You killing me inside — HRN
Берег был тих и пуст. Чайки этой ночью не кричали из-за прохлады, которая неслась с океана северным ветром, да и тучи лишь придавали мрачности атмосфере. Не удивительно, что пляж казался мертвым. В такой холод никто не будет здесь отдыхать. Только эти двое зачем-то приперлись, как придурки, в середине осени на побережье. Потому что Инуи так захотелось. Потому что слушать биение волн о скалы было приятно и умиротворяюще. А Коконой не возражал. Ему просто нужно было выманить парня куда-нибудь, где нет свидетелей, а это отличное место. Убей. Привяжи к ноге камень. Кинь со скалы, и никто и никогда не найдет труп, сколько не ищи. Аморально так думать, но это его работа. Что поделать. Хаджиме уже даже достал из кармана шприц, готовый впрыснуть немного воздуха куда-нибудь в вену или в артерию, как тот внезапно заговорил, заставляя остановиться. — Зачем мы сюда приехали? — Инуи смотрел задумчиво в даль, оперевшись бедром о байк, поэтому не замечал, что там сзади делает Коко. — В смысле? Ты же сам захотел на пляж… — Я не об этом. Зачем я вез тебя сюда через весь город? Зачем ты ждал меня целый день в мастерской? Зачем все это? Хаджиме медлит прежде, чем спрятать шприц назад во вшитый внутри рукава карман. Обходит байк вокруг и становится напротив Сейшу, наклоняясь слегка к нему и опираясь при этом на байк. — Ну а сам то как думаешь? Инуи жмет плечами. — Откуда мне знать? Я не понимаю, чем руководствуются такие, как ты. — Чего? — Коконой в который раз за сегодня раздражается с полуслова. Такие, как он? Это какие же? Чем это он отличается от Сейшу, интересно? — А чем, интересно, руководствуются такие, как ты? «Непродажные». У тебя что, денег дохера, чтобы отказываться от них, а потом возить меня бесплатно? Я все еще не понимаю логики. — Логика в том, что не все в этом мире можно купить деньгами. — Началось. — о, господи, эту фразу Коко слышал даже чаще, чем «я не продаюсь». Такое чувство, будто людей программируют так говорить еще с самого рождения. — Ахах, и что… что же нельзя, интересно купить? — сгибаясь пополам от истерического смеха, он просто не может успокоиться. Хотя Инуи уже смотрит на него, как на ненормального. — Любовь, дружбу, доверие, например. — Ахахаххаха! — ответ Сейшу провоцирует еще более бурный приступ хохота, от которого Коко пошатывается, хватаясь за его рубашку, чтобы не свалиться на мокрый песок. — Что смешного? Я серьёзно! — Сейшу розовеет и брезгливо отталкивает от себя немного успокоившегося парня. Ему мгновенно становится противно. Подобных Коконою людей он не переносит на дух. — Блять, прости, но ты слишком наивный. — тот вытирает слезы с краешек глаз. — Ты что, реально думаешь, что всю эту хуету нельзя купить? Да я прямо сейчас могу поехать в бордель и заказать себе любовь, хоть на всю ночь. Или заплатить бармену за барной стойкой и сделать его своим другом. За деньги эти тупые идиоты под названием люди готовы делать все, что я скажу. — Тебя совсем никто не любил? — Что сказал?.. Инуи смотрит в упор. Вздыхает и качает головой. Коконой выглядит жалко. И Хаджиме видит эту жалость во взгляде голубых глаз Сейшу. При свете выглянувшей из-за туч луны это видно особенно отчетливо. Примерно такими глазами Коконой смотрит на своих жертв, уже после убийства. Словно на сломанную игрушку, которую вроде бы и жаль, а с другой стороны она все равно сломана и неисправна и ее давно пора выбросить. Какого черта?! Кто кого сюда пришел убивать?! — Дай угадаю, — взгляд Сейшу на мгновение становится стальным. — Ты не получил должной любви от родителей в детстве? Тебе пришлось столкнуться со взрослой жизнью слишком рано, но и в ней тебе не удалось найти человека, который бы понял тебя и поддержал? Ты всю жизнь один? И единственное, что заполняет пустоту в душе — мимолетные удовольствия: сомнительные связи, алкоголь, секс? А сейчас ты злишься, потому что я говорю правду. — последнее не было вопросом. Инуи говорил то, что видел. Сжатые кулаки Хаджиме, его часто подымающаяся от тяжелого дыхания грудь и поджатые губы говорили о том, что он злился. А злятся люди, как правило, именно на правду. Сложно слушать то, от чего сам же и убегал, всю жизнь считая, что ты не такой, как все. Но рано или поздно правда снова и снова заставляет вспоминать о себе. И убегать от нее больше некуда. — Зачем… зачем ты вообще тогда поехал со мной?! Если ты знал, что я мразь, покупающая все за бабки! — Решил дать тебе шанс, — простодушно отвечает Сейшу, садясь на байк и заводя громкий мотор. — Ты не мразь. Но почему-то очень хочешь ею быть, — Инуи редко ошибался в людях. Точнее, никогда. Именно поэтому у него был отличный напарник по работе и отличные друзья, готовые в любой момент выручить. Одним словом у него было все, чего не было у Хаджиме. — В следующий раз можешь просто позвать меня куда-нибудь. Я с удовольствием схожу. Меня необязательно подкупать. Инуи улыбнулся ему, на что сердце Коконоя от чего-то дрогнуло. Да так сильно, что земля из-под ног ушла. Он совсем забыл про шприц у себя в рукаве, про то, что перед ним стоит его потенциальная жертва, которую ему нужно ликвидировать. Внутри разливалось что-то неясное, теплое, словно… радость? — Запрыгивай, — Сейшу щелкает застежкой шлема, кидая второй Коконою. Тот с трудом ловит его, так как совсем не ожидает броска. — Поехали обратно.Pecify her — Melanie Martinez
Утро начинается не с кофе. Оно начинается с размышлений о прошедшем дне, чувства от которого не улеглись даже спустя недолгий, прерывистый сон. И что этот Сейшу пытается ему доказать? Что мир не крутится вокруг денег? Глупо. Все же знают, что это не так. Все и всё зависимо от этих разноцветных хлопковых бумажек, которые на деле всего лишь клочки бумаги, но люди придали им настолько символический смысл, что богатство стало едва ли не главной целью каждого уважающего себя человека. Деньги — религия современности. И, как не крути, уйти от этого постулата невозможно. Хаджиме вскакивает с кровати и открывает шторы, чтобы впустить в комнату режущий глаза солнечный свет. В горле пересохло, но все равно первое, что он делает, это прикуривает сигарету. Курил он всегда на балконе, потому что ненавидел запах сигарет в доме, но сегодня ему все равно. С сигаретой в зубах он идет прямиком на кухню, чтобы сделать себе крепкого черного чая с лимоном. Он продолжает думать о Сейшу и его словах даже, включив жесткий рок на полную катушку в наушниках. Ничто не заглушает мысли о нем. Какого хера он вообще засел в голове, как чертов вирус? — Чертов Глупи-Инупи! — Коко хватает горячую чашку и отпивает большой глоток, больно обжигая язык. Ему нечего больше сказать. Он ведет себя, как ребенок, потому что впервые не способен противопоставить что-то всему тому, что говорит другой человек. У него нет оправданий себе и своей жажде все покупать. Он действительно делает все это из отчаяния, потому что он такой же, как эти заказчики и клиенты. Такой же человек. Телефон звонит весьма удачно, прерывая акт безжалостной рефлексии Коконоя. И Хаджиме практически мгновенно берет трубку, произнося недоброжелательное: — Да? — Хаджиме, почему вы все еще не расправились с «ним»? — из трубки звучит еще более злой и недоброжелательный голос вполне уже знакомого мужчины. — Босс ждет. И терпение у него не железное. Точно! Убийство! Так вот, что он забыл вчера. Чертов Сейшу, запудрил ему мозги. — Не волнуйтесь. Это была стадия планирования, все будет сделано в ближайшие дни, в лучшем виде. Поверьте, — Хаджиме улыбается одним только голосом, чтобы показать, что все под контролем. Хотя все утратило контроль со вчерашней ночи. А точнее сам Коконой потерял возможность контролировать свои мысли. — Я надеюсь на это. До связи! — трубку бросают, не удосужившись даже дождаться ответа. Телефон с раздражением бросают на стол, и Коко принимается нарезать лимон в чашку. — Ну что ж, Инупи, — проговаривает он, шипя от брызнувшего в глаз кислого сока. Отрезает пару кусочков и откладывает лимон в сторону. На ноже остается кислый след от лимонной кислоты, которую он слизывает длинным языком, глядя на сверкающее лезвие ножа. — Пора с тобой кончать.