Бостонские Хроники

— Ты и представить себе не можешь, какой он был огромный! Совершенно не смешно, — пробурчала Тесс и кинула в меня скомканной салфеткой.       Мы сидели за столом в зоне отдыха парка. В пруду все еще можно было покормить уток, чем и занимался мальчик лет пяти в сопровождении своей мамы. Она заботливо подавала ему кусочки булки, пока мальчик бегал туда-сюда от птиц к матери и обратно. Вот то, чего хотела Мэй. Одна из возможных картин ее счастливого будущего. Нашего будущего.       Я усмехнулся, слушая младшую сестру, скорее автоматически. Все мои мысли были заняты другим, а именно, как спасти самое дорогое, что у меня есть — мою жену. Видеть то, как Мэй отводит взгляд, закрывается, страдает в одиночку, — очень сложно. Именно так я понимаю фразу «разрывает изнутри». Чувство, что все твои органы кусочек за кусочком съедает какая-то неведомая зараза, заставляя мучиться все сильнее. Фраза, кинутая ею с горяча, попала в меня снарядом. Я знаю, что она не хотела меня задеть или сделать мне больнее, чем было на самом деле, но в голове то и дело бежало по кругу то, что она несчастна. Какое-то время мне удавалось заставлять ее смеяться, мы даже были искренне счастливы. Так неужели сейчас наступила плата за то время всепоглощающего блаженства, в котором мы находились несколько лет? — Так, братик, говори, — вздохнула Тесс и скрестила руки на груди.       Когда она напускала на себя такой серьезный вид, очень сильно походила на отца. Та же складка между бровей, выражение лица, не терпящее возражений. — Что тебе рассказать, тыковка? — невинно спросил я.       Тесс закатила глаза и откинулась на спинку деревянной скамейки, она сидела напротив, так что контакта глазами было не избежать. — Не тыковкай мне! Мое сестринское сердце чует неладное! Тяжелый вздох, вырвавшийся откуда-то из недр моего тела, сдержать не удалось. — Мэй не разговаривает со мной уже две недели. Глаза Тесс округлились. — Нет, — она покачала головой, не принимая мои слова всерьез. — Такого не может быть. Вы не можете расстаться. Тогда мне придется выбирать между вами, а ты мой брат, тебя я бросить не могу. Мэй тоже мне стала родной, я ее люблю. Вы не можете со мной так поступить! Поднимай задницу и иди исправляй ситуацию. Я не хочу быть ребенком развода!       Она протараторила это на одном дыхание и теперь наконец глубоко вдохнула воздух носом. Я дал ей время прийти в себя и включить логическое мышление. С Тесс так часто случалось: сначала паника, потом поиски ответов. — В чем дело? — спустя пару минут спросила она. — Мы не можем забеременеть. И это очень сильный удар. Для нас. Никто не разводится, так что можешь не сжимать кружку так сильно, у тебя кофе там уже снова нагрелся. — А ты? Как ты? — Любовь всей моей жизни страдает, а я проживаю то же самое с двойной силой. Моя горькая усмешка заставила Тесс закусить губу и потянуться через стол, чтобы сжать мою руку двумя миниатюрными ладошками. — Самое тяжелое, что она держится на расстоянии. Чертовски боюсь того, что Мэй отдалится настолько сильно, что мы не сможем найти дорогу друг к другу. — Главное, не останавливаться на пути, братик, — грустно улыбнулась она. — Если дело касается Мэй, я не остановлюсь никогда. — Тогда я за вас спокойна. Вы найдете способ, я уверена. Я потянулся за телефоном и, открыв нужную вкладку, толкнул его по столу в направлении сестры. — Как думаешь, получится ли у нас начать с этого? Тесс пролистала фото и по-детски надула губы, так она всегда делала в детстве, когда клянчила у меня что-то запрещенное. — Завидую вам белой завистью. Я так устала, что сама бы не отказалась от такой перезагрузки. Вот что нужно было моей девочке — перезагрузка. Потому что все остальное, я уверен, у нас будет.

***

      Запах дома стоял просто божественный. Это ли не знак, что сегодня наша холодная война закончится?       Тихо пробравшись к гостиной, я замер. Стоя ко мне спиной, Мэй поправляла и без того идеально стоящие на столе блюда и фужеры. На ней было черное платье, то самое с нашей первой встречи.       Сердце подскочило в груди совсем как тогда, когда она впервые посмотрела на меня своими черными глазами, в которых отражались звезды. Из вечера я помню только ощущения, но они сейчас накрыли меня с головой, усиливаясь в несколько раз. Можно ли любить человека все сильнее с каждым годом? Да. Влюбленность может пройти, а вот любовь, всепрощающая и всё принимающая, вплетается в душу и тело, наполняя жизнь радостью и смыслом. И это из-за девушки в черном платье, которая обернулась и робко улыбнулась, заметив меня.       Я сглотнул ком в горле и шагнул в комнату. Она сделала шаг навстречу. Говорить ничего не хотелось. Хотелось прижать ее к себе и показать, что я тут и всегда буду рядом. Как бы тяжело не было. — Дейв, — шепнула она мне в шею, встав на носочки. — Знаю, маленькая, знаю. Она отстранилась и провела ладонью по моей зарастающей щетиной щеке. — Голодный? — Как волк. — Я сейчас.       Выбравшись из моих рук, Мэй подошла к проигрывателю и включила пластинку. Полившаяся оттуда мелодия вызвала у меня улыбку. — Давненько я ее не слышал, — проговорил я и протянул руку, в которую она тут же вложила свои пальчики.       Скользнув второй рукой по оголенной спине вниз, я притянул свою жену к себе, вдыхая родной запах. Тишина между нами была комфортной и исцеляющей. Медленно двигаясь под песню, под которую мы танцевали в день нашей свадьбы, и, прислушиваясь к ее дыханию, я чувствовал, что счастье снова просачивается в наш дом, наполняет его изнутри, преодолевает все препятствия с нами. — Мэй? — М? — она даже не открыла глаз, опустив голову мне на грудь. — Поехали в медовый месяц? Она недоверчиво приподняла голову и вскинула бровь. — Но мы уже там были. — А мы поедем во второй раз. — Ты работаешь, это надо будет договариваться и… — Мэй? — Что? — Расслабься, — я разгладил морщинку у нее между бровей большим пальцем и чмокнул в нос, — и иди собирай чемодан. Я обо всем договорился. Мэй моргнула. Затем моргнула еще раз. А затем спросила: — Это шутка? — Гавайи. Десять дней. Ты, я и никакого стресса. Она подпрыгнула и, оставив легкий поцелуй на моих губах, понеслась к лестнице, резко остановилась и повернула обратно. — Ужин! — стукнула она себя по лбу. — Мы разогреем, — я развернул ее к лестнице и подтолкнул вперед. — У нас не так много времени. — Дейв? — Что, котенок? — Я люблю тебя. — И я тебя. Ты даже не представляешь, как сильно.