель остановился и посигналил. Минут через пять из ворот вышел Нома и почти сразу же следом за ним показалась светловолосая голова Хигучи. Мужчина кивнул Акутагаве и быстрым шагом проследовал к припаркованной машинке. Сев рядом с водителем, Хироси обернулся. — Эй молодежь, — окликнул он рядом стоящих, — хотите посмотреть на заезд с участием Принца? Рюноске с Ичиё удивлённо переглянулись и, видимо, поняв, что Нома не шутит, в один голос громко и восторженно воскликнули: — Конечно хотим! — Тогда быстро прыгайте на заднее сиденье, — провозгласил мужчина с довольной улыбкой на крупном лице. Предлагать дважды ему не пришлось, не прошло и пары секунд, как парочка уже сидела за спинами впереди сидящих пассажиров и автомобильчик резво рванул с места.