Лжец Семи Королевств

      Вепрь Западных Холмов был не только могуч и вонюч, но и скрытен. Полтора дня преследования, не считая дня пути до заранее подготовленного охотничьего лагеря – и все без толку.       Местные лорды, приглашенные на забаву, чтобы разделить напитки, яства и триумф, восседали вокруг стола, обнесенного периметром костров – чтобы согреться снаружи – и слуг, подносящих вино – чтобы согреться изнутри.       Шатры хлопали крыльями от холодных порывов ветра, псы беспокойно переругивались между собой вдалеке, поленья потрескивали и вспыхивали от жара, шипела влага недавно прошедшего дождя.       – Варвары! – то ли восторженно, то ли с отвращением восклицал сир Гринфилд, откидываясь на спинку складного стула, выдыхая винное амбре вместе с клубящимся паром. – Они жрут своих собственных младенцев!       – Антропофагия большинства племен обоснована их обычаями и верованиями, – спокойно отвечал Эрик, и блики пламени отражались в его янтарных глазах. – Например, – подчеркнул он, – чтобы почтить усопшего. Чтобы его смерть не была напрасной, чтобы это не было просто убийством.       – Мерзость какая! – расхохотался Джослеф Серретт. – Им недостаточно просто предать их огню!       Советник пожал плечами, оставляя мысли при себе. Сколько еще жутких историй он за сегодня поведает на потеху правителям, сколько раз он услышит возгласы изумления, любопытства, благоговейного ужаса? Его роль – развлекать, он шут… и немного лжец.       Совсем немного. Эрик, кажется, разучился притворяться.       На душе тягостно и тоскливо скребли кошки, и лишь ненадолго удавалось забыться в беседе, когда благородные мужи Западных Холмов завороженно и жадно глотали все эриковы байки, красочные, будоражащие воображение, циничные и жестокие.       Лорд Серретт дал советнику сцену и зрителей, а сам не скрывал потехи от приотрытых в изумлении ртов опьяневших спутников. Все охотники – лорд Свифт из Корнфилда, отец и сын Клиганы, сир Гринфилд и юный наследник Серреттов – за исключением повелителя Серебряного Холма, пропускали кубок за кубком. Советник тоже пил – и надеялся, что дурман отвлечет его от тяжелых мыслей.       В какое-то мгновение алкоголь сработал – и Эрик расслабленно отдался потоку. Все как всегда: он вещает, они слушают, Джослеф Серретт сипло смеется и поощряет советника, подбрасывая дровишек в взбудораженные умы мужчин за столом.       Похабные шутки тоже шли в ход. Здесь пальму первенства срывал Аллекс, от редких реплик которого приглашенные лорды и сиры визгливо ржали и кидали кубки в виночерпиев.       От примеров сношения с домашним скотом они перешли к теме учений и сект.       – Вера в Семерых осуждает как попытки человека уподобиться животному – так и культы с перевоплощением в зверя, – рассуждал лорд Свифт.       – Но любопытства ради – кем бы вы были? – настаивал Джослеф Серретт, и черные глаза лихорадочно блестели от предвкушения очередного жаркого спора. – Медведем, волком?       – Хороший вопрос для того, кто не имеет звериного геральдического символа, – усмехнулся сир Гринфилд.       – И для тех, кто имеет, тоже, – отозвался Клиган-старший. – Если мой покойный отец был псарем, это не значит, что в день полной луны я обернусь гончей.       А также для тех, кто вообще не имеет геральдического символа, – мысленно отозвался Эрик. Он смотрел не отрываясь на юного лорда Серебряного Холма, а тот молчаливо и равнодушно глядел в распахнутое настежь полотно неба с россыпью звезд, запрокинув голову, вытянув длинные ноги вперед.       С мгновения, как они покинули замок, отец не обращал на него внимания. Аллексу в какой-то момент стало до омерзения скучно, и он этого вовсе не скрывал.       Тем временем Джослеф Серретт поинтересовался, в какое животное по мнению сотрапезников обратился бы он.       – В змея, – едва слышно произнесли губы Аллекса, и Эрику стало не по себе от шелестящего шепота, расслышать который никто из присутствующих был не способен.       – А что вы думаете про культ Многоликого? Про то, как его последователи меняют лица?       Черные глаза уставились на советника в маске, и следом за ним еще четыре пары глаз в ожидании устремились на Эрика.       Даже Аллекс пошевелился и медленно опустил подбородок, возвращая телу вертикальное положение, отрывая взор от купола неба.       – Ну же, Эррик, – с леденящей душу ухмылкой изрек лорд Серретт. – Поведайте нам, в кого обращаетесь вы.       – Я не обладаю навыком перевоплощения, милорд, – равнодушно вымолвил советник.       Но внутри все сжалось. Какой удар под дых! Как же я был наивен…       – Бросьте, – уже более жестко говорил Джослеф. – Довольно сказок про далекие города и страны. Покажите, что у вас под маской.       Повисла мертвая тишина, аккомпанементом которой было прежнее брехание охотничьих псов и завывание непокорного ветра, блуждающего в густой листве крон на границе разбитого лагеря.       – Я до сего момента надеялся, что тот неописуемый кошмар, что я однажды увидел – всего лишь место, на которое крепится лицо, – бросил лорд Серебряного Холма. – Не разочаровывайте меня, Эррик.       Сколько раз ни происходило подобное – а Эрик до сих пор не мог привыкнуть. Он убеждал себя, что привык, он обманывал себя – но в глубине души знал, что каждый раз, когда он показывает личину мертвеца, какая-то часть него умирает.       – Снимите маску. Не заставляйте нас ждать.       Если он откажется – его лишат головы. Как глупо…       Если бы не одна деталь, он бы снял эту проклятую маску – ему бы было плевать.       Рука потянулась к лицу. Плевать.       – Отец! – воскликнул Аллекс, и Эрик вздрогнул, так и не коснувшись пальцами белой материи, замерев с ладонью перед глазами. – Предлагаю другое развлечение!       Однако Джослеф Серретт властно взмахнул рукой, выставив длань в перстнях, заставляя сына заткнуться на полуслове. Темные очи юноши были широко распахнуты – от ужаса и злости, от невозможности произнести ни слова, – будто лорд Серебряного Холма вмиг лишил его голоса одним лишь движением.       Не желая навлечь на юного наследника отеческий гнев, Эрик зажмурился и взялся за маску.       – Стойте! – раздался кашляющий смех Джослефа. – Я же пошутил! Никому не интересно, что у вас с лицом, Эррик. Вот умора!       В следующий миг громкий многоголосый хохот раздался в центре лагеря, тревожа свору собак и дремавших лошадей, и звуки были похожи на аплодисменты из самого сердца Пекла, куда, как Эрику казалось, он вот-вот угодит.       Не издал звука и не пошевелился только юный лорд, продолжавший не отрываясь глядеть на советника через усыпанный яствами и объедками яств стол, с бликами света факелов и костров.       – На рассвете выезжаем, – заявил Джослеф, вставая. – Лорды, сиры.       Когда пьяные правители Западных Холмов оторвали зады от стульев, чтобы разойтись по своим шатрам, Аллекс тоже поднялся. Лицо с красивыми, но заострившимися чертами было по-прежнему бледным, а кулаки сжаты так, что побелели костяшки.       – Мне жаль, – зачем-то сказал он, встречаясь с янтарными очами советника, будто выжидая и делая паузу для ответной реплики.       Эрик ничего не ответил.