Vincula rubigo - Цепи из ржавчины.

— Чего? — я замерла с зубной щёткой во рту, выключила воду.       Повторно раздались трели дверного звонка. Я включила воду, по-быстрому закончила с гигиеной рта и отправилась смотреть, кого же нелёгкая принесла ко мне в двенадцать часов ночи. Если это Махиру что-то забыл, я ещё понять смогу… Ну, а кто кроме Широты может заявиться ко мне в такое время? Сакуя же как обычно воспользуется балконом. Ни как этого вампира к двери приучить не могу. — Широта, давай обсудим брата твоего кота завтра? — тихо сказала я, глянув в глазок.       Да, я не настолько отбитая, чтобы по ночам двери незнамо кому открывать.       Вот только в коридоре стоял вовсе не Широта и даже не Махиру. Хотя тоже мой школьный товарищ. Я открыла дверь. — Коюки? А ты что тут делаешь? — К-кенджи, — обычно спокойный парень неожиданно вздрогнул, взглянув на меня. А потом последовала порция обнимашек, в которых меня, о чудо, даже не пытались задушить. — Доброй… ночи?       Но, вопреки моим ожиданиям, после лёгкого похлопывания по спине меня не отпустили и Коюки всё так же продолжал прижимать меня к себе. Ну, я как бы сильно против не была, но когда ты ниже почти на голову, становится не очень удобно. — Кенджи, — выдохнули мне в макушку. — Может, мы уже зайдём? Ночью в коридоре стоять холодно, — особенно мне, у которой на ногах только носки. — А, да. Да, конечно, — и меня наконец отпустили. — Ну, и что привело тебя в мою скромную обитель? — спросила я, ставя чайник и садясь на стул напротив одноклассника. — Махиру сказал, что тебе уже лучше, но он так и не объяснил, что с тобой было, и почему ты не отвечала на звонки.       Точно, я ведь так и не позвонила после того, как очнулась. Ни Коюки, ни Рюсею. А они, должно быть, волновались. — Вампиры, — тихо вздохнула я. Решила пояснить. — Неудачно попала под руку одному знакомому и провалялась в кровати три дня. — И… Ты всё ещё хочешь с ними общаться? — Нет, — я хмыкнула. — Вампиры хороши только на экране. А в жизни… Вампиры не приносят счастья. И я никогда не хотела становиться частью их мира. Но… Разве я могу бросить Широту? Все хозяева сервампов, так или иначе, находятся со своими подчинёнными по меньшей мере пол года, — я вспомнила про Лихта. — А Широта? Как только у него появился Куро, сразу начались проблемы. — Волнуешься за него? — почему-то улыбнулся Коюки. — Угу, — я потёрла лицо ладонями. — Значит всё хорошо, — на мой не понимающий взгляд парень усмехнулся. — Это нормально, помогать друзьям.       А потом я сказала то, что раньше никому не говорила. Может быть, что-то где-то и мелькало в подсознании, но не более того. — Коюки, — он поднял на меня глаза. — У меня нет друзей. Другом я посчитала в этой жизни лишь единожды. И тому человеку далеко за двадцать, — я говорила без улыбки. Трудно разрушать чью-то уверенность. А я видела, как грустнеют глаза Коюки. — Мне сложно называть кого-то другом. — Поэтому ты отвергла Рюсея?       Момент.       Эта всепонимающая улыбка.       Я не могу. — Чайник согрелся, — я встала из-за стола, отправляясь к очень вовремя закипевшему чайнику. Сбежала.       Молча поставила перед Коюки чашку и села обратно. Да, проблема с Рико не могла остаться не замеченной. Но… — Так почему ты пришёл ко мне в полночь? Не из-за одного волнения же.       И Коюки… смутился? Первый раз вижу, чтобы он так реагировал. Мой одноклассник кашлянул в кулак и отвёл глаза. — Я… Поругался с родителями и ушёл из дома.       Это было неожиданно. Настолько неожиданно, что даже не смешно. — То есть… Как? — образ всегда спокойного, собранного и добродушного Коюки в моей голове совершенно не вязался тем, что он сейчас сказал. Коюки? И поругался? Выходит, я так много о нём не знаю. И представление о нём у меня тоже не совсем правильное. — Так получилось, — он вздохнул и потёр шею. Посмотрел на меня. Опустил руку и продолжил, глядя в свою чашку. — Я не могу рассказать тебе, из-за чего именно мы поругались, но ночевать мне было негде, и поэтому я пришёл к тебе. — А Рюсей? — ляпнула я. — С ним я тоже поругался.       Чего? Поругался с Рюсеем? Я опустила глаза, в то время как брови медленно ползли вверх. Про Махиру спрашивать было бессмысленно. Коюки ведь знает, что у Широты дома кот-вампир, которого нужно скрывать. А Сакуя и сам кровосос. — И других вариантов не было, — вздохнула я. — Ладно, можешь оставаться. — Как будто ты собиралась меня выгонять, — улыбнулся одноклассник. — А ведь могла бы, — я встала из-за стола, отправляясь на поиски пледа и подушки для Коюки. На это парень только хмыкнул. — Но сидеть ты будешь тихо, как мышка, потому что если завтра придёт Широта, то тебе придётся объяснять всё уже ему. — Говоришь как о ревнивом муже. — Будем честны, ему бы больше подошла роль жёнушки.       Послышался дружный тихий фырк. — А, кстати, — Коюки тоже поднялся, направившись ко мне в гостиную. — Ты ведь сюда без Махиру вернулась? — М? Откуда ты… — Это секрет. — Надеюсь только, что он не заключается в слежке за мной и Широтой, — я повернулась к нему, держа перед собой подушку, как щит. — Это больше подойдёт Сакуе. — Да ты Ванга. — Кто? — Провидица такая была, умерла уже вроде бы. Ладно, дуй в душ и спать. Я тоже пойду, сегодня нервничала лишнего, мне положен хороший сон.       И я ушла в свою комнату. Через какое-то время мимо по коридору прошёл Коюки со свёртком в руках. Шумела вода, я старательно пыталась уснуть. Коюки прошёл в обратную сторону, заглянув ко мне после короткого стука и пожелав спокойной ночи. В квартире выключился свет. Наступила тишина.       Я лежала в своей кровати, слушая почти неслышное тиканье часов на стене. В зале было удивительно тихо. Хотя я знаю, люди обычно долго возятся, когда реально собираются спать. На пятидесятом «тике» я не выдержала и всё же встала, отправившись на кухню попить.       А потом наткнулась на так же вставшего за водой Коюки и мы чуть не обматерили друг друга. Он сам признался, что от неожиданности и неласковым приложить может, так что попросил сильно не обижаться и не удивляться. Это меня удивило. Хотя, стоит ли удивляться после того, как я узнала, что он способен на ссору с родителями? — Тебя удивляет, что я умею ругаться? — Ну… Да? — я спряталась за своей большой кружкой с орнаментом из кошачьих лапок. — Просто «идеальный мальчик Коюки» в моей голове как-то не очень сходится с «Коюки, который умеет материться и может с кем-то поругаться». — На самом деле, зачинщиком ссор был не я, — он виновато улыбнулся. — Ну а если и я, то только косвенно. — Ясно, — я вздохнула. — Кстати у меня к тебе вопрос. — Какой?       С большой чёрной чашкой, которую я изначально наметила как свою, но потом поняла, что она неудобна для меня, в свободной серой футболке и чёрных шортах с белыми лампасами, Коюки выглядел как-то… по-домашнему? Неожиданный вывод. Я хмыкнула, делая большой глоток прохладной немного сладковатой, от воздуха в ней, воды. Одноклассник ждал вопрос. — Тебя совсем не напрягают шрамы?       Этот вопрос крутился у меня в голове с того самого момента, когда Коюки обнял меня. Ему было нормально прикасаться к моим рукам? Я ведь снимаю бинты на ночь. Махиру, Сакуя, даже тётушка и доктора в больнице, они все смотрели на мои шрамы с затаённым страхом. Они ведь понимают, что это неправильно. Так быть не должно. А Коюки смотрит совсем по-другому. Он воспринимает мои покрытые рубцами руки как будто так и должно быть. Ему как будто совершенно не страшно. — А должны? — он тоже делает глоток. — Другим они не нравятся. — А тебе?       Я промолчала. Разве мне должны нравиться жуткие белесые и тёмно-бордовые полоски на моём же теле? Тем более, на руках. Они совершенно не красивые и не удобные. Их нужно скрывать бинтами, чтобы не занести заразу и не пугать людей вокруг. А ещё они начинают тянуть, если я погружаю руки и шею в особенно горячую воду. Собственно сжатый вариант этих своих размышлений я и озвучила Коюки. — Значит, не нравятся? — Да. — Тогда мне тоже не нравятся, — Коюки поставил бокал на стол и подошёл ближе ко мне. — Как хочешь, — я тоже поставила бокал.       Коюки переплёл пальцы наших рук и, подняв их со стола на уровень моего лица, показал мне, улыбнулся. — Знаешь, у тебя очень приятная кожа. — Ч-чего? — вот чего-чего, а такого я не ожидала. — Ладно, раз уснуть ни у тебя, ни у меня не получилось… Как на счёт посмотреть вечерние новости?       Да, идеально спрыгиваешь с темы, Кенджи, так держать. Боже, что происходит? — Хорошо, — Коюки продолжил улыбаться, так и держа мою руку. — Я, конечно, ничего не понимаю, — я опустила глаза, медленно делая шаг назад. — Это сейчас был подкат такой?       Парень как-то слишком удивлённо моргнул. — Предупреждаю сразу: подкаты после захода солнца строго запрещены! — после захода солнца я вообще многое запретить готова, а то надумал чего лишнего, мне ж не пятьдесят было, всего-то двадцать с небольшим…       Повисло молчание. Я всё так же стояла опустив глаза. Коюки всё так же держал наши пальцы переплетёнными. А потом он тихо рассмеялся. Ну и наконец отпустил мою руку. Я тут же сделала несколько шагов в сторону гостиной, как бы направляясь к телевизору. На самом же деле я позорно сбегала с поля битвы. Это рассмешило Коюки ещё сильнее, и к смеху прибавилось ещё и небольшое подрагивание. Я недовольно плюхнулась на бессовестно стащенную с дивана и брошенную на пол подушку. — Успокаивайся давай, — пробурчала я, включая телевизор и листая список в поисках новостного канала. — Или я пожалею о своём решении приютить тебя на эту ночь и выгоню на улицу. — Прости, — Коюки устроился рядом. — Просто мне показалось забавным. — Что? — То, как ты смущаешься. — Яп!.. Святые угодники, — я отскочила от неожиданно оказавшегося очень близко одноклассника. Эх, кажется и второе восклицание тоже было немного не по местным канонам. — Коюки, ты там случаем по дороге сюда ничего не употреблял? Ни какая муха тебя не кусала? Может, это так чай на тебе сказывается? — Почему это?       «Потому что ты ведёшь себя как Лили на максималках! Грелль Сатклиф собственной персоной! Вот только я не Себастьян,» — хотелось крикнуть мне. Но нет, этот порыв я в себе удержала. — Потому что ведёшь себя через-чур странно, — я отгородилась от Коюки подушкой. — Такими темпами я поверю, что ты сюда пришёл совсем не спать.       То, как на меня посмотрел в этот момент Коюки, для меня осталось загадкой. Но то, что говорили по телевидению — всплывало в голове следом за словами диктора. Будто стих или текст давно выученной наизусть песни, которую ты забыл: — «Мы берём репортаж у гениального пианиста, приехавшего из Австрии. Это — Лихт Джекиленд Тодороки, — интересно, а Махиру сейчас видит эти новости? Если нет, то мне нужно рассказать ему. — В Японии ещё много людей, которые не знают его, но в настоящее время он обратил на себя внимание всего мира.» — Кенджи, — Коюки коснулся моего плеча.       Я вздрогнула. — А? — Ты знаешь его?       Посмотрев на одноклассника, в миг переставшего вести себя как ещё минуту назад, собранного и обеспокоенного, мне показалось, что я не должна рассказывать ему, чтобы не впутывать в вампирские дела ещё больше. Я и так повесила на него огромный груз, рассказав обо всех своих вампирских приключениях. — Это хозяин пятого слуги-вампира Жадности, — коротко произнесла я. — И большего тебе о нём я ничего не скажу.       В конце концов я вернулась в свою комнату, а Коюки устроился на диване. В этот раз я слышала возню, и, наверное, поэтому очень быстро уснула.

***

      Зевая, я вышла на кухню, собираясь найти что-то съедобное до того, как припрётся Махиру. Вот зуб даю, появился наше солнце сегодня с каким-нибудь предложением, по типу «пошли на концерт, мы должны ещё раз поговорить с Лоулессом». — Доброе утро.       Я вздрогнула.       А, точно, кроме меня же здесь ещё есть Коюки. — Доброе, — сонно щурясь, я кивнула однокласснику. — Предлагаю не заморачиваться с завтраком и прикончить мои запасы фасоли, — я открыла холодильник, углубляясь в изучение его внутренностей. — Ты часто завтракаешь консервами? — Коюки отодвинул стул и занял место за столом. — Угу, — я достала две из трёх жестянок с фасолью и поставила их на стол, отправляясь ставить чайник. — По-утрам готовить лень. Ну, я готовлю, — поправилась я, чтобы не выглядеть «совершенно не хозяйственно», как сказала бы моя мама, — но только если тётушка дома. — Понятно.       Я тоже села за стол, решив, что мой позвоночник ещё не проснулся и не готов таскать такие тяжести как я, приняла любимую позу Куро — мордой в стол. — И ты всё же не выспалась, — констатировал Коюки. — Угу, — на нормальный ответ желания не хватило.       Разговор завял. Через несколько минут щёлкнул чайник и я встала наливать чай. — И часто ты по дому до полудня в пижаме расхаживаешь? — спросил Коюки, ставя локти на стол и смотря на меня. — Обычно я сплю, пока Широта не явится, — я поставила перед ним чай. — Потом завтракаю фасолью и продолжаю страдать фигнёй. Ну или этот энерджайзер тащит меня куда-нибудь. А вообще, к чему такие вопросы? — Да так, — он хмыкнул, вскрывая свою консервную банку.       Я хмуро кивнула и тоже принялась за завтрак.