Госпожа Камисато

      То, что Тома назвал «устала и больна», лекарь охарактеризовал как «истощена физически и морально». Айла была с ним полностью, совершенно, абсолютно согласна. Она чувствовала себя разбитой, а после ночного разговора ещё и сбитой с толку.              …и крайне не хотела себе признаваться в том, что предложение её заинтересовало.              Во-первых, начинать жизнь в другом мире было страшно, больно и некомфортно. Ещё не комфортнее было осознавать, что положиться ты можешь только на себя и ни на кого больше. Она устала, ей было страшно, она привыкла к совершенно другой жизни. К комфортной жизни в достатке.              С возможностью позвать на помощь. Тут ей звать на помощь было некого — ну, стражу разве что, но… Не то, в общем.              Во-вторых, чтобы выжить в этом мире, нужно было уметь драться — и не просто уметь, а хорошо уметь. Даже секция ушу не поможет ей против мастера боевых искусств, владеющего, скажем, мечом. Или против огромного хиличурла с топором. Мозг, конечно, подразмыл её воспоминания о времени скитаний после прихода в город, спасаясь от того, что причиняло дискомфорт, но она пока ещё не до конца забыла, как кралась и обходила лагеря хиличурлов, опасаясь получить арбалетный болт в спину, привлечь внимание шамана или мага Бездны или, что ещё хуже — громилы с топором. Весело драться с ними было только в игре. Не в реальности.              Айла совершенно не желала не только оказываться, но даже представлять себе такое развитие событий.              Может, у неё и хватило духу и навыков побить Похитителей Сокровищ, но вполне вероятно, что это не она очень умела, а они были… непрофессиональными. Повезло, в общем. Должно же ей было хоть в чём-то после перемещения в этот мир повезти, так почему бы и не в этом?              В-третьих… В-третьих, местного образования или его подобия, у неё не было. Если смотреть правде в глаза, перспектив, по факту, тоже не было никаких. Не редактор, значит, скорее всего, какая-нибудь служанка.              Айла ненавидела убираться. Её мать тоже никогда не убиралась, отец оплачивал услуги домработницы, которая приходила и убиралась в их квартире. То есть, как минимум, уборщица из неё выйдет так себе.              Возможно, продавщица ничего так получится, учитывая периодически пробивающуюся твёрдость характера, но… но.              Она жила с мыслью, что будет связана с переводческой деятельностью, а это всё-таки какая-никакая, а профессия… уважаемая. Не то чтобы она презирала продавщиц, просто детство и юность накладывали на неё свой отпечаток. У её матери, отца, даже дедушки с бабушкой — у всех у них было высшее образование. Некоторые сказали бы, что она была воспитана в интеллигентной семье. Всякая работа хороша, но некоторая лучше.              Она никогда не грубила сотрудникам кафе или магазинов, но она никогда и не представляла себе, что будет работать кем-то… таким, да. Родители готовили к тому, что семье надо соответствовать, и если бы она, скажем, устроилась на подработку официанткой, родственники смотрели бы на неё очень косо, а мать так и вовсе сгорала бы со стыда. Её дочь должна была быть той самой «идеальной дочерью», которая хорошо учится, имеет перспективы в карьере и вообще, замуж, естественно, выйдет за приличного человека и никак иначе.              В-четвёртых, она не видела ничего плохого в браке по расчёту. Мать вообще с детства надеялась, что она выйдет за сына её лучшей подруги, который являл собой то самое воплощение словосочетания «сын маминой подруги», в общем, был тем, кого обычно ставили в пример. В какой-то момент Айла даже смирилась с мыслью, что замуж за него таки выйдет, но не сложилось. Хотя не то что бы он ей нравился, но… Стабильность, говорила мама, главное, на что стоит обращать внимание при выборе мужа. Если к стабильности прилагается неплохая внешность, то это ещё лучше. Если ещё и сносный характер… Можно считать, что ты сорвал куш.              С этой точки зрения Камисато Аято был идеальным выбором. Он был богат — и положение его семьи в этом мире, насколько она знала, было стабильным. Он прямым текстом обещал ей спокойную жизнь, в которой ей придётся, по сути, работать его женой. Она ничего не знала о его характере, но подозревала, что человек он не простой. Впрочем, учитывая, что он был главой целой комиссии — дел у него было много, а это означало, что видеться они будут редко, и чаще всего ночью. Это означало, что пока она не устраивает сцен, ведёт себя как адекватный человек и выполняет те самые обязанности «жены», вряд ли он будет как-либо на неё давить. Что-то подсказывало ей, что они скорее всего будут жить не совсем как муж и жена, а скорее как… сожители?..              Учитывая его воспитание, он, скорее всего, будет демонстрировать базовое уважение, а если принять во внимание озвученные причины, побудившие сделать предложение «руки и сердца», то и попрекать её чем-то вроде «я подобрал тебя на улице, а ты, неблагодарная», вряд ли будет. Потому что нет ничего более страшного, чем обиженная женщина, а обиженная женщина в положении жены может извернуться и ого-го как испортить его идеальную репутацию.              Он, конечно, может запереть её в доме без права выхода, но… вряд ли станет, это ведь спровоцирует местное высшее общество и начнут задавать неудобные вопросы. Ну, во всяком случае, надолго запереть её не получится… наверное. Хотя… Нет человека — нет проблемы…              Это было сложно, но пока плюсы, очевидно, перевешивали возможные минусы. Анализировать, конечно, мешало некоторое «знание». В игре он, помнится, имел хорошую репутацию достойного человека, да и наивный тепличный цветочек Камисато Аяка его любила. Она, конечно, была его сестрой, и всё же… Айла задумалась о том, что, по идее, и сама будет считаться его семьёй. До сестры, конечно, не дотянет, и всё же…              К тому же, он был красив. Объединяя все вышеперечисленные факторы… С этой точки зрения он полностью попадал под описание идеального мужа, которое с детства прививала ей мать.              Родить ему ребёнка — или детей — вряд ли будет проблемой. Хотя Айла никогда не планировала свою жизнь до такой степени, чтобы задуматься о детях всерьёз… Видимо, время пришло. Если рассуждать так, то такой, как Камисато Аято, которого она помнила по игре, определённо, заслуживал находиться в графе «о боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына».              Вопрос заключался в том, заслуживает ли здешний Камисато Аято находиться в этой графе и как сильно реальность, в которой она оказалась, отличается от игры?              Целую неделю Айла почти не выходила из комнаты несмотря на усилия Томы — разве что ненадолго посидеть у двери, и прокручивала в голове эти мысли туда-сюда.              После недели постельного режима, однако, избегать общества Томы уже не получалось, и она попала под мягкую, ненавязчивую, но всё же… вербовку. Да, это точно было подходящее слово. Тома был бы лучшим пиарщиком, окажись он в современном мире, так грамотно и ненавязчиво он расхваливал в диалогах своего господина, пробрасывая фразы к месту, а вроде как и невзначай.              Свою прошлую одежду она, кстати, так больше и не видела — зато получила её точную копию, если, конечно, исключить факт изношенности. Новый комплект, полностью идентичный старому… Айла сделала вывод, что была одета в клановый стиль. Определённые цвета прослеживались, да и вышивка…              Хорошо, наверное, что она не успела продать шпильки. Вероятно, они были какими-то семейными реликвиями… Волосы можно было бы отрастить, чтобы собирать их в местные причёски, положенные жёнам глав кланов…              Задумавшись об этом, Айла поймала себя на том, что мысль течёт как-то не совсем правильно: будто она уже всё решила, хотя на деле вроде бы нет. Трудно было отрицать то, что предложение это было крайне соблазнительным.              Камисато Аято с той ночи она не видела — Тома, кстати, этот нахальный визит объяснил тем, что рядом с больным человеком всегда должна находиться прислуга, а, поскольку господин всех отпустил, чтобы поговорить, он терпеливо дожидался её пробуждения за работой. К тому же, «Господин Камисато — человек чести, он никогда не совершил бы неподобающий по отношению к юной девушке поступок».              Айла тогда едва удержалась от фырканья — учитывая его положение, даже если совершил бы, вряд ли об этом бы узнали. Хотя, справедливости ради, Аято производил впечатление человека, который может убить, но вот обесчестить девушку вряд ли.              По рассказам Томы Айла сделала вывод, что господин Камисато — нарцисс, тот самый, самовлюблённый и крайне избалованный в определённых аспектах жизни. Иначе говоря, он был уверен, что так хорош, что женщины будут с радостью сами стремиться к его компании. Всякие гнусности были не по его части. Уж точно не в этом вопросе, поскольку унижали его достоинство.              Когда к концу подходила вторая неделя её пребывания в поместье Камисато, на встречу её пригласила нынешняя хозяйка — Аяка. Встреча проходила в уютном внутреннем саду, среди цветов и фигурно выложенных камней, неподалёку от искусственного водопада-фонтанчика. Под журчание воды, Айла, сидя в довольно неудобной с непривычки позе — на коленях — наблюдала за тем как юная госпожа Камисато заваривала чай.              По движениям её было видно, что чайной церемонией она занимается крайне редко — или, что вероятнее, что та крайне неохотно ей даётся. Или, возможно, она просто нервничала… Айла едва сдерживала желание отобрать у неё венчик. Это было бы крайне невежливо.              Чайная церемония была той вещью, которая её привлекла в те времена, когда она смотрела аниме и, на волне воодушевления в те времена, Айла упросила мать отвести её на курсы. Курсы вела престарелая японка старой закалки, перебравшаяся в их город следом за единственным внуком, который возжелал жизни в другой стране. Японка та была строгой и требовательной, поэтому курсы временами казались каторгой, но процесс Айле очень нравился. Набор для чайных церемоний, полученный на пятнадцатилетие, использовался ею раз в несколько дней — в процессе заваривания чая Айла релаксировала. Это было милое, достойное её положения хобби по мнению родителей, поэтому оно всячески поощрялось. В чае у Айлы недостатка не было.              Аяка же… Казалось, ещё немного — и чай выплеснется из чашки.              Айла кусала щёку с внутренней стороны и уговаривала себя не ёрзать, хотя при взгляде на чайные принадлежности очень хотелось заварить чая.              — Прошу меня простить за мою, возможно, излишнюю неловкость, я так давно не принимала гостей в столь непринуждённой обстановке. Смею надеяться, что выбрав традиционный сорт чая, я угодила Вашим вкусам… — произнесла Аяка, очевидно, заметив её пристальный взгляд. — Для меня большая честь пообщаться с драгоценной гостьей моего брата. Я слышала, он крайне заинтересован в Вашем обществе и даже освободил расписание для встреч на будущей неделе. Простите мне моё любопытство, Вы, верно, давно знакомы?              — Мы познакомились недавно, — поражённая услышанным, Айла даже отвлеклась от наблюдения за неловкими движениями Аяки и подняла взгляд на её лицо. — Я даже не знала о том, что он собирается посетить меня. Благодаря его доброте я имею возможность восстановиться в Вашем поместье.              — Ах, я слышала от Томы о злоключениях, что Вам довелось пережить… Это действительно ужасно, я надеюсь, Вы сможете поправиться.              — Непременно.              «Тома — находка для шпиона», — мрачно подумала Айла. — «Впрочем, вряд ли предысторию моего появления в принципе возможно скрыть».              Новость о том, что Аято освободил расписание для встреч, однако, была очень ценной — очевидно, он понял, что, поскольку Тома не получил от неё явного согласия, план с «пожениться, а потом знакомиться» — не сработал. И решил, что стоит знакомиться всё-таки «до».              — Я хотела бы поближе с Вами познакомиться, у меня не так много друзей моего возраста... Ах, простите, я помню, что Вы старше, я хотела сказать, что была бы очень рада, если бы мы смогли найти общий язык, а, быть может, и подружиться… — щебет Аяки вырвал её из мыслей об Аято. Вздрогнув, Айла решила, что будет невежливо предаваться измышлениям в компании с волнующимся ребёнком — хотя, на самом деле, была не сильно старше. Аяка, однако, производила впечатление именно потерянного ребёнка, а не богатой избалованной госпожи.              Стоило уделить ей достаточно внимания, а уже после строить предположения о задумках её брата. Как раз можно будет узнать о нём другую точку зрения… Слуги ничего дельного точно не скажут. Остаётся полагаться только на слова тех, кого он к ней сам подпустил. Впрочем, вряд ли оценка Аяки будет сильно отличаться от того, что говорил Тома…              …Она и не отличалась. Если, конечно, не считать отличием нездоровое восхищение и превозношение брата как идола.              Отпроситься, что ли, в город, и у людей о нём поспрашивать?.. Правда, с Томой выходить бессмысленно будет, он ведь наверняка проведёт её только по проверенным людям. А вот…              — Не желаете прогуляться? — с мягкой улыбкой предложила Айла по окончании чайной церемонии. — Я совсем не знаю города, и мне хотелось бы немного осмотреть его.              — О, я буду рада составить Вам компанию! — просияла Аяка.              В её компании, конечно, тоже ничего дурного об Аято не скажут, но, в отличие от Томы, от неё всегда можно будет ненадолго улизнуть.