Мое имя Рой...

Голоса смолкают и возвращаются снова назойливой волной. Еще далеко до Рождества, но ажиотаж уже создан. Побуждать людей покупать ненужные им вещи - это основа получения прибыли. Так было и будет всегда. Голос Кларка прерывает ее мысли. - Жалко, что сегодня был именно такой разговор. Я понимаю, что в семьях происходит разное, но... - Кларк замолкает и смотрит на Дарлу через зеркало. В этой примерочной чересчур много ламп. Все, чтобы сделать клиента привлекательными. Либо ослепить к чертовой матери, заставив взять вещи не раздумывая. Последняя мысль заставляет молча усмехнуться. Его взгляд прикован к ней. Разговор с отцом Дарлы прошел неожиданно плохо. Кларк обещал быть рядом, не оставлять их наедине и, если нужно, помочь. Он уже готовился выступить в роли ее защитника, закрыть собой и принять удар под названием "грозный мистер Линделл недоволен", но этого не понадобилось. Дарла сама вошла в его кабинет и мягко закрыла за собой дверь. Попросила дать ей минуту. Прошло примерно десять. Ровно столько ей понадобилось для того, чтобы провести эту беседу. Кларк не знал, что такого она сказала своему отцу за закрытой дверью. Но, увидев бледное как мел лицо мистера Линделла, мелькнувшее за ее спиной, когда Дарла выходила, понял, что этот вечер был для последнего архисложным. Шокирующим, как правда, которую ты не готов услышать. Отец отпустил Шерил на все каникулы, подтвердил это и ушел обратно в свой кабинет. Жена проводила его долгим взглядом, но ее внимание переключила на себя радостно улыбающаяся младшая дочь, и они направились в спальню собирать вещи. Укладывая в багажник дорожную сумку, Кларк на мгновение поднял глаза. Высоко над деревьями в окне виднелась серая фигура, застывшая в безмолвном созерцании. В руке мистера Линделла был стакан с виски. Никогда раньше Кларк не видел, чтобы тот пил такой крепкий алкоголь в десять утра. Когда они шли с Дарлой к машине, она до боли сжала его ладонь. Так, словно опасалась, что Кларк передумает и оставит ее здесь. Ее пальцы были холодные, как лед, но, несмотря на то, что ее руки дрожали, она улыбнулась ему открытой и даже счастливой улыбкой. Эта улыбка повторилась, когда будучи с ним наедине, Дарла неожиданно вспомнила о том, что случилось в кабинете. Сейчас их от остального мира отделяет наполовину закрытая тяжелая темно-зеленая штора. Ее руки появляются на воротнике рубашки, Дарла действует скорее на автомате, погруженная в свои мысли. Она неожиданно отвечает на его так и не заданный до конца вопрос: - Я ни о чем не жалею. Это должно было случиться так. Его давно нужно было поставить на место. Пусть он и мой отец, но у него нет права распоряжаться моей жизнью... ничьей жизнью. Либо он перестроится, либо пойдет к черту, - ее брови нахмурены, руки замирают. Ладони опускаются на плечи Кларка, она смотрит ему в глаза. Он выше нее и вдвое сильнее, но в минуты, как сейчас, когда гнев плещется в ее карих глазах, уверенности в последнем уже нет. Ее голос переходит на шепот, но она произносит каждое слово четко, будто вбивает гвозди в ящик, где хранятся ее самые потаенные страхи: - Он все детство и юность контролировал меня так, как не следовало. Даже из лучших побуждений. Теперь с ним осталась Шерил. Я не позволю ему начать все это снова, - она замолкает, затем делает финальный удар: - Не было бы его, со всем этим бесконечным подчинением во благо мне и моей добродетели, не было бы и Роя. - Отец любил тебя, - Кларк произносит это так же тихо, его внимательный взгляд скользит по ее лицу, он снова смотрит ей в глаза. - Рой тоже говорил, что меня любит, - Дарла отходит, не глядя на него, ее голова опущена. Сожаление о том, что она сказала слишком много, уже сковывает плечи. На последней фразе его скулы напрягаются почти до физической боли. Любое упоминание о Рое в таком ключе все еще триггерит так же сильно, как и в первый день. Кларк возненавидел сначала ник, а потом и самого человека еще задолго до того, как Дарла исчезла после своего свидания в кафе. Поначалу она имела неосторожность рассказать ему, как своему лучшему другу, о начавшейся переписке и своем романе на расстоянии. Сколько раз Дарла отказывалась с Кларком куда-то ехать, даже когда он заезжал за ней. Она все выходные и вечера сидела у экрана компьютера, читая рассказы своего нового протеже или беседуя с ним. За ее спиной всегда стояли доставленные цветы, непременно с открыткой. Она жила во всем этом и погрязла там тотально. Так плохо еще не было никогда. Во всяком случае, таковы были его мысли на тот момент о романе Дарлы с виртуальным человеком. Пока она не уехала на свое последнее свидание в тот вечер. Вечер, забравший и его жизнь тоже. Кларк не дает всему этому встать между ними. Он произносит спокойным голосом: - Мне кажется, эти запонки сюда не подойдут. Наверное, нужно попросить другие. Она смотрит на его раскрытую ладонь, затем поднимает глаза: - Зачем тебе понадобился новый костюм? К чему вся эта подготовка? - Ежегодная встреча акционеров. Они приглашают топ-менеджмент, - затем добавляет спустя паузу: - Участники в сопровождении жен или партнеров. Я надеялся, что ты пойдешь со мной. Дарла спрашивает, посмотрев на него: - Тебе это нужно? Важно для тебя? Она имеет в виду карьеру, он прекрасно видит все по глазам. - Да. Мне это важно.. Осознание истинного смысла и двоякость ситуации приходят к ней и тут же отступают. Она спрашивает на удивление слишком спокойным тоном: - Как много человек знают про меня? - девушка, конечно же, имеет в виду свое похищение. Стать гвоздем программы, когда все взгляды прикованы только к ней. Такое могло лишь навредить, а не быть в плюс его профессиональному продвижению. Ее отец говорил, что репутация превыше всего в карьере, ценнее любых дивидендов. - Только мой босс, - Кларк прижимает ладонь к ее лицу, как делал это сотни раз до этого, чтобы напомнить о том, что много лет существовало между ними. Доверие. Они всегда заботились друг о друге и могли рассказать, не боясь, обо всем. Так Дарла однажды призналась, что курит. А Кларк о своих романах без любви на стороне. Конечно, первое казалось меньшим грехом, по сравнению с тем, что он совершал. Но оба просто приняли это друг в друге. - Я буду там. Не знаю, правда, сколько выдержу... - Дарла не успевает договорить, потому что в этот момент ее останавливают его объятия. Как всегда слишком крепкие первые несколько секунд. Она закрывает глаза и удобнее устраивается на его груди. Он гладит ее по волосам. Как ребенка. Кларк делал так всегда, сколько она себя помнит. - Если тебе не понравится или будет сложно там, мы сразу уедем. Она молча кивает в ответ. Затем произносит задумчиво: - Мое черное платье подойдет? Хотя, наверное, оно старомодное теперь. Эта фраза звучит так, словно она несколько лет провела в том доме. Кларк произносит максимально нежно, хотя его изнутри душат горечь и гнев. Он сделал это с ней. Он забрал его Дарлу и вернул эту малознакомую, травмированную девушку обратно. Никогда раньше Кларк не хотел Его смерти так сильно. - Мы купим другое платье... просто, чтобы в тебе не было сомнений. - Темно-синее... я, кажется, видела где-то здесь, в витрине, - ее голос оживает. - Любое... какое ты захочешь, - его губы касаются ее волос, он прижимает ее к себе крепче. - Шерил должна была уже вернуться. Она как-то долго выбирает рюкзак, - ее глаза все еще закрыты, Дарла отвечает на его объятия. Девушка хмурится, когда слышит над своей головой гудки. Затем приходит голос сестры, Дарла мысленно выдыхает. Кларк убирает телефон в карман брюк. - Она придет к нам через десять минут. Судя по голосу, с покупкой, - его руки возвращаются. - Если все пойдет так и дальше, твоей кредитке придется туго, зря ты ей ее оставил. - Пускай. Мы пропустили ее день рождения. Будет подарок, пусть и с опозданием. Дарла неожиданно прижимается к нему сильнее, ее голос тонет в складках рубашки с полузастегнутыми запонками: - Спасибо, что разрешил пожить ей с нами... и за то, что забрал меня из этого чертового дома, - последнее она произносит едва слышно. - Ну, со мной жить тоже не сахар, - он произносит это с легкой улыбкой. - Ты замечательный, - она вздыхает. - Я притворяюсь, - он дважды целует ее в висок и отпускает. - Давай заканчивать здесь. Я куплю тот костюм, что был до этого. Нам еще нужно найти тебе платье. Ты помнишь, где была та витрина? - Кажется, дальше в холле, - Дарла смотрит на часы. Спустя час они уже втроем спускаются на подземную парковку. Дождь, начавшийся еще в начале пути, окончательно убаюкал Шерил, и она мирно спала на заднем сиденье, укрытая пальто Кларка. Поднятый воротник скрывал половину ее лица. Девочка склонила голову набок, словно нашептывая во сне какие-то особые секреты мягкому синему слону, зажатому в руках. Его голова частично выглядывала из-под пальто. - Кажется, было слишком много впечатлений, - он перехватывает взгляд Дарлы в зеркале заднего вида. - Все как в детстве. Раньше она тоже всегда засыпала почти моментально. - Почему именно синий слон? - дождь усиливается, Кларк переключает дворники в более интенсивный режим. Листва за окном кажется слишком яркой. - Она, как и я, всегда предпочитала в дружбе мальчишек, - Дарла произносит это с улыбкой, повернув к нему голову. Его быстрый взгляд в ответ и усмешка, застывшая на губах. Больше они не скажут друг другу ни слова до самого дома. Этот дождь и мирно спящая на заднем сиденье девочка пятнадцати лет, заботливо укрытая руками ее сестры, на время сотрут все тревоги. И только дома Дарла почувствует насколько ей не хватало всего этого. Она приходит в свою комнату, где теперь жила Шерил, и садится на кровать рядом с девочкой, которую знала, как ей казалось, даже лучше, чем саму себя порой. Привычка, доставшаяся ей от матери. Миссис Линделл также заходила к ней каждый вечер. Но в отличие от мамы, Дарла знала, как нужно начать разговор и какие темы были под запретом. Сейчас таких тем для неё не существовало, им нужно было поговорить. Безопасность сестры и её спокойствие давно стали приоритетом. Примерно с тех пор, как отец впервые снова переступил порог их дома в окрестностях Денвера. Перед глазами всплывает картинка: сад с цветущими розами, солнечный день и звуки разгорающегося скандала, долетающие из открытого окна спальни. Сколько Дарла себя помнила, так было всегда. Мать и отец отправляли своим ядом их далеко не простое детское существование. Она всегда старалась увести Шерил подальше в домик на дереве, где стоял их кассетный магнитофон, чтобы уберечь младшую сестру от бесконечного кошмара под названием "брак их родителей". Изменения, которые произошли в их жизни, и триумфальное воссоединение семьи после возвращения Дарлы казались ей неуместным фарсом. Но, увидев расстроенные глаза матери после её разговора с отцом, Дарла, наконец, осознала... эти двое действительно стоят друг друга, никто здесь не жертва и между ними царит любовь. Она перестала испытывать гнев в отношении матери ровно в тот момент, когда эта простая истина стала ей доступна. Дарле нужно было самой заняться Шерил, пока ещё не поздно. Так как все остальные, кто мог это сделать, были слишком увлечены собой. А поздно могло стать в любую минуту. - Помнишь, мы начали говорить о Дереке и так и не договорили... - Дарла поправляет плюшевое покрывало. Оно новое и было куплено специально к приезду Шерил. - А что о нем говорить? - ее сестра, сидящая по-турецки напротив неё, невзирая на безразличный тон, смотрит на Дарлу безотрывно. Она произносит это, пожав плечами. Но это ничего не означает. Ей хочется поговорить о Дереке. Как никогда раньше. И Дарла это знает. - Когда ты долго с кем-то в отношениях... а долго - это намного больше, чем месяц, рано или поздно все становится не таким... радужным, - Дарла резко поднимает глаза и почти сразу отмечает, как изменилось лицо Шерил. Она понимает, что попала в точку и медленно облизывает губы. Её рука поглаживает бледно-розовый плюш покрывала, по которому беззаботно плывут нарисованные облака. Дарла следит взглядом за своими пальцами. Ее голос звучит спокойно: - Единственное, что я поняла в жизни... это то, что никому ничего не должна, - она вновь поднимает глаза на младшую сестру. - Чего бы не ожидали от тебя окружающие, а они всегда будут это делать... в особенности того факта, чтобы ты была удобной. Важно только то, что ты сама чувствуешь. Твои желания прежде всего. И только потом можно оглянуться назад и вспомнить, что нужно быть любящей девушкой или хорошей дочерью. Только ты решаешь, как тебе лучше. Не мужчины и не отец. Я хочу, чтобы ты запомнила это раз и навсегда. И не стоит бояться одиночества. Оно закончится ровно тогда, когда ты сама это решишь. Просто помни о сказанном мной, когда усомнишься в правильности своего выбора. Шерил молча кивает и опускает глаза. - Я знаю, это все сложно в пятнадцать лет. Но лучше осознать сейчас, чем пройти такой путь, как прошла я... - Дарла замолкает, затем произносит с натянутой усмешкой: - Я понимаю, что все это звучит как очередное нравоучение от нашей мамы... к тому же я и сама порой являюсь эталоном глупости... иначе бы меня не похитили. Шерил смотрит исподлобья. Ее брови нахмурены, она тяжело сглатывает: - Ты очень храбрая. Всё эти фильмы про чудо-женщин - хрень полная. Нужно снимать про тебя. Ты смогла выстоять, он не поломал тебя, вернулась к нам. Дарла улыбается, затем медленно качает головой: - Он поломал. Я даже сама не представляла насколько. И все это видимость силы, - она смотрит на свои руки, затем резко поднимает глаза на сестру. - Но все это неважно сейчас. Вопрос, что творится с тобой и Дереком? Ты знаешь, я не мама, тебя я не стану ни в чем обвинять. Просто хочу помочь. Скажи мне, Шерил. - Мужчины - это всегда такая... такой кошмар в итоге? - Шерил обнимает купленного слона. Сейчас она ещё больше напоминает Дарле ту маленькую девочку, что постоянно донимала её вопросами по любому поводу. Тогда ещё они жили в одной комнате и мир казался лучше, чем был на самом деле. - Да, - улыбка появляется сама собой. Дарла смотрит на Шерил с нежностью. - Не бывает, чтобы все шло идеально. Рано или поздно ты сталкиваешься с реальным человеком, который прекратил стараться и больше не прячет себя за желанием во что бы то ни стало тебе понравиться. И здесь только тебе решать, готова ли ты продолжать быть с этим человеком... наедине или он все же невыносимый. Шерил снова хмурится: - Дерек всегда помогал мне... он был рядом, когда все это случилось с тобой. Мама плакала сутками и курила, дома творится ад. Он увозил меня, мы гуляли.. он спас меня тогда. Это ведь Дерек кричал мне вслед, когда я говорила с тем ужасным человеком, - она замолкает и смотрит на сестру выжидающим взглядом. Дарла кивает: - Я знаю про Роя, он говорил мне. - Он говорил тебе обо мне? - ее глаза округляются. Шерил подается вперед. - Он рассказал, что вы говорили, но поклялся больше так не делать. Тема закрыта. - И ты веришь этому монстру? Он так страшен, до сих пор мороз по коже от его голоса. - Мы говорили про Дерека, - Дарла сжимает скулы, ее пальцы напрягаются и расслабляются снова. - Да, прости... мысли скачут... Его стало как-то слишком много в какой-то момент. - В каком плане? - Дарла сощуривает глаза, ее внимательный взгляд скользит по лицу сестры. - Не в физическом, - Шерил резко смотрит исподлобья на сестру. Затем произносит после паузы: - Мы не спали, не смотри на меня так, Дарла. Та кивает, мысленно выдохнув. - Так... целуемся и тискаемся иногда, - она произносит это с серьезным видом, но Дарла едва сдерживает улыбку в этот момент. Следующий вопрос заставляет ее замереть: - Я думала, что ты будешь против Дерека и скажешь, что я поступаю плохо. Ты просто не говоришь мне об этом? - С чего ты взяла? - Дарла тянется к ней, чтобы поправить выбившийся локон таких же вьющихся темных волос, как у нее самой. - Папа сто раз говорил мне, что ты в моем возрасте была совершенно другой, занималась учёбой, а не пропадала неизвестно... Поднятая ладонь в останавливающем жесте заставляет Шерил замолчать. - Я слышала все эти пластинки в исполнении нашего дорогого отца в течение 24 лет, пока жила дома, - Дарла продолжает смотреть на сестру все также внимательно: - И именно поэтому ты решила, что чем-то хуже меня? Надеюсь, он не пускал в ход оскорбления? - Я пока ещё только непутевая и "кажется, скоро пойду по наклонной", - Шерил закатывает глаза. Ее попытки показать, что ей все это безразлично, вновь проваливаются. Дарла снова заговаривает с ней спокойно: - Для папы никто не идеален. Можно умереть, зарабатывая этот статус, но даже тогда он подойдёт к тебе во время церемонии и скажет, что ты лежишь в гробу ненатурально. Шерил начинает смеяться, она крепче обнимает слона. - Что тебя беспокоит в Дереке? Что не так во всем этом? - Мне нельзя теперь ни с кем разговаривать. Доходит до абсурда. Он прикрывается тем, что испугался в тот день, когда тот человек подъехал ко мне на мотоцикле и это теперь не идёт из его головы. Но по факту, я думаю он просто ревнует меня к парням из моего класса. Хотя мы вообще нейтрально обсуждаем домашку или просто здороваемся. Дарла кивает и произносит задумчиво: - Видимо, он просто склонен к ревности. Это не пройдёт, с возрастом станет ясно, насколько все усугубится или нет, и во что выльется. Он такой и будет таким всегда. Шерил опускает голову, она явно расстроена. - Что еще? - Я очень устала от этого, разве так должно быть? - она смотрит на сестру. - Бабушка Марта мне как-то сказала... тебя ещё не было тогда на свете... С мужчиной должно быть хорошо и спокойно, иначе его не нужно вообще. Отношения нужны для счастья и поддержки друг друга, а не для того, чтобы не знать, в какой угол деться от Него. - Все это меня очень расстраивает, - Шерил снова опускает голову, губами касаясь мягкого меха слона. - Он был с тобой в трудные минуты твоей жизни, когда тебе было страшно... спас тебя. И ты не знаешь, как можно сделать ему больно... - Дарла гладит ее по голове, ее ладонь замирает. - Но ведь он тоже делает больно тебе, так быть не должно. Не нужно оставаться с кем-то из чувства благодарности. Сказанные ей слова тяжелым грузом повисают в воздухе. Дарла ежится от собственных мыслей: "Что если и у них с Кларком все то же самое... только ее чувство благодарности в ответ на его любовь и постоянную заботу... тотальный контроль... Что, если..." Она заставляет себя заговорить снова: - Подумай спокойно о том, чего тебе хочется. Выбери себя, возможно, и Дерек сделает так же. Он либо примет твои правила игры, либо пойдёт... Никто не в праве контролировать тебя или делать несчастной... Помни, что я люблю тебя и всегда рядом. Дарла медленно поднимается. - Ложись спать, Шерил. Когда ты проснёшься, решение придёт к тебе само. Оно сформируется во сне. Оно уже есть, просто ты себя не слышишь. Я люблю тебя. Она наклоняется и целует сестру в лоб. - Я тоже тебя люблю. Хорошо, что ты вернулась, - Шерил улыбается впервые за вечер и провожает взглядом сестру. Дарла чувствует усталость сразу, как переступает порог своей спальни, где осталась Шерил. Они купили ей рюкзак, который та давно хотела и ещё кучу разных вещей, способных подростка сделать чуточку счастливее. Девушку радовал приезд сестры. Все это напомнило ей времена, когда они были вместе, жили в одном доме и все делили на двоих. Особый период между детством, которое уже казалось прошло и взрослением, ещё не наступившим, но неотвратимым. Несмотря на положительные эмоции, усталость теперь брала свое. Дарла отвыкла, что дома есть кто-то, о ком постоянно нужно заботиться. Хотелось просто лечь и забыться долгим сном. Свет пробивается из-под двери. Кларк все еще не спал. Он обычно засиживался допоздна. Читал книгу или что-то печатал на ноутбуке. В основном это были ответы на электронные письма, пришедшие уже после работы. Он называл это контролем над ситуацией. Дарла считала это неумением расслабляться. Но сколько она помнила, Кларк всегда был таким. Вечно держащим руку на пульсе там, где казалось бы пора давно отпустить. Но именно эта его черта обычно избавляла от множества проблем, возникающих из ниоткуда. Она заходит, как всегда, осторожно нажав на ручку двери. Появляется едва слышно, но Кларк все равно поднимает на нее глаза. Его очки отражают голубое свечение экрана, пальцы на доли секунды зависают над клавиатурой ноутбука. Он полусидит на кровати, на скрещенных ногах кроме ноутбука лежит какой-то открытый буклет. Дарла едва заметно улыбается и оборачивается, чтобы закрыть за собой дверь. - Уснула? - Кларк потирает кончиками пальцев закрытые глаза, его очки теперь лежат на клавиатуре. - Нет, но я думаю, что после стольких впечатлений будет спать как ангелочек, - Дарла раздумывает, не взять ли ей с собой книгу. Но почти сразу отказывается от этой идеи. - Как ты? - этот простой вопрос заставляет ее остановиться. Она замирает с полурасстегнутой молнией своей домашней спортивной кофты. Подсказка приходит сама собой в виде его вытянутых рук. Ноутбук и все другие предметы переставлены теперь на прикроватный столик. Ее тонкие пижамные брюки в клетку, отдаленно похожие на мужские и футболка больше уместны для какого-нибудь подростка. Она не забирается под одеяло, лишь снимает резинку, стягивающую ее волосы. Отчего-то именно этот жест приносит облегчение. Дарла идет в его объятия не задумываясь. Как делала сотни раз до этого. То, что должно приводить в ужас - руки мужчины, обнимающие и сжимавшие ее, приносящие обездвиживание, стало неожиданным спасением от любых страхов. Она принимает эту близость как должное, просто ложится на Кларка, как это вынужденно делала с Роем. Привычка слишком глубоко вошедшая под кожу. Ритуал от которого становится понятно и покойно. - Я ждала этого весь день, - она выдыхает, ее глаза закрыты. Но в отличие от Роя, чье возбуждение жило в его голове и действовало по своим законам, Кларк реагирует моментально. Теперь, когда между ними нет извечной подушки, Дарла чувствует, что делает что-то не то. Ей все еще непривычно, что все это есть между ними. Она медленно поднимается. - Прости, нельзя вот так вторгаться и... - Нет... останься, - объятия становятся крепче, задерживают и почти пугают. Но она привыкла подчиняться и снова закрывает глаза. - Я не могу просто приходить и брать все, что захочу... - Тебе неловко? - Кларк опускает голову и гладит ее по волосам. - Да... лучшее определение того, что сейчас происходит... - У нас столько всего было... и до сих пор? - в его вопросе нет иронии, он касается губами ее лица, больше не скрывая своего возбуждения. - Я понимаю, что это звучит как бред после того, что было в ванной, но... со мной вечно все... неправильно, - его тепло успокаивает, больше не хочется говорить. Дарла замолкает. - Просто для тебя все по-прежнему и в отличие от меня ты живешь со мной как привыкла... Пусть будет так. - То есть я могу приходить к тебе, делать, что хочу, и возвращаться в свою комнату, если мне надоест? Это отвратительно. - Главное - делай, - он улыбается, судя по тону. - А как же твои желания? - Дарла хмурится, подобное самопожертвование кажется ей ошибкой. - Они исполняются. Когда бы еще ты лежала вот так на мне и я бы о тебя грелся? - Кларк снова произносит это с улыбкой в голосе. - В таком случае, тебе нужно завести кота. Они спят именно так, на хозяине, - она отворачивается и удобнее устраивается на его груди, прижав к себе руку. - Ты больше и с тобой теплее, - он дважды целует ее висок. - Спи и не придумывай проблемы там, где их нет. К тому же, кто знает, вдруг ты завтра снова решишь заманить меня в ванну, как тогда. Он чувствует, что она беззвучно смеется, опускает голову, но поцелуй так и не случается. Дарла зарывается губами в его шею. Прячется, как делала всегда перед сном. - У тебя холодный нос, - Кларк инстинктивно понижает голос. Он приподнимается, одна рука уходит, Дарла оказывается укрытой свободным концом одеяла. - Спасибо, что поехал сегодня с нами, - ее голос звучит сонно. - Я знаю, Шерил моя сестра, но... сегодня мы были как одна семья... родные люди вместе... - Раз ты так думаешь, значит, так и есть. Ее мысли плавают, сосредоточиться не удается. Она замолкает, но неожиданно произносит совсем тихо: - Мы лежим на одеяле... - Спи... я потом переложу тебя. Дарла... я выключу свет. Ее глаза закрыты, она кивает. Лампа гаснет с его стороны, темнота проникает сквозь сомкнутые веки. Девушка инстинктивно сжимает ладонь, лежащую на его груди. Голос Кларка звучит тихо, она чувствует дыхание на своем лице: - Я с тобой... и буду с тобой всю ночь, никуда не уйду и не выпущу из объятий. Ты будешь спать на мне, как привыкла... тебе не нужен свет. Он касается губами ее волос и замирает. Дарла вздыхает во сне. Кларк не успел ответить на оставшиеся письма и дочитать отчет, присланный на согласование. Но все это кажется неважным, ее размеренное дыхание и тяжесть, доставляющая легкую боль, занимают теперь все его мысли. Она неожиданно выныривает из сна, так как ее голос звучит осознанно: - Кларк, тебе тоже нужно лечь спать. Ты просыпаешься по ночам. - Я почти уснул, - его руки оживают, ладони оказываются на ее спине под футболкой и замирают. - Разбуди меня, если приснится что-то плохое, - она снова зарывается губами в его шею. - Не приснится, ты со мной, можно ничего не бояться, - он произносит это с улыбкой. Дарла молча кивает. Он ждет, что она заговорит снова, но этого не случается. Он вспоминает отрывками весь прошедший день. И решает, что в следующий раз сам отведет ее в ванную, хотя бы просто для поцелуев. Делать это при Шерил кажется не самой удачной идеей. Ему хочется, чтобы все зашло дальше и повторилось то, чтобы было между ними, когда она сама позвала его. Мысли об этом заставляют кровь метнуться в пах. Он снова прижимается губами к ее волосам и закрывает глаза. У них еще много времени впереди. Они все успеют.

─── ℘ ───

У каждого человека есть свой путь. Череда нелепых решений, приводящий к тем или иным событиям обычно характеризуется именно так. Особенно если нужно объяснить необъяснимое. Например, почему годы обучения в Академии, степени и звания, а также навыки неплохого детектива в итоге привели нас сюда. Обычно, когда проходит опознание, жертва вместе с полицейскими находится за стеклом. Так, чтобы преступник не знал, в какой момент на него смотрят. Но парадокс в том, что они всегда знают, если эксперимент начался. Доктор Роджерс, несколько ассистентов в белых халатах, надетых на светло-серую робу, три охранника, все мы находимся теперь рядом с пультом управления. Камеры настроены и обращены вглубь зала. Нам достались лучшие места в партере, наблюдательный блок для проведения интервью находится на возвышении и закрыт зеркальным окном. Такое же точно "зеркало" у стены напротив, а также за его спиной. Опрашиваемый никогда не знает с какой стороны находятся наблюдатели, так как звук голоса разносят динамики, закрепленные по всему периметру. Длинный хромированный стол и неизменный картонный бокс с леденцами. Рой полуоборачивается и безошибочно определяет, где именно мы расположились. Он поднимает на нас глаза, полностью игнорируя смотровой пульт, в котором сейчас нет ни души. Мои подозрения о том, что он обладает навыками телепатии, крепнут с каждой минутой. Но Скалли никогда не согласится с моей теорией. Хотя его тогдашнее поведение в абсолютно темном бункере, как и нападение на девушку-детектива, заснятое на камеру, говорят сами за себя. Способности есть, как механизм выживания в условиях постоянной повышенной опасности. У психоза всегда существует обратная сторона, зачастую играющая в пользу его владельца. Но про поддельную Элис ему рассказал тот полицейский. От мыслей меня отвлекает размеренный голос доктора Роджерса. - Запись ведется с разрешения пациента. День 408, интервью без лимита по времени. Дамьян, мы можем начинать, если вы готовы. Он продолжает смотреть прямиком на нас, подняв голову. Руки, скованные электронными браслетами, напрягаются, и только после этого мы слышим его голос. Все происходит так, будто бы Рой делает над собой усилие, заговаривая сейчас с нами. Но голос звучит на удивление непринужденно: - Мы не можем начать... - он с интересом рассматривает зеркальные блоки, так, словно видит нас сейчас. - Почему, Рой? - доктор Роджерс переходит на другое имя, с которым Дамьян обычно ассоциировал себя во время всех прошлых интервью. Старый трюк любого психиатра, чтобы стать к пациенту ближе. Я почти на сто процентов уверен, что это будет иметь обратный эффект, но Рой так же легко, как и раньше, продолжает тему: - Условия не соблюдены... Ассистенты за спиной Доктора Роджерса хмурятся, один из них начинает перелистывать документы на планшете, зажатом в руке. Он напоминает врача, забывшего диагноз и ищущего подсказку в истории болезни. - Что, с вашей точки зрения, необходимо исправить, Рой? - доктор Роджерс почти касается губами микрофона, установленного перед ним. Он будто рок-звезда, кумир, состарившийся на глазах у поколения фанатов. Виски давно отливают серебром, но его возраст, как и размеренная манера произносить фразы, являются лишь продуктом многолетнего опыта. Никто не видит настоящего доктора Роджерса. Голос Роя снова отвлекает от мыслей: - Док волнуется, мы не можем начать. Есть только один человек, которого Рой зовет доком на всех сессиях. Скалли, сидящая на другом конце длинного стола, резко поднимает голову. Все то время, пока мы здесь и шла подготовка к интервью, мне казалось, что Дамьян ее игнорирует. Оказывается, он рассматривал ее. - Почему вы решили, что я волнуюсь? - Скалли входит в отрицание, что заведомо провально. Она вступает с ним в диалог. Я сам не замечаю, как подаюсь вперед, сжав рукой край стола перед собой. Рой, наконец, переводит взгляд на Скалли. Его поза вполоборота остается прежней. Массивные электронные наручники оставляют на его темно-зеленой робе красные всполохи. Активирован максимальный уровень защиты. Ноги также в полной фиксации, заключенный способен двигать только верхней частью тела. Все это могло походить на съемки фантастического фильма о людях и киборгах, если бы сейчас на моего напарника не смотрел Рой. Я вижу, как двигаются его губы, но микрофон не передает ни единого звука. Он снова говорит что-то только ей. Мне не видно ее реакции, так как Скалли опустила голову. Но внезапно все меняется, ее взгляд впивается в Роя, она произносит предельно четко: - Дамьян, мы с вами договаривались не обрывать диалоги, которые записываются на полуслове. - Здесь все диалоги записываются, док, - все тот же взгляд, он смотрит на нее безотрывно. - Абсолютно верно. Таковы правила. И вы обещали, что если поднята какая-либо тема, на которую не поступило предварительного отказа, то она автоматически принимается к обсуждению и мы... доктор Роджерс ждет, что вы ее разовьете. Она смотрит на него своим холодным взглядом, непробиваемым и внимательным, от которого на допросах сдавались многие преступники. Скалли умеет отгораживаться, ставить барьер, чтобы их реальность не касалась ее. Она действительно хороший агент, стала таковым и заслуживает развития своей карьеры в ФБР. Меня всегда восхищала ее способность в нужный момент собраться вопреки всему и завершить дело. Именно благодаря ей мы и поймали в конечном итоге Роя. В ней всегда был этот стержень, способность пойти на многое и сдержать обрушившуюся на нас лавину своей рациональностью. Но только не сегодня. Я внимательно смотрю на Скалли и понимаю, что Рой прав. Она нервничает. Мы работаем бок о бок не один год, а теперь еще и живем вместе. Но как смог он распознать все это... Голос Роя раздается в динамиках: - Вы несколько раз с начала сессии посмотрели на свои часы. Бейдж, который обычно расположен на нижнем кармане халата, сегодня прицеплен на нагрудный... Вы так делали на суде. Сказанное им звучит абсолютно спокойно, с этого ракурса мне не видно выражение его лица, но уверен, что оно максимально невинное. - Да, и есть еще ряд несоответствий... Можно мне конфету? Скалли моментально реагирует, мне кажется ее тон слегка меняется: - Вы себя плохо чувствуете, Дамьян? - все тот же внимательный взгляд, но теперь ее брови нахмурены. Я мысленно произношу проклятие. Ему все-таки удалось после всех приступов, реальных или наигранных, получить толику ее эмпатии. И теперь он манипулировал этой стороной их отношений. От возникшей мысли скулы свело, как от лимонного сока, попавшего на больной зуб. У них не может быть отношений, как ни должно быть взаимодействия в принципе. Последнее соприкосновение "преступник-детектив" завершилось еще в суде. Я смотрю на Роджерса, он своей угловатой спиной закрывает от меня микрофон. Боковой датчик выключен, наш наблюдательный пункт отключен от внешней трансляции. Но что-то в последний момент останавливает меня. Возможно, этот прямой взгляд, человека в белом халате, напрочь лишенный каких-либо эмоций. Я слышу голос Скалли и снова переключаю свое внимание на происходящее там, внизу. Осознание того, что она не боится Роя, не испытывает к нему откровенной неприязни или враждебности, смотрит на него, как на... пациента, нуждающегося в помощи, проходит сквозь меня и оседает тяжелым грузом внутри. Он не объект для наблюдений или изучения мозговых реакций. Скалли следит за его самочувствием. Она врач и всегда была им наравне с ее навыками агента. Я смотрю на женщину, сидящую перед преступником, возможно, одним из самых опасных, кого нам довелось арестовать. Мне знакомо каждое движение ее головы, каждый жест и эта прядь волос, заложенная за ухо. Я знаю, как пахнут ее духи и в какой позе она любит засыпать. Ее крест, отражающий свет направленных на них ламп, как символ того, что она никогда не сдается. И даже в самых страшных и темных местах, как эта огромная комната, где проходят их сессии, она всегда находит силы для сострадания. Даже такой монстр, как Рой, получает в итоге свою толику человеческого отношения. Будь на месте Скалли я и попади в мои руки пистолет, не уверен, что Рой дотянул бы до второй своей сессии. - Я скорее ищу поддержки... ну, знаете, как в детстве, когда дети съедают сладкое, чтобы утешить себя или порадовать, - Рой произносит это с едва заметной усмешкой. Борода определенно сделала его старше, но он смотрит на нее так, как делал на всех предыдущих сессиях. В упор. Иногда камера показывает его лицо крупным планом. Теперь он рассматривает ее с нежностью. Скалли не видит всего этого, она опустила глаза на опросник. Я сжимаю в руке карандаш, не отрываясь от экрана, он ломается в моей руке. Делает это с треском в царящей тотальной тишине. Несколько десятков глаз устремлены сейчас на меня через плечо, полуобернувшись. Я даже не замечал, насколько многолюдно здесь, сразу сосредоточился на происходящем внизу. Датчики зафиксировали эмоциональный всплеск, я вижу это по скачкам на экранах. При всем видимом спокойствии Роя с ним что-то происходило в этот момент. Мозг перестроился, зона наибольшей активности перешла в лобные доли, затем картинка кардинально поменялась. Мне стало ясно то, что происходит еще до того, как Роджерс успел отдать команду. - Я, кажется, понял... - Рой едва заметно кивает, его руки в массивных браслетах медленно двигаются, он разворачивает леденец. - Вы поняли, почему вас необходимо утешить? - Скалли все еще занята опросниками, лежащими перед ней. Мне хочется ее остановить, она пропускает главное, не видит важных вещей сейчас. Упускает момент... - Не меня... вас, - его голос звучит все так же спокойно. Камера приближается практически на максимум, датчики сходят с ума за моей спиной, потому что теперь я сам подхожу к экрану, чтобы лучше рассмотреть увеличенную в сотни раз картинку. Рой поднимает голову, смотрит через плечо на тот единственный из четырех, расположенных по всему периметру наблюдательных пунктов. Он вновь безошибочно определяет, за какими зеркалами скрыты сейчас люди, наблюдающие за ним. Камера крупным планом транслирует его лицо. Полуулыбка, мелькнувшая всего на доли секунды, рев датчиков стихает. - Кажется, я понял, почему у вас сегодня такое нервное утро, Дана, - Рой продолжает смотреть вверх, подняв голову. - Похоже, нас сегодня посетил сам агент Малдер. Какая честь... Я на доли секунды смотрю через плечо на доктора Роджерса. Тот качает головой, уперевшись в свой стол руками: - Это не утечка, он не мог знать. Другого я и не ожидал услышать. - Мне можно что-то сказать ему? - мой голос звучит бесстрастно, пока я снова рассматриваю экран. - Что ж, попробуем... Включите микрофон агенту Малдеру... - Роджерс произносит это с тяжелым вздохом. - С каким вкусом леденец, Рой? - я единственный здесь, кто назвал его так, кроме самого доктора Роджерса. - Со вкусом кораблекрушения, я полагаю. И еще что-то лимонное, - на его губах мелькает полуулыбка, он больше не смотрит вверх. - Надо бы еще что-то поджаренное или с привкусом инъекции, - мой голос звучит бесстрастно. - О, это всегда успеется, - Рой окончательно отворачивается, положив ладони на стол. Всполохи датчиков усиленного контроля рождают искаженные очертания на хромированной столешнице. - Как видите, Дана, агент Малдер, чье мнение, безусловно, имеет для всех нас большое значение, совсем не против нашего с вами общения, мы можем продолжать, - я вижу откровенное веселье во взгляде и отворачиваюсь от экрана. Мой микрофон гаснет. Датчики переходят в монотонный режим работы, я слышу их мерное попискивание. Очередная лента кардиограммы появляется в руках у доктора Роджерса. Тот произносит отстраненно: - Пока в норме. Продолжаем. Я слышу голос Скалли, она произносит мягко и нейтрально: - Стивен, давайте начнем с опросного листа по самочувствию. В случае необходимости прекратим сессию. - Я настроен продолжать. Наконец-то здесь стало интересно, - Рой делает паузу, затем произносит слегка виноватым тоном: - Простите, Дана, мне с вами всегда... хорошо, но все другое оставляет желать лучшего. Скалли, как обычно, игнорирует его попытки манипуляции. Я видел это и во время просмотра записей. Но, несмотря на это, Рой продолжает делать так и по сей день. Не уверен, имеет ли это какой-то подсознательный отклик в итоге, но знаю точно, что лично меня подобное выводит из себя. По всей видимости, доктор Роджерс был прав, мое физическое присутствие на сессии не принесет ничего хорошего. Я не должен защищать Скалли, здесь она в безопасности. Но есть ментальные опасности, от которых не застрахован даже такой опытный агент. Она слишком много времени проводит с Роем. Его доверительная манера общения может привести к искажению. Я встречал такое много раз в судебной практике. К сожалению, человек, находящийся в норме, склонен оценивать того, кто вне нормы, через свой личный опыт. Отсюда желание видеть в подобном Рою человеке что-то хорошее или улучшение состояния. Я же не вижу ни того ни другого, хотя Скалли утверждала, что они продвинулись, как и Роджерс. Но с Роджерсом все сложнее, здесь есть личный интерес и амбиции. Путь к катастрофе гарантирован, как бы сказал Лэнгли. Все, что происходит дальше, больше напоминает разговор пациента и его лечащего врача. Его размеренная манера отвечать на вопросы и готовность сотрудничать противоречат массивным наручникам на руках и ногах. Я пытаюсь успокоиться и сосредоточиться на их диалоге в динамиках: - Как давно началось такое сильное головокружение? - несмотря на то, что весь разговор записывается, Скалли щелкает ручкой, готовая делать заметки в своем блокноте. Она, как и я, ведет свое собственное расследование. Никто здесь не работает на доктора Роджерса. Я удовлетворенно киваю. - Мне кажется, недели две назад стало совсем плохо, - его голос звучит задумчиво, он перекатывает во рту леденец, затем заговаривает снова: - Сначала было сонно, но доктор Роджерс снял тот препарат. Ну, вы помните? Скалли молча кивает, снова опустив глаза на свои записи. - Затем они ввели седативное, я это понял по заторможенности восприятия. Стал слышать Клэр будто из-под воды. Плюс давление упало, было примерно 115 на 90, для меня это очень низкое. Ну, вы понимаете, при этом сердце работало в усиленном режиме. - А как вы себя чувствуете сейчас, Дамьян? - Ну, сегодня утром давление снова рухнуло к каким-то чертям, - его тон становится недовольным. - Но все настолько быстро пришло в норму, что остальные вопросы нужно адресовать доктору Роджерсу и его плохому вкусу при выборе лекарств. - Мы обязательно пересмотрим перечень компонентов, а также график приема, Рой. Жалоба учтена. Он снова смотрит на Скалли, полностью игнорируя голос, раздающийся из динамиков сверху. Она выдерживает его взгляд и произносит совершенно спокойно. Во всяком случае, мне так кажется: - Как давно началось это увлечение сладким? Я имею в виду... - Я понимаю, что вы имеете в виду, Дана, - Рой перебивает ее, но в его тоне больше нет недовольства или агрессии. Всего того, что возникло при упоминании доктора Роджерса. - Я думаю, еще в детстве. Довольно быстро понимаешь, что тебе приносит удовольствие или утешение, если ты ребенок, которому доступно не так много радостей. Как-то я съел две плитки шоколада с орехами. Мне хотелось есть, дома ничего не было, отец задержался допоздна и начинался приступ головной боли. -Такое случалось с вами часто? - Что именно? Что мне нечего было есть или головные боли? - Рой хмурится, но его голос звучит бесстрастно. Следующий вопрос Скалли заставляет меня вцепиться взглядом в экран: - Как часто он оставлял вас вот так одного, без еды? Рой задумывается, вопрос не причиняет ему дискомфорта. Я вижу это по тому, как он откидывается на спинку металлического стула, намертво вмонтированного в пол. Отчего-то кажется, что такая реакция связана с тем, что его опрашивает именно Скалли. Мне странно слышать подобные не врачебные вопросы из ее уст, явно взятые не из лежащего перед ней опросника. - Такое случалось довольно часто, просто со временем я перестал замечать. Стал старше и умел о себе позаботится. Знал, где лежат деньги, и сам покупал еду, еще и его кормил. Отец работал патологоанатомом, до этого военным врачом, но это еще до встречи с мамой, до того, как он ей испортил жизнь. - Он так много работал? - Скалли смотрит внимательно на его руку, которая едва заметно сжимается в кулак, затем в глаза. - Он спал с каждой подвернувшейся медсестрой, хотя ненавидел их и называл безмозглыми бабами. Простите, Дана. Ну, или пропадал на охоте. В перерывах между этими занятиями он воспитывал меня. Так что я предпочитал, чтобы он был где угодно, только не дома. Датчики за моей спиной подают сигналы тревоги, его эмоциональное состояние ухудшается. Скалли, словно почувствовав это, мягко меняет тему на более безопасную. - В тот день шоколад остановил приступ? Рой смотрит на нее невидящим взглядом, его скулы на мгновение напрягаются, ведомый мыслями о прошлом, он не сразу слышит вопрос. - Шоколад? - ее собеседник на мгновение зависает. Затем будто бы возвращается к реальности: - Да, в моем случае глюкоза способна смягчить боль или остановить приступ, если купировать его вовремя. Естественно, лучше с обезболивающим. Поэтому сладкое никогда не было под запретом в моем доме. Воспоминание о том, как Дарла Линделл, сидя в зале суда рассказывала о том, насколько сладкий чай приносил ей всегда Рой, обрушивается на меня. Всякий раз именно эти детали становилась последней каплей для присяжных. Они качали головами, прикрывали рукой глаза, вздыхали и судья назначал перерыв после каждого допроса Дарлы. Принять их совместное проживание никто не мог, так же как и убийства. Рой делал ей чай такой, как пил сам. Словно Дарла была его неотъемлемой частью. Чем-то неотделимым, с теми же проблемами, что и у него. Та, о ком он заботился, как о себе. Отдельно Дарлы Линделл не существовало. Она носила его одежду, смотрела его любимый фильм и пила чай, как ему нравится. И еще спала на нем 24 часа в сутки, ровно столько он не выпускал ее из своих рук, когда случались особенно затяжные приступы. Скорее всего, она спасла его тогда своим присутствием и реальной заботой о нем. Но кто спасет саму Дарлу Линделл от пережитого? - Стивен, я могу задать вопрос касаемо Вашей личной жизни? Он сразу понимает, что речь пойдет о Дарле. Его скулы оживают, но мужчина произносит четко, едва заметно кивнув: - Да, но, пожалуйста, не называйте имен. - Безусловно. Я помню правила, - Скалли бегло просматривает опросник. Они негласно называют ее его партнером, избегая слова жертва. Так, словно это она сделала выбор спуститься в тот подвал и жить с ним все это время. Но для Роя все было именно так, Дарла захотела сама и сделала свой выбор. Долгое время эта безоговорочная уверенность казалась мне дикой, как и само преступление в отношении девушки. Но со временем, послушав версию Дарлы и увидев в ней отклик и сострадание в сторону Роя, эта версия о их неком добровольном партнерстве стала обретать черты реальности. Где та грань, когда жертва сама выбирает своего мучителя и больше не стремится сбежать? Насколько осознанным является это решение или все происходящее не более чем искусное подавление воли? Когда навязанные действия кажутся твоим собственным желанием. Человеку свойственно искать что-то нормальное и доброе там, где нет даже намека на подобные вещи. Это защита психики. Оправдать любые зверства и найти рациональное объяснение всему, чтобы сохранить рассудок. - Вы можете спрашивать, Дана, все, что хотите, - низкий голос Роя звучит доверительно и мягко. Нет враждебности или желания отстоять собственные границы. - Почему, когда вы жили вместе, ровно такая же большая доза сахара доставалась и ей? По вашему это было необходимо? - камера несколько секунд показывает лицо Скалли. Ее внимательный взгляд, опросник отложен в сторону. Она ведет сессию сама. И, кажется, у нее получается. Я подаюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть ее позу, но камера отъезжает, мы снова видим Роя. - Я никогда не задумывался над этим, - его голос звучит все также размеренно. Он опускает глаза, затем хмурится, разглядывая свои браслеты: - Я думал, что забочусь о ней. Понимаете, Дана, если человек долгое время без свежего воздуха и нормальной физической активности наступает атрофия. Он замолкает и смотрит теперь на нее в упор. Я не знаю, как Скалли выдерживает раз за разом, но сейчас она кажется еще более спокойной, чем в начале сессии. Возможно, ее поддерживает тот факт, что с ней он идет на контакт. - То есть вы хотели поддержать физическое состояние... ее и свое? - она щелкает шариковой ручкой так, словно собирается внести эти слова в протокол сессии. Рой кивает. Затем произносит отстраненно: - Я никогда не пытал ее, - он смотрит на Скалли, та резко поднимает глаза на Роя. Похоже, эта тема затронута впервые. Она непроизвольно подается вперед, теперь ее руки лежат на столешнице. Сделанные записи забыты. - Не пытал и не наказывал ничем. Тем более едой. Бывали дни, когда из-за работы не успевал домой вовремя, ей приходилось быть одной. Но я всегда просил прощения и потом мы долго были вместе. Я вижу, как Скалли тяжело сглатывает в этот момент. Камера меняет ракурс вновь и транслирует его профиль. - Она боялась темноты. Я не знал об этой фобии до последнего. Но мы научились справляться с этой проблемой... в моих объятиях она засыпала, - еще одна конфета оказывается в его руках. Рой отправляет ее в рот, отложив прозрачную обертку. - Вы можете назвать ваши отношения хорошими? - голос Скалли звучит спокойно. - Мы понимали друг друга... Она меня слушалась. Я тяжелый человек, таким, как я, это нужно. Могла погасить любой огонь назревающего конфликта. Просто касалась и все. Не знаю, как это работает, но почему-то именно ее прикосновения имели такой эффект. - Другие женщины касались вас, как она? - Скалли смотрит на свои записи. Кажется, эта тема поднимается не впервые. Рой проводит какое-то время в молчании, его брови нахмурены. Когда он заговаривает, слова тяжелым свинцом повисают в тотальной тишине. Сегодня даже доктор Роджерс не вмешивался в ход опроса. Хотя на всех предыдущих записях, что я видел, он зачастую направлял ход сессии в нужное ему русло. - Другие женщины... те, что позволяли себе нечто подобное всегда делали это как шлюхи. Простите, Дана... Только она умела касаться без сексуального подтекста, но при этом нежно. Я вспоминаю фото дома, в котором провела все эти месяцы Дарла Линделл. Не знаю, как такое возможно, чтобы кто-то в подобной ситуации проявлял какую-то нежность к такому человеку, как Рой. Возможно, это подмена понятий и его искаженное восприятие действительности, которую он пытается донести сейчас, как истину в последней инстанции... Перед глазами всплывает фото, присланное в чате: Дарла Линделл в надетом на нее мужском свитере, спит как ребенок у него на коленях. И маленькая ладонь, прижатая к его шее во сне. Этот жест доверия заставляет задуматься над его словами. - Она боялась вас? - сделав щелчок, ручка замирает. Скалли откладывает ее и смотрит Рою в глаза. Один из вопросов, провоцирующих эмоциональный отклик, например, на его желания или фантазии. Но датчики за моей спиной остаются спокойными, как и его голос сейчас. Никакой реакции. - Думаю, да, - Рой едва заметно кивает, леденец все еще не растаял у него во рту. - Она не понимала меня. Человеку, живущему в пределах нормы сложно понять такого, как я. Но между нами были много нежности. Она не знала, что еще со мной делать. Наверное, это была ее защитная реакция. - Вы сказали "такой, как я". Какой вы, Дамьян? В отношении нее, ограничим задачу, - опросник перевернут текстом вниз. Как я и думал, Скалли ведет свои собственные записи. Я горжусь ею сейчас, ни одно из ее присутствий во время схожих моих допросов не прошло зря, она уловила суть и сейчас правильно вела Роя, полностью контролируя диалог. - Вы довольны мной, Дана? - вопрос Роя звучит неожиданно в повисшей тишине. Камера медленно скользит вдоль стола, демонстрируя нам их обоих. - Да, сегодня у нас продуктивный разговор. Вы идете на контакт... - С вами я всегда иду на контакт, - его прямой взгляд. Мне прекрасно понятно, чего он добивается. Этот человек пытается увести ее от линии допроса в нужное ему русло. Они говорят уже довольно долго, Рой чувствует приближающееся окончание сессии и пытается получить свои бонусы от содействия. - Это правда, - Скалли едва заметно кивает, затем добавляет спокойным тоном: - Почему вы изменили тему, как только мы стали говорить о вас? - Мне интересней говорить о Ней, чем о себе, - предельно ясно и четко. Скалли вновь смотрит в свои записи. - Дамьян, как вы считаете, живя с ней, вы стали лучше? - Увы, это так не работает, - камера транслирует полуулыбку на его лице. - Я становлюсь лучше, только если она рядом. То есть если бы вы привели ее сейчас сюда, оставили нас и включили ваши датчики, то показатели эмоционального фона поменялись бы. - Насколько бы они изменились, Дамьян? - Кардинально, - он наклоняется, замирает, приподняв брови в знак вопроса. Скалли кивает, очередная конфета оказывается в его руке. Она следит за движениями его пальцев. В динамиках слышен ее голос: - Как вы себя чувствуете, Дамьян? Появился легкий тремор в руках. - Да, я заметил, - Рой откладывает пустую обертку. - Если хотите, мы можем прерваться, - ее внимательный взгляд и отрицательное движение головы в ответ. - Нет, я для того и взял еще одну конфету, чтобы продолжить. Но я жду пересмотра тех лекарств, что мне дают, док. - Я это подтверждаю, - голос доктора Роджерса звучит впервые с начала сессии. Немного странно слышать его живьем и в динамиках, словно двойное эхо. - Хорошо, в таком случае продолжим, - Скалли говорит это за кадром, камера транслирует лишь профиль Роя. Тот молча кивает. Так, словно все происходит в замедленной съемке, а не в реальной жизни. Ее голос вновь разделяет пространство между ними: - Я повторю свой вопрос, Дамьян. Какой вы, когда были с ней? - Почему вы не спросите то же самое про моих жертв? Это гораздо увлекательнее, - его скулы оживают, короткий взгляд исподлобья. Тремор в руках слегка усиливается, но, похоже, он пока справляется с собой. Я вижу, как Рой медленно выдыхает. - Дамьян, в чем причина вашего желания закрыться и не отвечать на данный вопрос? - она выдерживает его взгляд, который мне все больше не нравится. Мне хочется увести ее оттуда, причем немедленно. - Сегодня здесь слишком многолюдно. Я бы предпочел сессии с меньшим количеством зрителей, - бесстрастным тоном. - Дело только в этом? - Скалли продолжает смотреть на него все также внимательно. Мне виден ее бессознательный жест рукой, она ищет пистолет. Хорошо, что она тоже чувствует опасность, не только я. Этот факт успокаивает. Подобные вещи дистанцируют Скалли от него. Рой не должен перетянуть ее на свою сторону. - Это мое предположение, возможно, проблема глубже, я не задумывался, - он рассматривает ее шею. - Быть может вы мне лучше объясните, что происходит? Он смотрит ей в глаза всего долю секунды. Все слишком быстро меняется, его зрачки расширены, он медленно облизывает губы. Скачок адреналина вверх, датчики фиксируют его тревожным писком, давление растет, мы слышим предупреждающий сигнал приборов. - Я думаю, нам лучше закончить на сегодня, Дамьян, - слишком нервное движение рук в противовес якобы спокойному голосу. Скалли опускает глаза, но резко поднимает их, когда слышит: - С ней я правильный, проявляющий заботу, исполняющий роль отца. Я автоматически беру на себя эти функции, вне зависимости от моих желаний и планов. Просто становлюсь таким... тем, кого нужно слушаться и любить безоговорочно. И если я почувствую фальшь... Рой смотрит на Скалли не отрываясь, он поглаживает большим пальцем свою ладонь изнутри. - Что будет, если вы почувствуете, что вам соврали? - она говорит почти бесстрастно. - Последует наказание. - Вы говорили, что никогда не наказывали ее... - Скалли выдерживает его взгляд. - Это так. Ее не за что было наказывать. Она лучшее, что есть в этом мире, который слишком неудачен, - Рой отступает. Я наблюдаю за тем, как опускаются его плечи. - Дамьян, наше время подходит к концу. Он молча кивает, затем произносит едва слышно: - Можно мне обезболивающее перед сном? - У вас болит голова, Дамьян? Он едва заметно кивает. - Вам обязательно дадут его, - ее голос все еще звучит спокойно. - Спасибо, док. Двое охранников, одетых в белую униформу, больше похожие на медбратьев, появляются у него за спиной. - Я был рад увидеться с вами, Дана, - его короткий взгляд перед тем, как он поднимается. - Буду ждать следующей сессии, - она произносит это почти бесстрастно. - Я тоже, док. Железная дверь за ее спиной отъезжает в сторону, выпуская трех мужчин. Я вижу, как Скалли поднимается следом, все четыре камеры выключаются одновременно.

─── ℘ ───

"Чувство тревоги, ставшее привычным, без которого нельзя вздохнуть..." Кларк знал об этом чувстве все и, пожалуй, даже больше, чем хотелось. И он совершенно точно обошелся бы без этого сакрального знания еще ближайшие сорок лет. Но жизнь распорядилась иначе.... И голос ангела, шепчущий на ухо: "Это судьба... и ты попадешь в ад." Он прочел эту фразу в какой-то книге, и она настолько впечатлила его своей безапелляционной уверенность, что запомнилась навсегда. Ощущение личного ада возникает само собой, оно складывается из мелких кусочков, обрывков чувств и воспоминаний. Давно утерянных навсегда, без права отыскать и пережить их снова. В тот вечер в далеком прошлом Кларк был именно в этом ощущении личного ада, когда кажется, что мир зациклен и нет выхода из чертового беличьего колеса. Тогда работа отнимала все силы, у них был сложный контракт, от заключения которого зависела дальнейшая судьба конторы. Учеба была отодвинута далеко в сторону, он две недели провел в душной переговорной с юристами, сначала своими, затем будущих партнеров. Они правили текст, от которого тошнило, меняли чертежи с инженерами и пытались договориться о наиболее выгодных условиях. Он тоже был во всем этом на каждом этапе, без передышек и возможности поспать лишние два часа. Все свободное время Кларк читал документацию по предыдущей сделке со схожими параметрами. Так хотел его дядя, чтобы он видел все изнутри и учился в процессе. Этот человек научился Кларка распознавать, когда ему врут в лицо, отстаивать собственные интересы, но отступать в нужный момент. Внутреннего ресурса хватило только на то, чтобы доехать домой и припарковать автомобиль на подземной стоянке соседнего дома, где он арендовал место. Район был относительно спокойным, но по ночам случалось всякое. Вот почему Кларк всегда был против, чтобы Дарла приезжала к нему на такси по ночам после встреч с друзьями. Бурная студенческая жизнь постепенно захватила даже ее, часть людей Кларк попросту не знал, но друзей у Дарлы всегда было много. Она притягивала к себе людей, приятная и веселая, с искренней улыбкой, умеющая танцевать. С ней всем было хорошо и только ей порой становилось тоскливо сидеть одной в комнате студенческого кампуса. Одиночество внезапно сваливалось на ее плечи и тянуло куда-то за собой. Она могла спуститься вниз, взять такси и уехать в бар неподалеку. Бесстрашная, никогда не переживавшая за свою безопасность, Дарла выпивала охлажденную колу с капелькой рома, съедала шоколадное пирожное, разогретое специально для нее, и остаток ночи наблюдала за людьми, так же, как она, сидящими за деревянной барной стойкой. Череп быка с насаженной на один рог ковбойской шляпой, словно тотем хранил ее от всего плохо и себя самой. Она подолгу разговаривала с барменом или с хозяином заведения, эти мужчины негласно оберегали ее от ненужного внимания подвыпивших клиентов и почти каждый перерыв в обслуживании проводили в беседе с ней. Соул рассказывал о том, как служил на судне, именно там научился готовить и стал шеф-поваром открывшим свой бар. Он наливал ей свежевыжатый сок, подталкивал к ней блюдо с дольками запеченного картофеля и просил дождаться его, чтобы закончить разговор. Дарла курила и молча кивала. Они говорили обо всем, обсуждали рецепты блюд и гейш в фильмах про самураев. В какой-то момент к ним присоединялся их бармен, затем один сменял другого у стойки. Так они говорили ночь напролет. Они знали Кларка, видели их в баре и были уверены, что это ее мужчина. В такие дни ни один из них не заговаривал с ней, лишь сдержанно здоровались и добавляли комплимент к заказу. Обычно это было мороженое. Никто из этих двоих не понимал, как Кларк может отпускать ее одну куда-то так поздно. Но Дарла вела себя сдержанно, никогда не знакомилась с мужчинами, хотя могла разговориться за стойкой с кем-то, но эти безликие разговоры заканчивались ничем, мужчина даже не знал ее имя. Бармен и хозяин думали, что ее Кларк работает по ночам и поэтому ей одиноко. Но ей было одиноко не поэтому. Кларк помнил о том, что обещал позвонить ей и договориться насчет выходных ровно до того момента, как переступил порог рабочего кабинета. Мобильных телефонов тогда у них не было, на работу она звонить не стала, дома же включался автоответчик. Когда она в третий и финальный раз услышала голос Кларка, сообщающий, что его нет дома, Дарла начала натягивать куртку. Она вызвала такси, забрала всю наличку, которая была в ее комнате и ушла ждать машину. Сумма оказалась не очень большой, но этого хватило, чтобы доехать до торгового центра рядом с домом Кларка, купить "взрослую еду", как говорила ее мама, и кофе с собой в кафе напротив. Просто, чтобы не уснуть раньше времени. Кларк дал ей ключ от своей квартиры, как только снял ее. Официальной причиной была ее взбалмошная соседка, таскавшая к себе парней. Но на самом деле ему хотелось, чтобы Дарла сама приехала однажды. Просто как подтверждение того, что она по нему соскучилась и он ей нужен, пусть и только как друг. За год этого не случилось ни разу. Они либо возвращались откуда-то вместе, либо он забирал ее и вез к себе после занятий. В последний раз они виделись три недели назад, Дарла знала о сложностях на работе и о том, что он появится на парах позже, но тревога взяла свое. Этот график 24/7 она считала зубодробильным и ненормальным даже во имя получения опыта. Ей хотелось убедиться, что с ним все хорошо, никогда раньше они не расставались так надолго, даже без созвона. Походы в бар или на танцы казались ей отталкивающе глупым занятием, в особенности, если с Кларком было что-то не так. В последнем она убедилась, когда вошла в гостиную. Кларк всегда следил за порядком, хаос был ему не свойственен. Но диван, заваленный сброшенными с себя рубашками вперемешку с учебниками по экономике и финансам, и кухня, набитая коробками из-под пиццы, говорили об обратном. Все пространство было наполнено усталостью его хозяина. Она знала, такому как Кларк было тяжело жить в подобном несвойственном ему беспорядке. Поэтому покупки, принесенные с собой, были на время забыты. Собирая одежду в корзину, на дне залежей была обнаружена коробка от видео-кассеты. Судя по обложке со штемпелем видеопроката, Кларк расслаблялся под довольно жесткое кино для взрослых. Так как они зачастую смотрели вместе фильмы, Дарла решила убрать кассету из видеомагнитофона, чтобы не создавать неловких ситуаций впоследствии. Кларк явно забыл о ее существовании, судя по тому, как глубоко была спрятана упаковка от нее. На экране возникли двое мужчин и одна женщина лицом к камере. Все трое двигались синхронно, звук был выключен до минимума, а сама кассета извлечена с большой скоростью. Ей не было неловко лицезреть эту обратную сторону жизни Кларка. Как перестало быть неловко, если она по утрам видела, насколько его тело откликается на ее присутствие с ним в одной постели. И неважно, что Дарла всего лишь спала, обняв его руку, как сонную игрушку. Кларк имел на это право, как и она сама со своим волнением и поздними приездами к нему. Он понял, что кто-то есть дома, сразу же, еще только открыв дверь. Она вздрогнула, когда застала его в гостиной, так как не слышала, когда он пришел. Кларк ровно пару секунд стоял с виноватой улыбкой, затем, прижавшись головой к дверному косяку, выдохнул: - Мой ангел, наконец, дома... Его тон и слова, сказанные слишком прямо и откровенно, заставил ее опустить глаза. - Скоро ужин будет готов, раздевайся пока... Все его мысли о доставке, холодном пиве, просто чтобы расслабиться, и о сне на диване под бормотание телевизора отошли на второй план. Тогда, пожалуй, он впервые почувствовал себя дома. Они ели в абсолютном молчании, сидя на полу, за их спинами был диван, Дарла принесла свечи, которые остались после Рождества. Их домашний пикник нарушил телефонный звонок, но оказалось, что ошиблись номером. Дарла смотрела на его нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд, на руку, сжимающую трубку, и на то, с какой силой он швырнул ее, когда понял, что тревога оказалась ложной. Кларк думал, что ему придется ехать в офис в предстоящий выходной, хотя он как никогда хотел побыть теперь дома. Она молча проводила его взглядом, когда он снова подошел. Затем сказала спокойным тоном, что хотела бы остаться у него на неделю, чтобы в тишине подготовиться к экзаменам. Его лицо просияло, он притянул ее к себе и они продолжили свой ужин. Спустя минут десять Кларк спросил неожиданно: - А почему на самом деле? - он имел в виду ее решение переехать на время к нему. - Буду ждать тебя с работы, готовиться к сдаче. Нужно присмотреть за тобой, ты устал, меня это беспокоит, - она сказала это спокойно, пожав плечами, но при этом ее брови были нахмурены. Он молча повернулся к ней и поцеловал в голову, как делал сотни раз до этого. В их отношениях всегда присутствовало много нежности, порой заходящей за рамки "просто друзей", но начисто лишенной пошлости, потому что участником всего этого была Дарла. Даже поведение "почти на грани", когда он был пьян и целовал ее шею, усадив к себе на колени на вечеринке, она могла превратить в акт обратной нежности: гладила его по волосам в ответ, брала в свои маленькие ладони всегда чисто выбритое лицо, пахнущее дорогим лосьоном, и осторожно целовала в щеку. Довольный всем этим, он прикрывал глаза и успокаивался, хотя и не отпускал до конца вечеринки. Они ушли спать уже глубокой ночью. Вся усталость, скопившаяся за те дни, вернулась к нему, стоило только голове коснуться подушки. Он вынырнул из глубокого затяжного сна под утро, оглушенный своим тяжелым дыханием и остатками кошмара, все еще витавшего перед мысленным взором. Одеяло сползло на пол. Дарла, одетая в его пижаму, с подвернутыми вверх брюками, свернулась клубочком и спала, прижавшись к его спине. Она всегда приходила к нему под бок, он обнаруживал ее рядом и обнимал так, словно эта девушка, пахнущая сладковатыми духами с тонкими нотками цитруса, была его. Он вздыхал, зарывался губами в ее волосы, остаток ночи держал в своих объятиях, защищая их обоих от дурных снов. В этот раз она почти проснулась и сквозь сон, погладив его щеку, спросила, что случилось. Он не мог знать, что однажды это войдет у нее в привычку, и спустя много лет она будет среди ночи задавать этот вопрос отнюдь не сонным голосом. После похищения Дарла почти разучилась спать и он вместе с ней, так как весь долгий год жизни после, он не видел ничего, кроме кошмаров. Все эти воспоминания ожили разом, стоило ему переступить порог их небольшого особняка. Кларк вернулся на пару часов раньше. По дому витал аромат пирога и еще чего-то знакомого и, без сомнения, вкусного. Кларк неожиданно осознал, как тогда, много лет назад, что сейчас он, наконец, дома. Это чувство щемящей тоской прошло сквозь него и усилилось, когда Дарла появилась в гостиной. Она вытирала мокрые руки о передник, ее рукава были закатаны, на коже тут и там виднелись белые следы от муки. - Ох... ты уже дома... немного не успели, - она вздрагивает от неожиданности так же, как тогда. - Не успели? Что именно? Вытолкать твоего любовника за дверь? - Кларк рассматривает ее. Дарла впервые за очень долгое время кажется ему счастливой. Она закатывает глаза и вздыхает, он улыбается в ответ. - Ну да, конечно, любовника, кого же еще... - девушка тянется к нему первая, чтобы поцеловать в губы. Короткий поцелуй людей, которые знают друг друга слишком давно. Без страсти, но нежно. Она на секунду задерживается, продлевает это прикосновение и поднимает глаза, чтобы оценить его настроение. Волна удовольствия проходит сквозь него, потому что между ними теперь есть эта близость. Сегодня он почувствовал, что она с ним по-настоящему, они действительно вместе. Вот так просто. - Это все запах пирога, - он говорит едва слышно и, как обычно, провожает ее взглядом, если она рядом. - Что, прости? - Дарла резко поднимает глаза, оставив пятна от муки на своих руках в покое. - Я узнаю этот запах из тысячи, это картофельный пай... Ты вернулась, - он говорит это с улыбкой. Дарла видит его счастливое лицо без нахмуренных бровей и тяжелого взгляда, ставшего нормой. Она тяжело сглатывает. Ощущение того, что мир стеклянный вокруг и давит на нее своими стенами, охватывает ее и тут же отступает. - Ребенок дома, я не могу кормить ее как попало. Кларк прикрывает глаза и едва заметно кивает. Другого ответа он и не ожидал. Но надежда все еще разливается горячей волной по венам, чувства не успевают перестроиться под реальность так быстро. Его взгляд угасает. Он неожиданно слышит ее голос и резко поднимает глаза: - Мы тебя ждали. Шерил уже дважды спрашивала, когда ты приедешь. Готовили тебе сюрприз, но чуть-чуть не успели, - она берет его за руку и тянет за собой на кухню. Он гладит большим пальцем ее запястье, затем сжимает маленькую ладонь. - Кто тут по мне соскучился? - его голос звучит бодро. Шерил резко оборачивается: - Ну наконец-то! Правда, мы ничего не успели. Дарла сказала, что есть еще пара часов... - Ого, рождественское печенье? - он смотрит на металлическую формочку в виде звезды, зажатую в ее руке. Черный свитер с фотографией длинноволосых парней, обнимающих бас гитары, покрылся тонким слоем белой мучной пыли. - Дарла сказала, что мы можем приготовить все, что я хочу, - Шерил пожимает плечами, сказав это. Затем вдавливает формочку в темно-коричневое тесто и деловито добавляет: - На Рождество я все равно к вам не приеду. - Почему? - Кларк приподнимает брови, подобная уверенность его удивляет. - Мама с папой никогда меня не отпустят никуда из дома на само Рождество. Это значит - никаких печенек, - она машет в воздухе получившейся звездой, затем откладывает ее в муку. - Мама никогда ничего такого не делает в праздники, ей некогда и она допоздна на работе... Раньше все это готовила Дарла и всех нас собирала. Я помогала ей... - Мы можем приехать, и будет как раньше, - Кларк вытирает мокрые руки о полотенце. Но Шерил молча качает головой. - Дарла не согласится, там теперь папа... - Вообще-то я тоже здесь, и мы еще ничего не обсуждали...до Рождества несколько месяцев, - она хмурится, но затем отворачивается и открывает духовку. - Маловероятно, - ее сестра снова качает головой, посмотрев на Кларка. - Шерил, принеси вон ту большую тарелку, - Дарла указывает на полку, в ее руках поднос с печеньем. Рукавицы абсолютно новые, они используют их впервые на этой кухне, как и многое другое. Кларк наблюдает за тем, как обе осторожно выкладывают печенье на большое блюдо. У них почти одинаковые профили, у Дарлы более длинные волосы, заплетенные в косу, у Шерил ее локоны собраны в хвост. Сейчас, когда они наклонились над столом друг напротив друга, Кларк видит, что даже цвет волос одинаковый. Они слишком разные, но при этом так похожи. Хотя одно качество, похоже, передалось по наследству - упрямство. Шерил резко поднимает на него глаза и смотрит исподлобья. - Может быть, ты перестанешь изображать из себя папу и поможешь? Вообще-то оно очень горячее, а поднос тяжелый. - Прости, я задумался, - он видит, как полуулыбка появляется на лице Дарлы, пока та занята перекладыванием имбирных человечков. - Я могу доделать, отдай мне свою перчатку. - Плохая идея, ты все еще в своем деловом костюме, - Шерил хмурится и кривит губы в попытке оторвать пригоревшее печенье. В ее руке остается только голова. - Вот же черт! - Шерил... - голос Дарлы звучит предупреждающе и недовольно. - Вот именно, прекрати ругаться, - Кларк перехватывает полотенцем поднос, а затем и вовсе забирает его себе. - Почему Дарле можно ругаться, а мне нет? - Шерил хмурится и слегка надувает губы. - Потому что это... Дарла, - Кларк отправляет остаток имбирного человечка в рот. - Мм, вкусно. Вы обе большие умницы. Ты в особенности, что решила не ждать Рождество. Брови разглаживаются, лицо озаряет улыбка. Оно все еще не утратило детские черты, но скоро вся эта наивность улетучится, растворится в волне взросления, и тот, другой мир, уведет к себе еще одного ребенка навсегда. Он понимал стремление Дарлы оттянуть этот момент всеми способами. Вот почему, покупая ей новую одежду и обувь, она всегда выбирала какую-нибудь мягкую игрушку, иногда несколько. Ей не хотелось ее отпускать, отдавать этому миру, полному опасностей и проблем. - Даже если тебя не отпустят на само Рождество, после на каникулы ты могла бы приехать к нам, - Кларк оборачивается и ставит пустой противень на подставку. - Не думаю, что родители будут против. Дарла появляется позади него, он чувствует губы на своем лице и медленно поднимает голову. Она целует в нос и выпрямляется, оставив ладони на его плечах. - Не-а, вам нужно побыть вдвоем, я буду только мешать, - на губах играет едва заметная улыбка, Шерил снова вдавливает форму в тесто. На этот раз у нее получается полумесяц. - Давай мы сами решим, кто нам будет мешать, а кто нет. Раз Кларк зовет тебя, значит, это уже обсуждалось, - голос Дарлы звучит строго. Несмотря на то, что это откровенная ложь, Кларк степенно кивает для подтверждения его слов. Она едва заметно сжимает его плечо в знак благодарности. Кларк поворачивает голову и касается губами ее запястья. - Вам и без меня хорошо, - Шерил кладет сразу два человечка на почти остывший противень, на ее губах играет все та же улыбка. - Иногда не хватает одного несносного ребенка под елкой для остроты ощущений, - Кларк произносит это с усмешкой. - Я тебе уже куклу заказал к тому же. - Вот ведь спелись, - Шерил пытается убрать с пальцев тесто, ставшее липким. Затем почти сразу же: - Какую куклу? Ее глаза загораются. Кларк произносит, стараясь сохранить всю серьезность: - Приедешь - увидишь. Дарла гладит его скулу, касается шеи и медленно отходит. - Хорошо, тогда придется вспоминать уроки вязания и делать ответные подарки... как раб на галерах, - Шерил внимательно рассматривает получившуюся звездочку, затем резко сминает ее. - Шерил... - тяжелый вздох сестры. - Ну а что, посмотри на размер ноги Кларка... и ты тоже любишь исключительно длинные шарфы. Кларк откидывается еа спинку стула, затем произносит сквозь смех: - Приедешь и напечешь мне вкусного печенья, этого будет достаточно. - Ладно, - она согласно кивает, затем хмурится и произносит задумчиво: - А кукла блондинка или брюнетка? - Рыжая, - Кларк смотрит на Дарлу, та ловит его взгляд. Шерил удовлетворенно кивает. Шерил какое-то время снова занимается тестом и произносит без тени улыбки: - Меня завтра не будет вечером пару часов, нужно встретиться с Дереком... и поговорить, наконец. Не могу же я вечно игнорировать его звонки и смс. Он хотел извиниться. - Хочешь, я заберу тебя потом? - брови Кларка нахмурены. - Не нужно, он довезет меня обратно, всегда довозит... - Только далеко не уезжайте и чтобы ненадолго... Не нужно волновать сестру, - он продолжает смотреть на нее строго. Шерил хмурится: - Спешу заметить, что строго до настоящего момента ты мне нравился. - Ты мне тоже, но помни, что Дарла не должна переживать за тебя и я вместе с ней. - Да это всего лишь разговор, не понимаю почему все так переполошились? Дарла молча скрещивает руки на груди и провожает сестру взглядом. Та подходит, целует ее в щеку и произносит тихо: - Я позвоню тебе дважды со встречи, если захочешь, и уйми своего мужчину, а то уже искры брутальности сыпятся. - Да, хочу, - Дарла целует ее в лоб. - Давай правда не долго, я буду волноваться, как все прошло. - Дерек безобиднее, чем кажется. Он даже плачет как девчонка. - Дай угадаю... ты его довела? - Естественно, - Шерил оборачивается, на ее губах появляется невинная улыбка. - Не будет лезть, когда не просят со своими советами и ревностью. Кларк поднимает глаза на Дарлу: - Кого-то она мне напоминает. Молчаливая усмешка Дарлы в ответ, она прижимает к себе младшую сестру и целует в висок, крепко обняв. Шерил поворачивает голову и говорит Кларку довольным голосом: - Не волнуйся, тебя она тоже любит. Правда не так сильно, конечно... - Иди к себе в комнату, маленький монстр, - Дарла снова говорит это с усмешкой. Шерил смотрит на сестру, крепко обнимает ее и отходит. Когда они остаются одни, Кларк произносит задумчиво: - Может быть, дать им поговорить у нее в комнате или поехать за ней потом? - Она упрямая, запретить я ей точно не смогу, а если приехать без предупреждения, Шерил обидится и это молчание неделями. Пусть поговорят, сама ей буду звонить. Дарла наклоняется и, прижавшись к его спине, обнимает за шею. Она касается губами его щеки: - Спасибо, что позвал ее на Рождество. Мы как одна семья сейчас. - Потому что так и есть. Еще тогда, в моей первой квартире, мы были ей, просто ты забыла, - он едва заметно улыбается, наслаждаясь ее близостью. - Я много вещей забыла, но сейчас они возвращаются... и все благодаря тебе, - она целует его в щеку. - Все будет хорошо. Давай накрывать на стол и кормить ребенка, пока она не начала еще больше капризничать. Дарла снова целует его и, кивнув, отстраняется.

 ─── ℘ ───

Мы встречаемся со Скалли у лифта. Она не сразу замечает меня. Стоит с опущенной головой, разглядывая собственные мысли. Хотя со стороны кажется, что ее интересуют бумаги. Пачка документов зажата в руке, но, судя по тому, как она медленно поднимает на меня глаза и приоткрывает губы, сейчас Скалли далеко. - Малдер, я... - Забыла обо мне? - она видит улыбку на моем лице. - Я задумалась. Столько информации обрушилось разом... - Вот мы и дожили до того момента, когда ты забыла о своем напарнике, - я подхожу ближе и стою теперь позади нее, табло отсчета показывает сколько этажей остается до нас. Она резко оборачивается и касается плечом моей груди: - Малдер, прости, я привыкла, что... сразу после иду на планерку. Я опускаю на нее глаза и рассматриваю ее с высоты своего роста. - Ты делала все отлично. Была на своем месте там. Вела его даже лучше, чем я. Я бы так не справился. Она резко опускает голову, я вижу улыбку на ее губах. Сейчас она напоминает мне ту девушку с длинными рыжими волосами, пришедшую ко мне в кабинет. "Агент Малдер... здравствуйте. Меня зовут Дана Скалли..." Сердце до сих пор замирает, когда я вспоминаю наш первый разговор. Естественно, меня предупредили со стороны, что ко мне привязали напарника. Того, кто будет следить за моей работой. Я все знал заранее и даже нашел ее доклад, который читал ранее. Но никто не сказал, что мы привяжемся друг к другу настолько сильно. Я смотрел на нее во время той первой встречи и не понимал, как девушка с таким ангельским лицом, в чьих глазах, слишком много интеллекта и скепсиса, может кого-то предать... Меня... например. Ей хотелось доверять. С первых минут. Ей и ее рационализму. Она улыбалась мне, не отстранялась и сказала, что хотела бы работать со мной. Они определенно понимали, что делали. Знали, что я не смогу устоять. Но просчитались только в одном - она действительно захотела со мной работать, вести честные расследования. И оставалась рядом всегда, пока я не забрал ее себе окончательно. Я произношу тихо, но четко: - Я горжусь тобой. Ты вела Роя очень профессионально. Мои опасения были напрасны, ситуацию под твоим контролем. Хотя он и нашел рычаги манипулирования и старается надавить. - Спасибо, Малдер... Мы входим в лифт. Я наблюдаю за тем, как хромированные двери закрываются. Скалли стоит рядом и поднимает на меня глаза: - Я думала, что доктор Роджерс проводит тебя. Он говорил мне о том, что хочет и тебя видеть сегодня после сессии. - Его куда-то вызвали по коммутатору, он указал мне направление и назвал нужный этаж. Она молча кивает. - Что ты думаешь обо всем этом? - Скалли инстинктивно понижает голос. - Ну, у меня есть теория о том, что вообще здесь происходит... но я не хотел бы это говорить на камеры, что под потолком. - Здесь везде камеры, Малдер. - И в номере? - двери открываются, я пропускаю ее вперед. - Там - нет, и прослушки тоже, мы подписали двухстороннее соглашение об охране частной жизни. Видеосъемка не ведется на территории номера, где проживают сотрудники. Хотя, например, приходить друг к другу по вечерам запрещено... - А если... - мне приходится прерваться, Скалли набирает код. - Любые отношения между сотрудниками запрещены, Малдер. - Тогда что мы делаем в одном номере? - я рассматриваю ее волосы и плечи, пока она стоит ко мне спиной. - Я здесь на особых условиях, Малдер. Блокировка выключается, дверь медленно отъезжает. - И как я записан в их системе обеспечения? Каково основание? - Как мой муж. Нам сюда, - быстрый взгляд на меня. Она подходит к сканеру первой. "Добро пожаловать, доктор Скалли... Встреча начнется через... ноль одна минута, сектор B." - Ты ведь шутишь? - я почти нависаю над ней сейчас. Она молча качает головой. Переговорную заполняют люди в белых халатах с такими же увесистыми папками, как у нее. Я перехожу на полушепот: - Ну, а как же Бюро, правила? - Ты видишь здесь кого-то с бейджем ФБР, Малдер? - ее долгий взгляд, в котором появляется улыбка. Я киваю и выпрямляюсь, мой взгляд скользит по людям, которые все еще рассаживаются вокруг длинного хромированного стола. - Мы пока останемся здесь. Роджерс хотел представить тебя всем, - она кому-то кивает, затем делает шаг назад, чтобы пропустить вновь вошедших. Ее плечо снова касается моей груди. Вопреки ожиданиям, Скалли не отстраняется, мы так и стоим рядом. - Спасибо, стало намного спокойнее, - я опускаю на нее глаза и слышу ее усмешку. Спустя пару секунд молчания я произношу тихо: - Так вот почему мистер Скалли. - Дело закрыто, Малдер, - так же едва слышно. - А что еще, кроме фамилии, полагается к этому статусу? Я чувствую, как ее плечо прижимается ко мне сильнее. Какой-то человек, так же как и она одетый в белый халат, жмет ей руку и благодарит за новые данные. На вид ему лет шестьдесят, не меньше. Скалли все-таки немного отходит, я уже начинаю скучать по ней, но ее плечо появляется снова. - Видишь того человека рядом с экраном? Это главный разработчик всех опросников, он создал систему диагностики на основе полученных ответов испытуемого и загруженных данных об эмоциональных составляющих. После собрания я вас представлю друг другу. - Это и есть тот самый Карстен? Встреча с ним была в моем расписании. - Да. Он немец. Его здесь все боятся. Возможно, потому что это заместитель Роджерса. Мне он показался адекватным. Он очень хотел с тобой встретиться, Малдер. - Вот даже как... - я наблюдаю за тем, как все встают при появлении доктора Роджерса. - Похоже, учитель вошел в класс и пора закончить разговоры, Скалли. Она кивает, затем смотрит на меня через плечо: - У меня две беседы с персоналом после этого. Встретимся, когда ты закончишь, дома? Я прикрываю глаза и так же едва заметно киваю. Теперь мы оба смотрим на приближающегося к нам Роджерса. - Что ж, коллеги, это совещание не будет долгим, у всех есть задачи, требующие выполнения. Поэтому обсудим итоги двух главных сессий.. сегодняшней R01 и три дня назад. Ну, а перед этим познакомимся с нашими новыми приглашенными экспертами... На экране за его спиной появляются три имени. Я последний в списке, но почему-то именно на меня сейчас устремлены все взгляды. Смысл происходящего становится понятен после сказанной им фразы: - Агент Фокс Малдер - тот самый человек, который разработал психологический портрет для поимки Роя. - Но поймали мы его не поэтому, - мой голос звучит спокойно, Скалли резко поднимает на меня глаза. - Да, но точен и максимально приближен к той клинической картине, которую мы сейчас имеем. Наши эксперты хотели бы пообщаться с вами, агент Малдер. Ваш опыт, а также опыт Даны является уникальным для нас. Методика поимки могла бы быть включена в формулу выявления и блокировки таких, как Рой в обществе. У Даны не хватает времени на это направление, вы очень помогли бы нам, агент Малдер... - Сделаю все, что в моих силах, - я опускаю глаза на Скалли, та медленно отворачивается, ее плечи, наконец, расслаблены. Доктор Роджерс представляет собравшимся остальных.

─── ℘ ───

Иногда бывает так, что ты обнаруживаешь себя прямо посреди кошмара. Сотни раз ему снились глаза Дарлы, наполненные ужасом, безмолвно говорящие, что случилась беда. Теперь все было наяву. Весь субботний день они провели вдвоем. Шерил почти не выходила из своей комнаты, занятая разговорами с подругой и просмотром фильмов. Кларку казалось, что он закрыл глаза всего на минуту, просто чтобы они отдохнули. Но все это затянулось, в итоге он резко проснулся, не понимая, который сейчас час. Его разбудила Дарла. Ее руки лежали у него на плечах, в глазах уже начали появляться первые осколки паники. - Что-то не так, - она произнесла это полушепотом, от которого ему стало не по себе. - Который час? Шерил уехала? - он медленно садится и прикрывает глаза в попытке сбросить с себя остатки сна. - С ней что-то случилось, - голосом, в котором умерли все эмоции. - Постой... почему ты так решила? - его брови нахмурены, он садится рядом. - Ее телефон. Он выключен, - все тот же полушепот, он чувствует как между тем от сказанного паника нарастает. Кларк слишком хорошо знал Дарлу. - Может быть, батарея села? - он говорит это максимально спокойным тоном. - Нет! - резко и уже намного громче. - Она перед выходом показала мне свой телефон, я ей велела, батарея была полная. Кларк поднимается и протягивает к ней руку. - Дарла, дай мне свой телефон... - Для чего? - ей вдруг становится страшно, но уже по другому поводу. Рой может позвонить в любой момент, он все еще неуправляем, а Кларк снять трубку. - Просто дай мне свой телефон и успокойся, - он смотрит ей в глаза. Она молча кладет в раскрытую ладонь мобильный телефон. - Как зовут ее парня? Как он у тебя записан? Она пытается справиться с паникой, в голове абсолютно нет мыслей. Полная пустота и только сердце вбивает в кровь огненные гвозди адреналина. - Дерек, - Дарла произносит на одном дыхании. - Там только такой контакт с этим именем. Кларк молча кивает. Трубку снимают не сразу, только на пятом гудке появляется чей-то голос. Мужчина ставит мобильный на громкую связь. - Дерек, это Кларк. - Какой нахрен еще..? Что вам надо? - голос звучит заторможенно, они оба понимают, что их собеседник скорее всего пьян. - Муж Дарлы, - он произносит зло и на секунду замолкает, сжав скулы. - Где Шерил? На том конце повисает пауза, голос произносит уже более адекватно: - Она разве не дома? Глаза Дарлы распахнуты, она медленно встает с дивана. Кларк наблюдает за тем, как она, словно во сне, двигается вдоль стены, пройдясь по ней боком. - Разве ты привез ее домой, как обещал? - Кларк появляется как раз вовремя, она обмякает в его объятиях. Он отшвыривает говорящую трубку на диван, пытается сделать так, чтобы она пришла в себя. До сознания доходят лишь обрывки фраз, сказанные нетрезвым голосом. "Мы должны были поговорить..." "Ничего не вышло... она взбесилась и ушла от меня" "Сказала, что знает тот район" "Запретила за ней ехать... наговорила кучу гадостей!" "Я не моральный урод и не ревнивец..." "В общем, я искал ее конечно, когда успокоился... но потерял из вида" "Сэр... вы меня слышите... сэр?!" - Где ты ее в последний раз оставил? - Кларк резко подносит трубку к уху, осторожно усаживая Дарлу на диван. Он касается ее подбородка и смотрит в глаза, продолжив нависать над ней. Она медленно кивает, бледная как полотно. - Я не оставлял! Она сама ушла! Послала меня и ушла в темноту! - на том конце начинается истерика. - Я не спрашиваю тебя, сама или нет. Где?! Он называет адрес. Услышав название улицы, Кларк замирает. - Что вы делали в доках, мать твою?! Дарла поднимает на него глаза, последняя надежда умирает. Ремонтные верфи, склады с контейнерами, никаких кафе и людей вокруг. - Мы хотели посмотреть на воду, это должно было быть свидание! - Что ты с ней сделал, мелкий ублюдок? - голос понижается максимально. - Ничего! Мы поругались, она встала с байка и ушла, я же говорил! - Кларк, - Дарла сжимает его руку. - Мы теряем время, нужно туда ехать. Он молча кивает. В трубке начинаются полутрезвые всхлипы: - Что, если с Шерил что-то произошло? Кларк говорит коротко: - Я перезвоню. Будь на связи, не смей не брать трубку. - Да... сэр. Он нажимает отбой и сгребает со стола ключи от машины. - Одевайся, я в кабинет за оружием, там плохой район. Дарла находит свой телефон на диване. Она резко выдыхает и, наконец, концентрируется на экране. Пальцы давно онемели, но нажимают на кнопки, потому что нельзя иначе. Мужской голос на том конце звучит низко и спокойно. В ее голосе больше нет паники, она произносит твердо: - Добрый день, это Дарла Линделл, мы виделись с вами в суде. Вы подарили мне свою зажигалку. - Да, я узнал по голосу... Мисс Линделл... что у вас случилось? - все тем же спокойным голосом. - Моя младшая сестра пропала. Возможно на нее напали, - она тяжело сглатывает и крепче перехватывает трубку непослушными пальцами. - Адрес. Она произносит названия один за одним, все, что им выдал воспаленный алкоголем мозг Дерека. В трубке снова оживает низкий спокойный голос: - Считайте, что ребята уже выехали. Там будут все. Я перезвоню. Она смотрит прямо перед собой, слушая гудки на том конце.