Лжец Семи Королевств

      Каменный пол – с узором рек и дорог Семи Королевств, огибающих горные массивы в виде столов и сундуков, непреступные крепости кресел и стульев, важные торговые пункты канделябров, стопок книг и тяжелых кружек, – был объят пламенем. Полыхающие линии опоясывали круги, зигзаги, хитросплетение паутины лжи, языки взмывали вверх, съедая лак, ткань, заставляли пузыриться от жара и блестеть в бликах.       Стремительно проходя мимо усыпленных сонным газом стражников, Эрик убедился, что ставни кабинета лорда Серретта замкнуты снаружи – и удовлетворенно хмыкнул, на бегу все отчетливее различая вонь пожара, слыша требовательный и возмущенный, а затем испуганный тон воплей повелителя Серебряного Холма.       Тот неистово колотил в дверь, тщетно пытаясь выбраться, но Эрик уже не обращал внимания – он несся вверх по коридору.       Пролет, поворот, лестница, череда тускло освещенных анфилад с высокими потолками, еще один поворот и долгожданная галерея, в которой сверкают пятки стражников, понесшихся на зов, бросая свой пост…       Он срывает запор, отворяет дверь и бросается в покои своего лорда, чтобы заключить его в объятия – но советника встречает пустая комната, открытое окно и безмятежно колышущееся облако занавеса.       Он жив! – как утверждение, смелое заявление, как мольба, звучит в голове. – Нет, он жив!       Каждая догадка страшнее предыдущей. Какой же ты идиот!       Эрик бросился вон, повинуясь животному инстинкту, убегая от неотвратимой катастрофы в самое ее пекло – в Пекло, организованное им самим, в Пекло наглядного примера политических махинаций Джослефа Серретта, которым стараниями советника в маске обратился замковый кабинет. Нутро сжималось от боли и ужаса, от так и не вырвавшегося из глотки имени.       Он бежал настолько быстро, что не успел опомниться. Крики уже не были слышны, жар дикого огня раскалил ручки на ставнях, дым заполнил коридор едким смрадом, стража и прислуга в нерешительности мялась у дверей, едва поспев к окончанию кульминации.       Грохот лопающихся деревянных перекрытий и вой пламени звучали как погребальная песнь.       – Где юный лорд?! – перекрикивая гул пожара проорал Эрик. – Где…       Это был последний проблеск надежды – безответное обращение к богам – старым и новым, всем до единого оставившим его.       Ни одна река кувшинов и чанов с водой не могла бы остановить пламя – если бы пламени не было суждено остановиться. Как только стражники разомкнули почерневшие створки, Эрик ворвался внутрь, небрежно закрывая нос и рот полой плаща, ощущая, как плавится от жара кожа под одеждой, как разъедает глаза плотный вонючий дым.       В ярком зареве, уничтожившем зал, обрушившихся сваленных брусьях, невозможно было ничего разглядеть. Было безумием лезть в Пекло – и еще большим безумием казалось пребывать в мучительном неведении.       Он тут же наткнулся на тело в темно-серых одеждах, почерневшее, но узнаваемое по обугленному скальпу с пучками черно-серебристых волос. Глаза жадно ловили каждую деталь, но боялись найти подтверждения страшной правде.       Рядом с трупом лорда Серебряного Холма и обломками потолочных балок, покрытый копотью, со следами вспенившейся от огня крови, лежал нож.       Эрик упал на колени с выворачивающимся из желудка наружу рыданием.