***
Раскрасневшаяся, тёплая, влажная, после принятого душа Ичиё, в наспех накинутом на голое тело тонком халатике, бестолково металась по квартире, придерживая рукой намотанное на голове полотенце. Наконец, застыв посередине комнаты, с совершенно глупой улыбкой на счастливом лице, Хигучи сфокусировала свой туманный взор на вешалке, с висящим на ней элегантным платьем, цвета чайной розы. Неужели у меня появился повод его надеть? — наверное, в тысячный раз спрашивала себя девушка, любовно разглядывая асимметричные концы лёгкой юбки, строгий лиф и короткие, прикрывающие плечи рукава. Этот вопрос вертелся в голове Ичиё ещё со вчерашнего вечера, когда она по приезду домой, под чарующую, под стать настроению, музыку, вытаскивала абсолютно новое платье из шкафа, срезала с него этикетку и включала маленький, похожий на чайник, отпариватель. Хигучи сделала пару шагов, и с детским восторгом в глазах легонько провела ладонью по мягкой ткани, вспоминая, как и почему решилась на незапланированные покупки. Да-да, именно покупки, потому что вместе с платьем девушка приобрела белые, с ремешком туфли на невысоком каблуке и в тон к ним изящную сумочку-клатч, с маленьким замочком и цепочкой через плечо. — Точно, туфли и сумочка, — вслух произнесла блондинка и, хлопнув ладошкой по лбу, метнулась к шкафу, между делом ругая себя за нерасторопность, — соберись, Ичиё, быстро соберись, нельзя быть такой рассеянной, нельзя заставлять Акутагаву-семпая ждать… — бубнила Хигучи и под своё же негромкое бормотание извлекала из недр шкафа необходимые ей предметы. Оставив их на кровати, девушка рванула в ванную, попутно скосив взгляд на стоящие на тумбочке, рядом с цветочным горшком, часы. До назначенного времени оставалось ровно час. Ичиё на ходу сорвала с головы тюрбан из полотенца и, бросив его на стиральную машину, схватилась за фен. Красиво уложив волосы и подкрасив ресницы, Хигучи поняла, её организму жизненно необходима чашечка кофе, иначе взять себя в руки просто не получится. Девушка быстрым шагом устремилась в кухню, достала с полки пакет с любимым напитком, посмотрела на баночку с корицей, но, чуть подумав, вынула сахарницу и солонку. Рецептов приготовления кофе в арсенале блондинки имелось великое множество. Сыпанув щедрую порцию молотых зёрен в электрическую турку, Ичиё добавила немного сахара, щепотку соли для раскрытия вкуса и усиления аромата, налила из бутылки воды и нажала на кнопку. Прибор исправно заработал, а Хигучи, заранее взяв чашку, уселась за стол и подперев кулачком щёку приготовилась ждать, когда аромат закипающего напитка приятно защекочет ноздри и курчавая шапочка пенки начнёт подниматься. Через несколько минут раздался звуковой сигнал и характерный щелчок, турка отключилась, и Ичиё, перелив кофе в чашку, вскочила со стула. Взвинченное состояние девушки не позволяло ей усидеть на месте и, решив, что напиток должен немного остыть, Хигучи бросилась в комнату к тумбочке. Выдвинув пару ящиков, блондинка вытряхнула их содержимое в кресло и начала торопливо перебирать. — Это не то, это тоже не то, — лепетала Ичиё, еле заметно шевеля губами, — а вот этот подходит и этот тоже, теперь осталось определиться с выбором. Хигучи подскочила к зеркалу, держа в руках два комплекта нижнего белья, один из которых был пудрового цвета, а другой белоснежного, но оба выглядели просто, строго и элегантно одновременно. Девушка приложила комплекты к себе и, поджав губы, скептически разглядывала собственное отражение. «Хм, и какой же из них выбрать? Какой больше подойдёт мне под платье, и будет лучше смотреться на моём теле?» — вдруг задумалась Ичиё. — Что скажешь? — игриво спросила она у своего отражения, в радостном азарте показав тому язык. И тут голову Хигучи посетили довольно странные, но вполне закономерные вопросы: «Интересно, а какой бы больше понравился Акутагаве-семпаю? И как её семпай выглядит без рубашки?» — испытав неловкость от таких мыслей, блондинка отпрянула от зеркала, успев заметить своё заливающиеся краской лицо и, швырнув комплекты обратно к остальным, приложила ладони к пылающим от смущения щекам, — «чёрт возьми, да о чём я вообще думаю? Что себе позволяю? Совсем с ума сошла безмозглая», — Ичиё уселась на кровать, механическим движением доставая из коробки туфли, мозговые извилины девушки работали сейчас совсем в другом направлении. Разум тихо нашёптывал ей, что ничего страшного в этих мыслях нет и для барышни её возраста думать о вещах подобного рода более, чем нормально, ведь она любит Акутагаву-семпая, любит давно, искренне и по-настоящему. Хигучи с вызовом тряхнула светловолосой головой, открыто признаваясь себе, — «да, я хочу видеть своего семпая без рубашки, хочу почувствовать прикосновения его длинных изящных пальцев к своему телу, хочу его объятий, его поцелуев, хочу страстно обнимать и целовать Акутагаву в ответ, хочу дарить ему свои ласки и не украдкой в подушку, а вслух, прямо в губы семпая нежно шептать его имя, и какими бы дерзкими не были мои мечты, стыдиться мне нечего. В истинной любви и подлинных чувствах нет места робости и стеснению, или всё или ничего, такова реальность.». Как бы ни было парадоксально, но честное признание и последующие глубокомысленные выводы, помогли Ичиё успокоится и своевременно вспомнить про чашку с остывающим кофе, оставленную ею на кухонном столе. — Вот же память дырявая, — посетовала девушка на саму себя и, стукнув кулачками по покрывалу, тотчас поднялась на ноги. Через мгновение Хигучи уже стояла на кухне, с чашкой в руках и, облокотившись о рабочий стол, небольшими глотками пила успевший остыть до комнатной температуры любимый напиток. Ичиё пыталась привести в порядок ураган мыслей, что гудящим пчелиным роем проносились у неё в мозгу. «Что за глупости творятся со мной, почему я так сильно нервничаю перед предстоящей встречей с семпаем?» — думала блондинка, глядя на подрагивающую чашку зажатую в её ладонях, — «сегодня утром, на ипподроме, ничего похожего не было, да и никогда прежде такого не случалось», — Хигучи сделала глоток и медленно обвела глазами помещение кухни, будто оказалась здесь в первый раз, — «наверное, в этом виноваты мои сокровенные мечты о настоящем свидании, которым я дала волю и навоображала себе невесть что. Акутагава-семпай всего лишь согласился посетить выставку вместе со мной, но наше совместное времяпровождение вовсе не является свиданием, как бы сильно мне этого не хотелось. Интересно почему семпай не принял моего предложения заехать за ним?». Ичиё вспомнила, как уверенно Акутагава сказал, что к шести часам вечера сам приедет за ней на такси и на робкие попытки девушки возразить, сердито зыркнул в её сторону, упрекая взглядом за непонятливость. Хигучи тогда потупила глазки словно не выучившая урок школьница, стоящая перед строгим педагогом, а Рюноске, деловито уточнив адрес подчинённой, попрощался до скорой встречи и покинув салон автомобиля, направился к своему подъезду. Моргнув несколько раз накрашенными ресницами, блондинка вышла из состояния оцепенения и залпом допила оставшийся кофе. «Свидание не свидание, какая разница, как назвать нашу встречу с семпаем», — Ичиё шагнула к мойке и, включив кран, вымыла чашку, — «сегодняшний вечер будет прекрасным, с какой стороны не посмотри, ведь проведу я его в обществе дорогого мне человека и, возможно, после выставки Акутагава пригласит меня на прогулку, а потом…», — Хигучи едва не задохнулась от собственных мечт, вовремя притормозив, — «так, стоп, хватит фантазировать», — строго оборвала поток своих размышлений девушка, — «пора собираться. Ещё не хватало опоздать на первое сви… Ой», — Ичиё в сердцах топнула ножкой, укоряя себя за оговорку, и с силой шлёпнула по рычагу смесителя, выключая воду. По-быстрому пихнув чашку в сушку, блондинка вытерла руки полотенцем и, взглянув на скользящие по подоконнику солнечные лучи, с твёрдой убеждённостью в голосе внятно произнесла: — Успокойся, Хигучи, сегодня твой мир наполнится яркими красками и незабываемыми впечатлениями, всё будет только хорошо, потому что по-другому быть просто не может. Обратно в комнату вернулась уже не нервная барышня, а серьёзная и предприимчивая Хигучи, та самая Хигучи, которая не задумываясь отправляет на тот свет врагов, у которой хватает духу не дрожать от боли и страха, та, которая, если будет нужно, пойдёт по трупам и пустит пулю в лоб или в сердце любому, кто покусится на жизнь Акутагавы-семпая, потому что прикрывать спину начальника (любимого) в бою — это её работа! Ичиё подошла к креслу, попутно развязав пояс халата, минимум плавных движений и тот, скользнув по грациозному телу блондинки, струящимися шёлковыми волнами, упал на пол к её ногам. Хигучи протянула руку и без лишних раздумий взяла пудровый комплект. Надев трусики девушка легко справилась с застёжкой бюстгальтера и выдвинув третий ящик тумбочки достала оттуда запечатанную упаковку с парой новых чулок телесного цвета. Ловкими пальчиками Ичиё вскрыла пакет и чулки юркой змейкой скользнули в ладони. Хватило буквально минуты и стройные ножки Хигучи были затянуты в тонкий капрон, что приятно касался нежной, цвета топлёного молока кожи, а широкие кружевные резинки плотным кольцом окружили её упругие, обнажённые бёдра. Словно порхающая лесная нимфа, Ичиё летящей походкой прошествовала по татами к кровати и, с едва слышным шорохом вновь присев, принялась обувать новые туфли. Белые тонкие ремешки в два счёта застёгнулись на точёных щиколотках девушки, выгодно подчеркнув изящество её безупречных ног. И вот, наконец, настала очередь платья. Хигучи искоса, с особым трепетом в груди, опасливо взглянула на вешалку, будто боялась, что за время долгих сборов платье превратилось в лохмотья, как это было у золушки из сказки, но ничего похожего не произошло, наряд оставался на прежнем месте и манил к себе, притягивая взор и будоража воображение. Из груди Ичиё вырвался глубокий красноречивый вздох. Блондинка резко встала, по-кошачьи грациозно потянулась и, выпрямив спину, направилась прямиком к ожидающему хозяйку платью. В одном нижнем белье и туфельках на каблучках, Хигучи выглядела более, чем соблазнительно, но сама девушка старалась об этом не думать. Она всего лишь хотела в этот незабываемый для неё вечер выглядеть, как принцесса, нет, как королева, и быть уверенной в своей неотразимости на все сто процентов. Хигучи сняла платье с вешалки, и приложила струящуюся сквозь пальцы ткань к щеке, а после, надела его на себя. Понимая, что боится сама застёгивать потайную молнию, вдруг под неё попадёт ткань и замок заест в самый неподходящий момент Ичиё набрала номер соседки по этажу, с которой её связывали давние приятельские отношения, но к огромному сожалению девушки, той дома не оказалось, и Хигучи пришлось справляться самой. Стараясь не паниковать, Ичиё завела руки за спину и аккуратно подпихнула собачку замка вверх, а потом, поменяв положение рук, закинула их за плечи и, поймав пальчиками маленький замочек, потянула его к шее. Ура! Всё получилось, как нужно, удача сегодня явно была на стороне блондинки и подыгрывала ей, как могла. На радостях Хигучи дала волю чувствам и высоко подпрыгнула, как тогда на острове, когда Акутагава-семпай похвалил её за успешно выполненное задание и, схватив с кровати сумочку, девушка вылетела в коридор. Через секунду с криком «забыла», Ичиё метнулась назад в комнату и, в который раз за минувший час, бросилась к тумбочке. Рванув последний четвертый ящик, Хигучи извлекла на свет маленькую шкатулку с девичьими драгоценностями, выбор был скромен, но главное, что он был. Ичиё застегнула на шее тоненькую ниточку жемчуга, что приковывала взгляд к оголённым ключицам и вдела в ушки серёжки гвоздики с маленькой жемчужиной посередине. Вернувшись в коридор, Хигучи брызнула на себя немного ванильного парфюма с цитрусовой ноткой, не приторного, но сладкого. Служба в мафии давно приучила девушку не пользоваться парфюмом на работе, ибо враги-эсперы бывают разные, с обострённым слухом, зрением и обонянием, а засады в их организации ещё никто не отменял, но сегодня Ичиё имела полное право, на законных основаниях позволить себе использовать так нравящийся ей аромат. Девушка взглянула на часы в телефоне, до встречи с семпаем оставалось ровно пять минут. Положив маленькое зеркальце, телефон и кошелёк в сумочку и повесив ту на плечо, Хигучи со смешанными чувствами, восхитительными от сладостного предвкушения и одновременно слегка тревожными, от которых перехватывало дыхание, переступила порог своей квартиры, захлопнув дверь за собой.***
Двумя часами ранее в другом районе города.
Гин выползла из своей комнаты и пришлёпала на кухню, когда Рюноске уже допивал послеобеденный чай. Вчера девушка всё-таки немного перебрала с алкоголем и сейчас с жалобным выражением лица потирала пульсирующие виски. В голове Акутагавы-младшей стучали сотни молоточков, грозясь расколоть черепную коробку на двое, и Гин, поздоровавшись с братом, с тихим стоном присела на стул. — Тебе очень плохо? — сочувственно поинтересовался Акутагава-старший и, увидев согласный кивок сестры, тут же поднялся со стула. Юноша достал из ящика коробку с лекарствами, нашёл обезболивающие и, выдавив овальную таблетку на ладонь Гин, подал ей бутылку минеральной воды. Девушка с усилием проглотила чудодейственное снадобье от отечественной фармацевтики, которое вскоре должно было улучшить её физическое состояние и, сделав несколько жадных глотков, почти полностью осушила бутылку. Поблагодарив брата кивком головы, Акутагава-младшая сложила руки в молитвенном жесте, жалобно проскулив: — Бра-атик, завари мне кофе, пожалуйста-а. По губам Рюноске скользнула добродушная усмешка, он кинул быстрый взгляд на часы, что не укрылось от внимания Гин и, состроив укоряющую физиономию, многозначительно произнёс: — Так и быть сделаю, несчастная ты моя, но в следующий раз постарайся избежать неумеренных возлияний горячительных напитков, дабы не мучить свой организм похмельным синдромом. И куда только твой Мичи смотрел, — не удержался от ехидства юноша, не спеша засыпая в турку молотый кофе. — Ну не будь таким занудой, Рю, — со страдальческим вздохом молвила девушка, наблюдая за манипуляциями брата, — знаешь, как здорово мы вчера повеселились? Не отрывая сосредоточенного взора от закипающего на плите напитка, Акутагава-старший вместо слов неопределённо пожал плечами, тем самым жестом, как бы говоря: «откуда мне знать, я же там не присутствовал.». — Представляешь, брат, Накахара-сан оказывается хорошо поёт в караоке, — оживлённо защебетала Гин, — и у нас получилось на спор заставить отплясывать старика Хироцу, — девушке казалось, что её звонкая речь смогла заглушить, стучащие в голове молоточки, — а ещё я, Мичи и Каджи играли в дартс, угадай, кто выиграл? — на лице Акутагавы-младшей заиграла лукавая улыбка. Рюноске перелил свежесваренный кофе в чашку и, поставив ту на стол перед сестрой, щёлкнул девушку по носу: — Тут и угадывать нечего, выиграла, конечно, ты. — Ага, и этим выигрышем я получила хорошую прибавку к зарплате, правда… там же её и потратила, — Гин, забавно сощурившись, помахала рукой, разгоняя исходящий от чашки пар, — а ты, братик, как провёл вчерашний вечер? — девушка обеими руками подняла чашку, приятно гревшую прохладные ладони и внимательно взглянула на молчавшего брата, который, пребывая во власти своих мыслей, стоял сейчас у мойки, вполоборота к ней и домывал оставшуюся после обеда посуду, — наверное, опять просидел дома с книжкой? — предположила Гин, делая первый осторожный глоток горячего кофе. Пена от напитка коснулась и осела на её верхней губе. Акутагава-старший выключил кран, вытер бумажными полотенцами стол вокруг кухонной раковины от капель, достал из пачки ещё несколько полотенец для рук и, повернувшись к сестре, вполне резонно заметил: — Какая же ты всё-таки любопытная, Гин, — сдержанная улыбка тронула уголки рта юноши и после краткой паузы он продолжил, — вчера после работы я вместе с Хигучи и её подругой, — на последнем слове Рюноске чуть скривился, вспоминая своеобразную манеру общения экстравагантной бухгалтерши, — вообщем, мы ходили в кинотеатр, ну-у и книга перед сном тоже была. — О-го-о, — удивлённый возглас Акутагавы-младшей гулом разнёсся по помещению кухни, эхом отскакивая от стен, — а вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее, — девушка вернула чашку на стол, развернулась на стуле и, воззрившись на брата, как удав на кролика, замерла, приготовившись слушать. Даже молоточки в голове Гин притихли вместе с ней, видимо, таблетка исполнила своё прямое предназначение. Неторопливо выбросив использованные полотенца в мусорный пакет, Акутагава-старший, облокотившись о мойку, абсолютно серьёзным тоном уточнил: — Подробности какого момента тебя конкретно интересуют, сестрица? Того на котором я закончил читать книгу или того с которого начал? — Рюноске-е!!! — взвизгнула Акутагава-младшая, подпрыгнув от услышанного и приземлившись обратно на стул, порыскала глазами по столу, ища чем бы ей запустить в едва сдерживающего смех братца. Так ничего и не найдя, да и смысла в таком поступке не было никакого, ибо брат всё равно бы поймал, Гин, бурно жестикулируя, зачастила, — меня интересует всё! Всё, с того самого момента, как ты оказался в кинотеатре с двумя девушками? Что этому предшествовало? И почему вообще вы пошли в кино втроём, а не ты и твоя подчинённая? — Я понимаю твой интерес, сестра, но… — Рюноске вновь посмотрел на часы и его невозмутимое лицо приобрело озабоченное выражение, — если начну рассказывать тебе всё от начала до конца, то точно опоздаю на встречу, а этого я допустить никак не могу, — Акутагава-старший решительно направился к выходу, но внезапно притормозил и, засунув руки в карманы домашних брюк с важным видом изрёк, — сиюминутно, могу лишь ответить на твой первый вопрос, — Акутагава-младшая согласно кивнула, буквально пятой точкой ощущая подвох в словах брата, но ушки всё равно навострила, а тем временем мозги девушки уже лихорадочно переваривали новую, только что поступившую информацию, от которой приступ похмелья, кажется, улетучился окончательно и бесповоротно. Её малообщительный братец, в благодушном настроении, субботним вечером, собирается на какую-то встречу, и если прибавить к этому его вчерашний поход в кино, то получается… Бодрый голос Рюноске прервал недолгие размышления Гин. -… В кинотеатре с двумя девушками я оказался очень просто, от здания нашей организации, мы втроём притопали туда ножками, — сострив подобным образом, Акутагава-старший горделиво вздёрнул подбородок и довольный собой вышел из кухни, оставив любопытную сестрицу в одиночестве допивать остывший кофе. Но не тут-то было, Гин, проигнорировав безобидный в целом подкол брата, соскочила со стула и резво поспешила за ним, успевая цапнуть Рюноске за локоть в тот самый момент, когда он уже заходил в комнату. Акутагава-старший повернулся к сестре, мягко удерживающей его руку, серые глаза юноши смотрели слегка удивлённо и вопросительно. — Прости, что лезу не в своё дело, брат, — полушёпотом начала девушка, убирая пальцы с локтя Рюноске, — но скажи мне честно, у тебя встреча с Хигучи? — не ожидавший столь откровенного вопроса в лоб, Акутагава инстинктивно кивнул и тут же услышал следующее, — значит, ты всё-таки отважился пригласить свою подчинённую на настоящее свидание? — М-м-м, — Рюноске отрицательно помотал головой, мыча что-то невразумительное, — да-а, то есть нет, всё совсем не так, — теперь и в серых, таких же, как у брата глазах Гин читалось явное удивление, а на лице девушки застыло такое вопросительное выражение, что не внести ясность в ситуацию было бы настоящим преступлением, поэтому Акутагава-старший принялся торопливо объяснять, — со слов моей подчинённой, в наш город на эти выходные приехал искусный каллиграф из Окинавы и Хигучи любезно пригласила меня посетить выставку его работ вместе с ней, а я согласился, вот собственно и всё, — юноша еле заметно быстро облизнул вдруг ставшие сухими губы и, в смущении переступив с ноги на ногу, спиной попятился в комнату, зачем-то добавляя, — и это не свидание Гин, не свидание. — Хорошо, хорошо, пусть не свидание, — Акутагава-младшая соглашаясь, выставила перед собой ладони, умело делая вид, что приняла к сведению последнюю реплику брата, — но на этой встрече вы же будете только вдвоём? — терпеливо гнула свою линию девушка, внимательно следя за мимикой Рюноске. Если брат сейчас нахмурит брови или его рот искривится в ироничной усмешке, это будет сигналом для Гин, явственно намекающим ей «хватит, допрос окончен, ты переходишь черту дозволенного», но подобного не случилось, реакцией юноши стал всего лишь недоумевающий взгляд и резонный вопрос: — А нужен кто-то ещё? — Нет, нет, конечно же нет, — поспешила с ответом Акутагава-младшая театрально всплеснув руками, — ты говорил, вчера вас было трое, вот я и подумала… — Послушай, Гин, — Рюноске с некоторой поспешностью перебил речь сестры, так и не дав той закончить предложение, — не хочу показаться грубым, но мне кажется или ты хочешь чтобы я опоздал? — сделав особое ударение на слове «хочешь» юноша начал медленно прикрывать дверь, отступая в глубь комнаты, между делом говоря, — вчера обстоятельства сложились таким образом, что нам пришлось пойти втроём, а теперь, извини, мне нужно переодеться. — Ой, — пискнула девушка и несколько коротких мгновений обескураженно хлопала глазами, будто приходя в себя, — прошу прощения братик, за моё излишнее любопытство, граничащие с назойливостью, но ты и представить себе не можешь, как я рада за тебя, — Гин развернулась и быстрым шагом засеменила в кухню, где её ожидала чашка, уже совсем холодного кофе, — и за твою подчинённую тоже рада, — тихо шепнула девушка, снова усаживаясь на стул, — Хигучи так давно этого ждала. Акутагава-младшая припомнила, как некоторое время назад подчинённая брата и по совместительству её начальница, скидывала ей на телефон фотографию сделанную в примерочной магазина с подписью: «смотри какое прелестное платье я сейчас куплю, оно мне очень идёт, так есть ли смысл отказывать себе в покупке?» Та ещё любительница красивых платьев Гин, с удовольствием оценила удачный выбор Хигучи, ответив на сообщение следующим текстом: «оно безумно милое, конечно бери, ты будешь в нём неотразима.». Чуть позже, по прошествию времени, Акутагава-младшая интересовалась у блондинки выгуливала ли она свой новый наряд, на что Хигучи, с лёгкой грустью в золотисто-карих глазах, тогда ответила ей, — пока ещё нет, но я очень жду подходящего случая. И вот он, тот самый случай, видимо, представился, подчинённая брата его дождалась. Гин со стопроцентной уверенностью могла утверждать, сегодняшним вечером блондинка наденет то самое платье, платье цвета чайной розы. Ведь для Хигучи этот вечер был равносилен свиданию и как бы братик не отнекивался — для него тоже. Минут через десять, всё ещё пребывающая в своих мыслях, Акутагава-младшая боковым зрением увидела выходящего в коридор Рюноске и, почему-то решив, что непременно должна его проводить, шустро выскочила с кухни. Через секунду девушка уже стояла в дверном проёме и, скрестив ноги, изучающе смотрела на чуть замешкавшегося брата, который сосредоточено шарил глазами по крючкам с одеждой, несомненно что-то выискивая. Рюноске был одет в тёмно-синие зауженные джинсы и светло-серый джемпер, что безусловно ему очень шло, но по сравнению с платьем Хигучи выглядело несколько простовато, а Гин хотелось, чтобы сегодняшним вечером её брат имел вид, если не идеальный, то уж точно безупречный. «Необходимо срочно что-нибудь придумать и ненавязчиво подтолкнуть Рю переодеться», — размышляла девушка, излюбленным движением накручивая на указательный пальчик кончик перекинутого через плечо хвоста. — Гин, ты не видела мою кожаную сумку? — обратился к сестре юноша, вытаскивая из кармана жилета кошелёк и прочие мелочи, — ну ту маленькую, на длинном ремешке, которой я почти никогда не пользуюсь, — зачем-то уточнил Акутагава-старший, немного растерянно глядя в глаза сестры. «Мне почудилось или в голосе братца прозвучали едва уловимые нотки напряжения? Неужели Рю слегка нервничает?» — думала Гин, снимая с дальнего крючка стильный мужской аксессуар, висящий под её светлым плащом, и подавая вещь брату. И пока Рюноске засовывал в сумку, портмоне, телефон, упаковку бумажных носовых платков и пластиковую коробочку мятных леденцов без сахара, в общем всё то, что он выудил из карманов жилета, девушка крайне аккуратно завела разговор на нужную ей тему, старательно заходя издалека: — За окном такая солнечная погода бра-атик, — лениво потягиваясь, протянула Гин и, прикрыв ладошкой сладкий зевок, прислонилась головой к дверному косяку, — на улице, наверняка, очень тепло, даже не просто тепло, а жарко. — Я в курсе, — откликнулся юноша, проводя расчёской по давно высохшим после душа волосам, — в отличие, от тебя, я там сегодня уже был. — Слушай, Рю, а если в помещении выставки не будет кондиционеров? — Акутагава-младшая забавно сморщила нос и энергично почесала его тыльной стороной ладони. Рюноске отложил расчёску и его серые глаза в упор уставились на сестру. — К чему ты клонишь, Гин? — К тому, что тебе бы, наверное, стоило одеться чуточку иначе, — добродушно проговорила девушка, легонько передёрнув острыми плечиками. — Это ещё зачем? — юноша внутренним чутьём ощущал, в словах сестры, какой-то скрытый смысл, но никак не мог уловить его суть. — А затем. Вдруг ты вспотеешь и тебе станет некомфортно от противной струйки пота, стекающей по спине, — Гин прекрасно понимала, какую ахинею она сейчас несёт, ибо с их скромной комплекцией повышенным потоотделением они не страдали, но в данном случае, цель оправдывала средства. Ведь, если сказать Рюноске всё, как есть, то братец, из-за своих внутренних противоречий, наотрез откажется переодеваться и для девушки это было слишком очевидно. — И, что ты предлагаешь? — заинтересованно спросил Акутагава —старший, которого где-то на периферии сознания не покидало острое чувство подвоха, но логически придраться ему было не к чему. — Я предлагаю надеть белую футболку, а сверху накинуть светлый пиджак, джинсы можно оставить эти, — сбивчиво затараторила Гин, и не дав брату опомниться и вставить хотя бы слово, снова цапнула его на сей раз за запястье и потащила прямиком к нему в комнату. Рюноске, не сопротивляясь, молча потопал вслед за сестрой, правда, делал он это, без особого энтузиазма. Юноша хорошо знал, какой настойчивой при желании умеет быть Гин и, как порой сложно бывает её в чём-либо переубедить. Что поделать, горячая кровь их семьи текла в жилах обоих, упрямства каждому было не занимать. Раньше Акутагава неоднократно задумывался о том, почему он частенько во многом уступает сестре и каждый раз приходил к одному и тому же выводу: он делает так, потому что Гин его сестра, единственный ему близкий и родной человек в этом огромном мире и ссорится с ней по пустякам он ни за что не станет. А меж тем Акутагава-младшая уже успела распахнуть дверцы шкафа и, сняв с вешалки светло-бежевый элегантный пиджак затрясла им перед лицом брата приговаривая: — Если в помещении будет жарко, ты всегда сможешь его снять, ведь безусловно лучше гулять по выставке и наслаждаться работами мастера, чем испытывать мучительное чувство дискомфорта, — Рюноске без лишних слов принял пиджак из рук сестры, между делом отмечая, как яркие солнечные лучи, скользящие от окна, свободно, словно играючи перемещаются по комнате и, коснувшись глаз Гин, застревают в её длинных ресницах. Акутагава против воли вспомнил широко распахнутые золотисто-карие глаза Хигучи, что становились медовыми на солнечном свету и окутывали измученное, давно покрывшееся толстым слоем льда сердце юноши теплотой живого огня. Этот благодатный огонь медленно, но верно растекался по жилам Рюноске, заполняя каждую клеточку его тела, подбираясь всё ближе и ближе к ледяной корке и, не смотря на глупые сопротивления парня, уверенно растапливал её. Вместе с тающим льдом прочь уходили сомнения, постепенно отступая на задний план и уступая место новым эмоциям и пылким желаниям. А те ласковые, чувственные, полные нежности взгляды подчинённой и её робкие, несмелые, осторожные, но от этого не менее волнующие прикосновения поражали и будоражили сознание Акутагавы своей светлой, неподдельной искренностью. Такими чистыми, преданными, сияющими, как звёзды надежды на тёмном, ночном небе глазами, Ичиё всегда смотрела и смотрит только на него, и больше Рюноске не хочет этого не замечать. Он хочет пробудить в себе, все подавленные чужой волей чувства в полной мере, хочет решительно действовать, хочет открыто любить. В голове юноши вновь зазвучали фразы сказанные ему во сне мамой, он помнил их все до единой. Личные отношения не строятся по шаблону, они у каждого свои. Доверься интуиции, слушай своё сердце, оно подскажет тебе правильный путь. Тот диалог с завидной регулярностью возникал перед его мысленным взором и забывать о нём, как и о маме там, Акутагава не желал, а интуиция парня не имела сил больше молчать и тихонько нашёптывала ему: «Отбрось неуверенность, отпусти беспокойство, оставь прошлое в прошлом, сделай смелый шаг в будущее», — к интуиции подключалось, частично отогревшееся сердце, и вторило ей благодушным тоном: «Ичиё Хигучи твой костёр, что будет гореть то ярко, то ровно, утешать и согревать твою душу и к пляшущим язычкам пламени этого костра, ты всегда сможешь протянуть ладони, и никогда не обжечься…». — Эй, братик, чего застыл? Отомри, — левая рука Гин с неожиданной и пугающей для несведущего человека пластикой, молниеносно взметнулась вверх и девушка звучно щёлкнула пальцами, прямо у Рюноске под носом. Юноша моргнул и, комкая ворот пиджака в ладонях, безо всякого выражения взглянул на сестру, понимая, как глупо он сейчас выглядит: — Я не к месту задумался, извини. — Да за что? — дрогнувшие уголки губ Акутагавы-младшей выдали милую, домашнюю улыбку, — давай, Рю, переодевайся скорее, а я подожду снаружи, — приличному юноше непозволительно опаздывать на первое сви… — Гин неловко запнулась, возникла короткая пауза, — на первую прогулку с девушкой, — тут же исправилась она, покидая комнату брата. — Сам знаю, — с наигранным возмущением фыркнул Акутагава вслед удаляющейся сестре, — не я ли недавно просил тебя, меня не задерживать. Ответом ему стал тихий смешок. Через несколько минут Акутагава-младшая снова стояла в коридоре и, высунувшись из-за спины Рюноске, мягко взяла его за плечи и повернула к висящему на стене зеркалу. Наклонив хорошенькую головку, Гин с деланной серьёзностью и весёлыми искорками в серых глазах с важным видом произнесла: — Посмотри, братик какой ты у меня красавчик. Уверена, Хигучи оценит твой новый образ и он придётся ей по душе. Подобное высказывание сестры застало Акутагаву врасплох и на сосредоточенном лице юноши, в один момент отразилась целая гамма чувств — от удивления до смущения и даже возмущения, плавно переходящего в задумчивость, но слабый, едва заметный румянец, проступивший на бескровных щеках брата, лёгкими штрихами подчеркнувший его приподнятые скулы, недвусмысленно дал понять Гин, что сделанный ею комплимент, не оставил Рюноске равнодушным. — Ты и правда так думаешь? — Акутагава-старший перевёл оторопелый взгляд от зеркала на сестру и обратно, пытаясь разглядеть в мертвенной бледности своего лица, хоть каплю красивости. — Думаю о чём? — на улыбающейся мордашке девушки отобразилась натуральная лисья хитрость, пополам с кошачьей мудростью, — а-а-а, о том, что ты красавчик, конечно правда, разве я могу солгать любимому брату. — Нет, я о Хигучи, — Рюноске, скроив недоверчивую мину, всё ещё критично оглядывал себя в зеркале, — думаешь, ей и правда понравится этот не привычный для меня образ? — юноша скривился на свои же слова и как-то неопределённо дёрнул головой в сторону, пытаясь спрятать за этими действиями свою внутреннюю неуверенность и стеснительность. — Послушай меня, Рю, твой образ соответствует случаю и он не может не понравится девушке… — Гин так и подмывало сказать: «девушке, которой ты нравишься очень давно» — но Акутагава-младшая знала, это лишнее, брат должен сам разобраться во всём. В частности, в себе и собственных чувствах. Только так, а не иначе, для него будет правильно, и вместо этого Гин сказала совершенно другое, — твоё придирчивое отношение к своему «Я», это всего лишь защитная реакция. Тебе стоит научится оценивать себя объективно и признаться самому себе, какой ты есть на самом деле. Услышав последнюю фразу произнесённую сестрой, Рюноске, приподняв тонкие брови, скептически хмыкнул, но опровергать слова Гин не стал, вместо этого юноша отрывисто вздохнул. — Наверное, ты права, — сказал он, соглашаясь, и стремительно развернулся к выходу. — Одну секунду, Рю, ты кое-что забыл, — Акутагава-младшая, со всей присущей ей скоростью, метнулась в комнату брата и, схватив с полки парфюм, купленный Рюноске в аэропорту, мгновенно возвратилась назад, — тебе не кажется, что уже давно пора начать им пользоваться? — в утвердительной форме задала вопрос девушка, протягивая брату стеклянный, квадратной формы флакон. Спорить с сестрой не было ни сил, ни времени, ни желания… «А в сущности, почему бы и нет, ведь для чего-то я его купил», — подумал Акутагава и, быстро цапнув флакон, сделал пару коротких пшиков куда-то в область шеи, после чего всучив его в руки Гин, схватил со стоящей под зеркалом тумбочки свою сумку, связку ключей и, повернув металлическую ручку замка, выскочил в подъезд. Опустив ключи в карман пиджака, Рюноске, не дожидаясь, лифта побежал вниз по лестнице, на ходу доставая из сумки телефон, чтобы вызвать такси. Вдогонку юноше прилетело тёплое, сердечное пожелание: — Удачи тебе, братик!