Зов амока

Представь, что привычный тебе мир перестал существовать. Тебе больше не нужно идти на нелюбимую работу, обнимать надоевшую жену, успокаивать надрывающегося от рыданий ребенка. Ты не можешь выйти на улицу, остановиться на крыльце родного дома и вдохнуть полной грудью отравленный выбросами промышленности прогорклый воздух. Тебя больше не бесит визжащая соседская псина, то и дело норовящая ухватить тонкими зубами брюки; не раздражает трещина на дорогущих солнечных очках, появившаяся от безжалостного падения вчерашним вечером в метро, когда тебя толкнул обдолбанный пацан, не видящий ничего, кроме ярких звезд эйфории перед помутневшим взором. Ты больше не можешь успокоиться ароматом крепкого эспрессо и улыбкой симпатичной бариста в кофейне на углу соседнего квартала. От привычного мира не осталось ничего. Вокруг лишь пустота и пепел. Больше не обновляющийся каждый год асфальт пошел бесконечными трещинами, сквозь которые пробиваются ростки одичавшей природы; искусственные водоемы после выхода дамб из строя обмелели или, напротив, затопили неухоженные газоны, заброшенные рукой человека. Ты все так же вдыхаешь полной грудью по утрам, но вместо отходов прогресса чувствуешь, как дыхательные пути забиваются грязью, перемешанной со стойким запахом Смерти — горьким, зловонным. Гниющим. От него не скрыться, не отряхнуться. Костлявая стала не просто редким гостем на празднике твоей жизни, а буквально подругой, обнимающей ледяными костяшками и нашептывающей: «Здравствуй, это снова я». У тебя новый друг, который забрал всех предыдущих, и в компании нежданного и нежеланного приятеля ты не чувствуешь ничего, что когда-то было привычным. С тобой остались только страх и то, что ты теперь ненавидишь. Когда мир мертв, что ужаснее одиночества? Вряд ли постепенное разрушение привычного порядка вещей может сравниться с разъедающей некрозом пустотой и вечным ощущением ненужности. Не встанет рядом и озлобленность на суку-Судьбу и ее неожиданные повороты, подтолкнувшие мир к краху. Пустота с каждым днем и с каждым потерянным близким становится только сильнее, поглощая ошметки человеческого внутри и стирая любые намеки на прошлого себя, в котором всегда был уверен и которым иногда гордился. Чем дальше ты забредаешь по тропам разрушенного социума, тем больше находишь пороков, которые, словно репей, цепляются к одежде и проникают глубже — в самую душу. Ты теряешь остатки себя, чаще хватаешься за оружие и реже прислушиваешься к задушенному страхом голосу совести, который однажды и вовсе перестает терзать за оставленные за спиной трупы, ставшие очередной преградой на пути в никуда. Превращаешься в конченого ублюдка, который преследует единственную цель — выжить. Даже если совершенно не представляешь, как выдранной у Костлявой жизнью распорядиться. Надежды нет, смысла — тоже. Есть лишь враги и океаны крови, затапливающие сожаления. Есть только ты наедине с миром, который каждый день пытается тебя сожрать, а ты вертлявым насекомым ползаешь по его зубам, постоянно царапаясь о клыки, но каким-то неведомым образом не позволяешь перемолоть себя в крошево костей, которое позже просто переварят. Ты все еще держишься. Правда, черт его знает зачем. Но однажды тебе везет. Ты думал, что удача сдохла вместе с другими прекрасными аспектами человеческой жизни, однако она оказывается рядом и поворачивается даже лицом, а не тем местом, которое ожидаешь, потому что привык к постоянному дерьму. Ты встречаешь смысл. Смысл, существование которого тоже очень давно списал со счетов, приняв за что-то бесповоротно утраченное и погребенное под кучами пепла. Ты внезапно понимаешь, что все еще осталось то, ради чего стоит бороться. Твой смысл отражается в карих глазах, изредка радующих нежностью, и мягкой улыбке, воспринимающейся не просто восьмым, а сто восьмым чудом света. Ты не сразу его распознаешь, сопротивляешься, не хочешь привязываться, уверенный, что больше не способен на что-то хорошее. Ты думаешь, что все внутри давно прогнило, и упорно делаешь вид, что никакой смысл тебе вовсе не нужен. Но не можешь обманывать себя бесконечно. Ты снова улыбаешься. Не украдкой, не вымученно, чтобы не позволить отчаяться тем, кто все еще рядом. По-настоящему. Искренне. Тебе все еще некуда идти, но есть за кем. Ты готов на все, чтобы сохранить чудо, свалившееся тебе на голову неясно за какие заслуги — конченым ублюдкам не положено счастья. Но ты чувствуешь именно это — счастье, и даже вечные серые рассветы и потемневшие тучи, готовящиеся обрушить ливень тебе на голову, не способны затмить чистейший лучик надежды, бьющий аккурат из твоего сердца. Ты все так же готов быть самым распоследним ублюдком, но теперь не только ради следующего шага, а для того, чтобы этот шаг сделал твой смысл. Однако ты стараешься быть лучше, чем есть на самом деле, отказываешься от большинства ублюдских качеств — от жестокости и эгоизма, в первую очередь, — чтобы не разочаровать. Ты хочешь, чтобы твой смысл видел в тебе свой. Ты забываешь о том, что Судьба — та еще сука, но та слишком любит об этом напоминать, и однажды твои пальцы вновь покрывает кровь. Перед тобой распластанное безжизненное тело. Изломанное. Ты дрожишь. Смотришь и смотришь в распахнутые карие глаза, надеясь увидеть на дне зрачков проблеск жизни. Ждешь, когда с окровавленных губ сорвется привычная и полюбившаяся язвительность, но в твоей жизни вновь остается лишь тихая пустота. Не та же, что преследовала тебя раньше по пятам, а гораздо страшнее. Та пустота, которая уничтожает последнее. Из-за которой на выжженной почве твоей души никогда не взойдет новых ростков, потому что после бури такого масштаба она больше не может стать плодородной. Ты мертв внутри. И даже путь в никуда, которого держался до появления смысла, больше неважен. Тебе вновь хочется стать ублюдком. Самым страшным ублюдком этой реальности, ведь больше не перед кем бояться себя им показать. Больше некого разочаровывать. Ты ищешь возмездия у Судьбы, подарившей тебе самое важное и безжалостно это забравшей в тот момент, когда ты только-только нащупал причины для того, чтобы продолжать искать верные тропы своего существования — не жизни ни капли. Ты ненавидишь. Не только виновников и предателей. Всех, кто оказывается на твоем пути. Ты уничтожаешь мир, разносишь его на мелкие камни, а после стираешь остатки в пепельный порошок и пускаешь по ветру, чтобы частицы никогда больше не встретили друг друга. Ты становишься монстром, потому что у тебя был смысл. Смысл, ради которого стоило существовать и даже пытаться изредка жить. Смысл, ради которого хотелось если не стать лучшей версией себя, то хотя бы ей казаться. Смысл, которого тебя безжалостно лишили, распахнув врата ада в твоей душе. Уже догадался? Когда мир мертв, ужаснее одиночества становится только привязанность.